Не остановишь силой дождь. Выбор

Глава 13. Прощание

Пару мне за ужином должен был составить Павел и он уже приготовился сопровождать меня в столовую, но тут к нам подошёл Людвиг Вольфинг. Он цепко глянул на Павла.

– О, волчонок! Охраняешь.

– Павел Вольфгрант. Помогаю дарите Кридис.

– Ну да, ну да. Прости, брат, украду на время ужина твою даму. Столько слышал от графа Вартиса о дарите Кридис и её отце, его командире, что не мог упустить шанс пообщаться лично.

Павел вопросительно посмотрел на меня, и я кивнула. Не видела смысла избегать столь влиятельного человека. Мы останемся в провинции ни на один день, и если у дора Вольфинга есть желание со мной пообщаться, то он это сделает. А ещё мне стало интересно – что говорил обо мне Ральф Вартис.

– Как дела у вашей семьи? Граф очень переживал, когда выяснилось, что они пропали.

– У них всё хорошо. Родители переехали к брату.

– Рад, что у них всё в порядке. Они успели в последнюю минуту. Не раскроете секрет, как они это сделали? Буквально растворились в ночи.

Я невольно посмотрела на Павла. Это напоминание о смертельной опасности, грозившей моим близким, холодком пробежало по спине. За прошедшее с тех пор время уже немного забылась причина, приведшая меня на службу Шиме. Даже иногда возникали сомнения – была ли угроза так велика? Дор Людвиг сейчас подтвердил – мои родные спаслись в последнюю минуту. Благодаря Павлу.

Людвиг Вольфинг отследил мой взгляд и задумчиво протянул:

– Кстати, там мелькал какой-то оборотень в тот день… И тоже выехал из гостиницы в неизвестном направлении.

Павел дёрнулся, наклонил голову, избегая взгляда старшего оборотня, и сказал:

– Людвиг, все ждут, когда дарита Кридис пройдёт в столовую.

Тот оглянулся вокруг, словно только что заметив напряжённо замерших у открытых дверей родителей Хельги и чету Магнусон, остальных гостей, следящих за нами, и согласно кивнул:

– Ты прав, я сегодня не слишком вежлив, – и предложил мне руку.

Мы направились вслед за хозяевами в Парадную столовую, где сели на указанные места. Я обрадовалась, что соседями оказались Павел и Хельга, подошедшая чуть позже. Похоже, её предупредили о приходе Вольфинга, и Хельга не подала вида, что присутствие в такой близости от неё начальника Харранского отделения Тайной канцелярии её как-то напрягает. Я подумала, что это её спокойное соседство с дором Вольфингом за одним столом точно перебьёт слухи о её расстроенных нервах или неблагонадёжности. Верить и в то и другое уже не получится. А если она сумеет проявить любезность к такому гостю, то желающим забыть о её прошлых высказываниях сделать это будет намного проще.

Похоже, на этом ужине я была главным блюдом. Все правила ведения светской застольной беседы, которым так усиленно обучала меня Асиль, здесь отставили в сторону. Гости пришли посмотреть на меня и знали, что другого шанса задать мне вопрос у них может не случиться, от того я почти не успевала есть. Рот у меня не закрывался, рассказывая о королевской помолвке и наряде невесты, о коронации и об охоте, едва не закончившейся трагически для Илии и короля Анджея, о князе Харальде и лейских секретах.

К моему удивлению Людвиг Вольфинг не стремился задавать темы моих рассказов, давая такую возможность остальным гостям. Но слушал мои ответы внимательно, задавая вопросы, если что-то его особо заинтересовало.

Его расспросы о той трагической охоте напомнили мне допрос, так въедливо он вгрызался в детали. Впрочем, длилось это недолго. Дор Вольфинг, похоже, вспомнил, что находится не в своём кабинете, и оборвал себя на полуслове. На какое-то время он выпал из застольных разговоров, погрузившись в свои мысли. Снова он проявил интерес к моим словам, когда я по просьбе родителей Олафа рассказывала о том, как король Анджей оказал честь родственникам погибших во время путча.

– Неужели вы лично видели, как наш король впервые взял в руки регалии Карродингов? Жаль, никто из нашего народа по понятным причинам, не увидел этого исторического момента.

Играл дор Людвиг великолепно: искреннее любопытство, нотки восхищения моей везучестью, капелька зависти. Никто не увидит в его интересе двойного дна, если не знать о предубеждении оборотней к нынешнему королю.

– Да, видела лично. Нам выделили хорошие места, так что я ясно разглядела, как принц Анджей… тогда он был ещё принц, прошёл сквозь магическую завесу и взял перстень и корону. А меч не стал. Сказал, что пока не нужен.

– Вот как, – нейтрально прокомментировал Людвиг Вольфинг и добавил. – Главное, корону взял, так что он теперь истинный король.

Спорить с этим никто не стал и дальше все избегали политических тем. Вопросы теперь больше шли от дам и касались моды, секретных средств «Жасмингарда» и светской жизни Баории. О последней я знала немного, о чём с облегчением и сообщила.

Ужин плавно подошёл к концу. Так как он случился для приглашённых внезапно, то на дальнейший вечер у большинства были планы, потому в позволенное этикетом время они стали прощаться, торопясь разнести увиденное по другим гостеприимным домам Харрана.

Я чувствовала себя вымотанной, но довольной тем, что помогла Хельге. После её сегодняшнего ровного спокойного поведения на публике выставить её безумицей никому не удастся. Правда теперь, когда я увидела родителей Олафа, то засомневалась в том, что они строили такие коварные планы. Хотя без сомнения забрать малыша в свою семью они бы не отказались. И если такая угроза заставит Хельгу вести себя осмотрительней – это только к лучшему.

Пока хозяева прощались с гостями, я отошла в сторону с Павлом. Он собирался поехать в гостиницу, а я ещё на одну ночь оставалась в доме семьи Брант. Договорились, что рано утром он за мной заедет на наёмном экипаже, чтобы отправиться в Вирран. Мне показалось, что Павлу как-то не по себе. Он не сводил глаз с Людвига Вольфинга, который как раз любезно прощался с хозяевами.

– Похоже, мне сейчас лучше держаться от старших сородичей подальше, – признался Павел. – Если бы он прямо спросил меня о цели поездки, то я бы не сумел соврать. Он бы почуял ложь.

– Значит, придётся тебе их избегать.

Я не могла предвидеть к чему приведут наши поиски, но точно знала, что вмешательство оборотней совсем ни к чему. В этом Шима прав. Хотя потом их помощь может понадобиться.

Остаток вечера прошёл спокойно. Я провела его в отведённой мне комнате, чтобы не отвлекать хозяев от хлопот, а Хельгу от сына. Да и сама я устала от множества незнакомых лиц. Потом, немного отдохнув, я всё же пошла ненадолго к Хельге.

– Утром я рано уеду. Мы не увидимся завтра, так что зашла попрощаться.

– Хорошо, что зашла, – улыбнулась мне подруга, державшая на руках сына. – Я сегодня первый раз так надолго его оставляла. Сейчас просто не могу от него оторваться. Ты заедешь ко мне на обратном пути?

– Нет. Не уверена, что буду возвращаться через Харран. Ваш поверенный взял на себя все хлопоты по сделке, так что если у меня высвободится время, то я может немного попутешествую. А то я нигде не была.

– Жаль, если не увидимся. Но, может потом…

– Может…, – я улыбнулась в ответ, но внезапно почувствовала, что мы прощаемся навсегда.

Наши пути разошлись. Письма, случайные встречи – это совсем не то. Жизнь каждой из нас будет течь параллельным потоком, наполняясь новыми людьми, событиями, интересами. Мы знали, что так будет и раньше. Ведь планы на жизнь, которые обсуждали в институте, у нас сразу отличались. Хотя никто не предвидел то, что случится с нами. И хорошо, что сегодня я отдала Хельге долг. Хорошо что между нами не останется лжи и обиды.

Видно, Хельга тоже почувствовала это. Она положила малыша Олафа в кроватку, подошла и обняла меня.

– Спасибо тебе, Кэсси. Хорошо, что мы остались подругами, правда?

– Да.

– Знай, что ты всегда можешь на меня положиться. А я на тебя.

– Да, это так.

Я не сомневалась в подруге. Даже если мы встретимся через годы, я знаю, что в сердце своём она не изменится. Никогда не предаст и не причинит мне зло.

***

Дора Хильда аккуратно складывала украшения в шкатулку, а супруг с удовольствием наблюдал за нею. Вся суматоха с ужином осталась позади, и они наконец могли расслабиться.

– Как нам повезло с этой Кэсси, – довольно произнесла Хильда.

– Да, ужин прошёл прекрасно. Почти все приглашённые пришли. Теперь мои партнёры перестанут от меня шарахаться.

– И Берта довольна. Столько сразу получила приглашений на вечера и приёмы. Они все как один интересовались – не потеряла ли Берта их приглашений, а то они волнуются, что она до сих пор не подтвердила свой приход.

– И с оборотнем получилось удачно. Все поняли, что на Хельгины выступления решили закрыть глаза.

– Да, Хельга – это самое главное. Подруга хорошо на неё повлияла. Она так образцово сегодня вела себя. Если так дальше пойдёт, то все забудут неудачный эпизод.

– Будем надеяться, что это просветление надолго. Может, жениха ей найти побыстрее?

– Нет, милый, не стоит. Ты так воспитал её, что заставить не получится, а сама она замуж не скоро захочет. Лучше привлеки её к семейному делу. Пусть займёт голову чем-то полезным.

Супруги помолчали, глядя друг на друга со спокойным пониманием: легко с Хельгой не будет, но теперь появилась надежда, что всё наладится.

– Знаешь, милый, может нам купить домик в Вирране? Говорят, там хороший климат, сосны и чистый воздух. Будет куда вывозить Олафа в летнюю жару.

– Уловил твой намёк, – усмехнулся дор Сигурд. – Пустой благотворительностью заниматься не станем, но с поверенным поговорю.

Баория. Шанталь, королевский замок

Анджей с облегчением произнёс последнее предложение в традиционном спиче в честь девы Баории, покровительницы города. Из года в год король произносил одну и ту же благодарственную речь, придуманную кем-то из его предков. Он знал её на зубок ещё с детства, когда в роли наследника стоял за спиной короля Леона. Считалось, что дух девы откликается только на знакомое обращение, и не стоит рисковать, говоря отсебятину. А то вдруг она не услышит, не поймёт и перестанет откликаться на просьбы жителей.

Самому Анджею это поверье казалось страшной чушью и будучи принцем он считал смешным переставлять слова и пародировать старомодный пафос обращения к деве. Но став королём, не рискнул отступить хоть в букве от знакомого с детства текста. Народ не поймёт, а сейчас плодить недовольных и сомневающихся из-за такой ерунды не стоит.

Анджей привычной солнечной улыбкой одарил стоявших на площади подданных, помахал рукой и собрался уходить с балкона, когда внизу молодой мужчина крикнул что-то непонятное. Что-то про кровь. Анджей приостановился, пытаясь осознать услышанное. Словно почувствовав его интерес, толпа внизу вначале недружно, вразнобой, а потом уже единой мощной многоголосой глоткой прокричала:

– Кровь Карродингов жива! Кровь Карродингов жива!

Анджей смотрел на кричащих людей с трудом удерживая на лице улыбку. Шорох одежды и невнятный звук за спиной выдал потрясение от этого лозунга королевы-матери.

– Да здравствует король Анджей! – продолжила приветственные крики толпа.

Анджей ещё раз помахал стоящей внизу толпе и направился прочь с балкона.

– Что это значит, барон? – услышал вопрос дяди Анджей.

– Народ так приветствует короля Анджея, – ответил глава Тайной канцелярии. – Все знают легенду, что королевство стоит пока на троне Карродинги. Вот народ и радуется, что король Анджей на троне.

Оспорить эту связку без обвинения в измене было сложно, и герцог Рионский сердито запыхтел, не в силах сразу объяснить, чем ему не нравится такое приветствие. Анджей понимал дядю. Судя по радости на лицах выкрикивавших, объяснение барона походило на правду. Народ искренне радовался, что на троне потомок Карродингов. Но Анджею тоже становилось не по себе от звучащего за спиной крика:

– Кровь Карродинга жива!

Они вошли в полутёмный после залитого солнцем балкона зал. Нахмуренный герцог нашёл наконец слова для объяснения своего недовольства:

– Барон, Карродинги сидят на троне не одно десятилетие, но я впервые услышал, чтобы короля так приветствовали. Вам стоит разобраться, почему именно сейчас. И откуда это пошло.

– Не стоит только слишком усердствовать, – сказал король Анджей. – Полюбопытствуйте, барон, и доложите лично мне.

Глава 14. Дом, родной дом

Кассандра Кридис

Когда карета только въехала на знакомую улицу, ведущую к дому, сердце забилось часто-часто и пересохло во рту. Я столько раз возвращалась по ней из Харрана и каждый раз в конце пути меня ждали тёплые объятия мамы, радостные вопли Тины и добродушная улыбка отца. Раньше последний кусок пути – проулок, где стояло лишь три дома, – я проходила пешком, потому что нанятый вскладчину экипаж не заворачивал сюда, а ехал дальше по основной дороге, развозя остальных попутчиков. Я волокла большой баул с грязной одеждой, запинаясь и путаясь в юбке, не замечая, как ускоряю шаг. И сейчас мне по старой памяти хотелось выпрыгнуть из фаэтона и побежать к родному крыльцу. Только смысла в этом не было. Сегодня никто не ждал меня в конце пути.

Я знала это. Но когда отворила калитку и шла по дорожке к дому никак не могла избавиться от чувства, что открою дверь, и оттуда как прежде пахнёт на меня аппетитным запахом маминой стряпни. Услышу родные голоса, звонкий смех Тины и дискант брата.

– Кэсси? Кэсси! Это ты! – прервал мой торопливый шаг голос соседки. – А твоих нет. Никто не знает, где они.

– Я знаю, что нет. Они у брата сейчас.

– Значит, это правда? Не слухи? Как они?

– У них всё хорошо. Мама и папа работают, Тина учится.

– Я рада!

Соседка, пожилая вдова, чьи дети давно разъехались, не числилась в друзьях нашей семьи. Уж слишком пристально она наблюдала за малейшими промахами младшего поколения семейства Кридис и радостно разносила преувеличенные вести о них всем, кто готов был её слушать. Брат в ответ норовил подстроить ей мелкие пакости, отчего родителям не раз приходилось перед ней извиняться. Но сейчас я видела искреннее облегчение и её радость от новости о том, что у моих всё в порядке.

– А то они исчезли так внезапно, и потом вокруг вашего дома постоянно крутились какие-то странные люди. Не наши, не вирранцы. Расспрашивали о вас. Я уже волновалась – не случилось ли с твоими чего. Про тебя-то читала, что всё у тебя в порядке, – она окинула любопытным взглядом мой наряд, а потом и терпеливо ожидавшего конца нашего разговора Павла. – А ты что, теперь здесь с мужем жить будешь?

– Нет. Я приехала продать дом, – вопрос о «муже» решила проигнорировать.

Но не тут-то было.

– А твой муж тебе в этом поможет? Правильно! Такими делами лучше мужчине заниматься.

– Я не замужем.

– Ну жених.

– Не жених.

– А твоя мама знает, что ты собираешься жить в родительском доме с посторонним мужчиной?

Казалось бы, какое мне дело до мнения соседки, которую после отъезда больше никогда не увижу. Но щёки загорелись от смущения и на миг я растерялась, не зная что ответить. Поднявшаяся в душе злость на знакомую бесцеремонность доры Ниры помогла собраться. Я уже открыла рот, чтобы сказать: «Не ваше дело», но Павел опередил:

– Я не собираюсь жить здесь с даритой Кридис. Провожу, убежусь, что здесь ей ничего не угрожает, и вернусь в гостиницу.

Не дожидаясь ответа соседки, он подхватил меня под локоток и потащил на крыльцо:

– Пойдём быстрее, Кэсси, а то экипаж меня ждёт. Открывай, но я зайду первым.

Магической защиты, которую обычно всегда устанавливал отец, если мы всей семьёй куда-то отправлялись, на доме не было. Так что достаточно было открыть обычный замок, но я от волнения никак не могла попасть ключом в скважину.

– Дай! – протянул руку Павел и, получив ключи, быстро открыл оба замка.

Мы вошли в дом, и закрывшаяся дверь прикрыла нас от любопытного взгляда соседки. Саквояж и рюкзак опустились на пол и через миг вместо парня рядом со мной оказался большой то ли волк, то ли пёс. Не теряя времени даром, он потрусил по коридору в глубину дома, а я стояла, не в силах сделать шаг. Застоявшийся сырой прохладный и пыльный воздух яснее слов говорил, что мой дом пуст. Ни смеха, ни голосов. Только шорохи и клацанье когтей в отдалении. Сердце сжалось. Было неожиданно больно. Словно мне обещали подарок, а вместо этого отобрали последнее. Пустота и холод родного дома казались такими неправильными.

Я подхватила сумки и медленно пошла по коридору, чувствуя себя потерянной.

– Никого, – сказал появившийся у меня на пути Павел уже вновь в своём обычном облике. – Побывало здесь после нас полно народу, но уже давно никого не было. Сейчас здесь безопасно. Закрывай за мной дверь и никуда пока не ходи. Никого не пускай. Я позже вернусь. Повою у тебя под окошком, и ты откроешь.

Он усмехнулся.

– Повоешь? – растерянно повторила я.

– Да, вот так, – Павел коротко взвыл и захохотал, глядя на мое растерянное лицо. Потом добавил. – Но я серьёзно. Вернусь во второй ипостаси, чтобы не дразнить соседей.

– Хорошо!

Я проводила его до порога, закрыла дверь и быстро пробежала к окну, но увидела только отъезжающую карету и смотрящую ей вслед дору Ниру.

Отнесла в свою комнату вещи. Если не считать налёта пыли, всё в ней оставалось по-прежнему, на привычных с детства местах. Некоторый беспорядок тоже не удивлял. Когда я приезжала домой из института, то могла застать ещё больший «переворот». Тина в моё отсутствие любила поваляться на моей кровати, порыться в книгах или утащить карандаши и ручки из стола. Как я её ни ругала, она никак не желала уступать. Словно заранее обживалась здесь.

– Ты всё равно скоро совсем уедешь, – говорила она, глядя ясным уверенным в своей правоте взглядом. – А я буду жить тут.

Я словно наяву услышала её голос. Но теперь наш спор за эту комнату лишился смысла. Ни она, ни я больше никогда не станут её хозяйкой. Кто-то другой войдёт сюда, сменит обои, поставит другую мебель и утром увидит в окно, как качаются ветви маминой яблони в саду.

Захотелось плакать. Но я постаралась собраться. Нужно столько сделать: подключить все бытовые артефакты и затопить камин, потом сходить в лавку и купить продукты. Чтобы Павел ни говорил, не верю, что сейчас, днём, на знакомых улицах, мне что-то грозит, а запасы надо сделать. И ужин приготовить. Он же первый захочет есть. Потом хотя бы немного приберусь, чтобы избавиться от так раздражающей пыли.

Дела, которые необходимо сделать, выстраивались в голове плотным строем, загоняя тоску и глухую печаль куда-то в глубины сердца.

Вначале обошла дом, пробуждая артефакты, согревающие воздух в доме. Одни они не справятся, но печь на кухне решила растопить после того, как вернусь из похода в лавку. Решить начала с закупки продуктов, чтобы потом переодеться в домашнюю одежду и уже из дома не выходить.

В лавке, в которую ходила с самого детства, кроме хозяина, пожилого харранца, которого я по детской привычке, звала дядей Кенаном, оказалась ещё дора Симона, которой мама раньше постоянно готовила мази и отвары. Они так явно обрадовались моему появлению, что мне показалось будто я попала в окружение близких родственников, а не просто соседей по улице.

– Кэсси, твои родители вернулись? Как хорошо! Мне так не хватает твоей мамы, – сказала дора Симона. – И не только мне. Все говорят, что нынешний аптекарь ей в подмётки не годится.

– Нет, они не вернулись. Приехала только я чтобы продать дом.

– Как жаль! Но с ними всё в порядке?

– Да, у них всё хорошо. Они переехали к брату, – в очередной раз пояснила я.

– Я так переживала за Тину! – воскликнула дора Симона, прижав руку к сердцу. – Оказалось, я последняя, кто её видел. Твоя мама вечером отправила Тину ко мне с мазью. Я ещё переживала, что так поздно. А на следующий день их уже никто не видел.

– Да, их пропажу не сразу заметили. В тот день и я лавку не открывал, и тому, что аптека не работает, никто не удивился. Так что когда через несколько дней сам граф Вартис начал их разыскивать, никто ничего точно сказать не мог. Граф видно было, что переживает.

– Кэсси, а откуда он вас знает? – полюбопытствовала дора Симона. – Мы всё потом гадали. Кто-то даже говорил, что это твой поклонник. Будто об этом в газетах писали. Но на нашей улице никто в это не поверил. Мы же тебя с детства знаем.

– Граф в юности служил под началом отца.

– Вот! Я что-то такое и думал, – довольно протянул дор Кенан.

– А я голову ломала. Не могла поверить, что у нашей скромницы Кэсси такие поклонники. Но видно было, что вы ему не чужие.

Это напоминание о Ральфе меня растревожило. Я долго старалась выкинуть его из головы после того, как начала работать на Шиму, и мне это почти удалось. Но здесь в Харрании, как нарочно, мне снова о нём напомнили. Вчера Людвиг Вольфинг, сегодня – соседи.

Я поспешила свернуть разговор и купив хлеба, сыра, молока, ветчины, и прочего по мелочи, отправилась домой. Там я переоделась в своё старое платье и принялась за уборку. Никогда не думала, что такое простое дело окажется столь печальным. Каждая мелочь вызывала воспоминания. Вот насечки на косяке в коридоре, что наносил отец, обозначая рост мой, Тома и Тины. Как весело мне всегда было, когда братик вставал на цыпочки, чтобы вначале дотянуться до моей метки, а потом и перекрыть её. Потом, когда он стал резко тянуться вверх и смотреть на меня сверху вниз, то охладел к меткам, и тогда его место заняла Тина. Уже она надевала мамины туфли на каблуке, смешно ковыляла к косяку и требовала проверить, доросла она до моей метки или нет.

А в гостиной у кресла на полу стояла забытая мамой корзинка с рукодельем. Недовязанная шапочка, похоже, осталось здесь с того вечера, когда им пришлось бежать. Интересно, для кого она старалась – для Тины или меня?

Я протирала пыль и мыла полы, а слёзы текли просто потоком. Не могла их остановить. Подросток, я считала себя взрослой, главной помощницей мамы, когда отец уволился из армии и родители купили этот дом. После кочевой жизни по гарнизонам это было первое принадлежащее им жильё, где они наконец осели. Думали жить в нём до самой смерти, оставив его детям и внукам. Мама вила гнездо с такой любовью, продумывая каждую мелочь. Я переполнялась гордостью, когда она советовалась со мной, выбирая краску и обои, ткань для штор или скатерти. Я мечтала уехать из Виррана и жить в столице, но считала, что всегда смогу вернуться сюда за помощью, отдыхом и любовью. Эта возможность войти в знакомые стены, прижаться к маме, и знать, что у тебя есть собственный уголок, жила в моём сердце всегда, давала силы в самые трудные минуты.

Даже когда уже знала о побеге родителей, я не осознавала, что этот островок тепла и безопасности разорён. Его больше нет. И понимание этого настигло меня лишь сейчас. Сердце болело и кровоточило от жалости к маме. Только здесь, вспоминая, как мама обустраивала каждую комнату, сад, как сияло тогда её лицо, я поняла, как тяжело ей и отцу оказаться вновь без своего угла.

Печальный вой со стороны сада так хорошо подходил к моему настроению, что я не сразу сообразила – это Павел подаёт мне сигнал. А сообразив, заметалась – то ли бежать к окну в сад в маминой гостиной, чтобы впустить оборотня, то ли бежать к себе и срочно переодеться. Моё старенькое платье и так было невзрачным, а сейчас и вовсе запылилось и замызгалось. Вой стал громче, и я побежала в гостиную, а то ещё дора Нира услышит и выйдет в сад проверить, кто издаёт эти заунывные звуки. Представляю, как она завизжит, увидев в нашем саду огромного волка.