Kitabı oxu: «Ищу мужчину среднего возраста»

Şrift:

* * *

Все события и герои, кроме
Леры, Вероники и Анечки, вымышлены.

Пролог

Когда все было готово, мужчины налили в рюмки водку. Им много нужно было сказать друг другу, выяснить, вспомнить, решить… Хотя пить сегодня было нежелательно, без водки какой уж тут мужской разговор?

– Я хочу у тебя спросить, это правда? – и он взглядом показал на журнал с записями. – Я до последнего не верил, но сегодня понял, что это ты сделал! И не сказал мне ни слова!

Он поднес спичку к сигарете, которая все никак не хотела прикуриваться. Наверное, отсырела, вон как вчера дождь лил, хоть и тепло.

– Я хотел тебе сказать, хотел с самого начала, только…

– Что только? Хотелки не хватило? Или кирпича на дачу, или досок. Чего?

– Подожди, ты ничего не знаешь, я и сейчас не могу тебе все сказать, я боюсь за нее, а теперь еще и за тебя.

– Да скажи ты по-человечески! За кого боишься? Почему боишься? Что случилось, в конце концов?

В деревянной стене что-то зашуршало, а потом тихонько затрещало. Наверное, тут было много пауков, сверчков и всякой другой живности, а за маленьким мутным окошком шумели сосны, осины и высокий папоротник, которым заросли все тропинки.

Одна рюмка водки была выпита молча и залпом. Вторая еще стояла, ждала своей очереди.

Теперь разговор был больше похож на монолог, который продолжался всего минут пять, но все самое главное было уже сказано.

– …Мне было сказано очень ясно – если я этого не сделаю, то ее в живых не будет уже через пару часов. Ты бы как поступил?

– Я бы сразу поделился с тобой, потому что ты – мой друг! Я поговорю с кем нужно, мне все объяснят, я уверен.

– Нет! Только не это, очень тебя прошу!

Тут раздался стук в хлипкую дверь. В нее можно было даже не стучать, просто дернуть – и все, сама бы открылась.

– Нууу, вы тут расселись! Что делаете? – спросил вошедший, и тут же подумал, что дверь надо бы подремонтировать.

– Уф, слава Богу, это ты! Да вот разговариваем о жизни нашей грешной…

– Меня примете в компанию? – и он достал из внутреннего кармана небольшую бутылочку виски. – Родственник из-за границы привез. Попробуем? – и хитро прищурил правый глаз.

…Через час все было кончено, а грузный человек в рабочей робе еще долго смотрел вдаль, в сырую темноту, хоть ничего разглядеть там было уже невозможно.

А потом пошел по тропинке, окруженной лопушистым папоротником. У него было немного скверно на душе, но ничего изменить уже нельзя. По пути он думал, что еще нужно завершить бумажные дела, а потом отправляться домой. Никто и никогда не докажет, что здесь был именно он, что водка не была выпита, колбаса не съедена, разговор не закончен.

Лера и Вероника

Вероника явилась в половине одиннадцатого вечера.

– Ты что не спишь так поздно? А я вижу – свет горит, вот и подумала: кому не спится в ночь глухую? – выдала она как ни в чем не бывало, едва переступив порог.

Лере очень хотелось ответить в рифму, но она не стала. Ничего удивительного, что подруга заявилась на ночь глядя. Это безумное создание с таким возвышенным именем могло приехать под утро, и тогда все было бы гораздо хуже.

Вероника была человеком-фонтаном, которому иногда становится скучно «фонтанировать», и тогда срочно требуется «помощь друга».

Лера познакомилась с Вероникой лет пятнадцать назад, когда работала главным редактором двух газет в одном издательстве. Новая знакомая была менеджером по рекламе в «Свободной Прессе» и, несмотря на юный возраст, добилась неплохих результатов. В квартире Вероники бартер за рекламу скапливался в виде ящиков со шпротами и упаковок минеральной воды.

У Леры тоже все получалось: тиражи газет увеличивались, продажи росли, читатели не только писали, но и приходили в редакцию за помощью (особенно в вопросах знакомств). А щедрая шефиня Сонечка поощряла Леру, как и других хороших работников, премиями и поездками в Европу. Многие сотрудники той редакции были, мягко говоря, завернуты на работе: верстали и «дизайнерили» даже по ночам.

Сама Сонечка была человеком увлекающимся, занималась то йогой, то каратэ. Ей нравились учения Кастанеды и Ошо, поэтому на жизнь глава компании смотрела философски.

В 33 года Сонечка родила третьего ребенка (поговаривали, что от любовника) и привозила его на пижонской «тойоте» в офис каждый день. Даже когда у трехмесячного малыша случалось расстройство желудка или пневмония.

Однажды, когда бойфренд уходил из ее квартиры поздно вечером, домой с работы явился супруг. И эти два мужественных человека в темноте пожали друг другу руки, здороваясь и одновременно прощаясь. Подобное было в порядке вещей у свободомыслящей и отчаянной женщины…

Так вот, придя в редакцию, Вероника стала листать подшивки газет, делая выражение лица как можно более увлеченным и внимательным (позже она рассказывала, что ее интересовали не газетные статьи, а исключительно возможность размещения рекламы).

В это время Лера направлялась в свой кабинет.

– Вы ко мне? – спросила она и добавила: – что-нибудь пишете? – Главреду нужны были авторы, новые таланты.

– Нет, я не пишу, но хотела бы…

– Понятно, – сказала Лера и прошла мимо.

Однако Веронику было не остановить, тем более если ее откровенно игнорировали. И она продолжала наведываться в редакцию, пытаясь завязать более тесное знакомство со строптивым главным редактором, равнодушие и холодность которого приводили специалиста по рекламе в бешенство. Но этот специалист был крепким орешком и не показывал своих чувств, его терпению мог бы позавидовать даже легендарный Штирлиц.

И вот однажды вечером Вероника позвонила и пригласила Леру погулять по улицам Минска, назначив встречу под аркой огромного вокзального здания с часами. Там она и стояла с серьезным лицом, держа в руках два пластмассовых стаканчика с темной жидкостью.

«Кофе», – подумала Лера.

– Коньяк, – сказала Вероника.

Ей удалось-таки выведать у сотрудников редакции, какие напитки предпочитает главред и в какое время суток. Дело сдвинулось с мертвой точки. Началось общение двух авантюрных особ, которые и не подозревали, что оно растянется на долгие годы.

Позже Вероника серьезно занялась ресторанным бизнесом, работала некоторое время то в одном, то в другом питейно-ресторанном заведении и научилась вкусно готовить. Делала она это с великой любовью и со знанием дела, а то, что получалось в результате ее колдовских усилий, обладало невероятным вкусом, достойным королей.

– Я все приготовлю, ты отдыхай! – говорила Вероника, а Лера вздыхала.

Она прекрасно знала, чем все это закончится: вместо одного под умывальником окажется три пакета с мусором. Вокруг будут разбросаны: оранжевые сеточки от овощей, очистки от картошки, разнокалиберные пакетики и лотки от всякого рода продуктов.

Да и это все ерунда, мелочи! Если в тот день ресторанный критик готовила котлеты, то кухню ожидало серьезное испытание. Потому что емкости блендера, ножи и крышки от него, а также: стол, стены, плита и все, что находится около нее, – будет в кусках фарша. И любой из предметов (начиная ложкой и заканчивая солонкой) будет выскальзывать из рук из-за попавших на них жира, лука или яичной жижи.

Итак, покупались продукты, и об этом сообщалось по телефону с гордым возгласом: «Я тебе еды купила!», потом продукты превращались в немыслимые блюда, кухня – в отходное производство, а на полу можно было тренироваться в искусстве фигурного катания. Зато какой результат! Божественные котлетки под графским соусом – овчинка стоила выделки. Но сама подруга эти шедевры не употребляла, придерживалась диеты.

* * *

Вероника ввалилась с двумя огромными пакетами, пахло от нее мокрой кожей, коньяком, копченой рыбой и ментоловыми сигаретами. Короткая рыжая дубленка была засыпана мартовскими снежинками сказочного размера, стильные полуботинки тоже успели нагрести снега, перчаток не было. Вероника любила дорогую одежду, но боялась застудить уши – теперь на них была шерстяная повязка с северным орнаментом.

– О чем печалишься, мать? – она поставила пакеты и скинула дубленку на пуфик в прихожей.

Веронике как-то несколько раз не повезло в бизнесе, тогда еще одна их практичная подруга, Илона, предложила сходить в церковь и окрестить ресторанного деятеля. Втроем они сходили, после чего одна получила статус крестной дочери и имя Вероника (хоть в миру ее звали просто Веркой), вторая стала крестной матерью, а третья осталась довольна результатом.

Расположившись на кухне, подруга доставала из пакетов продукты, «мать» наблюдала за этими действиями без энтузиазма. Она старалась не есть так поздно – утром в желудке будет тяжело, и от этого настроение испортится на весь день.

Телефон Вероники тонко пиликнул. Она постоянно пыталась улучшить фигуру и питаться правильно, поэтому не ела жирного, жареного, соленого и сладкого. Подруга вбила себе в голову, что имеет лишний вес, и старалась не забывать об этом. На айфоне она установила напоминалки, типа «Завтрак», «Второй завтрак» и ела по часам. Словом, Вероника села на айфонную диету… А теперь, в одиннадцать вечера, пришло предупреждение: «Есть нельзя!»

– Я и не собираюсь! – ответила она телефону и повернулась к Лере. – Ну, что у тебя, рассказывай.

– Понимаешь, сегодня я нашла часы.

– Поздравляю, это хорошая находка! Теперь твоя привычка опаздывать изживет себя на корню. – Золотые хоть? – равнодушно спросила поздняя гостья.

– Да нет, отцовские часы, матросские, – с досадой сказала подруга.

– Ну ладно! Говори дальше.

И Лера рассказала. Интереса на лице крестной дочери не наблюдалось. Были принесены и внимательно осмотрены вышеупомянутые часы. Даже под лупой на них не нашлось ничего, заслуживающего внимания. Старые, с традиционным колесиком-заводом и банальными стрелками на обоих циферблатах.

– Я думаю, это их искали во времянке, когда разворошили все отцовские бумаги. А они-то у меня оказались…

– Да брось, ничего криминального нет в этом древнем будильнике, и никому он не нужен. Искали, может, какой-нибудь документ, – прервала Вероника. – Давай лучше выпьем. Хочешь, я тебе отбивные приготовлю?

– Спасибо, на ночь есть вредно.

– Послушай, а может, это твой брат искал завещание на земельный участок родителей? Может, он захотел богатого наследства или еще чего?

– Нет, нет, мой брат здесь ни при чем! И никто из моих родных!

– Кто-то из знакомых тогда? Их же много!

– Из моих?

– Нет, из моих! – Вероника откровенно издевалась над ней.

У крестной дочери было множество знакомых, о которых она любила рассказывать за столом. Она как магнит притягивала к себе таких же авантюрных особ, какой являлась сама – взбалмошных, рискованных, любопытных, незлобных и всегда готовых на какую-нибудь проделку.

Одна из таких девушек, которую друзья называли Малибу, сделала карьеру на обычных накладных.

Лет семь назад ей пришлось снять на сутки квартиру в Минске, по какому случаю – история умалчивает. Миловидная блондинка провела в той квартире не больше часа.

В одежном шкафу она обнаружила большую коробку, в каких из жарких стран к нам привозят бананы. Любопытная девушка обладала хорошей интуицией и моментально почувствовала запах счастья. Каждый в жизни получает шанс на удачу, нужно только правильно им воспользоваться!

Аккуратно сложенные бумаги в волшебном ящике оказались накладными с печатью некой компании «ООО Канцелярия» и штампом с реквизитами. В кучерявой головке Малибу сразу же созрел план, и она, недолго думая, съехала из квартиры, прихватив с собой находку.

Всю следующую неделю девушка осторожно расспрашивала знакомых о фирмах, которые завозят из России самые разные товары, сидела ночами в интернете, отправляла письма с нового электронного ящика. Бывший одноклассник, превратившийся за десять лет в крутого хакера, установил ей программу, один раз в неделю меняющую IP-адрес. Так что от налоговых органов деятельность «Канцелярии» была скрыта.

В результате нежная блондинка, постоянно забывающая шали и перчатки в такси, роняющая телефоны в канализационные решетки, пьянеющая от бокала вина и однажды по невероятной случайности сдавшая на водительские права с седьмого раза, еженедельно стала получать по тысяче долларов.

А новые и старые знакомые, которым нужно было «отмыть» деньги, рядами шли к ней за документами. Они исправно платили, а еще в благодарность приглашали в гости, рестораны и караоке.

– Тебе не страшно? – спросила у нее однажды Вероника. – Это все же документы.

– Знаешь, бывает страшно, когда несу бумагу, но потом, на обратном пути, когда сотка в кармане, становится веселее.

Вероника тоже была любопытна, ее интересовали свежие новости и новые проекты, поэтому история Леры ей понравилась.

Часы

Днем ранее Лера Бортник занималась отчетом для налоговой инспекции. Раскладывала по папкам документы из картонного ящика, куда во время ремонта свалила неразобранные договоры и акты. Бумаг было много, но возиться очень не хотелось, тем более время приближалось к вечеру, когда хочется поваляться на любимом полосатом диване и посмотреть какой-нибудь сериал.

Именно поэтому она в сердцах вывалила на пол содержимое коробки. Кошка была тут как тут: садилась на нужные документы, вытаскивала из-под папок и гоняла по полу карандаши и скрепки. Из завалов выпало и что-то небольшое в полиэтиленовом пакетике. Лера развернула его – и шлепнулась пятой точкой на пол.

Это были отцовские часы, которые она прихватила из дома родителей после того, что случилось. Отец говорил, что они особенные, матросские, привезенные когда-то с Охотского моря.

Бортник очень гордился ими, а на рыбалке часто хвастался перед друзьями, хотя все уже наизусть знали историю о том, как старпом Бочкин наградил своего матроса за отличную службу.

Когда отец погиб, часы нашлись в нагрудном кармане его брезентовой куртки, там же был и листок бумаги в линейку с какой-то записью. Эти вещи в пакете отдали матери, у которой позже снова случился сердечный приступ.

А потом Лера обнаружила часы за книгой на полке и забрала в город, чтобы они никому больше не попадались на глаза.

Трагедия

Она отлично помнила этот летний день.

Теплым утром семь лет назад Лера занималась стиркой, вывешивала полотенца на балкон.

Телефонный звонок раздался неожиданно, и она вздрогнула, предчувствуя беду. Звонила мать. Она сказала, что ночью отец пошел на рыбалку и до сих пор не вернулся.

– Мама, он же матрос, с ним не могло ничего случиться! – убеждала Лера.

– Его нет! Зачем он пошел один? Почему не дождался Володина? – горестно спросила мать.

И стала плакать, а Лера – ее утешать.

Не помня себя, она собралась и отправилась в путь, по дороге заехала за сестрой, которая всегда была любимым ребенком отца. К слову сказать, брат был любимым ребенком матери… А Лера была тем, кого называют «отрезанный ломоть», и это нисколько ее не обижало – дали жизнь, и на том спасибо…

Солнце жгло нестерпимо, мысли будто плавились под ним. Очень хотелось верить, что отец жив. И в то же время она чувствовала, что это не так.

Сестра рыдала и говорила: «Ты не любишь его! Ты не плачешь!» Что могла ответить Лера? Что плакать – не значит любить? Что душа ее на время застыла в недоумении? Что нужно кому-то смотреть за мамой, а упасть в обморок она всегда успеет?

…Отец лежал на берегу моря на деревянной решетке. Лера хотела увидеть его лицо, присела на четвереньки и заметила, что седых волос стало намного больше, чем было при жизни (еще в прошлое воскресенье!). Он плыл, он сражался! Но в какой-то момент все же сдался…

То, что было потом, слилось у Леры в один болезненный временной промежуток, а вся жизнь разделилась на до и после.

Прошло уже семь лет, а она и сейчас вспоминала отца, заново проживала все события страшного дня…

Размышления

Матросские часы она рассмотрела – ничего особенного, большой корпус из потемневшего металла, на обратной стороне – микроскопическая тонкая царапинка. Лера снова завернула их в потемневшую бумагу, на которой расплылось единственное слово «Шмелев?». Кто такой Шмелев?.. Эх, папа-папа… Тут Лера вспомнила, что это мужчина, с которым отец работал. Заместитель начальника котельной, кажется, или инженер…

На улице была то ли зима, то ли весна, какая-то предвесенняя погода, все понятно – ведь пришел март. И так тоскливо Лере стало от этих сумерек, от желтеющих на черной земле окурков, от маленького серого двора без солнца. Нет, он ей нравился именно тем, что маленький, и парк рядом, и церквушка, и центр города близко… Но не в эту погоду.

А потом пошел мокрый снег и засыпал скучный двор, а Лера все сидела на полу, вспоминала, думала, горевала. Серая галка важно ходила по перилам балкона, прокладывая на них дорожку.

Внезапно стало зябко, захотелось в ванну. Кто там говорил про пользу контрастного душа? Только горячая ванна способна успокоить нервы! Особенно, если бросить в воду, например, нектарин.

Всегда вместе с ней приходили греться коты. Если кто-то не успевал зайти, то потом начинал скрестись и проситься. Лера вздыхала, вставала и открывала дверь. Кошка всовывала мордочку, не спеша протискивалась грациозным трехцветным телом, нисколько не опасаясь, что прижмут дверью. Запрыгивала на стиралку и начинала вылизывать шерстку. Такой стерильности могла позавидовать любая операционная. Кошка любила чистоту и демонстрировала это окружающим – как только ее гладили, сразу умывалась, как бы снимая с себя чужие следы. Кот был попроще – мог спать в корзине с нестираным бельем.

Как назло, в голову ничего не лезло. Почему отец не доплыл до берега, хоть плавать умел отменно? Что могло произойти ночью в лодке в тридцати метрах от берега? Даже перевернувшись, она все равно удержала бы на воде.

Кому мешал сильный, добрый, красивый и не желавший никому зла мужчина? Ситуация была очень простой и прозрачной. Сам пошел на рыбалку, перевернулся в лодке, не смог выплыть. Винить некого. Но Лера никак не могла поверить, что сам.

Каким образом часы оказались за «Мастером и Маргаритой», когда их нашла мать и схватилась за сердце? Бедная мама, сломленная смертью отца!

На самом деле она была одной из тех, кого называют «женщина-кремень» – всегда делала все по-своему, и других вынуждала поступать именно так, как хотелось ей. Никто не мог помешать этому, только отец, да и то в очень редких случаях.

«Ту тарелку не бери, в нее я кладу только овощи», «В эту кружку ничего не наливай, она для молока», «Пол не подметай, его нужно пылесосить», «Окно не занавешивай, а то не увижу соседей».

Но после произошедшего вся ее сила исчезла.

* * *

Из крана все лилась горячая вода, изгоняя озноб из тела. Так же размеренно возникали воспоминания.

Вот они собрались за столом: сестра с льющимися по щекам слезами и огромным, как груша, носом, брат, у которого глаза напоминали застывающий цемент, и она, Лера.

– Уже ничего не исправить, – сказал Константин, – мы ему ничем не поможем, можем только проводить в… – и не договорил.

А потом просто распределил роли – Лера смотрит за матерью и сестрой, он идет в санаторий, где работал отец, и занимается подготовкой похорон. Все правильно, так и должно быть. Лера знала, что брат все сделает как положено, и была благодарна ему.

С самого детства он был для нее эталоном, кумиром и учителем, мнение брата считалось самым главным и правильным. В детстве Лера думала, что ее муж должен быть именно таким, как Костя или отец, – умным, добрым, сильным и красивым. Маленькая Лера была уверена, что так и будет, но в жизни все вышло иначе…

Сервант с отцовскими бумагами вынесли во времянку. Когда Лера в последний раз заглянула в нее, там царил бардак. Документы лежали в беспорядке, будто их специально выворачивали, скопом, чтобы найти что-то конкретное. Может, часы? Но кому они нужны? Ценность они представляли только для отца – память о матросском прошлом, просто винтажная вещь. Были бы бриллиантовые или, на худой конец, золотые!

Нектарин был съеден, озноб изгнан, а ответ, к сожалению, не найден. Лера включила неожиданно горячий душ и, прошипев нехорошее маленькое слово, выскочила из ванны как ошпаренная.

* * *

Петр Бортник работал «на объекте» – так все называли строительство нового спортивного корпуса возле моря. Тогда это был несуразный каркас, облепленный лесами и досками.

Отец был простым кладовщиком, принимал огромные фуры со строительными материалами, записывая аккуратным почерком наименования и объемы поставок. Все всегда было у него зафиксировано в точности – сколько, когда и куда привозится. Смешно предположить, что он кому-то перешел дорогу.

Задолго до трагедии, когда Лера еще училась в университете, она приходила к нему в контору просто так. Располагалась в маленьком кабинетике, рассматривая папки с накладными, звонила друзьям и знакомым. Конечно, она могла это делать из дома, но там было неинтересно, а здесь пахло соляркой, деревянными стружками, побелкой и еще Бог знает чем. И ей было приятно сидеть за отцовским столом под лопастями старомодного вентилятора и набирать номера телефонов. Как давно это было!