Kitabı oxu: «Украденное счастье», səhifə 5

И обида всё равно терзала де Брийона, мешая ему простить своего друга. Ему бы хотелось сказать, что девушка ему безразлична и ничего для него не значит, но Джек почувствовала бы фальшь. Андре осознавал, что очарован девушкой не меньше, чем Джек.

И понимал, что к добру это не приведёт.

– Джек? – попытался он заговорить.

Но тот смерил его взглядом, не допускавшим сомнений в его нежелании говорить. Джек думал об Элизе, она одна занимала его мысли. И Джек пытался разобраться в себе и своих чувствах вдали от девушки, лишавшей его возможности мыслить здраво.

Он не может уже представить своей жизни без Элизы, а значит, не может позволить себе потерять её. Не зная, как повести себя с девушкой по возвращении, Джек мрачнел с каждой минутой.

Но Рейвен тихо заржал и повёл головой в сторону, словно почуяв что-то. Доверяя животному чутью, Джек пустил жеребца в карьер.

Встречный ветер и чувство погони заставили его на время забыть об Элизе.

***

Элиза словно заколдованная не сводила взгляда с закрывшейся за Джеком двери. Сдвинуться с места тоже не получалось.

– Мадмуазель Элиза? – тихонько позвал её Жан, не смея дотронуться даже до её платья. – Желаете чего-нибудь?

– Да, – откликнулась девушка, – сбежать отсюда.

– Тут я вам не помощник, – буркнул Жан.

Элиза и не собиралась пока впутывать в это мальчика. Ей стало душно. И захотелось спрятаться в комнате. Она открыла ставни, впуская прохладный осенний воздух. Порыв ветра тут же с силой ударил в лицо, вызывая слёзы.

Элизу мучила совесть за притворство, на которое ей пришлось пойти. Она лгала, говоря Джеку, что ненавидит его и презирает. И она совсем не чувствовала к нему отвращения. На самом деле её до странности влекло к Джеку, и именно это пугало девушку. Она боялась того чувства, которое уже зародилось в ней и становилось сильнее её самой. И пока ещё была возможность противиться этому чувству, Элизе хотелось спрятать его глубоко в душе и не выпускать наружу, чтобы Джек не смог даже догадаться.

Какой же она должна стать, или хотя бы казаться, чтобы оттолкнуть от себя Джека? Едва ли ему нужна любовь высокомерной светской гордячки, какой она пыталась быть утром. Может, тогда он отпустит её за выкуп?

Мысль о побеге Элиза не оставляла, но это казалось безрассудством. На какое-то время побег и возвращение домой показались ей страшнее пребывания здесь. Или это расставание с Джеком так волнует? Она не хотела верить, что снова ждёт благополучного возвращения Джека. Только взгляд её так же скользил по пасмурному небу, верхушкам елей и закрытым воротам, которые распахнутся, чтобы впустить обратно атамана и его шайку разбойников. Досадуя на себя, Элиза захлопнула ставень.

Просторная комната по-прежнему казалась ей клеткой. Элиза усмехнулась. Если даже Джек не стал запирать её, то она сама тем более не станет сидеть взаперти! Элиза от души хлопнула дверью и стала величественно спускаться по лестнице.

Присутствие двух мужчин не испугало её. Они играли в кости и не слишком обращали внимания на девушку, пока та не приблизилась к двери.

– Куда собралась, крошка? – пробасил рыжий.

Элиза фыркнула, пожав плечами, и вернулась к очагу. Жан убирал со стола, мыл деревянную и глиняную посуду в чане.

– Тебе помочь? – спросила Элиза.

– Справлюсь, – буркнул парнишка.

– Красотка! – окликнул её бородач.

Элиза удостоила его взглядом.

– Мы тут поспорили, умеешь ли ты готовить, – продолжил Морис. – Ставлю на то, что у тебя всё-таки получится сготовить что-то съедобное!

– И много ставишь? – полюбопытствовала она, симпатизируя брюнету гораздо больше, чем рыжеволосому бородачу.

– Монету, – охотно ответил молодой человек.

– Ставь две! Жан! Поможешь?

– Не сомневайтесь! – откликнулся он, тут же забыв свою обиду.

Элизе действительно захотелось что-то приготовить. Но не потому, что так поспорили двое разбойников из шайки. Ей хотелось, чтобы Джек смог по возвращении оценить её старания. Она изучала содержимое полок в кладовой в поисках того, что могло бы пригодиться. Изобилие припасов, приправ и пряностей поразило её. Мысль о том, что всё это украдено или куплено на ворованные деньги, она пыталась гнать прочь.

Жан с изумлением и восхищением смотрел на девушку. Обеденный зал стал наполняться ароматами готовящейся еды, и Морис одобрительно прищёлкнул пальцами, предвкушая не только выигрыш, но и отменный ужин.

Увлечённая готовкой Элиза почти не замечала присутствия мужчин, а те и не мешали девушке. Но, покончив со всем, вновь ощутила на себе их взгляды.

Желая занять себя ещё чем-нибудь, она спросила у Жана, чем можно отскоблить стол от накапавшего со свеч воска. И вооружившись затупившимся старым ножом, не жалея сил увлечённо принялась за дело. Не боясь сидевших на лавке мужчин, она приблизилась к ним. Один из них окликнул другого по имени, но Элиза не обратила на это внимания, пока рядом с ней не возвысилась мужская громадная фигура.

– Пьер! – ещё раз окликнул бородача брюнет.

Склонившаяся над столом Элиза едва успела отскочить, как кошка. Её рука с ножом взметнулась вверх. Рыжий Пьер скосил глаза на затуплённый кончик ножа у него перед носом.

– Какая храбрая пташка…

– Пошёл вон, рыжая свинья! – взвизгнула она от отвращения и страха. – Или я всё расскажу Джеку! Обязательно расскажу! – пригрозила она, понимая, что кроме кинжала это единственная её защита.

– Дрянь болтливая! – зашатался охмелевший Пьер. – Да я…

Элиза благоразумно отступила назад и ухватилась за рукоять кинжала. Помощи и защиты от брюнета она не ждала, а Жан был всего лишь мальчишкой, чтобы сладить с громилой Пьером.

– Ты что, оглох? Не слышал приказ госпожи графини? – толкнул верзилу брюнет. – Ступай, освежись!

Элиза поневоле испытала благодарность к молодому мужчине. Но так и не выпустила из руки кухонный нож, когда брюнет вернулся в дом.

– Вам тоже что-то нужно от меня? – ледяным тоном поинтересовалась Элиза.

– Простите моего друга, сударыня.

– Хотите, чтобы я ничего не говорила Джеку? – уточнила девушка.

– Как пожелаете. Вы не думайте, я бы не дал вас в обиду.

– Если не скажете вы, мадмуазель, то скажу я! – заявил Жан. – Пьер нарушил приказ Джека! Ведь нарушил же!

– Какой приказ? – осведомилась девушка.

– Охранять вас, но не причинять вреда.

Элиза понятливо кивнула.

– Спасибо вам, Морис, – искренне поблагодарила она.

– Ваш слуга, госпожа графиня, – вежливо ответил он ей.

Девушка сдержанно улыбнулась. Ей не помешало бы подружится и с Морисом.

– Я не побеспокою вас, – заверил её молодой человек.

Элиза тут же подумала, что вовсе не против присутствия его в зале. Но когда за Морисом захлопнулась дверь, девушка решила воспользоваться этим, чтобы поговорить с Жаном. Тот сам подскочил к ней и заговорил.

– Вы такая храбрая, мадмуазель Элиза!

– Храбрая? – усмехнулась девушка.

– Ну да! Я, конечно, тоже не боюсь Пьера, но ведь вы-то всего лишь…

– Что? Всего лишь женщина? Слабая и беззащитная? – догадалась девушка.

– Ну да, – смутился Жан. – То есть, может, вы и слабая, но не беззащитная!

Элиза слабо усмехнулась и постаралась перевести разговор в нужное ей русло. Она улыбнулась мальчику.

– Приготовишь мне что-нибудь на завтрак? – склонила она голову набок.

– А что вы желаете? – воодушевился мальчик.

– А давай посмотрим, что там осталось? – подмигнула девушка. – И откуда у вас столько припасов?

– Ну, когда появляется необходимость, кто-нибудь едет за ними в ближайшую деревню.

– Это далеко? – быстро спросила Элиза.

– Не знаю, – пожал плечами мальчик. – С тех пор, как я попал к Джеку, я редко выбирался отсюда. Да мне и некуда идти. А с Джеком мне нравится. А вам? – бесхитростно спросил он.

Элиза покраснела и не смогла ответить, чуть кивая молча головой.

– А вы очень богаты, мадмуазель? – продолжал тараторить мальчик.

– Богата не я, а мой отец. Он граф де Бомон де Фонтэнэ. И я уверена, он не пожалеет денег, чтобы заплатить выкуп.

– А Джек ничего не говорил о выкупе, – простодушно заметил Жан. – Он всем заявил, что вы его невеста и будущая жена.

– Джек так сказал? – изумилась и не поверила Элиза.

Не глядя на парнишку, она вышла из кладовой. От волнения она задыхалась. И ей было уже не до продолжения разговора.

– А вы не знали, мадмуазель? – следовал за ней Жан. – Вы разве не рады?

У Элизы как будто перестало биться сердце. Горло сдавило, и стало невозможно дышать. Элиза метнулась к двери. Она глотнула свежего воздуха и пришла в себя.

Да не смеялся ли он, объявляя своей невестой? Неужели он силой потащит её к алтарю? И навсегда запрёт в этом доме.

– Вам лучше бы вернуться в дом, сударыня, – мягко сказал подошедший Морис.

– Там душно! – нервно возразила девушка. – Мне нужен свежий воздух.

– Так холодно же! Не простудились бы вы!

Успокоившуюся Элизу тронула такая забота. Она вдохнула холодящий лёгкие воздух, поёжилась, обхватывая себя руками. И посмотрела вдаль поверх деревьев.

– Скоро ли вернётся Джек?

– Да кто ж знает? Это ж такое дело…

Но ветер донёс ещё издалека заливистый свист и другого ответа ей не понадобилось. Она метнулась в дом и взлетела вверх по лестнице.

Глава 8

Морис встречал вернувшихся с добычей мужчин. Они наперебой хвалились богатым уловом золотых луидоров. Морис не завидовал тому торговцу, который лишился своего богатства. Он живо представил себе испуганного толстяка, который трясся над своими деньгами. Ришар в красках расписывал, как Андре выскочил из леса, притворяясь, что за ним гонятся разбойники, а они в это время нападали с другой стороны.

Четверым охранникам не поздоровилось. Один был даже убит.

– Наш мсье Андре был настолько любезен, что сам перевязал тех двух охранников, которых мы ранили, – дружелюбно посмеивался Ришар.

Де Брийон, который так и не поговорил с Джеком, был мрачнее тучи.

– С удачной добычей, Джек, – приветствовал его Морис, похлопав по плечу.

– Где она? – быстро спросил Джек, отводя Рейвена к конюшне.

– В доме, – отчитывался Морис, – готовит ужин. Всех ждёт сюрприз.

Под яростным взглядом Джека молодой человек пожалел, что не прикусил себе язык.

– Что? Кто посмел? Пьер? Я придушу его!

– Она сама, Джек! Мы с Пьером только поспорили и спросили, а твоя крошка сама сказала, что сможет приготовить ужин. Хоть у Жана спроси, хоть у неё самой.

Успокоившемуся Джеку стало любопытно. Неужели от Элизы можно ожидать чего угодно? Поручив жеребца заботам Сержа, Джек поспешил в дом.

– Ты уверен, что похитил графиню, а не кухарку? – повеселел Морис. – Видел бы ты как она, – Морис вовремя умолк, кашлянул, подбирая слова, – управляется с кухонным ножом!

– Да неужели? – усмехнулся Джек.

Чувства, характер и поведение самой девушки волновали его гораздо больше, чем её происхождение и умение готовить. И, войдя в зал, Джек остолбенел.

Элиза расставляла на столе посуду. И если верить Морису, то готовый ужин на огне – дело её рук. Это казалось, нереальным, немыслимым. Неужели это она говорила ему утром о презрении?

Если бы она только взглянула на него сейчас! Неотрывно смотревший на девушку Джек понял, что она лишь старательно делает вид, что не заметила и не замечает его.

Атаман неспешно приблизился к ней к тому моменту, когда все тарелки и кружки были расставлены на столе.

«Мой ангел! Неужели я совсем тебя не знаю? Но я люблю тебя!»

– Элиза, – почти шёпотом произнёс он, вложив в её имя всю нежность влюблённого мужчины.

Элиза, не в силах обернуться, пыталась справиться с дрожью волнения. Даже его голос, тихий, глубокий и бархатный обладал властью над ней.

– Да, мсье, – откликнулась она как можно безразличней.

– Вы удивляете меня, сударыня.

Джек обвил её талию руками. От Элизы еле уловимо пахло тем лавандовым мылом, а сиреневое шелковое платье с кружевами на узких рукавах было не тем, что она надевала с утра.

– Вы ещё не пробовали то, чем я собираюсь вас удивить, мсье, – сказала она, чуть поворачивая голову. – Ужин готов.

– Я говорил о вас, мадмуазель, – уточнил Джек, ненавязчиво приподнимая за подбородок её лицо.

– Весьма рада этому, – решилась посмотреть ему в глаза девушка, – желаете ужинать? – спросила она.

– О да, я дьявольски голоден!

Джек неохотно выпустил девушку из объятий. Скинул плащ и куртку. Зал стал наполняться людьми. Вернулись Андре, Морис, Ришар и Серж. Зашёл и Пьер, встречавший товарищей.

– Может, желаешь мне кое-что объяснить? – спросил его Джек, чуть кивая на Элизу.

Пьер больше рассердился, чем испугался.

– Я даже не дотронулся до неё! Она сама меня чуть не порезала!

Джек некоторое время ничего не понимал, но вдруг слова Мориса обрели другой смысл.

– Кухонным ножом? – скривил губы Джек.

– Тупым кухонным ножом, – буркнул, приблизившись, Жан.

– Я тебя спрашиваю, Пьер! Ты оглох? Или плохо усвоил мои слова?

– Из-за какой-то девчонки! Да я даже не тронул её! Что она наплела тебе?

– Да ни слова она о тебе не сказала, – вступился Жан.

Пьер недоверчиво смотрел на парня и девушку.

– Мадмуазель? Это правда? Вас никто не обидел? – заботливо спросил Джек.

– Истинно так, мсье, – спокойно ответила девушка.

– В следующий раз не забывайте про мой подарок, – предложил Джек.

– Непременно, – отозвалась девушка, чувствуя смешанную с радостью гордость, – а вы правда дарите мне его?

– И всё, что вы ещё пожелаете, – подтвердил он.

– Вы лжец, мсье, – покачала она головой.

– Может быть, – странно согласился с ней Джек. – А ещё я дьявол. Забыли?

– Это невозможно забыть, – посетовала девушка.

К тому времени как все мужчины расселись за столом, все уже были наслышаны о том, что ужин готовила сама госпожа графиня. Кто-то смеялся, что пахнет слишком аппетитно и потому подозрительно. Другой утверждал, что настолько голоден, что готов съесть даже отравленный ужин. Ему тут же ответили, что лучше помереть с голоду, чем от господской стряпни. Шутки не смолкали, но постепенно сменились одобрениями.

– Вы тоже думаете, что я отравлю вас? – мягко спросила Элиза.

– После того, как моё сердце было на кончике этого кинжала? – напомнил Джек.

– Вы же сказали, что голодны. Может, вы не любите рагу? Хотите гуляш из баранины? Я запекла картофель с приправами, – с усталым отчаянием говорила девушка.

Джек попытался привлечь её поближе.

– И это всё, что вы можете предложить?

– Вина, мсье? – холодно поинтересовалась она.

Джек закусил губу. Элиза позволила снова усадить себя на колени к нему.

– Вот то, что мне нужно, мадмуазель.

– Вы испачкали мне платье, мсье, – улыбнулась она.

– Тогда я куплю вам новое, – пообещал он.

– Купите? – изобразила изумление девушка. – Мне казалось, вы способны только воровать.

Джек не смог даже усмехнуться.

– Вы многого не знаете обо мне.

– Не сомневаюсь, мсье.

Элиза не рассчитывала, что Джек запросто расскажет о себе, раскрывая тайны. И узнать его секреты можно только лаской. Неужели она будет способна на это?

О, она должна быть способна на многое, чтобы иметь возможность манипулировать этим мужчиной, заставлять его исполнить её желания.

– Может, вина? – снова предложила Элиза.

Она всё ещё сидела у Джека на коленях и ела из одной с ним тарелки.

– Лучше бы просто воды, – поморщился Джек. – Жан!

– Позвольте мне самой, мсье, – ласково улыбаясь, предложила девушка.

И соскользнула с мужских колен.

– Мсье де Брийон, – негромко обратился к молодому мужчине атаман, – смею ли я просить вас принести мою гитару? И если можно, то быстрее.

Андре молча поднялся. И когда вернулся, то Элиза восседала в кресле, а Джек стоял рядом, опираясь о спинку.

– Вы разрешите сыграть для вас, сударыня? – опередил Джека де Брийон.

– Будьте так любезны, мсье де Брийон, – уступил Джек.

– Да, прошу вас, – согласилась заинтересованная Элиза.

Андре начал медленно перебирать струны. От красивой мелодии у Элизы замерло сердце. Слова очаровали её не меньше.

Я молчу о своей любви,

В тайне храню мечты.

Отчего же глаза твои

Суровее зимы?

Где верные найти слова?

И вновь любовь моя нема.

И по-прежнему вдвоём немы

Остаёмся чужими мы.

Как признаться в своей любви,

Если очи её хладны?

И по-прежнему вновь немы,

Будем чужими мы.

Очарованная музыкой, словами и голосом, Элиза вздохнула, переводя дыхание. Неужели это было признание? Боясь вызвать ревность Джека, Элиза промолчала и не шелохнулась. По уважительной тишине, царившей пока пел молодой человек, Элиза рассудила, что подобные песни звучат в этих стенах редко.

Но тут же посыпались предположения, по ком страдает молодой де Брийон.

– Как всегда в кого-то влюблены, мсье де Брийон? – протянул руку за гитарой Джек.

Андре ответил усмешкой. Джек взял в руки гитару и почувствовал себя неугодным кавалером, соперничающим за внимание и любовь дамы.

Не выставит ли он себя на посмешище? Или ему не хватит смелости поступить как де Брийон и при всех спеть для девушки? И пока Джек, перебирая струны, подбирал песню, послышались просьбы спеть что-нибудь повеселее, чтобы не помереть от скуки. Но Джек сделал вид, что никого не слышит.

Под его пальцами вздрогнули струны, и Элиза затаила дыхание. Неторопливая мелодия казалась самой прекрасной на свете. От тёплого бархатного голоса замерло сердце.

Без тебя проходит жизнь моя,

Ночи все длинней вдвойне.

И сердцу моему нет силы биться вновь.

Но я найду тебя.

Без тебя пуста моя душа.

В песне ветра голос твой.

И с каждым новым днём

Всё больше одинок.

Но я найду тебя, любовь моя!*

Элиза заморгала, не давая пролиться щипавшим глаза слезам. Или эта песня ничего не значит, а она слишком наивна и доверчива?

Изумлённая, она приняла его нежный, долгий поцелуй. Голова закружилась, и Элиза пришла в себя только от оглушительного одобряющего смеха и свиста. Опомнившейся, покрасневшей девушке запоздало захотелось сгореть от стыда.

Джек не сводил с неё глаз.

– Вам пора подняться наверх, мадмуазель, – шепнул он, склонившись, ей на ушко.

– А если я хочу остаться здесь? – воспротивилась девушка, вспоминая об обещании Джека.

– Желаете стать для них десертом?

Джек чуть повёл головой в сторону мужчин.

– Угрожаете мне?

– Предупреждаю. Пока здесь не стало слишком весело для такого юного и прекрасного создания.

– Желаете получить десерт?

– Я желаю поговорить с вами, мадмуазель.

– Позвольте не поверить вам?

– Мне необходимо поговорить с вами.

Элиза то ли поверила, то ли смирилась с неизбежным.

– Джек, может, и твоя пташка споёт для нас? – раздался голос, испугавший девушку.

Того верзилу, который сказал это и который утром пытался оскорбить её, она боялась ещё больше, чем рыжего бородача Пьера. Она рассердилась на себя. Зачем надо было так упрямиться и возражать, когда Джек с такой очевидностью оказался прав?

Собиравшаяся встать с кресла девушка вцепилась в подлокотники и умоляюще взглянула на Джека. Джек взял её руку и достаточно громко обратился к де Брийону с просьбой проводить госпожу графиню наверх.

Элиза почти взлетела вверх по лестнице, спасаясь то ли от надуманной, то ли от реальной опасности. Остановившись у двери, она уткнулась лбом в плечо Андре.

И вспомнила о том, что ждёт её наедине с Джеком.

– Одно ваше слово – и я не пущу его к вам!

– А вы когда-нибудь любили, Андре?

Молодой человек чуть помедлил с ответом.

– Я не уверен, что любил прежде, но не сомневаюсь, что влюблён сейчас.

– Ваша возлюбленная знает о ваших чувствах?

– Позвольте мне не ответить.

Элиза отстранилась и кивнула.

– Доброй ночи, Андре, – прошептала она, приоткрывая тяжёлую дверь.

– Я буду здесь, – пообещал он.

***

– Джек, может, уже поделим золото?

– Или хотя бы серебро?

Атаман не рассердился на Ришара, напомнившего о деньгах и задержавшего его.

– Дели на всех, Дик. А то, что останется, и ту караковую кобылу я беру себе. Для Рейвена.

Упоминание о кобыле, доставшейся в качестве сегодняшней добычи, вызвало новый повод для шуток.

– Спорим, кто-то на конюшне уже вовсю развлекается? Только что-то притихли, не слышно.

– Да это ты ржёшь громче, чем все лошади на конюшне!

– Так, может, нам вскоре сразу два приплода поджидать? А, Джек?

На счастье говорившего, атаман умудрился не расслышать этих слов. Он оставил свою часть монет с краю стола, зная, что никто не тронет их хоть до скончания времён.

Голос Жильбера остановил его.

– Ты теперь совсем променяешь нас на эту девчонку? – едко поинтересовался Жильбер, не упускавший возможности задеть Джека.

– Она для тебя госпожа графиня! – крикнул через плечо молодой атаман. – А тебя я здесь не держу.

– Так, может, мне подняться к вам наверх?

– Если хочешь получить пулю в лоб! Или кинжал в свою болтливую глотку!

Джек взбежал по лестнице, остановился, чтобы справиться с охватившими его яростью и злостью. Ему нужно было вернуть мысли к тем словам, которые он хотел сказать Элизе. Которые он должен ей сказать! У дверей спальной он разглядел мужской силуэт.

– А, это ты, Андре, – выдавил он из себя остатки злости и ярости. – Не узнаёшь меня трезвым? – усмехнулся Джек.

– Всё ещё сердишься на меня? – предположил Андре, не отвечая на вопрос.

– Только на себя, – признался, успокаиваясь, молодой атаман. – Ты ведь меня впустишь? – насторожился Джек.

– Объяснишь зачем? – наудачу спросил Андре.

– Ты пробовал не дышать? – помолчав, вздохнул атаман, чувствуя необходимость хоть немного выговориться перед другом.

Андре поджал губы. Он знал это ощущение нехватки воздуха. До сих пор помнил все до единой пытки, которым подвергся в заключении и которые оставили следы на его теле. И воспоминания тех дней до сих пор мучили его ночными кошмарами.

– Она нужна мне, – признался Джек. – Нужна как воздух. В ней теперь вся моя жизнь, весь её смысл.

– Ты это серьёзно, Джек? Ты всерьёз влюбился?

Андре воспринял это и с отчаянием, и с радостью. Джек не стал бы лгать или бросать слов на ветер.

– Я веду себя как мальчишка, да?

Джек по-дружески сжал плечо Андре.

– Я не встану на твоём пути, Джек.

– Но ты всё ещё стоишь на моём пути, – с усмешкой возразил атаман.

Андре молча отступил. Но теперь это был долг дружбы.

– Наверное, я просто немного завидую тебе, – нашёл силы признаться Андре. – Ты нашёл свою единственную. Ты позволишь мне быть рядом, чтобы по-прежнему охранять её?

– Да, Андре, – кивнул атаман, – я полагаюсь на тебя.

Де Брийон отступил в темноту коридора. У него не было ни сил, ни права вмешиваться в отношения Джека и девушки. Зависть, в которой он признавался, никогда не толкнула бы его поступить бесчестно. Но как же он мечтал оказаться на месте Джека!

«Я не смогу не любить её! Но дай мне сил, боже, отказаться от этой любви!»

Андре не знал, что зародившееся чувство может быть настолько сильным и ничто не способно остановить его. Прилетев лёгким бризом, оно могло превратиться в бушующий ураган, сметающий всё на своём пути.

Глава 9

Джек не сразу перешагнул порог, не сразу закрыл за собой дверь. Его поразила увиденная картина. В камине разгорался огонь, горели свечи в канделябрах, а Элиза, поставив ножки на низенький табурет, сидела в кресле.

Она даже успела распустить и расчесать свои дивные русые волосы. А укутанная в белоснежную кружевную шаль, она снова казалась Джеку ангелом.

«Моя святая Агнесса! – восхитился Джек. – Неужели я прошу у тебя слишком много? Как мне вымолить у тебя прощение?»

На время ему показалось, что от присутствия Элизы не только эта комната, но и его душа наполнились миром и покоем. Девушка наконец посмотрела на него и Джек с дрожью снова вспомнил свой сон. Как он посмел оскорбить её невинность?!

Джек решительно шагнул к девушке, опустился на колено, осторожно взял её руку и припал к ней губами. Элиза взволнованно дышала, не сводя глаз с мужчины.

Не отпуская её руки и даже по-прежнему прикасаясь к ней губами. Джек взглянул в глаза девушке. Ему показалось, что он видит в них растерянность и непонимание. Но страха в этих чудесных глазах не было! Даже её прелестные губы приоткрылись от удивления. Элиза, ожидавшая насмешек, приказов, насилия, действительно растерялась.

Сейчас она не знала, как повести себя с этим мужчиной. Её сердце снова сильно билось, от его прикосновения жар разливался по телу. И этот колдовской карий взгляд!

Казалось, он проникал прямо в душу, прямо в сердце. Почему же она решила, что ненавидит этого мужчину? И что она вообще способна ненавидеть.

Сейчас её чувства не имели ничего общего с ненавистью! Но можно ли верить этому человеку? Может ли она довериться ему?

– Вы желали говорить со мной, мсье, – напомнила Элиза, пытаясь хотя бы в голос вложить ледяное безразличие. – Я вас слушаю. Что вы хотели мне сказать?

«Слишком многое, мой ангел!» – подумал Джек.

Но как можно было напрямую сказать о своих чувствах? Джек поднялся с колен.

– Видите ли, мадмуазель, – начал он медленно и осторожно, – ваше пребывание здесь в качестве гостьи, возможно, слегка затянется.

Элиза, вспомнившая тотчас и слова Жана, и свои подозрения, напряглась, выпрямляясь в кресле.

– И я счёл необходимым объяснить, что вынуждает меня настаивать на вашем присутствии здесь, потому что…

У Элизы не хватило терпения выслушать даже его фразу до конца. Она резко поднялась с кресла.

– О, да, мсье! Я определённо требую объяснений! Когда вы потребуете выкуп за меня? Когда вернёте к отцу и жениху?

Джек вынужден был отступить. Упоминание о женихе Элизы мгновенно вывело его из себя. И он заговорил совсем не о том.

– Неужели ваш жених настолько вас любит, что примет даже опозоренную и обесчещенную? Считаете его настолько глупым, что он не почувствует разницы, или поверит любому вашему слову?

– Вам доставляет удовольствие издеваться надо мной, – сдавленным голосом спросила она. – В вас нет ни капли чести и достоинства. А Луи любит меня! – твёрдо заявила она.

– Любит?! – возмутился Джек. – Любит?! – не выдержал он. – Не больше, чем я! – выпалил яростно Джек.

Нет, не так он хотел признаваться ей в своих чувствах! Джек пожалел о своей несдержанности. Элиза, испугавшись гневной вспышки, не поняла его слов.

– Что вы сказали, мсье? – переспросила она.

– Что ваш Луи любит вас не больше, чем я желаю оставить вас при себе, – с дьявольской улыбкой уточнил Джек.

Элиза, казалось, уже и не ожидала другого.

– И в каком же качестве, позвольте узнать? – гордо вскидывая голову, спросила она с высокомерием в голосе. – Пленницы и любовницы?

– Вы догадливы, мадмуазель, – съязвил он.

– Тогда будьте так любезны объяснить мне, с какой стати вы смели заявить вашим людям, что я ваша невеста и будущая жена! – потребовала она резко.

– Я защищал вас, сударыня, – двинулся к ней Джек, ломая голову над тем, кто проболтался девушке о его словах, и догадываясь. – Мне следовало подтвердить мои права на вас, и я это сделал.

– Вам всё же нравится насмехаться надо мной, – сделала горький вывод девушка.

– А если это не насмешка? – спросил Джек тихо и хрипло. – Если я хочу сделать вас своей женой? Что скажете, мадмуазель?

– А к алтарю вы меня потащите силой? – поинтересовалась Элиза. – И согласие вырвете пыткой? Или угрозами отдать меня на потеху? – напомнила она.

Джек горько усмехнулся, шагая к ней.

– Я надеюсь услышать ваше добровольное согласие, мадмуазель.

– Вы не получите его, мсье! – заявила она твёрдо.

Она отступила, пытаясь увеличить расстояние между ней и Джеком, но понимая, что бежать ей некуда, она обречённо ожидала столкновения.

– И вы даже не желаете знать, почему я хочу жениться на вас?

– О, я догадываюсь! Хотите потребовать приданое, – назвала Элиза первую же очевидную ей причину.

– А если я скажу, что мне не нужны ни деньги, ни земли?

Джек поймал в объятья девушку и прижал её спиной к столбику кровати. Элиза протестующее отвернулась.

– Мне нужна только ты одна, – жарко, отчаянно прошептал Джек. – Из всех женщин, из всех сокровищ! Мне нужна ты одна и навсегда! Я клянусь в этом.

Элиза обратила к нему изумлённый взгляд. Его глаза не лгали ей!

– Я знаю, как странно и невероятно это звучит. Я едва могу дышать, когда тебя нет рядом. Ты свет моей жизни, ты её смысл! Мой ангел! Элиза!

Девушка снова отвела взгляд. Она не могла поверить. Но всё её сознание наполнил этот тихий мужской голос, такой глубокий и бархатный, сводящий с ума, вызывающий дрожь и трепет. Сладостный трепет во всём теле.

– Я вёл себя слишком ужасно, чтобы ты могла простить меня, – продолжал он свою исповедь, – но я боюсь потерять тебя! Больше всего на свете я не хочу терять тебя! Я люблю вас, мадмуазель Элиза, – безнадёжно улыбнулся Джек. – Вот причина, по которой я прошу вас быть моей женой. И умоляю вас о согласии.

Потрясённая до глубины души Элиза нашла в себе смелость посмотреть на Джека. Неожиданная и такая страстная исповедь мужчины напугала её.

Ей хотелось ответить таким же признанием во всех своих чувствах и сомнениях, но ведь это было бы то согласие, которое просит у неё Джек.

– Нет, – сказала она тихо и уверенно.

Джек помолчал. Он не казался удивлённым. Он словно ожидал этого. Но выпускать девушку из объятий не спешил.

– Окажите мне честь, сударыня, – заговорил он спокойно, – назовите хоть одну причину, по которой отказываете мне?

– Я не люблю вас, – с готовностью ответила она.

– Я постараюсь привыкнуть к этому, – возразил Джек.

– Я люблю другого мужчину, – продолжала Элиза.

– И с этим я попробую смириться. Это все ваши причины, мадмуазель?

– Я всё равно не соглашусь! – с возрастающим упрямством заявила девушка.

Джек чуть ослабил объятья, но лишь затем, чтоб снова коснуться её волос, лица, шеи.

– Неужели нет ни одной причины, по которой вы согласитесь выйти за меня замуж? – спросил он подозрительно нежно.

– Нет, мсье, – ответила она.

– И вы никогда не дадите мне своё согласие?

– Нет, никогда!

– И не полюбите меня?

– Нет!

– Как вы беспощадны, мадмуазель! А мне так хочется услышать хоть одно ваше согласие!

– Нет! – отчаянно и упрямо повторила она.

– И снова «нет»? Что же мне сделать, чтобы услышать «да»? Может быть, мне уйти? – коварно спросил он.

Элиза закусила губу, сдержав рвавшееся с языка согласие. Джек усмирил её попытку освободиться. Улыбнулся забавной игре.

– Тогда, может, мне перестать обнимать тебя? Или перестать целовать? – задавал он вопросы, на которые Элиза должна была бы ответить согласием.

Джек надолго запечатал её замолчавшие губы требовательным, жарким поцелуем. И взглянул в её затуманившиеся глаза.

– Или перестать любить тебя? – добавил он шёпотом.

– Нет, – вдруг ответила Элиза.

– Как же я рад это слышать!

Он снова завладел её губами, и Элиза окончательно перестала владеть собой. Всё её тело подчинялось только прикосновениям этого мужчины. Его близость наполняла её наслаждением. В его объятьях хотелось забыться навсегда. Не о такой ли любви она мечтала? Неужели действительно влюбилась в этого мужчину? Влюбилась безоглядно и безумно? Подарок ли судьбы или её насмешка, что он не граф, не маркиз, а лесной разбойник, похитивший её, завладевший её сердцем! Но ведь любовь соединяет сердца и судьбы, а не титулы и земли. Судьба расставляет препятствия, любовь помогает их преодолевать. Но за людьми всегда остаётся выбор, вступить ли им в борьбу за свою любовь, чтобы сохранить и спасти это святое чувство. Или отступить и отказаться от неё, а потом жалеть, возможно, об этом всю оставшуюся жизнь.