Kitabı oxu: «Папа, подари мне маму, или Золушка для (не)родной дочери»
Лидия Дмитриевна Шадрова, 25
Марина, мать Лиды, умерла в родах
Дмитрий Алексеевич, отец Лиды, ИП «Руза-Мебель», умер от инсульта 10 лет назад
Элина Георгиевна Шадрова, мачеха, 45
Злата Ивановна Карельская, 26
Агата Ивановна Карельская, 24
Ольга Петровна, крестная, 55
_____
Артем Михайлович Королев, 35
Нина, младшая сестра, 30
Андрей, старший брат, 38
Михаил Александрович, 55, отец Артема, «Стар-энерджи», хранение и транспортировка грузов
Дарина Артемьевна, дочь Артема и Лиды, 6–7, 20 мая др
Мария Ивановна, экономка
Пролог
Семь лет назад. Руза, Московская область
– Беременность – тридцать восемь недель, двойное обвитие, тазовое предлежание, делаем кесарево… срочно, срочно! – кричит медицинская сестра дежурной акушерке, пока юную девушку с большим животом везут на каталке по родильному отделению маленькой районной больницы.
Ей так больно, что хочется кричать во все горло, но она сдерживается, сцепляя зубы, и только мычит, обхватывая обеими руками напряженный живот и стараясь не думать, что что-то может пойти не так… Еще бы: ее собственная мать девятнадцать лет назад умерла во время родов.
Перед глазами мелькают тусклые лампы больничного коридора, а потом резко сменяются ярким светом операционной.
Девушке помогают сесть, говорят что-то – а она едва слышит, – небрежно задирают рубашку, чтобы вколоть анестезию куда-то в область поясницы, а потом торопливо укладывают на операционный стол, суетятся вокруг… а она просто лежит и с ужасом ждет – что будет дальше?!
У нее нет никого, кто помог бы ей справиться с волнением, проводил бы в больницу, а после родов встретил в палате с цветами…
Она совершенно одна.
Мама умерла во время родов.
Папа – от обширного инсульта три года назад.
А отец будущего ребенка… впрочем, об этом не стоит и вспоминать…
Через несколько минут, когда анестезия начинает действовать, болезненные ощущения как будто выключаются, и только на грудь словно песка насыпают: дышать становится труднее, тошнит, голова кружится.
Анестезиолог говорит без умолку, задает вопросы, чтобы контролировать состояние пациентки, а медицинская сестра уже ставит ширму в районе груди, чтобы девушка не видела, как будут делать операцию.
– Что, уже начинаем?! – спрашивает она слабым голосом, и акушерка, склоняясь к ней в перчатках и маске, кивает:
– Да, у нас нет времени раскачиваться: пуповина ребенка душит…
– Но ведь… все будет хорошо?! – голос у девушки дрожит.
– Конечно.
Операция начинается, но органы чувств как будто начинают постепенно отказывать ей: сначала в ушах появляется звон, потом темнеет перед глазами.
– Давление падает! – кричит медицинская сестра, пищит какой-то аппарат, а потом все просто исчезает: запахи, звуки и даже яркий свет.
Через пару часов, придя в себя в пропахшей спиртом и хлоркой палате, девушка сразу же инстинктивно опускает руки на живот: ребенка там больше нет, анестезия еще не отошла полностью, но швы уже ощутимо побаливают.
– Эй! – кричит она хриплым голосом, потому что кнопки, чтобы вызвать персонал, нет. – Кто-нибудь! Пожалуйста!
В дверной проем просовывается голова медсестры:
– О, ты уже в себя пришла?! Как самочувствие?!
– Нормально… А где моя дочь?!
Медсестра поджимает губы, заходит в палату полностью и говорит:
– Ты не волнуйся только… главное, что сама жива осталась…
– О чем это вы?! – девушка хмурится.
– Не выжила твоя дочка… мне очень жаль…
Тот же вечер. Другой конец города
– Роды были тяжелые: двойное обвитие, тазовое предлежание, малышка чудом осталась жива… А вот мать – погибла, – сообщает экономка.
– Ясно, Мария, спасибо, ты можешь идти, – отвечает ей молодой мужчина, сидящий в кожаном кресле, лицом к камину.
Как только женщина выходит, он встает, подходит к детской кроватке и берет на руки красивую новорожденную девочку с голубыми глазами.
Свою дочь.
Лида. 1 глава
Наши дни. Москва
– Девушка, подвиньтесь, пожалуйста! – просит меня дама в возрасте, едва не наступая мне на ноги.
– Мне очень жаль, но двигаться некуда, – оправдываюсь я, а сама все равно пытаюсь переместиться по вагону хотя бы на пару миллиметров, чтобы дать попутчице немного личного пространства…
Половина седьмого вечера, час пик в московском метро, и я еду на собеседование к Артему Королеву. Как я поняла со слов его экономки, мужчине всего тридцать пять лет – а он уже президент крупной транспортной компании, которая хранит и развозит грузы по всей стране и за ее пределы. Неудивительно, что у него мало времени, чтобы заниматься своей дочерью, а мать девочки то ли ушла, то ли погибла… этого я пока точно не знаю.
Зато точно знаю: если меня возьмут, то будут хорошо платить, я смогу снять квартиру в Москве или где-нибудь в ближайшем Подмосковье, сразу за МКАДом, и мне не придется постоянно мотаться в Рузу и обратно… На это уходит слишком много денег и времени, да и желания возвращаться в дом, где я провела самые страшные годы своей жизни, совсем не хочется.
Элина, конечно, будет категорически против, но я и так несколько лет была бесплатной прислугой в собственном доме, когда отец умер, и все перешло в руки мачехи. Больше изображать Золушку я не хочу.
После метро приходится проехать еще сорок минут на автобусе. Добравшись наконец до элитного загородного поселка, где живет Артем Королев, я уже чувствую себя совершенно вымотанной.
Охранник на въезде просит меня показать сумку и строго спрашивает:
– Вы к кому и по какому вопросу?!
– Я на собеседование к Артему Михайловичу Королеву, устраиваюсь няней к его дочери…
– Да, точно, его экономка меня предупреждала, – кивает мужчина. – Вы в курсе, в какой вам дом?!
– Номер три, кажется…
– Да, он второй по левой стороне. Проходите.
– Спасибо, – я прохожу мимо КПП и устремляюсь к нужному дому.
Сразу замечаю, что территория – просто огромная!
И все уже украшено к новому году!
На металлической ограде – светящиеся инсталляции в виде сказочных персонажей, в центре двора – большая и пушистая елка, сияющая золотыми огнями, а по карнизу тянется гирлянда, которая сейчас, в семь вечера, переливается особенно ярко и красиво.
Между тем, дверь дома открывается, оттуда выглядывает экономка Мария Ивановна и манит меня к себе:
– Заходите скорее, Лидия Дмитриевна, холодно же!
– Я просто залюбовалась, – улыбаюсь я и, отряхнув от снега ботинки, переступаю порог хозяйского дома, сразу окунаясь в ароматы имбирного печенья и клюквенного мармелада.
– Как добрались? – спрашивает меня женщина.
– Неплохо, – отвечаю я, упуская момент, что ехала я сюда в общей сложности два часа, в толкучке и духоте.
– Артем Михайлович примет вас через пятнадцать минут, а пока снимайте верхнюю одежду, обувь, и проходите в гостиную, я налью вам чаю.
– Спасибо! – благодарю я, потому что согреться чем-то горячим и правда не помешает. Не хотелось бы на собеседовании стучать зубами от холода.
Я делаю все, как она велит, сажусь за стол, а потом вдруг, откуда не возьмись, прямо на меня выныривает маленькая девочка – с голубыми глазами и растрепавшейся косичкой, – и сразу же смело обращается ко мне:
– Привет! А ты кто такая?! Новая подружка папы?!
– Привет, – улыбаюсь я. – Не-е-ет, я не подружка папы, я пришла к нему устраиваться на работу… Меня зовут Лида, а тебя?! – я присаживаюсь на корточки, протягиваю малышке руку, и она без малейшего сомнения вкладывает мне в ладонь свои маленькие пальчики:
– А меня – Дарина.
– Приятно познакомиться.
– Ты красивая. Похожа на мою маму.
2 глава
– П-правда? – невольно заикаюсь я, честно говоря, не зная, как вести дальше этот диалог.
Вообще, я и до этого работала в семьях без одного родителя, но со вторым перед знакомством с ребенком всегда был долгий разговор: как отвечать на вопросы ребенка об уходе или смерти отца или матери?! И это зависело от множества факторов: возраста ребенка, стабильности его психики, позиции второго родителя… Здесь же, пока я не поговорила с Артемом Михайловичем, я не имею никакого права говорить с Дариной о ее маме.
Интересно, почему она вообще сказала, что я на нее похожа?! Может, просто она была такая же светловолосая?!
К счастью, Мария Ивановна спасает меня из неловкой ситуации, принося чай, ароматно пахнущий корицей.
– Большое спасибо, – улыбаюсь я.
– Вы уже познакомились с Дариной?!
– Да, немного…
Экономка обращается к девочке:
– Дариш, будешь тоже пить чай?!
– Буду! – кивает малышка, а потом опять поворачивается ко мне: – Лида, хочешь, я покажу тебе любимую куклу?!
– Да, конечно, – с готовностью киваю я.
Дарина упархивает в детскую, а Мария Ивановна склоняется ко мне и говорит шепотом:
– Вы ей явно понравились…
– И это замечательно, – улыбаюсь я, ведь главное в работе няни – это найти контакт с ребенком… а у нас с Дариной он явно случился с первого взгляда… – Кстати, почему ушла ваша предыдущая няня?
– Оу… не уверена, что могу об этом говорить, – смущенно признается женщина.
– Ну, значит, Артем Михайлович мне расскажет.
– Он тем более не расскажет, – экономка качает головой.
Я хмурюсь:
– Как же я должна работать в доме, где от меня скрывают причину увольнения предыдущей няни?!
Мария Ивановна воровато оглядывается, словно боится, что нас вот-вот застукает хозяин дома, а потом наклоняется ко мне и говорит шепотом:
– Ладно, я скажу вам… только не говорите Артему Михайловичу, что знаете… обещаете?!
– Конечно.
– Роман у него был с предыдущей няней…
– Ого! – я не сдерживаю восклицания.
– Вот только Вероника Юрьевна захотела большего, чем отношения без обязательств, говорила даже, что готова удочерить Дарину… И тогда Артем Михайлович сорвался: кричал на нее очень, велел убираться прочь… а на следующий день подписал ей увольнительную.
– Какой ужас! – говорю я, а сама думаю: ну, я-то романы с богатым работодателем закручивать не собираюсь! А значит, мне и бояться нечего!
– Да, и потом у Дарины няни три месяца не было… вот только недавно Артем Михайлович сказал, что готов взять кого-то на место Вероники.
– Ясно, – киваю я. – Спасибо, что рассказали.
– Не выдавайте меня только!
– Нет, что вы…
Я делаю глоток чая, а потом чуть не давлюсь им, потому что в гостиной неожиданно появляется хозяин дома: очень высокий и статный, с покрытыми жесткой щетиной щеками, в черной рубашке, выгодно подчеркивающей натренированное тело, с брендовыми золотыми часами на правой руке…
А следом в гостиную влетает Дарина:
– Папочка, ты освободился!
– Да, ириска, – улыбается Артем Михайлович, и его суровые мужские черты на мгновение смягчаются.
Девочка повисает у него на шее, мужчина целует ее в макушку, а потом замечает меня:
– О, точно, собеседование! Вы же…
– Лидия Дмитриевна Шадрова, – напоминаю я.
– Да, здравствуйте! – мужчина протягивает мне руку, я протягиваю в ответ, но не успевают наши ладони соприкоснуться, как я замечаю на большом пальце его правой руки странный шрам, который кажется мне знакомым…
3 глава
Восемь лет назад. Руза, Московская область
Сегодня день города – пожалуй, единственный день в году, когда в Рузе можно по-настоящему повеселиться: городок-то маленький, население – всего пятнадцать тысяч человек, праздники здесь устраивают редко. Но сегодня – и выступление столичных артистов, и ярмарка, и маскарад.
На маскарад мне особенно хотелось, я даже тайком от мачехи купила себе на рынке блестящую красную маску, скрывающую почти все лицо, вот только пойти вряд ли получится: Элина, отправляясь на праздник, приказала мне приготовить ужин, запустить две стирки, погладить белье и вымыть полы. Если я не сделаю все к ее возвращению – она с меня три шкуры спустит, а потом еще и названные сестры посмеются, мол, вот неудачница!
Но им-то что, они все праздновать уехали, а мне – мой-стирай-готовь! И так – вот уже больше двух лет, с момента, как умер отец…
Остается лишь надеяться, что осень я поступлю в университет и уеду как можно дальше от мачехи и ее дочерей.
Делать нечего: я принимаюсь за домашние дела. Ставлю вариться куриный бульон, загружаю стиральную машинку, снимаю с сушилки постельное белье и включаю утюг…
Когда раздается стук в дверь, я вздрагиваю от неожиданности и поначалу решаю, что это мачеха забыла что-нибудь, но нет – это не она.
Я открываю дверь – и обнаруживаю на пороге свою крестную, с которой не виделась уже почти пять лет!
– Ольга Петровна! – взвизгиваю я.
– Моя дорогая девочка! – причитает женщина. – Как же ты выросла! Какая большая стала, красивая! Тебя теперь не узнать!
– Милая крестная! – улыбаюсь я, вдыхая цветочный аромат ее туалетной воды. – Как я рада тебя видеть! Я и не знала, что ты вернулась в Рузу!
– Только на один день, детка, только на один день, – она качает головой. – Завтра уже буду в Москве, а послезавтра – в Париже!
– Вот это да! – я улыбаюсь и даже немного ей завидую: мне-то Парижа никогда не увидать! А моя крестная – настоящая путешественница: сначала жила в Лондоне, потом – в Барселоне, теперь вот собралась в Париж. У нее муж богатый бизнесмен, вот и колесят вместе по миру…
– Ты уж прости, что я не приехала три года назад на похороны твоего отца – очень сильно болела, – просит прощения Ольга Петровна, а я только отмахиваюсь, вспоминая, сколько денег она тогда послала… Мачеха все себе забрала, правда, мне ничего не досталось, но это неважно.
– Все хорошо, милая крестная, не переживай.
– Ну как же – хорошо?! Ты посмотри, в каких условиях ты живешь, дорогая?! – возмущается Ольга Петровна. – Если бы твоя мама узнала – сказала бы, что я должна тебе помочь! И я правда должна! Почему ты после смерти отца отказалась ко мне переезжать?! Я бы позаботилась о тебе!
Она и вправду предлагала – но я отказалась. Неудобно было как-то.
– Ну а сегодня-то ты чего дома сидишь?! – продолжает та. – Сегодня же день города, маскарад уже начался! Неужели ты не хочешь пойти?!
– Очень хочу, крестная, но не могу… Мачеха вернется – будет ругаться, если что-нибудь не сделано.
– Я тебе помогу, – обещает Ольга Петровна.
– Правда?! – я загораюсь, а потом снова опускаю глаза в пол: – Если честно, у меня и платья нет, чтобы идти на этот маскарад…
– Ты думаешь, я прилетела без платьев?! – крестная с грохотом ставит передо мной свой огромный чемодан. – Я только что из Барселоны, была на шопинге и закупилась! У меня этих платьев – штук десять! Выбирай любое!
– Вот это да… – шепчу я восхищенно.
– Давай-давай, и поскорее! Я помогу тебе с готовкой и уборкой, а потом мы тебя нарядим, сделаем прическу и губки с глазками подкрасим…
Не проходит и часа – а я уже кручусь перед зеркалом в красном коктейльном платье, которое идеально село на мою фигуру, красных туфельках и той самой красной маске.
– Давай, беги, пока маскарад еще не закончился! – велит мне крестная.
– А как же суп?! – спрашиваю я.
– Не бойся, я с этим разберусь, – обещает она.
Я обнимаю ее, целую на прощание в щеку, завершаю образ мамиными сережками, которые надеваю только по праздникам, а потом беру сумочку – и выскальзываю на улицу, в теплый августовский вечер, чтобы исполнить свою мечту – побывать на маскараде и потанцевать в пестрой толпе горожан.
Минут через пятнадцать я добираюсь до места и, запыхавшись, первым делом решаю взять в палатке стаканчик с лимонадом. Пока стою в очереди и выбираю между апельсиновым и клубничным, не замечаю, как на меня налетает какой-то парень в черной маске. Мы сталкиваемся – и содержимое его стаканчика, явно алкогольное, выплескивается мне на подол платья.
– Ой, прошу прощения, – хмыкает парень, а я поворачиваю голову – и вздрагиваю от внимательного взгляда серо-голубых глаз.
– Н-ничего страшного, – бормочу растерянно, разглаживая мокрые складки.
– Ну как же ничего?! – удивляется он. – Я тебя облил. Но ничего – я знаю, как спасти твой вечер. Идем со мной.
– Что?! Куда?! – не понимаю я, а он уже хватает меня за руку и тянет куда-то, а я только и успеваю, что заметить странный шрам на большом пальце его правой руки.
4 глава
– Куда ты меня тащишь?! Я тебя не знаю! Отпусти меня немедленно! – я пытаюсь вырваться, но хватка у парня – просто железная.
Толпа удивительным образом расступается перед нами, и мы продвигаемся куда-то в сторону сцены, где бьют биты музыки и двигается в лучах софитов диджей. Наконец мы оказываемся перед закрытой зоной для организаторов: решетчатый забор, охранники, полицейские машины…
Воспользовавшись секундной заминкой, я наконец вырываю руку из его цепкой хватки и встаю в позу:
– Да объясни ты наконец, кто ты такой и что тебе от меня надо?!
– Ой, а я что, правда не представился?! – хмыкает парень и протягивает мне ладонь: – Тимур.
– Привет, Тимур, – киваю я, но руки не подаю: не хватало еще, чтобы он снова схватил меня и куда-то потащил.
– Ну а тебя как зовут?!
Я чуть было не называю свое настоящее имя, но потом понимаю: это может его отпугнуть, а я вовсе не хочу, чтобы он сбежал прямо сейчас…
В Рузе все прекрасно знают мою семью: отца, который когда-то имел здесь свое небольшое, но добротное столярное дело по изготовлению мебели на заказ, мою погибшую в родах мать, меня, сиротку-неудачницу, мою жадную до денег мачеху Элину и ее дочерей – Злату и Агату… Она назвала их так в наивной, навеянной астрологическим фанатизмом надежде, что дочери с такими именами принесут в ее дом богатство, но просчиталась: пока девчонки только тянут из своей мамаши последние копейки…
Поэтому я представляюсь первым пришедшим в голову именем:
– Аня.
– Красивое имя.
Я пожимаю плечами, а Тимур говорит:
– Еще раз прости, что не представился сразу. И что потащил тебя сюда. И что пролил на тебя виски-колу.
– Ничего страшного, – говорю я. – Но ты сказал, что знаешь, как спасти мое платье… – я с сожалением смотрю на подол, на котором продолжает расползаться безобразное коричневое пятно.
– Нет, – он качает головой. – Я сказал, что знаю, как спасти твой вечер. Это немного разные вещи. Днем здесь был показ одной брендовой коллекции, и платья до сих пор висят в гримерном трейлере. Я предлагаю тебе выбрать то, что понравится, и переодеться, – я открываю рот, чтобы задать вопрос, но он меня опережает: – Не переживай, все законно. Мой отец работает на дне города, и мне разрешено здесь находиться. А платье мы потом вернем.
Делать нечего: я послушно шагаю за ним к трейлерам, спрятанным за сценой. Музыка здесь отдается глухо и рвано, а людей почти нет. Мы поднимаемся по ступенькам одного из трейлеров, заходим внутрь, и я действительно вижу длинную металлическую стойку с одеждой.
– Выбирай, – говорит Тимур и вытаскивает одно платье – тоже коктейльное, но темно-синее, с глубоким вырезом на спине. – Мне кажется, что это тебе очень подойдет…
Его взгляд скользит по моим обнаженным плечам, и моя кожа невольно покрывается мурашками.
– Пожалуйста, отвернись, – прошу я хриплым шепотом, чувствуя, как дрожит голос.
– Да, конечно, – кивает Тимур и поворачивается ко мне спиной.
Подождав несколько секунд – чтобы убедиться, что он не станет подсматривать, – я расстегиваю молнию на своем испачканном платье, спускаю его к ногам, а потом быстро надеваю то, что дал мне Тимур.
Прохлада вечернего воздуха касается обнаженной спины, по коже снова ползут мурашки, и я говорю:
– Готово.
Парень поворачивается, смотрит на меня несколько секунд и говорит:
– Ты прекрасна.
Его лицо почти полностью скрыто маской, но мне хватает и пронзительного, жадного взгляда серо-голубых глаз.
Он подходит ко мне вплотную, а я, как загнанная в угол птичка, не смею возразить, только прижимаюсь спиной к стене.
– Я… я не…
– Тшшш, – говорит он и накрывает мои губы поцелуем.
5 глава
Сейчас
– Лидия Дмитриевна? Лидия Дмитриевна!
Я вздрагиваю, отряхиваюсь от мурашек и воспоминаний, и наконец пожимаю руку Артема Михайловича.
Конечно, шрам – это просто совпадение.
Мало ли людей в мире имеют шрамы?!
К тому же, столько лет прошло: я наверняка и забыла, как выглядел шрам на руке Тимура… а сейчас заметила похожий – и все, ассоциации…
И ведь моего потенциального работодателя зовут Артем, а не Тимур!
Что Артему, наследнику, а ныне президенту многомиллионной международной компании, было делать в несчастной Рузе восемь лет назад?!
В общем, глупости это все…
– Все в порядке?! – заботливо осведомляется хозяин дома, и я киваю:
– Да, конечно, Артем Михайлович… просто залюбовалась вашей дочерью. Она у вас не только красавица, но и очень умная девочка…
– Кстати, я принесла показать тебе любимую куклу! – заявляет Дарина, наконец отлепляясь от отца и протягивая мне роскошную Барби с жемчужно-белыми волосами, в белом шелковом платье с обнаженными плечами и таких же белых туфельках на шпильке… живая девушка бы на таких не устояла!
– Ого, какая красивая! – искренне восхищаюсь я, но Артем Михайлович нас перебивает:
– Ириска, покажешь свои сокровища немного позднее, ладно?! Лидия Дмитриевна, пожалуйста, проходите в мой кабинет.
– Конечно, – киваю я, встаю, возвращаю куклу хозяйской дочке, благодарю Марию Ивановну за чай и иду следом за Артемом Михайловичем.
В кабинете мужчина устраивается в большом кожаном кресле, а я сажусь напротив, в кресло попроще. Между нами возвышается большой мраморный стол, заваленный канцелярскими папками для документов, ежедневниками, блокнотами, какой-то профессиональной литературой на русском и английском языках и много чем еще, явно связанным с работой хозяина дома.
– У вас были хорошие рекомендации, Лидия Дмитриевна, именно поэтому я остановил свой выбор на вас, – говорит Артем Михайлович.
– Мне приятно ваше доверие.
– Однако я должен предупредить вас об одной вещи, прежде чем мы подпишем договор. Моя дочь – наполовину сирота, но в нашей семье не принято говорить об этом… так, – он морщится. – Все вопросы о матери, которые может задать Дарина, должны переадресовываться на меня, это ясно?! Никакой самодеятельности.
– Да, конечно, – киваю я. Ну что же, и такое бывает, особенно – если один родитель очень травмирован уходом или смертью другого. В таком случае он не хочет, чтобы посторонние люди, а няня – это посторонний человек, хоть как-то этого касались… Вероятно, с мамой девочки произошла какая-то трагедия, и знать об этом мне не положено.
– В первую очередь, в ваши обязанности будет входить ежедневная рутина с Дариной: пробуждение и укладывание на ночь, утренние и вечерние процедуры, кормление, сопровождение на плавание, танцы, в художественную и музыкальную школу, на курсы подготовки к школе, выполнение домашних заданий, игры, чтение… Также вы должны следить за ее здоровьем, сопровождать на дни рождения друзей, в кукольный театр, в кино и в другие места… Заработная плата – десять тысяч в сутки, занятость – пять дней в неделю, кроме субботы и воскресенья. За работу в выходные, если это потребуется, будут надбавки. Питание с общего стола, конечно, своя комната напротив детской, по любым вопросам обращаться ко мне лично.
– Все понятно, Артем Михайлович, – киваю я.
– Приступать можете с завтрашнего дня. Мария Ивановна покажет вам вашу комнату и все остальное…
– Хорошо, спасибо.
Я встаю, мы прощаемся, и я уже направляюсь к выходу, как вдруг замечаю на стене семейный портрет: фотографию, на которой изображены, судя по всему, Дарина в возрасте двух лет, Артем Михайлович и какая-то молодая красивая женщина со светлыми, как у меня, волосами.
Видимо, это и есть мама девочки?!
