Kitabı oxu: «Единственная. Охотники Алхона»

© Энканта, 2024

© Издательство «Aegitas», 2024

* * *

Глава 1

Из всех твоих придурей, эта – самая дурацкая. Лиссену уже не нужно было говорить это вслух – он просто выразительно смотрел. Мортен отвернулся, проверяя оружие. Да, у него было странное правило: раз в год он охотится на самое страшное чудовище, какое найдет. Один. Но он верил, что именно это делает его сильным.

Каждый год Лиссен повторял одно и то же: это слишком рискованно, это глупость и безумие, даже для опытного охотника. Даже для лучшего и главного охотника кохона.

Но прикрывал его каждый раз, потому что был самым верным другом с самыми крепкими нервами.

– Если отец спросит – я в патруле.

Лиссен угрюмо промолчал, осуждающе качнув головой.

Стащив футболку одной рукой, Мортен натянул костюм из канонита. Ткань, которую присылали на Землю с Алхона, обтягивала как вторая кожа и защищала лучше стальной брони. А еще – отбивала человеческий запах.

Внимательно проверив костюм на отсутствие микропрорех перед зеркалом, он глянул на экран смартфона: десять вечера.

– Я вернусь в районе полуночи.

– Главное, чтоб ты с ныхом в брюхе не вернулся.

– Лиссен, ты не моя бабушка. Хорош причитать.

– Слышь, я не буду его тогда из тебя доставать, – упрямо добавил Лиссен.

– Без вопросов. Темыч достанет, если у тебя кишка тонка.

Мортен подвесил на рукава отщелкивающиеся в руку ножи, засунул в кобуру распылитель и огнестрельное – куда без него.

Проследи за патрулями, пока я не на связи, – напомнил Мортен, выходя из дома.

– Мор, дай с тобой пойду. Просто подстрахую.

– Лис… брат, спасибо, но нет. Один пойду – мне так надо.

– Да-а-а чтоб тебя.

Того ныха он выслеживал больше месяца. Хитрая тварь, и тоже на охоте. Потому и попался – был слишком сосредоточен на жертве.

Мортен тоже внимательно изучил объект: мужчина тридцати пяти, пару месяцев как прошел через муторный развод. Подбухивает и катится по наклонной. Но все же довольно сильный, чтобы ных мог легко в него войти. Тому требовалось подтолкнуть жертву в депрессию, а для этого пришлось проявиться.

Так Мортен его и засек в первый раз – просто сидел в кафе с ребятами, и они все одновременно почувствовали, переглянувшись. Сосущее чувство под ложечкой и чуть затошнило. Ных высасывал силы из человека где-то совсем рядом.

– Мой, – первым сказал Мортен, и охота началась.

Долгий кропотливый месяц выслеживания, сбора информации, гипотез и подтверждения. Когда он окончательно понял алгоритм действий ныха, он вычислил точку, где тварь должна проявиться в следующий раз, чтобы нанести очередной удар по жертве. Возможно – финальный.

За месяц ных времени не терял: довел мужика почти до края, организовал настоящую депрессию с прогулами работы и запоем, и каждый раз, когда бедолага рвался к любовнице, чтобы получить душевную поддержку и устроить себе ночь трезвости, встречал его по дороге.

Но на этот раз Мортен оказался в нужной точке раньше, чем ных. Рядом с домом – ярко освещенная парковка, куда жертва должна была подъехать в течение получаса. Мортен занял наблюдательную позицию на темной детской площадке. Он ожидал, что ных проявится только с появлением жертвы. Все его внимание было сосредоточено на парковке. Когда вдали появился автомобиль, Мортен почувствовал приятную вибрацию в теле: дальнейшее было предрешено.

Парень несся как чокнутый по пустой дороге, явно пытаясь выпустить часть своего негатива через правую ногу, втапливающую педаль газа в пол. Мортен даже удивился, когда внедорожник плавно сбросил скорость и аккуратно припарковался возле дома. Видимо, как ни старался ных, окончательно с разумом этот тип не расстался.

Сейчас.

Водительская дверь открылась, мужик вышел наружу и закурил. Обратный отсчет в голове Мортена ушел в минус. Ничего не происходило. Что-то не так.

Еще три секунды он мучительно пытался понять, где просчитался, а затем голова сама дернулась к подъезду. Девушка!

Она вышла навстречу курящему мужику, но тот ее еще не видел – парковка за углом. Зато отлично видел Мортен и ных. Со стороны казалось – просто вышла и замерла возле подъезда, стоит, растерявшись. Но она была оглушена. И позади нее быстро разрастался темный клубок, который за те секунды, что Мортен пялился на курящего мужика, стал вдвое выше человеческого роста.

Ныху ведь неважно, в кого проникать. Вопрос лишь в том, в кого легче. Охотился за одной жертвой, но она привела к нему другую. Мортену не повезло – этим вечером девушке слишком сильно взгрустнулось, и она вышла слабая. А мужик приехал неожиданно бодрячком.

Драгоценное время ушло. Вместо короткой тихой схватки будет шумно и долго, ну и шансы – поровну. Еще на секунду Мортен заколебался. Он мог просто позволить ныху проникнуть в девушку, а потом доставить ее в кохон для очистки. Но часть ее личности по дороге умрет, если не вся – тварь сильная. Он сожрет ее за считанные минуты.

Приняв решение, он вооружился распылителем и в пару прыжков вылетел к подъезду. Эффект неожиданности позволил ему ударить первым – и ных съежился до человеческого размера. Но стоило ему повернуться, как стало жарко. Удары жалами, яд, удушающий газ, а потом звуковая атака на той частоте, которую земляне не воспринимали. Зато Мортену вдарило по ушам на полную.

Он оглох и почти ослеп от боли, а от вони сознание почти погасло, но ных заплатил свою цену за атаку: стал плотнее. Клубок тумана превратился в такое, что выдержал бы не каждый желудок, даже будь это просто триллер на экране: комок из жал, пузырей с ядом, агрессивные жвала. А тот, кто хоть раз почувствовал запах ныха и не потерял сознание, мог бы всю оставшуюся жизнь спокойно водить экскурсии в городскую канализацию.

Мортен все это видел и обонял уже далеко не впервые – и смог удержать контроль за желудком. Ножи сами пришли в руки и ударили в слабые места. С диким воплем ных лишился главного жала, а затем – обоих глаз. Новые удары жал он вывез сквозь зубы и добил уже полностью плотную тварь из обычного бесшумного ствола.

Когда ных дернулся последний раз, Мортен почувствовал, как ушли все силы и сполз на скамейку возле подъезда, вяло прикидывая, сколько людей в доме могли проснуться от вопля ныха и мог ли кто-то успеть выглянуть в окно. Так или иначе – дом надо проверять, но сначала почистить память девушке. И ее любовнику, который докурил и решил подойти к подъезду как раз в тот момент, когда Мортен добивал ныха. А сейчас просто стоял в двух метрах и пытался выхуеть, переводя взгляд то на Мортена, то на вонючий труп, то на свою парализованную девушку с застывшим взглядом.

Телефон вибрировал в кармане всю последнюю минуту, и Мортен знал, кто это. Кохонный браслет на левом запястье раскалился. Дотянувшись до кнопки, он хрипло выдохнул:

– Все хорошо, пап, я жив. Но нужна помощь с зачисткой. Срочно.

После полной зачистки памяти всех свидетелей и распыления ныха последовала еще одна схватка – словесная, в машине отца. Срываясь с любимого витиеватого сарказма на чистый мат, Хеннинг интересовался, какого хрена Мортен отправился на схватку один.

Мортен, примерно в таких же выражениях, отвечал то, что знали они оба: охотнику иногда нужно рисковать, чтобы не терять форму. Если все время ходить на схватки толпой, точно не вывезешь внезапное нападение группы ныхов.

– Это была очень взрослая и опытная тварь, – все еще исходил паром Хеннинг, пока они мчались в домашний район. – Ты даже вакуумный ствол не взял – сын, ты тупой?

Но Мортен не особенно внимательно его слушал, глядя в окно. Он знал, что отец скоро успокоится и вспомнит, что сын давно уже не маленький. И о том, что для использования вакуумного ствола по назначению нужен напарник или третья рука, которая конституционно не предусмотрена у алхонцев.

Просто Хеннинг не мог сдержать себя, когда кому-то из младших грозила опасность.

– Пап, подожди, – выпалил он, когда его глаз зацепил что-то странное возле круглосуточного супермаркета. Странная девушка в дверях.

– Я еще не все ска…

– Тормози, пап! Алхонка без защиты.

– Что?

Реакция тела Хеннинга почти всегда опережала его сознание – он был охотником гораздо дольше, чем Мортен. Еще не понял, но уже развернул автомобиль, вернул их к супермаркету и припарковался, после чего они оба ошеломленно уставились на женщину, которая уже переходила дорогу.

В руке – обычный пакет с продуктами, джинсы, куртка, волосы, собранные в хвост. Ничего не обычного, вот только она не была землянкой и принадлежала к тому же виду, что и они. И при этом они ее не знали. Это была полнейшая дичь, не говоря уже о таких «мелочах», как ее ночной выход из дома. В непатрулируемом районе. Без защиты. Без браслета.

– Кто эта бессмертная, мать ее? – выпалил Мортен, ожидая, что всезнающий отец разъяснит все, но Хеннинг смотрел на дикарку примерно с тем же выражением, что и сын. На лице его отражалось чистое изумление.

– Сиди, – выпалил Хеннинг, выпрыгивая из машины и быстрым шагом направляясь за незнакомкой.

Глава 2

Тот странный человек буквально заставляет пойти с ним, поймав утром по дороге на работу. Под очень странным предлогом: «поговорить о важном». Напоминает о последних просветительских веяниях в школе у моей старшей. Я невольно улыбаюсь и не отношусь к этому серьезно.

Понятия не имею, зачем иду – точно не за бесплатным завтраком, хотя кормит он очень вкусно – в кафе, где для меня самой дороговато.

Наверное, я соглашаюсь потому, что не могу сдержать любопытства. Моя жизнь не слишком богата на события в последнее время. Ну ладно – на самом деле он привлекательный, и выглядит очень прилично. Такие обычно не знакомятся на улице.

Лучше бы просто сделал комплимент и взял телефон, честное слово. Взгляд умный и уверенный, одежда дорогая, но не броская, движения плавные. Он принадлежит к породе редких мужчин-хищников, которые остаются сексуальными в возрасте чуть за пятьдесят.

– Какое необычное имя, – улыбаюсь я, когда он представляется Хеннингом и сразу понимаю, что неосознанно начала флиртовать.

А его ответный взгляд такой, что… блин, обидно. Ласковый и одновременно слегка укоризненный, словно он мой начальник, а я тут нарушаю субординацию. Значит, не зацепила, понимаю я и на секунду расстраиваюсь – зачем тогда звал? Но тут же беру себя в руки и меняю улыбку на более нейтральную и деловую.

– Слушаю вас, – гораздо суше говорю я, но тут подходит официантка, чтобы взять заказ. Выбираю один омлет, и он заказывает мне едва ли не половину меню для завтраков. А себе – только кофе и сэндвич.

Выдержав паузу до того момента, как официантка оказывается за пределами слышимости, он смотрит прямо в глаза и говорит мне:

– Альма, это сейчас покажется странным, но… я – твой отец.

Мое сердце екает прежде, чем срабатывают защитные механизмы здравого смысла. Но потом я как девочка глупо смеюсь, глядя прямо в серьезное красивое лицо:

– Что?

– Это правда.

– Нет, не правда.

Я все еще улыбаюсь и жду продолжения шутки.

– Твою маму звали Татьяна…

– Она давно умерла, – резко обрываю я. – И это не может быть правдой. Я знаю имя своего отца, знала его всю жизнь. Его зовут Сергей Юр…

– Ты знаешь имя бывшего мужа твоей покойной матери, – спокойно утверждает мужчина, сидящий передо ней. – Скажу сразу: у меня нет твердых доказательств. Но просто посмотри на меня внимательно. А потом посмотри в зеркало. Тебе ведь сорок два, верно? Это потому что ровно сорок три года назад я встречался с Таней, и мы были близки.

На него трудно смотреть. Я сама не могу понять, почему теперь держу взгляд опущенным, словно стеснительный подросток. Улыбка сползла. Хочется заорать на него, что да, мне уже за сорок, так что какой тут может быть, к чертям, новый отец?

Но правда в том, что прошлое матери для меня всегда было очень мутным, и отца я не знала. И она никогда не была образцово честным человеком. Могла и приврать.

Внешность Хеннинга в точности такая, как и моя – теперь, когда он обратил на это внимание, отрицать трудно. Тот же оттенок редкого пепельного цвета волос, те же голубовато-серые глаза, и такой же формы. Вот только одна разница: он красивый, а я… просто блеклая.

– И где же вы были сорок два года, позвольте спросить?

Из меня льются саркастичные интонации, но руки, скручивающие салфетку в жгут, выдают. Изнутри начинает потряхивать. Усилием воли прекращает эти движения, я поднимаю подбородок.

– Жил в Москве, как и ты, – спокойно отвечает он. – Я не знал о твоем существовании. Мне очень жаль.

– И как вы узнали? – тихо спрашиваю я, все еще надеясь поймать его на какой-нибудь ерунде.

Хеннинг отводит глаза в сторону, но ни один мускул на лице не дергается. Ответ на вопрос, который я задала, у него есть.

– Я искал твою мать, так и узнал про тебя, – говорит он. – Возраст в документах навел на мысль, а потом просто посмотрел фото и все понял.

– Сколько вам лет? – внезапно осеняет меня. – Вы выглядите едва на пятьдесят.

– Мне шестьдесят три, малыш. Если нужно, покажу паспорт, но он сейчас в машине.

Я смотрю ему в глаза, надеясь, что это как-то поможет определить правдивость его слов, но больше секунды пялиться не могу – обжигаюсь и смущаюсь.

На самом деле не похоже, что он врет. Зато похоже, что читает все мои мысли. И спокойно молчит, держит паузу, позволяя мне все осознать и задать все вопросы.

Я медленно осознаю… да, он выглядит молодо, но и мне никто не дает даже тридцати пяти, не то, что моих сорока двух – так что это моложавость внешности может быть семейной, и тогда значит: еще одно очко в его пользу.

– Ладно, – сдаюсь я. – Допустим, вы мой отец, хотя верится слабо. Ну и что вы хотите?

– Хочу узнать тебя. Хочу быть рядом и помогать.

– Я большая девочка.

Мой тон становится таким ледяным, что только глухой бы не понял. Может, даже слишком. Но на слово «помогать» у меня срабатывает защитная стойка. Помогать с первого дня знакомства рвутся обычно те, кто потом кидает по-крупному.

– Большая, – соглашается он. – Но тянуть одной двоих детей и так непросто, а тут еще четыре миллиона задолженность по ипотеке… Твоей зарплаты, судя по всему, хватает только на еду.

Видимо, в ответ на холодность у него тоже кое-что включается. Потому что взгляд становится очень жестким и пронизывающим – только что не обвиняющим. А его знание приватных фактов и цифр, мягко говоря, поражает.

– Как вы узнали? – бормочу я, выдаю свой испуг.

Его лицо мгновенно смягчается. Хеннинг открывает рот, чтобы ответить, но тут подходит официантка с подносом и принимается ловко метать на стол полные чашки и тарелки.

– Малыш, это не сложно узнать о каждом, – говорит он мягким, успокаивающим тоном, когда она уходит. – Дело не в этом, а в том, что тебе нужна моя помощь. И я хочу ее оказ…

Ответил? Нет, ушел от ответа.

– Я не возьму денег у незнакомого человека, – отрезаю я.

– Альма, я твой оте…

– Нет.

Знаю, что грублю, постоянно перебивая, но почему-то чувствую: такой человек, как он, легко меня продавит, стоит только дать слабину. Он говорит, жестикулирует и интонирует речь как опытный переговорщик.

Моя тактика дает результат, и он сдается со вздохом.

– Хорошо. Давай просто поедим и познакомимся.

Кофе очень ароматный, без горчинки, как я люблю. Гренки с семгой и мягким сыром – выше всяких похвал. Пока я жую, возникает долгая пауза, и мне хочется заполнить ее из вежливости после того, как отшила так грубо. Торопливо глотаю и спрашиваю:

– Чем вы занимаетесь?

– Я предприниматель. Поставляю кое-что для нужд военных организаций, – неторопливо, но без лишних пауз отвечает он.

Отлично. Папы – торговца оружием мне как раз не хватало.

– У вас есть еще дети? Жена? – спрашиваю я вслух.

– Только сын. Взрослый, конечно. Скоро познакомлю вас.

Может, не надо? Но вслух я этого не произношу.

Он спрашивает о моих детях, и я сдержанно рассказываю. Аглая – очень серьезная, и она уже в восьмом классе. Баламут маленький еще, первоклассник. Оба обожают рисовать, оба очень красивые, но разные: дочь – задумчивая и спокойная, Баламут – полностью оправдывает свое имя. Я и назвала его так потому, что пинал живот всю беременность.

Услышав об этом, Хеннинг широко улыбается, и от его глаз разбегаются морщинки, которые заставляют его лицо сиять.

– Я уже хочу познакомиться с ними.

– Я… ничего не могу обещать. Поймите меня правильно, я даже не знаю, кто вы, – честно отвечаю я, допивая кофе и изо всех сил сопротивляясь обаянию незнакомца. – Спасибо за завтрак, это было очень вкусно.

– Я не буду торопить тебя, но, пожалуйста, дай мне шанс, – очень спокойно просит он. – Хочешь еще кофе, пока они упаковывают еду?

– Мне пора уже… Ну ладно, еще одну чашечку, только маленькую, – соглашаюсь я, когда понимаю, что он действительно очень хочет этого.

Пока Хеннинг подзывает официантку, заказывая нам еще кофе, я смотрю в окно, за которым вовсю льет. Обычно я быстро принимаю решения, но сейчас просто не знаю, как быть. Вторая встреча – это уже серьезно. Что, если он никакой не отец, а просто опасный сумасшедший или мошенник какой-нибудь? Тогда его надо как можно быстрее сливать, вот прямо сейчас.

Но что, если он правда мой отец?

Осень навевает на меня депрессию. В последние месяцы в жизни была только работа и бесконечная круговерть домашних дел. Вечером приготовить еды, проверить домашку. В выходные – снова дети и подработки, чтобы наскрести на оплату приходящей няни.

На днях пришлось идти в магазин в двенадцать ночи просто потому, что не было другого времени. Последний бойфренд исчез на горизонте почти год назад, с подругами не удавалось встретиться чаще, чем раз в месяц – просто они жили на разных концах Москвы и тоже были погружены в круговерть дом-работа-быт-дети.

Возможно, раз в неделю болтать с сумасшедшим за кофе – не такое плохое развлечение? И не такое уж опасное?

– Ты бледновата. Хорошо себя чувствуешь? – спрашивает он, и я киваю.

– Мне надо все это переварить.

– Я понимаю. Я ведь увижу тебя еще?

Дожидаясь, пока дождь немного ослабнет, я растягиваю вторую чашку кофе и изучаю Хеннинга из-под ресниц. Это странно, но он действительно вызывает родное и очень теплое чувство, которое в первые минуты я приняла за сексуальное влечение. Отец он мне или нет – с ним уютно.

– Ладно. Я встречусь с вами еще раз, но я все еще не верю, – предупреждаю я. – На следующей неделе?

– Или раньше. Созвонимся, хорошо? – быстро говорит он.

Я молча киваю. Официантка приносит пакеты с едой, и Хеннинг оплачивает счет, подвинув пакеты ко мне:

– Тебе на обед.

На выходе из кафе он раскрывает над моей головой зонт и доводит до входа в метро, а затем смотрит в глаза, словно не решаясь сказать чего-то, но потом встряхивает головой и говорит:

– Альма, еще одно. Не надо обо мне никому рассказывать пока. Моя работа… специфическая, ты позже поймешь. Подружкам, коллегам – не надо, – негромко говорит он.

Я молча киваю, и мы прощаемся. Всю дорогу до работы я просто ошеломленно сжимаю бумажные пакеты с дорогущими блюдами из кафе и пялюсь в черные окна вагона, чтобы перегрузить сломанный мозг. Что это, бл…, такое со мной случилось?