Kitabı oxu: «Змеиный крест. Запах ночного неба»

Şrift:

Книга не пропагандирует употребление алкоголя. Употребление алкоголя вредит вашему здоровью.

⁂

«ЧЕРДАК С ИСТОРИЯМИ + МИФ»

Серия-коллаборация «Чердак с историями + МИФ» объединяет молодежные истории зарубежных и русскоязычных авторов. Их герои ищут свое место в мире, влюбляются, делают трудный выбор и проходят через испытания, после которых уже не остаются прежними.

Серию помогает создавать книжный скаут Алина, основательница и автор сообщества «Чердак с историями». Алина пишет: «Я стараюсь отбирать книги, в которых автору удается погрузить читателя в историю, в которых есть идеальный баланс между живыми героями, проработанным миром и смыслами».

Больше информации о канале «Чердак с историями» по QR-коду!

Добро пожаловать в ряды демиургов Альвиара!

Книга 1. Змеиный крест

Пролог

Алана никогда не снимала змеиный крест надолго. Мама следила за этим, повторяя, что от амулета зависят жизнь и рассудок Аланы, и та верила: даже краткое расставание с единственным напоминанием о ее настоящих родителях всегда откликалось в ней смутным беспокойством и чем-то еще, похожим на болезненное возбуждение.

Лишь раз Алане не повезло забыть змеиный крест в деревне – и в ту ночь ей снились пугающие, непонятные кошмары, утягивавшие в глубину отчаяния и какой-то неясной ей самой сладости.

В том далеком, забытом, оставившем за собой лишь чувство смутной опасности сне привычный Алане мир был на грани уничтожения, что-то нависало над ней, почти настигало, гулом и темнотой обвиваясь вокруг всего, что она знала.

Алана неслась вперед, скользя на мокрых от росы каменных плитах дворов, цепляя юбкой ветвистый кустарник и траву, не давая себе перевести дыхание, стараясь не поддаваться отчаянию и не обращать внимания на следы разрушения места, которое, она знала, раньше было самым безопасным в мире. Это пространство, где магия витала в воздухе и творилась десятками шепчущих, казалось ей почему-то знакомым. Высокие корпуса с глухими торцами и высокими окнами по фасадам, остроконечные башни, ветвившийся по каменным стенам плющ, зеленые изгороди и галереи со стрельчатыми сводами, уютные дома для прислуги и открытые террасы, озеро, дорожки и газоны. Во сне Алана помнила их залитыми солнечным светом, полными жизни, уютными и теплыми. Здесь она могла бы научиться быть собой…

Приют Тайного знания во сне высился над ней со всей своей монументальностью, но теперь его темные, покрытые рунами стены зияли провалами, а башни были будто обкусаны громадным зверем. Мощеные дорожки тут и там взрывали широкие и глубокие трещины от ударивших по Приюту заклятий. Отзвуки страшных заговоров вибрировали под ногами, тьма разломов притягивала и пугала. Вековые деревья были выдраны с корнем, их кроны накрывали изувеченные скамейки и фонтаны. Мелькали разрушенные дома прислуги, а за ними виднелась башня, покосившаяся и осевшая, словно из ее середины вырвали кусок.

Дыхание сбивалось, и реальность сна размывалась, искореженная страхом и надеждой.

Алане казалось, что она еле касается туфлями земли, – так быстро бежала. Это был вышедший из-под контроля полет, неуловимое и неподвластное ей движение. Алану несло вперед, тянуло туда, где ее любили и где из-за этой любви должно было вот-вот произойти непоправимое.

А что-то страшное, нечеловеческое продолжало поедать все, что было ей дорого.

Но Алана могла лишь остановить схватку любимых ею и любящих ее мужчин.

Они стояли именно там, где Алана ожидала их увидеть: посреди каменной площадки, у стены, от которой вражеский заговор отбил куски камня вместе с мохнатым пологом плюща. Между приготовившимися к бою мужчинами искрился воздух. Алана влетала в эту плотную пелену, не обращая внимания на сполохи молчаливых заклятий, и останавливалась.

Пространство словно искажалось вокруг черной фигуры опаснейшего мага, громадного, как гора, хищного и пугающего, пахнущего холодным воздухом, жаром огня, тьмой и почему-то сладостью. Стоило взглянуть на него – и весь остальной мир будто замирал. Но когда Алана переводила взгляд на его противника, один вид которого отзывался в ее душе нежностью, внутренняя пружина будто разжималась и сердце успокаивалось теплом, умиротворением и запахом пряных трав.

Алана любила их обоих, отчаянно, хоть и по-разному, и мысль о том, что один мог убить другого, драла ее на части страшнее, чем еле балансирующий на грани хаоса мир.

– Алана, скажи одно лишь слово, и я защищу тебя от него. Он внушил тебе, что подобное невозможно, но это не так, – обращался к ней таинственный шепчущий, ее родная душа. Глаза его, зеленые, как трава, искрились любовью такой искренней, что Алане было сложно смотреть в них. – Вспомни, мы уже скрывались от его взора.

– Любовь моя, тебе не нужно вставать между нами, мы разберемся сами. – В голосе темного мага звучала сталь, но за обращенным к ней взглядом таилась сбивающая с ног нежность и оглушающая страсть. – Однако если ты хочешь сохранить ему жизнь, стоит отказать прямо сейчас.

И мир рушился, рушился, рушился, все вокруг ломалось и трескалось, как не выдержавшее жара зеркало. Алана закрывала руками голову, спасаясь, и понимала, что еще немного – и…

…И Алана ощутила на груди змеиный крест, мигом очистивший ее мысли от тягостного воспоминания, оставившего за собой лишь привкус горечи где-то в глубине.

Глава 1. Двадцать восемь лет назад. Лита

Юория была еще совсем ребенком, когда ее мать, Лита, по указанию своего троюродного брата, старшего мужчины семьи Карион, взяла ее с собой на встречу. Маленькая Юория тогда ужасно расстроилась, ведь вместо черного Обсидианового замка, о котором Лита не раз рассказывала такие захватывающие истории, что девочка считала их сказками, они ехали в Белый замок. Лита пыталась объяснить дочери, что Даор Карион назначил встречу там и тогда, где и когда ему было удобно, и что их дело – подчиниться его воле, но Юория ныла и ныла, даже когда Лита за руку провела ее через портальное окно и они оказались в месте, настолько отличном от их собственного дома. Вместо того чтобы бегать и гладить теплые белые камни, Юория крепко держалась за мамину юбку. Лишь это радовало Литу: зная брата, она предполагала, что он не остался бы в захваченном гнезде другой знатной семьи просто так. Война все еще шла, и казавшийся пустым замок вполне мог быть ее передовой.

Лита напоминала себе, что если бы ее брат хотел смерти ей и Юории, то обе они уже были бы мертвы. Никогда не сближаясь с Даором и стараясь не следить за его делами, Лита все же не могла не замечать, как неугодные черному герцогу люди умирали, исчезали, сходили с ума и убивали свои семьи. Он никогда не посвящал ее в свои замыслы, не признавал и не отрицал своей вины, но Лита была уверена, что кровь, омывавшая его руки, должна была обернуться проклятием и для Даора, и для всех, кто был ему дорог. Если ему хоть кто-то был дорог.

Ей не нравилось думать о себе как о Карион, но фамилия, герб с вороном, черный цвет преследовали ее, откликались в каждом почтительном поклоне прислуги, в лести купцов, в страхе представителей других знатных семей, когда они обращались к Лите так, будто Даор стоит за ее спиной. Лита пыталась подчеркнуть, что вопреки всему следует пути Света. Однажды брат бросил ей мимоходом, что легко быть святой, если тебя боятся, и с тех пор Лита при нем молчала о пути милосердия и невмешательства.

Даор сказал ей не выходить замуж, пока сам не предложит кандидатуру жениха. Его устраивало, что она, шепчущая, Карион, может быть залогом успешного союза с другой знатной семьей, но подходящего ей по положению супруга он пока не нашел. Когда Лита полюбила безродного мужчину, простака без малейшего силового потенциала, Даор предупредил ее, что связь с ним будет стоить ей и жизни, и имени. Тогда Лита еще не видела от своего брата ничего, кроме благостного равнодушия, и не приняла его слова всерьез. Она вышла замуж – и муж ее был убит на охоте взбесившимся кабаном всего через неделю после свадьбы. Уничтоженная горем, Лита пришла к Даору. Он лишь пожал плечами и напомнил, что она вольна делать что угодно до тех пор, пока не нарушает его приказов, и отправил ее обратно в Скальный замок, фактически заточив в нем.

Лита обнаружила, что беременна, не сразу. Поняв, что носит под сердцем ребенка, она скрыла этот факт ото всех, включая брата. Преданная ей служанка согласилась быть прикрытием, и женщины сделали вид, что хорошенькую черноволосую девочку родила именно она. Даор делами сестры не интересовался, и Лита уверилась, что смогла спрятать Юорию от пристального взора черных глаз.

До тех пор, пока Даор не приказал показать ему Юорию Карион. Юорию Карион – так он написал в своем письме. Лита выронила его, как только поняла, что Даор имел в виду.

Нельзя было обмануть черного герцога.

Они вошли в полуразрушенный зал. Очевидно, тот убрали совсем недавно: в воздухе витал запах сырости, которого не могло появиться там, где тлели три камина. Лита огляделась: крыша рухнула, крупные куски черепицы и перекрытий были небрежно свалены в угол, пыль – тщательно выметена. В разлом наверху проглядывало светлеющее утреннее небо. Снег не шел, камины согревали комнату, было не очень холодно. Посреди когда-то роскошного кабинета, принадлежавшего, возможно, старшему из Вертерхардов, стоял простой стол из мореного дуба. На шершавой поверхности лежали перстни со знаком красной змеи – родовые оттиски Теренеров, которые красные герцоги жаловали служащим им шепчущим. Некоторые из колец были в крови, некоторые – раздроблены. Всего Лита насчитала не меньше двадцати штук. Было непонятно, как Даор мог всего за день добыть их все, если прибыл в Белый замок без своей армии. Неужели он своими руками?.. Лита боялась додумать эту мысль.

Сам черный герцог сидел за столом и что-то писал. Его рабочее кресло мало походило на троны, которые так любили правители других земель, и не выглядело удобным. Рядом с ним в таком же кресле сидел невысокий молодой шепчущий. Достоинство, с которым он держался, прибавляло ему роста, но рядом с Даором юноша казался комнатной собачкой. Лита не припомнила его лица.

Юория держалась за мамину юбку и очень смущалась, стеснялась незнакомого мужчины, к которому ей велели отнестись с почтением бо́льшим, чем к кому-либо на свете. Даор был очень красив, и пространство будто искривлялось вокруг его фигуры, притягивая взгляд к холодному лицу. Юории он казался великаном: почти на две головы выше мамы, выше, наверное, всех мужчин, что она видела. Когда герцог жестом подозвал маленькую Юорию к себе и она присела перед ним в своем первом настоящем реверансе, тяжелый металлический запах, исходивший от его камзола и волос, внезапно нахлынул на Литу, и она порадовалась, что дочь еще не знает этого терпкого запаха смерти.

– Меня зовут Юория, – вежливо представилась девочка и, как мама наказала, добавила: – Я рада познакомиться с вами, герцог Каор Дарион.

Какая позорная ошибка! Литу будто кипятком ошпарили, когда она увидела ответную кривую усмешку брата. Лита шикнула на дочку, выступив вперед и закрывая семилетнюю малышку юбкой. Даор посмотрел на девочку с раздражением.

– Простачка, как отец, к тому же глупа.

– Она просто волнуется, – попыталась спасти ситуацию Лита.

– Ты разбавила кровь ради того, чтобы получить вот таких, – он сделал ударение на последнем слове, – детей?

Это был страшный вопрос. Лита боялась, что сейчас Даор протянет руку – и ее девочка испустит свой последний вздох, поэтому заткнула поглубже свою уязвленную гордость и попыталась оправдаться:

– Я думала, дочка унаследует что-то от меня, и он был хорошим человеком, сильным воином…

– Неужели? До или после того, как проиграл в честном бою лесной свинье? – Не давая ей возможности ответить на это оскорбление, Даор обратился ко второму мужчине: – Как видишь, Олеар, какой бы чистой и внушительной ни была родословная, а в крови Карионов заключена могущественная магия, ее смешение с кровью простаков приводит к печальным последствиям. Моя сестра не задумалась об этом, посчитав, что любви достаточно. И теперь мы видим ее жалкого отпрыска, рожденного к тому же Карионом.

Слуга не ответил, лишь почтительно склонив голову. Лита молилась, чтобы Даор дал ей возможность уйти.

– Герцог Даор Карион. – Так она всегда к нему обращалась. Никакой фамильярности. – Его уже нет, а Юорию я привезла познакомить с вами, как вы и повелели. Можем мы теперь ехать?

«Живыми», – не договорила она, но брат ее понял. Он рассматривал мнущуюся и робко улыбавшуюся ему девочку, как рассматривают лошадей, отбирая их для скачек. Даор не мог не заметить, что внешне Юория пошла в породу Карионов, унаследовав от матери густые и гладкие черные волосы, большие темные глаза, светлую как снег кожу, а значит, была похожа и на него самого.

– Зачем вы позвали их сейчас сюда? – спросил Олеар. – Мы ведь еще не всех красных нашли, вы не боитесь, что с ребенком может что-то случиться?

– Боюсь? – иронично переспросил герцог. – Нет. Смерть моей сестры и ее ребенка из семьи Карионов, здесь, от рук красных варваров, еще до начала положила бы конец кулуарным беседам о том, что мы, гостящие в Белых землях, были готовы к подобному повороту дел более других семей.

– Что, конечно, неправда? – подхватил Олеар.

– Что, конечно, неправда, – согласился герцог, передавая ему бумагу, которую не переставал писать все это время. – Это письмо нужно отослать императору.

Лита проводила свиток больными глазами.

– Там весть о нашей смерти? – решилась она спросить, но Даор не удостоил ее ответом.

В этот момент в кабинет вбежал воин, одетый в черное и белое. Когда двери открылись, из галереи послышались звуки борьбы, и Лита схватила Юорию за руку, прижимая ее к себе. Слуга что-то прошептал герцогу на ухо, и тот с улыбкой кивнул. Через минуту другой воин Карионов втащил в полуразрушенный зал отчаянно упиравшуюся девушку, одетую в кожаный колет красно-бурого цвета. Она кусалась, царапалась, вырывалась и рычала, как дикая кошка.

– Нашли, – отчитался слуга. – Где ее отец – не знаю, но где-то здесь. Точно прячется в замке, выйти он не мог. Их шепчущие открыть порталы обратно не успели. Вы быстро… – Слуга посмотрел на Литу и Юорию, и Лита заметила сочувствие на его иссеченном шрамами лице. – …Отправили их на покой.

Он швырнул воительницу к ногам герцога, она тут же вскочила, вытаскивая кинжал, и бросилась на него, целясь лезвием в горло. Даор неуловимо ушел от ее удара, не поднимаясь с кресла, и миг спустя кисть девушки, державшая клинок, уже лежала на полу. Ее обладательница тихо завыла, баюкая кровоточащую культю. Даор спокойно посмотрел на кровь, залившую белые плиты, и рана девушки заросла кожей, а она уставилась на него ничего не понимающими глазами. Лита лишь мельком успела заметить острую воздушную сеть, сплетенную братом, и теперь боялась поднимать глаза от пола.

– Замолкни, – коротко обратился к пленнице герцог, а после снова повернулся к сестре. – Нет, Лита, в этом письме твое помилование. Сегодня же ты уберешься со своим щенком обратно в Скальный замок. Тебе не место здесь. И не место в моей семье.

Лита с надеждой подняла красные глаза.

– Вашей семье? – переспросила она. – Вы больше не считаете меня своей семьей?

– Ты – подстилка простака и фамилии недостойна. В девочке нет ни капли магии. Возможно, она станет Карион, если окажется полезной мне. Воспитай ее так, чтобы она это понимала. Тебя я изгоняю.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – шептала Лита, опускаясь на колени. Юория, не понимая страха матери, присела рядом с ней. Лита положила руку на спину дочери и с радостью почувствовала, как бьется ее сердце. Полная страха ненависть к брату сменилась рвущей душу благодарностью. Они будут жить! Пощадил!

– Отослал, – доложил вернувшийся Олеар. – Когда возвращался, увидел, что рухнул периметр защиты. Красный может уйти.

– Без дочери не уйдет, – пожал плечами герцог.

Даор встал из-за стола и направился к лежащей тихо, как мышка, девушке. Она зажимала искалеченную правую руку левой, тихо постанывая, и больше не делала попыток убежать.

– Кричи, – сказал ей Даор, наклоняясь.

– Ч-что?

– Кричи. Твой отец должен тебя услышать.

– Никогда! – гордо выплюнула воительница из последних сил.

Герцог помедлил всего несколько секунд. Лита, все еще не смевшая встать, знала: он прикидывает, как быстрее добиться желаемого. Даор мог бы, как иногда делал, нежно погладить девушку по лицу, заставляя забыть о причиненной ей боли, заглянуть в глаза, обещая что-то большее, чем все, что было в ее жизни раньше, – и она, как и сотни других до нее, рассказала бы ему все, что он хотел знать. Но ему не нужны были сведения или верность, а значит, Даор поступит иначе.

– Сфатион Теренер, твоя дочь у меня, – наполнил замок негромкий голос Даора Кариона. – Выйди сам, пока она жива.

Эхом его призыв пронесся по разрушенным галереям и потерялся в холодном воздухе. Лита не сомневалась: его было слышно в каждом домике прислуги, каждой кухне, каждом обваленном закутке. Даор дождался, пока отголоски затихнут.

Девушку подкинуло в воздух, как пушинку, и что-то в ней хрустнуло, ноги вытянулись под неестественным углом. Она заорала так громко, что Лита закрыла Юории уши, прижав дочь лицом к своему пышному платью, чтобы она не видела происходящего. Всего за минуту крик истощил воительницу, и, когда она тряпичной куклой рухнула на пол, горло ее сипело в предсмертной агонии. Глаза Литы наполнились слезами. Ей не нужно было видеть лицо брата, чтобы удостовериться, что оно спокойно-заинтересованное. С таким выражением он обычно ждал, что добыча сама забежит в расставленные им сети.

– Пришел, – спустя всего минуту отчитался притащивший девушку воин, приоткрывая дверь. – Без оружия. Хочет поговорить. Впустить?

Даор кивнул. Садиться он, впрочем, в этот раз не стал.

Двое под руки ввели высокого седовласого мужчину, поверх бурого колета которого была намотана широкая красная лента, напомнившая Лите перевязь. Пленник бросил взгляд на тело дочери, и губы его задрожали.

– Будь ты проклят, Карион! – взревел он, вырываясь. – За что? За что? Я же здесь!

– Кто-то должен нести правосудие, – равнодушно пожал плечами черный герцог, но Лита заметила в его глазах искры ликования. – От имени императора.

Теренер подбежал к дочери. Лита еле сдержала стон, когда он приподнял ее голову и заглянул в глаза, просяще шевеля губами. Лита представила себе, какая мука, должно быть, сковывает его сердце, и закусила губу, чтобы промолчать.

Даор не стал останавливать красного герцога, равнодушно наблюдая за отцовским отчаянием.

– Она все равно должна была умереть, – спокойно сказал он. – Как и ты. Как и вы все. За то, что сделали с белыми герцогами.

– Но ты… – Сфатион еле сдерживал рыдания. Глаза его горели ненавистью. Он бросился на черного герцога, и Даор отступил с его пути; инерцией Теренера развернуло, и он ударился о подсвечник. Покатились свечи. – Ты ведь знал… Ты не был против… Я спрашивал тебя, будь ты проклят, ты и вся твоя семья!

– Сфатион Теренер, за чудовищное, – Даор усмехнулся так, что Юория, увидевшая оскал лишь краем глаза, бросилась в объятия мамы, – убийство знатной семьи я приговариваю тебя и всех твоих подельников к смерти. Прими ее по возможности достойно.

– Я заберу тебя с собой! Сражайся, сразись со мной, не используя своих заговоров, что ты можешь, если не одолеешь старика?! – Сфатион потянулся к мечу над одним из каминов, и герцог снова не стал препятствовать ему, сделав и своим воинам знак не мешать. – Ты никто без…

Мгновенный точечный удар тонким лезвием в горло прервал его проклятия, и Сфатион рухнул рядом с дочерью, пустыми глазами встретившись с ее остекленевшим взглядом. Герцог Даор Карион отбросил окровавленный меч как безделушку и повернулся к обнимавшимся Лите и Юории.

– Ты еще здесь, – ровно сказал он. Дыхание его не сбилось. Лита готова была поклясться, что и пульс не поднялся.

– Вы не дозволяли мне уйти, – отозвалась Лита, глядя, как красная лужа подбирается к синему атласу ее платья. – Юория, отойди, – прошептала она дочери, зачарованно глядевшей на черного герцога.

– Дозволяю.

Он обошел и ее, и Юорию, больше не удостаивая их взглядом. Лита от облегчения разрыдалась, а дочь неуверенно подергала ее за рукав.

– Мама, а можно мы позовем его на мой день рождения?