– Я рад, что ты это спросил, – Александр повел друга за собой и буквально силой усадил его в кресло. – Ты, главное, успокойся и не напрягайся.
– Просто ответь, – нахмурился Декарт, чувствуя себя неприятно уязвимым. – Или, если это так сложно…
– Ну, завелся, – усмехнулся Страм. – Это не сложно. Я просто хочу, чтобы ты услышал себя, а не меня. А ты так взвинчен, что… неважно.
Страм выдохнул, словно собираясь с мыслями, и ответил.
– Не знаю, как я это почувствовал. Просто понял, что сойду с ума от одной мысли, что к Луне притронется какой-то другой мужчина. Это было настолько невыносимо представить, что я охотнее бы прибил Луну, чем отдал бы ее другому. Вот и все.
Декарт опустил глаза и подумал о своем. Александр действительно обладал каким-то непостижимым чувством такта. И его искренность заставила Декарта успокоиться.
Он тщательно взвесил слова друга и попытался сам представить, что какой-то другой мужчина касается Гаи. И… ничего. Декарт не почувствовал ревность. Напротив, он испытал даже облегчение от того, что Гая полюбит кого-то другого. Выходит, она ему просто нравится, и он не испытывает к ней каких-то особенных чувств?
После такого анализа Декарт испытал опустошающее разочарование.
Ему вдруг стало невыносимо от того, что он обманулся в своих чувствах. Словно какой-то кусок вырвали прямо из его сердца. Тогда что получается? Ему нравится не Гая, а ее преданность и влюбленность в него? Неужели Декарт настолько эгоистичный паразит, чтобы использовать Гаю как средство самолюбования?!
Ему стало противно от самого себя.
– Послушай, – Страм вновь завел разговор. – Но ведь у тебя может быть все по-другому. Если ты не испытываешь ревности к Гае, то это еще не значит, что она не та единственная.
Декарт удивился тому насколько тонко Александр почувствовал его эмоции, хотя внешне он оставался абсолютно холоден.
– Возможно, твой триггер в другом, – продолжал Страм. – И… если уж у нас такой откровенный разговор, то скажу тебе так. За шесть лет ты ни разу не спросил у меня ничего подобного. Если ты задался этим вопросом, значит, сейчас что-то не так. Произошло что-то, чего раньше не происходило.
Декарт молчал.
– Ты хочешь с ней расстаться? – прямо спросил Страм.
– Нет! – слишком быстро и резко ответил Декарт, будто секунда промедления уже запустит процесс расставания.
– Но ты хочешь разобраться в своих чувствах сейчас? – уточнил Александр.
– Да.
– Если ты поймешь, что не испытываешь сильных чувств к Гае, то ты с ней тут же расстанешься? – Александр мягко подбирался через колкую броню Декарта.
– Нет, – с долей поражения ответил Декарт.
Он действительно сейчас этого не хотел.
– Не расстанешься, потому что взял на себя ответственность? – снова спросил он. – Потому что она пропадет без тебя?
– Ну… да, – нехотя согласился Декарт, хотя понимал, что это не совсем то.
– Ну так дай ей побольше денег и расстанься, – предложил Страм. – С деньгами она точно не пропадет.
– Да не хочу я с ней расставаться! – вспыхнул Декарт и ударил ладонью по столу. – Не хочу! Она пропадет без меня, а не без моих денег! Хоть завали ее этим деньгами, она же дуреха наивная! Все на своих сестер спустит! Эта ее чертова собачья преданность! И на меня она смотрит точно так же. Вообще глаза не может отвести, будто я… не знаю… сам царь и бог для нее. Не этого я хотел! Я хотел просто спокойствия, а сейчас думаю все время как не обидеть ее лишний раз, как не сделать больно. Думаю постоянно: поела ли она, не свалилась в очередной раз откуда-нибудь, не сбила ли ее к чертям машина. Ни о чем не могу думать только о том все ли с ней в порядке прямо сейчас! Я превращаюсь в какого-то… какого-то…
Декарт все не мог подобрать слова, но Страм и тут нашел, что ему сказать.
– Влюбленного идиота?
– Не смешно, – огрызнулся Декарт, уже ненавидя Страма за этот разговор.
Похоже, ему вообще не стоит заводить друзей. Никогда! И таких как Гая тоже заводить не стоит. Лучше уж одному! Но как избавиться от Гаи?
– Может вернемся к этому разговору позже? – спокойно предложил Страм. – Скажем, через неделю. Тогда ты еще лучше узнаешь Гаю…
– Нет! – агрессия Декарта уже выливалась через край. – Я хочу все понять именно сейчас! Я не могу ни о чем другом думать!
– Тогда, я думаю, ты уже все понял, – с ироничной усмешкой на губах ответил Страм. – Если тебе нужно обозначить свои позиции прямо здесь и сейчас, значит, это и есть твой триггер. Признай для себя, что Гая – твоя девочка. Ты не можешь успокоиться потому, что не… пометил ее для себя. Она все еще для тебя ничейный подзаборный котенок. Но признай ее своей, и ты сразу успокоишься.
Декарт выдохнул сквозь зубы, физически ощущая боль в плечах от напряжения. Только сейчас до него дошел смысл слов Александра, и он понял, что действительно успокоился, хотя секунду назад был готов придушить собственного друга.
«Признать Гаю своей», – крутилось в его голове. Тут же снова пронеслись все мысли о разнице в возрасте, его внешности, страха, что влюбленность Гаи пройдет, но теперь все эти мысли были какими-то далекими и пустыми.
Декарт вздохнул еще раз, чувствуя приятную легкость на душе, а затем бросил Страму:
– Ладно, давай все закончим. Еще сутки в твоем обществе я не протяну.
Страм искренне рассмеялся и похлопал друга по плечу.
– С чего начнем?
– С поиска одной гниды, – процедил Декарт, вновь чувствуя прилив агрессии.
С огромным трудом пережив остаток дня я наконец вернулась в дом Декарта и сразу почувствовала спокойствие и безопасность. Есть без моего Хозяина мне не хотелось, да и вообще что-то делать – тоже. Поэтому, пошатавшись бесцельно по дому, я все-таки забрела в спальню Декарта, намереваясь поговорить с сестрой по телефону.
Набрав номер, я машинально прошлась по комнате и дошла до подоконника, откуда я в прошлый раз свалилась. Однако теперь это место выглядело по-другому. На подоконнике больше не было горшков с цветами. На окне висела лишь легкая тюль и заканчивалась она сантиметров за пятьдесят от пола. А сам пол под подоконником был устлан мягкими подушками.
Мое сердце екнуло в груди от трогательной заботы моего Хозяина. Он позаботился о том, чтобы я не ушиблась и не запуталась в занавеске, если вдруг снова захочу вздремнуть на подоконнике. Поглощенная любовными мыслями и моем Хозяине я не заметила, как мой разговор с сестрой уже начался.
– Гая?! – громко выкрикнула Афина. Очевидно, она меня звала уже не в первый раз.
– Привет, – я пришла в себя. – Я на минуту. Хотела сказать, что завтра я свожу тебя к врачу.
– Я знаю, – весело ответила она, будто мы собирались не в клинику, а на пикник. – Олег Викторович предупредил маму.
– Нет, Афина, – забеспокоилась я. – Скажи маме, чтобы не принимала помощь от Олега Викторовича! Это очень важно! Он… совсем не хочет тебе помочь. Так он пытается манипулировать мной.
– Ты чего? – удивилась она. – Ты проработала с ним столько лет! И… он как бы стал уже другом семьи. Мне даже кажется, что ему нравится мама. Представляешь какой будет прикол, если…
– Афина! – перебила ее я. – Он – плохой человек! Нельзя, чтобы мама с ним общалась! Пожалуйста, послушайся меня! Не заставляй меня ехать вечером через весь город, чтобы сказать тебе это лично. Никуда не ходи с ним. И не общайся! А лучше дай маме трубку.
– Мама ушла на свидание, – сообщила Афина, – как раз с твоим шефом. И мне кажется, ты преувеличиваешь. Он сказал, что ты взбрыкнула и решила уволиться. Но вам просто нужно поговорить и…
– Боже! Афина, что вы делаете?! – в отчаянии вскрикнула я. – Вы же роете мне яму!
– Гая, что случилось? – удивилась сестра. – Ты всегда так восторгалась своим шефом, а сейчас…
– Пожалуйста, – устало взмолилась я. – Просто пообещай мне, что завтра никуда без меня не поедешь. Дождись меня, прошу!
– Обещаю, – уже серьезно ответила Афина. – Прости, если я сделала что-то не так. Я сейчас же позвоню маме и попрошу ее вернуться домой. Скажу… скажу, что мне страшно, перед походом к врачу. Попрошу ее побыть со мной.
– Спасибо, Афина, – облегченно вздохнула я.
– Я напишу, когда мама вернется, хорошо? – продолжала она. – Чтобы ты не беспокоилась. И спасибо тебе еще раз за телефон! Он такой классный! Ты самая лучшая в мире сестра!
Я еще раз поблагодарила сестру и отключилась.
Впервые в жизни я почувствовала какую-то отдачу. И хоть сестра толком ничего не сделала, но то, что она взяла на себя заботу вызвать маму домой, уже избавило меня от утомительного разговора.
Побродив по дому еще чуть больше часа, я больше не выдержала и заснула в постели моего Хозяина.
Утром я проснулась от привычного броска во сне. Дернувшись всем телом, я судорожно схватилась за подушку, чтобы не упасть, но мой Хозяин уже притянул меня сильными руками к себе.
– Все хорошо, – сонно прошептал он, согревая жаром своего тела. – Я с тобой.
Я развернулась и всем существом прижалась к телу моего мужчины, крепко обвив его шею руками.
– Я так скучала по Вам, – жалобно прошептала я. – Я не знала куда себя деть.
– Сегодня мы весь день проведем вместе, – Декарт зарылся носом в мою макушку. – Только свозим твою сестру в клинику. И я ни на шаг тебя не отпущу.
– Господин Эдер, – снова заговорила я. – Мой шеф…
– Чшш, – Декарт приложил палец к моим губам. – Я все знаю. Сегодня я перехвачу его. А ты с этой минуты должна стать моей покорной послушной и молчаливой кошечкой. Я два дня этого хотел, и не собираюсь ждать больше ни минуты.
Я лишь с обожанием взглянула в желтые глаза моего Хозяина и молча приняла все его условия.
Выбравшись из-под одеяла, я обнаружила себя полностью обнаженной. Но я тут же собралась и с улыбкой взобралась на грудь моему Хозяину. Затем ласково потерлась головой о его щеку, слегка запутавшись волосами в его бороде, а потом игриво лизнула его губы.
Я тоже ждала этого два дня и теперь готова была принадлежать моему мужчине всецело.
– Для начала я искупаю моего котенка, – сообщил мне Декарт со сладостным предвкушением в желтых глазах. – А затем мы полноценно позавтракаем.
– Не хочу купаться, – лениво закапризничала я. Мне вообще не хотелось покидать постель моего Хозяина весь день. – Хочу кушать.
– Завтрак надо заслужить, – хитро произнес он и сел у изголовья.
Я тут же съехала с его груди и уселась обнаженными ягодицами на не менее обнаженный пах мужчины. Утреннее настроение Декарта было максимально понятно, и я полностью его разделяла. Но как оказалось, он не собирался так легко сдаваться.
– Не так быстро, моя горячая кошечка, – Декарт сжал мои ягодицы. – Сегодня ты будешь подчиняться всем моим правилам. Будешь выглядеть так, как я хочу; вести себя так, как я хочу; и делать все то, что я хочу.
Я мучительно вздохнула возбужденной грудью и кивнула. Я не испытывала ни капли обиды на моего Хозяина. Напротив, мне и самой хотелось погрузиться в игру. А на прошлом опыте я знала что приносит долгое воздержание, и мне до безумия хотелось вновь оказаться пленницей моего зверя.
Поэтому, заранее готовая на все, я покорно опустила голову и сообщила, лукаво глядя исподлобья:
– Какая Ваша первая команда?
– Приказание, – поправил меня Декарт. – Команды я раздаю бездумным зверюшкам. В тебе же я хочу развить мудрость и научить тебя предугадывать мои желания. Так что закрой свой маленький ротик и общайся со мной только глазками.
Декарт подхватил меня под ягодицы, намеренно дотрагиваясь пальцами до интимных мест, и понес меня в ванную. Я же чуть отставила ягодицы и прогнулась в пояснице, чтобы показать свое желание к повиновению.
– Какая умничка, – похвалил меня мужчина, войдя в ванную. – Мне нравится твоя смелость сегодня. Определенно два дня без меня пошли тебе на пользу. Ты уже совсем не тот забитый котенок, который боится собственной тени.
Я же с обожанием смотрела в глаза моему Хозяину, иногда спускаясь взглядом на губы, когда он говорил. Момент, когда его губы смыкались на глухих согласных звуках, был особенно чувственным и отдавался острыми иголочками мне в грудь. Казалось, что он физически ласкает меня словами, а тембр голоса заставлял все мои мышцы дрожать от возбуждения.
Декарт включил душ и вошел в просторную кабинку. Мягкий пар от очень горячей воды быстро заполнил пространство, заставляя нас обоих дышать ртом, и это еще больше сводило меня с ума. Я хотела чувствовать на себе губы моего Хозяина. Хотела ощутить его внутри себя. Хотела, чтобы он меня смял, сдавил, взял силой и установил свои жесткие рамки. Мне хотелось почувствовать его власть над собой на физическом плане.
Как же я выдержу это весь день?!
Но мне хотелось хорошенько измучить себя и Декарта. До того момента, когда звериные инстинкты окончательно вытеснят весь рассудок. До момента, пока мы не превратимся в хищника и добычу.
Все же не выдержав этой пытки, я пылко припала к губам моего Хозяина, откровенно предоставляя себя в его распоряжение.
Декарт тут же вжал меня в теплую стену душевой, собирая бегущие капельки с моей груди, и я невольно выгнулась в его руках, насколько мне позволяла теснота положения.
Декарт закончил поцелуй тем, что нежно прикусил мне губу и чуть потянул ее, прежде чем окончательно прекратить ласку. Сладкие саднящие ощущения приятно закололи губу, и я прикусила ее вновь, желая сохранить эти приятные ощущение подольше.
Затем Декарт, ни на секунду не отрывая от меня взгляд, вымыл мне волосы и тело, тщательно пройдясь бодрящей мочалкой по каждому участку. Когда же он спустился к ягодицам, то одним движением беспрепятственно проник мне в попку, вырвав из меня сдавленный стон.
– Все хорошо, расслабься, – улыбнулся мужчина, касаясь губами моего лба. – В составе этого геля есть масло, и у тебя не будет никаких неприятных ощущений после него.
Я закрыла глаза и снова тихо застонала, когда Декарт принялся растягивать мою попку, входя в нее, судя по ощущениям, наверное, уже двумя пальцами и проникая все глубже. И хоть мне не удалось сразу расслабиться, и я то и дело зажималась, но маслянистый гель не позволял мне иметь какое-то другое мнение на этот счет, кроме мнения моего Хозяина.
Я ни в коем случае не боялась, что Декарт причинит мне боль или сделает что-то неприятное. Но, какой бы смелой я сейчас ни была, мне все равно было неловко в этот момент. Как минимум мне казалось, что мужчине при этом должно быть хоть немного неприятно, возможно даже противно или что-то в этом роде.
Собственные мысли отразились жгучим румянцем на моих щеках и шее, и я машинально закрыла лицо руками.
– Моя маленькая стыдливая кошечка, – сексуально рыкнул он, разводя носом мои ладони в стороны. – Рано я похвалил тебя за смелость. Какая ты у меня еще невинная и робкая. Но мне нравится каждый оттенок твоего характера. Ты мне нравишься вся. Целиком.
Декарт совершил последний самый глубокий толчок, и я всхлипнула в голос, чувствуя, что мой предел наступил уже пару миллиметров назад.
– Хорошо, – мужчина вышел из меня. – Теперь ты чистенькая.
Я испытала одновременно облегчение о опустошение. Несмотря на близость к моему Хозяину, мне уже не хватало его. Пусть лучше мне будет стыдно, даже немного больно, но я хотела снова чувствовать его в себе.
Тем временем Декарт намылился сам и смыл с себя пену, пока я заворожённо любовалась его мощным телом, крепкими мышцами и россыпью веснушек по всей коже. Эти веснушки словно отражали характер моего Хозяина. Они были как щит или панцирь, за которым прячется доброе, заботливое, хоть и строгое существо. Но даже этот щит безумно привлекал меня. Мне хотелось касаться его, чтобы через него послать всю свою любовь к моему Хозяину.
Поэтому бездумно оторвавшись от стены, я с осоловевшим взглядом прикоснулась к груди мужчины и провела пальчиками по медной россыпи. Тело Декарта представлялось мне произведением искусства, и я затаив дыхание поднялась пальчиками к плечам мужчины, где веснушек было еще больше. Пока не встретилась со странным взглядом желтых глаз.
Декарт словно не понимал, что я делаю и зачем, а я не знала как объяснить свои чувства взглядом.
– Ладно, котенок, – сказал он немного севшим голосом. – Теперь я одену тебя так, как мне хочется.
Мужчина выключил воду и вновь подхватил меня под ягодицы.
Декарт усадил меня на полотенце, расстеленное на скамеечке в ванной, и тщательно вытер мое тело и волосы. Я же довольно зажмурила глаза, принимая легкий массаж головы, но также я закрыла глаза, чтобы не смотреть на обнаженного мужчину. Все же любоваться его грудью и руками – это одно, и совсем другое сидеть на уровне его живота и четко видеть все физиологические отклики на мою наготу.
Наконец Декарт натянул на себя джинсы и принялся одевать меня.
Первым делом он надел на меня мой ошейник, затем привычные плотные черные гольфы и перчатки, дальше ободок с мягкими ушками из черного меха, одно из которых было немного согнуто. Перехватив свое отражение в зеркале, я заметила, что выгляжу скорее озорным котенком, чем сексуальной кошечкой, даже учитывая тот момент, что на мне не было больше одежды.
И я уже думала, что на этом мой образ будет закончен, но нет.
– Встань на колени прямо на скамеечке, – приказал Декарт, – а локтями упрись в стиральную машинку.
Я тут же приняла нужную позу, с томительным любопытством следя за моим Хозяином.
Мужчина взял что-то маленькое из большой коробки, откуда он доставал все аксессуары, и сел позади меня.
– Я хочу измучить сегодня моего котенка до той степени, пока ты не начнешь меня умолять взять тебя, – сообщил Декарт, обхватив ладонями мою грудь. – Пока твое маленькое тельце не истечет соками от возбуждения. Пока я не увижу затуманенный похотью взгляд. Пока твои бедра не задрожат от перевозбуждения. Пока ты не будешь готова на все, лишь бы я унял твой огонь хоть на несколько минут.
Я закусила губу и закрыла глаза от слов мужчины. Мне нравилось все, что он говорил, и я уже была готова на многое.
Как мне хочется быть в полном распоряжении моего Хозяина!
Декарт мучительно сладко стискивал мою грудь в ладонях, перебирал между пальцами мои тугие вершинки, чуть скручивал их и вытягивал, пока губами он исследовал плечи и лопатки. Мое дыхание сбилось, и я уперлась ягодицами в торс мужчины, чтобы сообщить о своем желании.
Тогда Декарт взял те самые маленькие аксессуарчики и показал мне их на ладони. Это было похоже на сережки-штанги, которые носят на сосках.
Но… не собирается же он мне прямо сейчас сделать пирсинг? Как я буду их носить?
Тогда Декарт при мне чуть изогнул их, показывая их гибкость, и закрепил первую на моей острой вершинке. Я не почувствовала боли или сильной тяжести. Возможно, смысл в чем-то другом, но пока ощущения были весьма приятными, хоть и не такими, от которых на стену лезешь от возбуждения. Оценив мою реакцию, мужчина закрепил вторую.
Я двинулась, собираясь повернуться, но Декарт ухватил меня широкой рукой за шею и крепко сжал. По моему позвоночнику прошел ток, когда я вновь почувствовала в моем Хозяине зверя, и я смиренно замерла в ожидании его дальнейших действий.
Продолжая так же сильно сжимать меня, мужчина выдавил немного прохладного геля мне на поясницу и одной рукой тщательно растер его между ягодиц. Мурашки пробежались по мои плечам от прохладных ощущений, а вершинки еще больше напряглись. Я уже знала, какой аксессуар будет следующим, и с удовольствием ждала его, но Декарту все равно удалось меня удивить.
Плавным движением мужчина чуть-чуть ввел мне в попку очередной предмет, и я не нарочно дернулась.
– Да, мой котенок, – довольно проговорил Декарт. – Этот хвостик уже побольше предыдущего. Тебе придется научиться справляться с напряжением.
Я застонала и заскребла ноготками по корпусу стиральной машины, когда Декарт беспрепятственно ввел в меня основание хвостика до конца.
Туго. Тесно. Стыдно. Первые десять секунд я не могла выровнять дыхание.
Основание было довольно широким, примерно, как два пальца моего Хозяина, но оно хотя бы проникало не так глубоко. Напряженной грудью я чувствовала сжимающие меня сережки-штанги и в этот раз ощущения уже были более, чем ощутимые.
Румянец снова защипал мои щеки, вызывая прилив горячей крови к лицу и губам.
– Да, моя непослушная самочка, – Декарт погладил меня по пояснице, намеренно задевая хвостик и прижимая его к моей спине, – мне нравятся твои сладкие мучения. Хочу насладиться ими сполна.
По ощущениям я поняла, что хвостик имел другую форму. Он не свисал безвольно на бедрах, я стоял торчком у самого основания. Прямо как у типичных кошечек во время брачного периода. И что-то мне подсказывало, что это не все мучения, которые я переживу за утро.
Декарт щелкнул карабином на моем ошейнике, и притянул меня к себе, вонзаясь пальцами в мои вершинки.
– Ты пойдешь как истинная кошечка, – озвучил новый приказ Декарт. – На четырех лапках. Я сам спущу тебя с лестницы, но дойдешь до гостиной ты сама. Поняла?
Я кивнула, все еще не в силах совладать с волной возбуждения, и медленно спустилась со скамеечки на пол.