Kitabı oxu: «Пристрастный реквием»

Şrift:

ISBN 978-5-0053-6092-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВЛАД ЛИСТЬЕВ. ПРИСТРАСТНЫЙ РЕКВИЕМ

Вместо эпиграфа – любимая присказка ведущих «Взгляда»: «Все, что не делается, то к лучшему, а то, что к лучшему, – не делается».

Обложка: Олег Ерофеев.

Фото: Алексей Азаров, Михаил Королёв, Руслан Рощупкин, Никита Симонов («Москва Медиа»), Маргарита Шол, Александр Шпаковский, архив Марианны Ефремовой, семейный архив Валерии Листьевой, семейный архив Владимира Политковского, архив Марины Ширяевой, архив Риммы Шульгиной, личный архив автора, архив NewLookMedia, Nick Parfjonov, Roman-foto, Dmitry Rozhkov, Sam Shaw.

Предисловие Кирилла Разлогова

Предлагаемая вниманию читателя книга – явление по-своему уникальное, поскольку она сочетает в себе несколько проекций того (или, следуя объекту описания и анализа, – несколько взглядов на то), что происходило, казалось бы, в совсем недавнем прошлом и у всех в памяти, однако, представляется каждому со своей позиции, нередко противоречащей другим.

Евгений Додолев – непосредственный участник программы «Взгляд», о которой он пишет со страстной заинтересованностью. И все же он строит свою книгу не как поток личных воспоминаний, а скорее как конструктор-аналитик: автор-составитель монтирует разные куски истории, разные фрагменты, мифы, интервью, которые, каждое по-своему, проливает свет на какой-то небольшой фрагмент этой весьма поучительной, хотя и достаточно короткой истории, и стремится найти в этом своеобразном калейдоскопе определенные силовые поля, которые, так или иначе, представляются ему важными.

Я не был удостоен чести «попасть» в эту сеть. И это справедливо. В то время я редко появлялся на экране и мой личный контакт с программой «Взгляд» был минимальным. Всего лишь раз я был приглашен на программу и беседовал с Димой Захаровым (не помню, кто был с нами третьим, возможно Александр Любимов) о составе и работе комиссии по закупке зарубежных фильмов для советского проката. Хотя я про кино знал достаточно много и был вхож в различные начальственные кабинеты, к стыду своему множество вопросов, которые мне задавали ребята, просто оставались без ответов: я не помнил поименного состава комиссии, никогда не присутствовал на ее заседаниях, и если участвовал в процессах закупки, то скорее через руководство Госкино СССР и в индивидуальном порядке. Поэтому у меня от этого контакта с легендарной программой до сих пор сохраняется ощущение фрустрации.

Тем более мне было интересно узнать, как события того времени выглядели изнутри: изнутри нашего телевидения, изнутри нашей бурной политики на переходе между Советским Союзом и постсоветской Россией и в свете последующей, в том числе и телевизионной истории, которая протекает у нас на глазах.

Со многими персонажами книги Евгения Додолева я был лично знаком (как, впрочем, и с самим автором), и сам имел возможность наблюдать их в различных жизненных ситуациях.

Судьба меня сталкивала с Анатолием Лысенко и Олегом Попцовым в период работы над программой «Киномарафон» к столетию кино уже после того, как «Взгляд» появился, сгорел и исчез с отечественного телевидения.

Я неоднократно пересекался с Александром Любимовым и его отцом-разведчиком, чаще всего на различных ток-шоу.

С Эдуардом Сагалаевым мы заседали в телевизионных жюри и так далее.

Вместе с тем, даже зная героев этого повествования, или, быть может, именно потому, что я их лично знал, интерес к книге по мере ее прочтения только возрастал.

Листьев

Этот текст завораживает тем, что высвечивает этих и других персонажей в разных контекстах и с разных позиций. Периодически Додолев вдруг вспоминает о том, что он всесильный Автор, использует это свое положение и начинает впрямую анализировать поведение людей в водовороте событий того бурного времени, а не просто сталкивать их в системе мозаичных противопоставлений.

В этих случаях с ним можно соглашаться или не соглашаться, но его мысли и взгляды всегда интересны и ярко изложены, порой они намеренно шокируют и входят в противоречие с текущими заблуждениями как вчерашнего, так и позавчерашнего, и сегодняшнего дней.

Книга читается как занимательный роман, чем-то напоминая «Берлин Александерплац» Альфреда Дёблина, рваный монтаж книг Джона Дос-Пассоса или отечественную экспериментальную литературу постоктябрьского времени.

Этот своеобразный авангардизм является признаком, с одной стороны, авторской позиции, а с другой – нового мозаичного телевизионного контекста, в котором Евгений Додолев прожил значительную часть своей жизни. Эта технология еще и показательна как своеобразное разбитое на осколки зеркало нашего времени.

Думается, что и молодой, и зрелый, и престарелый читатель найдет в предлагаемом тексте что-то интересное для него (или для нее), что-то не столько свое, сколько противоположное тому, что они думали и представляли.

Не это ли основная черта действительно новаторского произведения, хотя содержание его и можно определить строками поэта, как совокупность «Ума печальных наблюдений и сердца горестных замет»?

Кирилл Разлогов

От автора

Спустя 10 лет решил переиздать эти мемуары. Единственное, что добавил – раздел с рецензиями именитых авторов (на первое издание 2011 года). Ну и фотографий архивных добавил.

Решил переиздать потому, что за эти годы основательно изменилась оценка. Те, кого величали не иначе как «народными героями» ныне многими воспринимаются корыстными ТВ-дельцами.

Это несправедливо и неправильно. Страна изменилась основательно и люди тоже. Я не намерен пристрастно романтизировать «взглядовцев», но ведь прекрасно помню, что на старте мотивация у всех была исключительно благородная и о деньгах думали не больше, чем всякий советский служащий. Да, конечно, в 90-е уже «всяко разно» случалось, но тогда, в перестроечную пору порывы и желания были чисты + порывисты словно ручьи весенние.

***

Сто семьдесят недель проблистал «Взгляд». Первый выпуск самой рейтинговой программы отечественного телевидения состоялся 2 октября 1987 года. Последние три выпуска (28 декабря 1990 года, 4 и 11 января 1991 года) были сняты с эфира Кремлем.

Любимов

Потом, конечно, были «Взгляды из подполья». И спецвыход по Пятому каналу, контрабандно отэфиреный Бэллой Курковой вместо «Пятого колеса». Нежданный выкрик тандема Любимов/Политковский 17 мая 1991 года из рижской студии.

Постпутчевое трехчасовое торжество (23 августа 1991 года), когда по горячим следам опрометчиво было сказано много ненужного. Эксклюзив через два дня (25 августа): президент СССР Михаил Горбачев передал ребятам кассету, записанную им в Форосе.

И, наконец, вызвавший нарекание экс-соратников ремейк передачи. Ремейк, который, начиная с 27 мая 1994 года по апрель 2001 года, вел Александр «Люби» Любимов. После ухода последнего с ТВ (в августе 2011 года) года можно констатировать: ни один из экс-ведущих мега-программы не остался в отрасли, которую они во многом и сформировали.

Что касается режиссеров, то здесь по-разному. Таня «Дмитра» Дмитракова собрала свой урожай «ТЭФИ». Максим «Макс» Иванников погрузился в документалку. Иван «Рулевой» Демидов стал чиновником. А Костя «Большой» Эрнст превратился в ТВ-гуру, вызывающего искреннее восхищение молодых/начинающих & разномасштабную зависть всей медийной общественности.

Зачем я взялся за эту книгу? Был я в этой программе гостем, соприкоснулся по касательной, меня пригласил на соведение Александр Любимов (чуть позднее Сергей Ломакин позвал себе в пару моего коллегу по «Совершенно секретно» Артема Боровика). В штате «молодежки» я никогда не работал, сотрудничал freelance.

Но! Но, тем не менее, молчать не готов. Особенно сейчас. Мне надоело читать абсурдные тексты, авторы коих, впадая в ту или иную крайность отчаянно мифологизируют «Взгляд» и Владислава Листьева. Одни числят «взглядовцев» «ночными гаденышами», разрушившими великую страну, другие – романтичными super-героями, коим чуждо все человеческое, полубогами с ТВ-Олимпа.

Александр Иванович Кондрашов, редактор отдела «ТелевЕдение» «Литературной газеты», с которым я, увы, не имею чести быть знакомым, написал про мои «взглядовские» заметки:

«Ваша книга – тот редчайший повод-случай среди телекниг, которым нельзя было не воспользоваться. Хвалить всегда трудно, но тут я с удовольствием и легко это делал. Вы недооцениваете свою книгу, возможно, потому что она не только авторская, но и соавторская. Но подбор и композиция соавторских текстов – абсолютно авторские. Еще раз поздравляю… Первое, что вдохновляет: произведение пропитано любовью. К тем людям, которые друг друга не любили.

Мукусев и Политковский

Но каждый из которых был-есть достоин любви. И ненависти. И зависти, иногда и презрения. И скорби. Книга прошита страстным желанием рассказать правду. Крайне субъективна, а получилась объективной. Каждый найдет в ее многих слоях свой «взгляд». Скрытые слезы ностальгии, надежду, неприятие, осмысление феномена эпохи гласности… Она о «Взгляде», о «ВИDе», о смерти Влада, о возможности возрождения «Взгляда», о тех, кто программу замышлял, готовил, делал, запрещал. О людях, которыми пользовались и которые пользовались…

К тем из ее героев, к которым я хорошо относился, хуже относиться не стал, к кому плохо – стал относиться несколько лучше. То есть с пониманием. Это удивительное достижение автора. В оборот вернулось много неизвестных или забытых фактов.

«Взгляд» стал одним из орудий развала СССР – и эта тема не обойдена в книге. Говорится о КГБ как об «авторе проекта», меньше – о члене горбачевского политбюро Александре Николаевиче Яковлеве, который в своих воспоминаниях о борьбе с коммунизмом писал крайне откровенно. Большие дяди рулили, а тут наивные репортеры-романтики вроде Политковского жизнью рискуют, чтобы правду донести до зрителя…

И о деньгах, которые изнутри разрушили «Взгляд» раньше, чем пал СССР.

Много нелицеприятного… Но больше всего, повторяю, в книге любви. Ненависть изживается. Об убитом Владе Листьеве, об умершем Андрее Разбаше, об их вдове…

Хочется, чтобы эту книжку прочитали. В первую очередь журналисты. Молодые. Чтобы у них не было иллюзий по поводу истории «Взгляда». Чтобы иллюзии, касающиеся профессионализма, честности, любви и верности, держались как можно дольше».

Конец цитаты. Мне, право, лестно, что один из самых известных «телеведов» России узрел в моих текстах, то, что я эксплицитно не счел нужным проговаривать.

Суть, собственно, в том, что хочется правды. Пусть и пристрастной.

170 недель хрестоматийного «Взгляда», в котором Влад проделал путь от запойного гусара до главы самой заметной отечественной ТВ-компании. Я отобрал несколько фотодокументов из архива того времени. И описал траекторию развития самого векторобразующего проекта российского ТВ 90-х, который персонифицировал Листьев.

Битлы перестройки

Пристрастно & субъективно. Без карамельных восторгов, но и без наездов хмурых постарался. Возможно, кому-то покажется излишне фамильярным употребление внутрикомандных кличек вместо традиционных имен-отчеств.

Однако я помню, что Мукусем называли Владимир Викторыча и Листом – Владислава Николаевича. А Любимова звали Люби. Любя называли.

В этой книге – несколько персон, которые, по мне, были причастны к славе «взглядовской» (в алфавитном порядке, ради минимизации упреков, которых, впрочем, знаю, все равно не избежать).

Фирменные технологические приемы команды.

Сюжеты, не все из которых, право, звездные, но я именно их запомнил.

Разномасштабные скандалы, связанных с нервной работой «взглядовцев».

И дюжина мифов, наконец.

ГЛАВА I. ТАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

Миф №01. О Владе, конечно

Фигура самого Листьева тотально мифологизирована, что вполне закономерно в контексте его трагической гибели. И один из мифов – убили журналиста. На самом деле – расстреляли бизнесмена.

Первой этот очевидный тезис публично озвучила, насколько помню, Ирина Хакамада, на следующий день после трагедии (а в том контексте подобные заявы было делать непросто).

Дело в том, что к весне 1995 года у Влада, ставшего ТВ-персоной №1, было много завистников и просто врагов. После того, как его назначили гендиром ОРТ, стало ясно: он из родного «ВИDа» свалит. Со своими рейтинговыми проектами, включая «Поле чудес». И с деньгами, которые эти проекты приносили в компанию. Коллеги Листьева были не в восторге.

Жена его, Альбина Назимова, бывшая в известной степени Пигмалионом самого блистательного из отечественных телевизионщиков, тоже к тому моменту была на нервах: Влад встречался с красивой брюнеткой Верой (ее все звали Верандой), гинекологом Альбины (она их, на свою голову и познакомила, кстати). Осенью 1994 года Влад вообще собрался разводиться. По причине мне неведомой.

Но я помню, что Аля через друга семьи, Андрея Макарова дала понять «видовцам»: в случае развода она отсудит акции Листьева.

Горожанкин и автор, начало 90-х

Компания де-факто была создана осенью 1990 года: Александр «Гараж» Горожанкин подбросил ребятам идею с акционированием. В ЗАО «Телекомпания «ВИD» акционерами стали шестеро ведущих сотрудников. Доли практически были равными у всех шестерых: Любимов Александр Михайлович (17,14%); Разбаш Андрей Леонидович (17,14%); Демидов Иван Иванович (16,43%); Горожанкин Александр Викторович (16,43%); Политковский Александр Владимирович (16,43%); Листьев Владислав Николаевич (16,43%). После гибели последнего его доля была распределена между вдовой Назимовой Альбиной Владимировной (13,57%) и сыном Листьевым Александром Владиславовичем (2,86%). Владимиру Мукусеву долю вообще не предложили, Дмитрий Захаров отказался сам. Вот за эти 16 процентов и готова была побороться третья жена Владислава. У нее для этого, считаю, были все основания. Я о понятиях, а не юридических аспектах. Но об Альбине позже.

Возвращаясь к Андрею Макарову. Он был тогда не телеведущим как ныне, но зато адвокатом со связями оооочень интересными, влиятельный деятель московской гей-тусовки. Хотя за пару лет до описываемых разборок его серьезно попалил Марк Дейч, поведавший, что Андрей Михалыч = платный осведомитель КГБ: его завербовали как раз по «голубой» линии, ведь в СССР гомосексуалистов преследовали уголовно, по статье 121 УК РСФСР. Александр Невзоров рассказывал мне, как над Макаровым стебались в Думе: он рефлекторно откликался на имя «Таня» (это была сексотовская кличка Макарова) и порой кто-нибудь из легкомысленных депутатов громко окрикивал коллегу – тот неизменно отзывался.

Словом, связи у него были. И депутатские, и гейские, и лубянские. Скандалов, споров имущественных никто в телекомпании не пожелал. Саша Любимов с Андреем Разбашом наехали тогда на Влада и сказали компаньону, что, дескать, развлекайся как хочешь, но никаких официальных разводов.

Лозунг тогда был в компании: «Все только начинается». Все только и начиналось. Никто не роскошествовал. Влад с Альбиной жили в маленькой квартирке на Новокузнецкой. Никаких хором еще не было: Назимова лишь строила знаменитый «круглый дом», в котором они позднее жили с Разбашом.

Листьев

И личной охраны не было ни у кого. Только у самой Альбины, потому что девушка все время намекала, что ее могут похитить. Влад настоял, чтобы «видовский» директор Саша Горожанкин оплачивал для нее «личку»: бригада «наружки» была сформирована из людей начальника столичного РУОП Владимира Рушайло. В интервью «Комсомолке» (в январе 2012 года) я рассказывал про «автоматчиков и джип», почему – объясню ниже.

Автор и Гафин, Сохо, 1996

Тогдашний вице-президент Альфа-банка Александр Гафин вспоминал, что, когда Листьева назначили генеральным директором ОРТ, он на совете директоров предложил закрепить за ним телохранителя:

«В ответ на это предложение все члены совета директоров и сам Листьев рассмеялись. К великому сожалению, прав оказался я, а не они. Листьев до самого последнего дня своей жизни ездил и ходил без всякой охраны, правда, всегда носил с собой пистолет».

Да, охрана пригодилась бы Листьеву больше, чем его суженой. Но! Случилось то, что случилось. И я не готов никого осуждать. И других не поощряю.

Удивительное дело, что люди, в массе своей вполне снисходительно относясь к недостаткам & порокам своих друзей и соседей, при этом сурово судят всесоюзных любимцев. Иван Ургант в одном из интервью, посвященном премьере фильма «Высоцкий. Спасибо, что живой», констатировал, что, увы, все народные герои = пьяницы да наркоманы.

Да. Однако то, что сойдет с рук соседу, заслуживает безапелляционного приговора в случае, если речь идет о знаменитости. Обыватели спрашивают со всех социально-значимых сограждан по гамбургскому счету. Хотя по этому самому счету лишь великие могут спрашивать. Друг с друга.

По преданию, сто лет назад именно на тайной площадке в Гамбурге собирались цирковые борцы, чтобы «промеж себя» определить, кто реально круче. И потом уже подкладываться – по циничным правилам потных договорных матчей – под тех, на кого продюсер укажет, не без куража развлекая доверчивых лохов зрителей.

К вопросу о последних. Возмущаются «опусканием образа» обычно те, кто великого знать не знал.

Однако считают себя при этом в праве полемизировать с родными + друзьями а, в системе координат которых сам факт того, что умерший был живым человеком, никоим образом не нивелирует его наследия.

Живым!

Спасибо, что таким.

Владислав

Анри Вартанов писал в середине нулевых:

«Стало уже правилом о покойных звездах рассказывать так, чтоб „изюминкой“ стали не столько их взлеты и достижения, сколько пороки, склонность к „зеленому змию“, скандальные романы, конфликты с коллегами и так далее. В программе „Олег Даль – инородный артист“ вся эта мишура заслоняет недюжинный талант актера. А в „Коротком лете Жени Белоусова“ главное внимание уделено не искусству, пусть невеликому, этого паренька, а сварам внутри эстрадной тусовки. Композитор, автор слов и продюсер покойного певца на наших глазах яростно сводят запоздалые счеты. В передаче „Евгений Мартынов. Заговор судьбы“ представлена расхожая, довольно примитивная сюжетная схема: вот, мол, приехал в поисках славы в столицу из провинции талантливый человек, а потом, не рассчитав сил, надорвался и сгорел. В этом же ряду стоит и большой, на час десять, фильм „Влад Листьев. Вспомнить все“. Его авторы сделали все, чтобы сохранить и приумножить миф о первом гендиректоре ОРТ. Годы, прошедшие после его трагической гибели, множество сохранившихся материалов и документов, большое число коллег, не успевших еще впасть в склеротическое состояние, – все давало повод увидеть серьезную и правдивую ленту о человеке, журналисте, телебизнесмене. Вместо этого нам предложили сладенький сироп из славословий, приправленных высокопарной трагической романтикой».

Я не знаю, почему Влад завел интрижку с той красивой врачихой, не моего ума дело. Может быть потому, что знал, что Альбина продолжает встречаться со своим давним ухажером, спелеологом (подчеркиваю, что глагол «встречаться» не подразумевает интимную составляющую, свечки никто не держал, люди все же общаются друг с другом в основном не в спальнях). Замечу, тот был спелеологом по советскому прошлому, но вполне успешно занимался бизнесом и при этом неуспешно… наркоманил. Может, Назимова бы и вышла за спелеолога, если бы не его увлечение «расширителями сознания». Она поддерживала с ним отношения (во всяком случае, приятельские) и до, и после Листьева, который влюблен был в нее просто без памяти. Невзирая на все свои романтические увлечения & лихие похождения.

Альбина была для него главным человеком по жизни. После смерти Листа «взглядовцы» каждую неделю к ней ездили. Иван Демидов, Александр Любимов, Владимир Политковский, Константин Эрнст, etc. Она раздавала вещи Влада. И горевала, по мне, искренне. Какими бы сложными и запутанными не были отношения в последний год их совместной жизни, эти двое были и остались супругами, родными людьми. И еще. Альбина не пиарилась как «вдова великого человека», журналистов избегала.

Вообще, после гибели Листьева не только Назимова, но и многие из коллег поступили достойно.

Лысенков, Ярмольник, Листьев

Например, его самый близкий друг той поры Леонид Ярмольник (с которым Влад делал «L-клуб»). Леня знал о некоторых финансовых обязательствах Листьева. О том, допустим, что тот намеревался купить режиссеру Тане Дмитраковой квартиру. И он просто позвонил ей и сказал: я знаю, что Влад тебе обещал, возьми у меня деньги.

Это просто удивительное благородство для людей, которые на самом-то деле деньги умеют считать. ТВ-компаньоны Влада были людьми порядочными. В основном. Они помогали всем родственникам убитого, даже семье Елены Есиной, первой супруги Влада. И то, что их упорно пытались окучивать следователи на предмет причастности к преступлению = дикая несправедливость. Эти умельцы умудрились извести вопросами даже дочь сожителя Есиной, которая видела Листьева лишь по телевизору. А экс-тещу допрашивали так, что у нее случился гипертонический криз.

Римма Шульгина в центре

Да, конечно, у Влада были терки с бандитами, как и у всех бизнесменов начала 90-х. Помню, после одного из «видовских» круизов, которые устраивала Римма Шульгина, в офис Листьева приехала братва, из тех, что, собственно, и были в круизе, между прочим. Явились в спортивных костюмах и кроссовках, с автоматами. Это был 1994 год. Влада в кабинете не было, с ним соединили гостей по телефону.

– Почему с оружием-то?,

– сухо поинтересовался Листьев.

Ответили что-то типа «мы всегда так ходим».

Ждите, лаконично ответил Влад.

Через полчаса приехали бойцы столичного РУОП в масках и бронежилетах. Бандитов «приняли». Но ненадолго. Оказалось, что визит Листьеву нанес вор в законе Александр Макушенко, известный как Саша Цыган, симпатичный бандит-тусовщик (меня с ним знакомил Юра Айзеншпис, который тогда носился с проектом «Сташевский»).

В начале 90-х бандиты не строили, как сейчас церквушку за церквушкой, а разминались в настоящей как бы благотворительности. Саша Цыган купил какую-то медицинскую аппаратуру для детей и пытался презентовать ее Леониду Рошалю, который за несколько лет до этого возглавил Международный благотворительный фонд помощи детям при катастрофах и войнах, созданный для того, чтобы обеспечивать транспортировку, покупку оборудования и питание врачей, входящих в международную бригаду неотложной помощи. Доктор отказался, мотивировав тем, что «от криминалитета ничего не надо».

И Цыган попробовал зайти через «ВИD», поскольку было известно, что Листьев любит детей (не показушно, а по-настоящему, у него так биография сложилась, что это где-то даже закономерно). Насколько помню, в конце концов эту технику вручил от имени компании Александр Любимов, а Рошаль через год после убийства Влада получил звание «Детский доктор мира».

Что касается Цыгана, то его в конце концов завалили. Покушались на него, как помню, беспрестанно. Особенно «чехи», если верить покойному Айзеншпису. Помню, перед «видовскими» круизами (из которых только два первых окупились, остальные стали провальными и с точки зрения имиджа компании, и с коммерческой, конечно) еще на берегу (иногда в одесском порту, иногда в «Шереметьево», если лайнер отходил из Италии) все блатные договаривались: на борту никаких стрелок, выяснения отношений исключены.

Что, впрочем, не мешало делать им их бандитское дело хотя бы в плане сканирования пассажиров (на предмет будущей охоты за коммерсами). Убивали их, убивали они. Пачками.

Назимова, Листьев, Шульгина; Гавайские острова

Тогда, собственно, Евгений Кемеровский и всплыл со своим типа хитом «Братва, не стреляйте друг в друга». С Кемеровским (на самом деле его фамилия Яковлев) тоже были у «видовцев» жесткие терки, к слову. Ну, не с самим певцом, а с теми, кто его крышевал. Кемеровский, второй (после Политковского) «человек в кепке» был выпускником Смоленского института физкультуры и спорта (специализация – вольная борьба), но с 1990 года стал малоизвестным исполнителем шансона. 1 декабря 1992 года погиб его брат-близнец Александр Яковлев, чемпион страны по вольной борьбе. Потом, в середине 90-х певца стали продвигать серьезные люди, из бывших товарищей его брата. Ну да ладно.

Так вот, про братву. Через пару лет после устранения Влада положили и его неудачливого гостя Макушенко. Как и Листьева, его убрали фактически дома. Влада застрелили в подъезде, а Цыгана, когда тот к подъезду подкатил. В авторитета прямо на глазах его подруги разрядили пару рожков из Scorpion’а. Убийцу быстро вычислили и арестовали. Это был медведковский киллер Федин, тезка Цыгана. Дело в том, что медведковские беспредельщики делили в начале 1997 года Рижский рынок с могучими солнцевскими, под которыми ходили и Егор Гайдар, и все Video International во главе с Заполем.

Макушенко в качестве третейского судьи отписал площадку солнцевским. И за это был наказан.

Это я к тому, что убивали тогда коммерсов регулярно. И зуб на Влада был у многих, повторю. Врагов он в криминальной среде нажил. Не только, впрочем, в криминальной.

Ведь незадолго до инцидента с Цыганом Листьев вообще уволил половину (!!!) останкинских сотрудников. И на общем собрании заявил, что вместо «странных премий, которые платили в прошлом» будут зарплаты («Мы знаем, кто брал взятки, и с ними расстанемся»).

А затем и высказался по этому поводу в «Независимой» (30 апреля 1994):

«„Останкино“ напоминает государство во всех отношениях. Здесь тоже существует определенная иерархическая лестница, конкурентная борьба не хороших передач, а компаний, групп и группировок, которые пытаются занять место в эфире для того, чтобы с помощью рекламы решать лишь свои денежные проблемы. Люди, которые пытаются изменить что-то к лучшему, подвергаются колоссальному давлению… Очень многие боятся этого (реформы ТВ – Е.Д.). У них есть связи, насиженные места, люди расписываются в ведомостях организаций, которые в „Останкино“ не значатся. Они себя спокойно чувствуют, они у корыта. Они не думают о том, какие передачи завтра появятся на экране».

Александр Политковский вспоминал:

Александр Политковский в гриме Сталина

«Меня вызывали по этому делу в прокуратуру несколько лет назад. Беседовал со следователем по особо важным делам. Тогда я подумал, что выдвинутая ими версия, похоже, шита белыми нитками. Я делал программу, посвящённую «афганским» фондам, и брал интервью у Трахирова, руководителя «афганской» организации, который потом был взорван на Котляковском кладбище. Радчиков, которого обвиняли во взрыве «афганцев», после суда погиб на Минском шоссе. И вот следователь мне заявил, что Влад снял эту передачу с эфира, поэтому «афганцы» ему, таким образом, отомстили. А спросить, получается, уже не с кого – все погибли. Версия о том, что Листьева убили из-за того, что на ОРТ была на четыре месяца отменена реклама, тоже слаба. Ведь с рекламными деньгами он лично ничего не делал. Отказаться от рекламы – это коллегиальное решение. Просто именно Влад объявил о нём с экрана телевизора. Да, в какие-то моменты он действительно становился неуправляемым.

С одной стороны, Влад был тогда невероятно популярен у состоявшихся молодых женщин. Улыбчивый гусар, гуляка. А с другой – бизнесмен, который умел зарабатывать деньги. Он умел руководить процессом производства телевизионного продукта и в этот момент не хотел слышать и слушать ничьи советы. Когда мы только начинали работать, он был весёлый, эдакий рубаха-парень. Но со временем стал превращаться в скучного «бизнес-сухаря».

Как-то за год до убийства он с его тогдашней женой Альбиной приехал к нам с Аней (Анна Политковская – Е.Д.) в гости. Тут-то мы и заметили, как он изменился – перед нами сидел такой начальник, который всем заправляет. Хотя, может, именно таким он Альбине Назимовой и был интересен. Ведь его изменила не популярность – его таким сделала именно эта женщина. Он начал меняться после того, как она стала его женой. Тогда появилась эта пафосная реклама с собакой, тогда он вообще перестал употреблять алкоголь – даже пиво.

С одной стороны, это хорошо, что у него больше не случалось загулов, но с другой – он перестал быть компанейским человеком. Не знаю, произошло бы это убийство, если бы Влад в своё время отказался от должности генерального директора ОРТ. Вполне возможно. Когда человека долго показывают на экране, когда он начинает кого-то учить, то поневоле думает, что он небожитель. У Влада такое проскакивало. Он мог себе позволить некорректно о ком-то высказаться, выставить человека в неприглядных тонах. И сам в любой момент мог попасть в конфликтную ситуацию с «серьёзными» людьми».

«Поле чудес»

Максим Соколов сразу после расстрела Влада заявил:

«Задолго до убийства Владислава Листьева люди, знакомые с останкинской внутренней кухней, с мрачностью отмечали, что реформировать Первый канал можно лишь по способу, взятому из эпохи пунических войн: снести с лица земли, развалины распахать плугом и засеять солью – после чего в другом месте отстраивать новое телевидение заново. Гибель журналиста, пытавшегося что-то сделать с „Останкино“ без этих крайних мер, склоняет к мысли, что циники были едва ли не правы. В сущности, мы даже не знаем, как заказчик убийства оценивал масштабы общественного и политического резонанса. Возможны три варианта: а) заказчик был движим исключительно чувством мести или корысти и об общественных последствиях не думал вообще – это было бы вполне по-русски; б) заказчик понимал возможную реакцию, но, просчитав выгоды и невыгоды убийства, решил, что неудобства от поднятого шума все же будут перекрыты полученными им выгодами; в) заказчик не просто смирялся с грядущим общественным кризисом, но сознательно его желал – либо в видах общей дестабилизации, либо с целью демонстрации неодолимой силы, перед которой все теперь должны склониться».

Про его убийство написано несколько книг. Про него самого – никто не рассказывает.

Дмитрий Захаров вспоминал:

«Имя Елены (первой жены Влада – Е.Д.) при мне не упоминалось. Влад лишь однажды обмолвился об этом периоде жизни: „Я вышел из дома за кефиром и больше туда не вернулся“. Альбину Назимову я не знаю, видел всего три раза. Но я неплохо знаю его вторую жену – Татьяну Лялину. Если бы Влад остался с ней, его судьба могла сложиться иначе. Хотя уверен, что он при любой из своих жен достиг бы тех высот, которых достиг. Татьяна его сильно любила, страшно за него переживала и прощала мужу буквально все. Если Влад пропадал из дома недели на две, она делала вид, что ничего не произошло. Татьяна понимала значимость этого человека, его растущий масштаб на ТВ и знала, что дом – единственное место, где он может расслабиться и отдохнуть. Таня делала все, чтобы любимому было комфортно и хорошо, она просто на него молилась… Почему они расстались? К сорока годам многие мужчины сходят с ума – кризис среднего возраста. Не обошло это и Владика… Он ушел от Татьяны, но не переставал о ней и о сыне заботиться. По тем временам жилищный вопрос был не менее сложным, чем сейчас. Влад оставил семье квартиру, а сам ушел в гостиницу…».