Вношу ясность

Фрэн Лебовиц — писательница, культурная фигура и «голос Нью-Йорка». Ее эссе — не просто тексты, а концентрированный сарказм, поданный с каменным лицом и клокочущим за ним смехом. Книга «Вношу ясность» — это сборник тех самых эссе, которые впервые появились в 1970-х и 1980-х, но удивительным образом не потеряли ни силы, ни актуальности. Скорее наоборот: они читаются как блестящий комментарий к сегодняшнему дню, пусть и написаны до появления айфона и цифрового детокса. Читать Лебовиц — все равно что сидеть рядом с ехидной, умной женщиной за барной стойкой, слушать, как она ворчит на туристов, моду, детей, фитнес, свою уборщицу, богатых, бедных, Нью-Йорк и все остальное. И ты вроде не согласна, но все равно смеешься и киваешь, потому что слишком уж точно она попадает в цель.

Книга разбита на короткие тексты — два-три, максимум пять страниц каждый. И хотя не все из них одинаково сильны, лучшие — это фейерверк: один остроумный поворот за другим, за каждым углом — хлесткая цитата. Лебовиц — закоренелая курильщица и принципиальная технофобка. У нее нет компьютера, она не пользуется мобильником. Это ее способ остаться собой в мире, где каждый пытается понравиться, быть продуктивным, следовать трендам. Именно это делает ее эссе столь притягательными. Они тоже не пытаются понравиться. В них нет модной повестки, нет попытки быть «на волне». Она не боится звучать остро, не боится задеть — и это дает читателю странное чувство свободы. «Не хочешь читать без политкорректности? Не читай», — словно говорит она.

Ее юмор — не только злой, но и умный. Иногда с налетом абсурда, но всегда с точным прицелом. Лебовиц пишет о том, что бесит ее больше всего: дети, домашние животные, домашний уют, спорт. Она презирает культ самосовершенствования, ненавидит моду на ЗОЖ и медитации. Эти эссе — срез культурной и социальной жизни Нью-Йорка в период, когда андеграунд соседствовал с гламуром, а ирония — с болью. В эпоху, когда каждая шутка проверяется на соответствие этическим стандартам, Лебовиц остается голосом времени, когда можно было говорить вслух. Когда можно было быть остроумной, едкой, ленивой и все равно стать иконой. Ее называют «современной Дороти Паркер» — и хотя сама Лебовиц, скорее всего, презирает сравнения, это звучит справедливо.