Kitabı oxu: «Если сердце просит сказку. Книга 2», səhifə 3
И опять все гости тому чуду подивились, что такая мастерица во Дворце выросла, а уж Аленушка так хороша была, что платье то ей истинной красоты лишь добавило, ее сердце и душу добрые лишь еще раз всем показав, да славу о ней, как о настоящей волшебнице, утвердив. Ведь понимали все, что это платье с узорами волшебными сама она смастерила и вышила, и что в узорах этих душа девичья, как в зеркале волшебном, отразилась.
Тут заметил Царь-батюшка, каким взглядом, любящим Иван-царевич смотрит на Аленушку и порадовался за сына своего, что сердце у него такое чуткое, а сам он мудрый и рассудительный, что смог из трех камней, блистающих выбрать бриллиант чистой воды, настоящий, не поддельный. Ему и самому ближе по сердцу была Аленушка, уж очень она ему напоминала его Царицу, без времени ушедшую, и по внешности, и по характеру. Вот и радовался он за сына искренне, от всего сердца.
Однако и сестры старшие заметили то восхищение, с каким встретили все сестрицу младшую, и еще пуще возненавидели ее, и стали планы свои коварные вынашивать, да виду не показывали, а, наоборот, стали к ней в горницу захаживать, да ее узоры нахваливать.
И показала Аленушка как батюшкин подарок работает, да узоры на ткани накладывает. Стоит только пожелать, да узор диковинный представить или нарисовать, как Волшебная иголочка приступает в работе чудесной своей, вот на полотне и возникает волшебство настоящее, где можно и зверей и птиц, как живых вышить, и горы с вершинами снежными, по которым козлики скачут, и луга безбрежные с цветами ароматными, и запахи все наяву чувствуются. А если синь неба высокого с птицами вышить, то и самой ввысь душой воспарить сможешь, и полетом этим вместе с птицами наслаждаться!
И еще больше позавидовали сестрицы подарку такому необычному! Представила Аглая какой царский наряд она смогла бы заказать Золотым пяльцам с Волшебной иголочкой, вот тогда бы точно ни у одной Царицы такого наряда не было бы! Захотелось и Павлине теми волшебными вещицами завладеть, чтобы только она могла в таких диковинных нарядах расхаживать!
И придумали они послать Аленушке записочку, что, будто, Иван-Царевич ее в их беседку на свидание пригласил, и приписали, что разговор важным будет, чтобы не вздумала она отказываться! Удивилась Аленушка такой записке мудреной, но не в ее характере было друзьям не доверять, вот и отправилась вечером поздним, как в записке было сказано, в беседку на встречу с Царевичем.
Но встретили ее две фигуры, в темные одежды одетые, на лицо темные шляпы надвинуты так, что и лица не увидать. Кинулись они на Аленушку, оглушили чем-то тяжелым, по рукам и ногам связали, и под яблоньку любимую, прямо тут у беседки, и закопали!
А наутро всем сказали, что Аленушка, сестрица их младшая, якобы испугавшись, что ее замуж скоро выдадут, убежала из Дворца и пошла куда глаза глядят!
Опечалился Садовник – батюшка, опечалился за него и сам Царь, а больше за сына своего, Иванушку, который бродил по Дворцу и места себе не находил. Котик Мурлыка, любимец Аленушкин, с рук Ивана-царевича не слезал, словно хотел его утешить. И подолгу на коленях ее батюшки сидел, позволяя себя погладить и немного этим печаль рассеять.
Но однажды подошла к Царевичу Павлина, по рукам, плечам, по голове погладила, и вдруг с него вся печаль- кручина ушла, словно ее и вовсе не было и стал он веселым и радостным, как и прежде.
К ужину приказал Иван-царевич столы богатые накрыть, только самых близких гостей позвать, а Царю-батюшке поклонился, да признался, что наконец решил жениться и вечером всем невесту свою представить хочет. Удивился Царь, да перечить не стал, решив, что время все по своим местам расставит!
Пришел вечер, наступил урочный час, все гости, званные сели за столы, угощениями заставленными, взял Иван-царевич Павлину за руку, да подвел к Царю-батюшке, да только собрался речь свою начать, как откуда-то ему на плечи метнулась пушистая молния, да в кудри его светлые своими лапами вцепилась!
Как только стал Иван-царевич котика от головы своей отдирать, так и упал с нее гребень заговоренный, Павлиной закрепленный, да и вся завеса с глаз Ивана вместе с гребнем тем ушла. И поняли все какое коварство Павлина сотворила, и приказал Царь поместить ее в темницу, а наутро собрался дознание ей учинить.
Простили гости Ивана-царевича за напрасные хлопоты, да освобождение его от чар злых решили отпраздновать, да довольные, что за Царским столом отужинают, принялись за угощения. Еда была приготовлена разнообразная и вкусная, но больше всего взоры гостей были обращены к вазам с ароматными красивыми яблоками, ведь все не раз лакомились этим чудом, растущим в царском саду!
И вдруг все обнаружили, что яблоки совершенно не съедобные, мягкие, словно испорченные, а сок в них красный, как кровь! Многие дамы попадали в обморок, а мужчины, подхватив их под руки, гневно покинули «гостеприимных» хозяев.
Царь в гневе приказал схватить Садовника и поместить его в темницу, рядом с его коварной дочерью, и приказал запереть в собственном Дворце, в отдельной комнате на нижнем этаже для прислуги и Аглаю, сняв с нее великолепный головной Венец, ожидая и от нее какую-нибудь неприятную выходку. Ведь многие через драгоценные камни могли наложить какое-нибудь заклятие.
Вся семья Садовника оказалась под подозрением и попала в Царскую немилость. Утром их ожидало строжайшее дознание, и если будет доказана их вина, то и прилюдное наказание, ведь Царь с некоторых пор был очень суров и скор в своем Царском приговоре.
А некогда любимую всеми яблоньку Царь приказал утром срубить под корень!
Опечаленный Иван-царевич побрел по тропинкам сада, и ноги сами вынесли его к беседке, в которой он так много времени провел с Аленушкой.
К нему подбежал Мурлыка и забрался к нему на колени. Он начал громко мурлыкать, словно хотел что-то сказать Царевичу, но Иванушка был так подавлен, что никак не хотел его понимать. Под это мурчание он и заснул.
И приснился Ивану-царевичу сон, будто его Аленушка где-то совсем рядом, что она тянет к нему свои тонкие руки, что она поет ему нежную песню о своей любви, что цветы, вышитые на ее платье, так приятно и сладко пахнут, словно они на самом деле живые.
От этого запаха Царевич проснулся, огляделся, и грустно вздохнул. Нет, это был лишь сон! Это яблоня тянула к нему свои веточки, словно прося о защите! И это от нее послышался голос Аленушки, просящий о помощи.
Это птицы в саду пели свои заутренние песни, радуясь новому дню и проснувшемуся Солнышку, это в их щебетаниях слышался призыв Аленушки о ее спасении.
А под яблонькой росли красивые цветы, совсем как у Аленушки на платье, и качаясь на ветру своими большими соцветиями, они словно манили к себе, призывая подойти поближе.
Тут Мурлыка соскочил с колен Ивана-царевича, подбежал к яблоньке и стал лапками яростно копать, мяукая и грозно урча, словно что-то почувствовал! Так он копал и копал, пока из-под земли не показался светлый лоскутик какой-то ткани.
Вот и Царевич наконец-то понял, какая страшная находка обнаружилась под любимой яблонькой! Он принялся руками разгребать твердую землю, горючие слезы заливали его лицо, он от отчаяния кричал так громко, что его услышали во Дворце, и вот уже сам Царь-батюшка спешит к нему со своею стражею!
Наконец, из земли извлекли тело Аленушки, и совсем- совсем как живая была она. Только не сияли ее очи прекрасные, не улыбались ее уста сахарные, не было румянца на щечках ее девичьих.
Положили Аленушку на диван в беседке, где она так любили вечерами сиживать. Собрал Иван-царевич цветы, что росли под яблонькой, сплел из них венок и одел на голову девушке.
А Царь-батюшка послал его в хоромы свои Царские, дал ключик от ларца потаенного, что у него в спальне хранился и велел принести сюда, в беседку, тот хрустальный флакончик, что в этом ларчике спрятан был.
А в флакончике том хранилась Живая вода, что Царю-батюшке когда-то подарил один Волшебник в Землях дальних, когда он свою Елену Прекрасную искал и оживить мечтал. Не случилось тогда, так поможет теперь, вот и пригодился подарок Волшебника заморского!
Быстрее ветра домчался Иван-царевич туда и обратно, достал желанный флакончик, упало несколько капель на губы Аленушки и сделалась она живою. Открыла очи свои ясные, и увидев перед собой своего любимого, радостно и счастливо улыбнулась.
Подхватил ее Иван-царевич на руки, закружил в счастливом танце, приговаривая, что никогда не позволит впредь не то чтобы обидеть ее, а и одной волосинке с ее головушки упасть!
Сразу же поведал Аленушке обо всем, что с ними без нее приключилось, и о яблоках, плачущих красными слезами, и о сестрах ее коварных, и о батюшке ее, в темницу заточенном.
И взмолилась девица о милости к родным ее, ведь батюшка ни в чем не повинный был, а у сестер разум от зависти затуманился! А уж яблонька любимая так совсем ни в чем не виновата, это она так всем знак подавала, что беда с Аленушкой приключилася, а без этого лежать бы ей в земле сырой без помощи и надежды на спасение! Уж и сейчас то ее сердечко никак не оправиться от волнения пережитого, а Душе не верится, что опять в этот Мир она вернулася!
И попросила Аленушка три капельки Живой воды под яблоньку, любимую, капнуть, и поднялись веточки к Солнышку, и зашумела листва на ней, и яблочки опять стали соком целебным и ароматным наливаться, и отпала надобность ее рубить.
А тут и Садовника из темницы привели, и дочерей его глупых, неразумных, чувствам темным поддавшимся, и всех в тронный зал привели, где Царь с Иваном-царевичем в своих Царских Креслах восседали, а подле и для Аленушки Кресло поставили и нежно ее туда усадили. Теперь это ее законное место было, ведь Иван-царевич только ее своею невестою видел!
Как увидел батюшка Садовник Аленушку живою, так чуть чувств своих не лишился от радости, но его успокоили, дали выпить отвару лечебного, силы восстанавливающего и заверили, что с дочкой его и с ним самим все теперь хорошо будет.
Тут и сестрицы ее старшие, увидев Аленушку рядом с Иваном-царевичем, во всем повинились и слезно стали прощения выпрашивать, да обещания разные давать, что отныне путь всему злому и коварному в их сердца навеки накрыт.
А в скором времени нашли им женихов в дальних Царствах, хоть и не Царского звания, но добрых и трудолюбивых, вот и стали они замужними дамами, да не до глупостей теперь было, надо стало быть жизнь свою выстраивать. На том для них и дело закончилось.
И как только Аленушка совсем поправилась, Царь-батюшка такой пир устроил, на весь честной мир!
Гостей было превеликое множество, из всех Царств-Государств приехали, с которыми дела или какие другие отношения связывали. Очень хотелось ему всем будущего правителя своего Царства представить и его жену молодую, красавицу да умницу!
А сначала Царь приглашал гостей оценить мастерство друга его, Садовника, и весь сад Царский был похож на огромную оранжерею, столько всевозможных цветов было высажено в честь молодых, он поражал обилием красок и ароматов, одних только кустов роз было высажено несчитанное количество.
А дальний парк позволял любоваться не только редкими видами деревьев со всех уголков Мира, но и небывалыми скульптурами и фонтами, да еще несколько небольших прудов с водяными растениями привлекали внимания гостей, и можно было присесть на красивые скамьи возле из берегов и полюбоваться на рыб диковинных, что весело плескались в их водах.
А потом всех усадили за столы праздничные, и каких только угощений на стол ни выставили, поражая мир честной широтой души и богатством казны!
Для пира выбрали самые большие палаты, стены которых увешали коврами заморскими с узорами диковинными. Утварь вся была сплошь из золота и серебра – и тарелки, и сосуды для напитков, и приборы столовые.
А еду подавали слуги в нарядах праздничных, специально к этому делу обученные. И кушанья сначала объявляли и всем показывали, ведь на славу потрудились и повара царские, создавая воистину шедевры кулинарные.
И на столе было множество всяких солений, копчений, заливных и соусов, и подавали лебедей жареных, которых сменяли приготовленные на вертелах мясо косуль и оленей, и было разнообразие и рыбных блюд, и осетрина, и белуга, и стерлядь, и обилие пирогов, выпеченных в форме птиц и рыб, с начинкою из этих птиц и рыб самых.
Запивать все эти угощения предлагалось всевозможными квасами, сбитнями, и вином. И лилось оно рекою, не позволяя даже встать из-за стола дорогим гостям!
А на десерт вынесли фруктово-ягодные пирамиды и невообразимо красивые «конфетные» деревья с запеченными в медовом сиропе плодами.
И вскоре взмолились гости дорогие от такого обилия угощений, стали благодарить Царя за столь радужный прием, и удивлялись тому, что никогда у него таких пиров во Дворце не было.
И произносилось множество тостов заздравных и за молодых, за их любовь и счастье безграничное, за самого Царя-батюшку и за мастерство его друга, Садовника, отца Аленушки, и за дружбу крепкую, которая всех связывала и с пожеланиями эти связи укреплять всем на благо и на процветание!
А сам стол, за которым сидел Царь с Иваном-Царевичем и Аленушкой, был на специальном возвышении, куда потом еще несколько кресел принесли и в них всех почетных гостей сесть пригласили, и отца Аленушки в их числе.
И подружился он со всеми гостями знатными, и его своим все признали, ведь часто гостил он вместе с Царем в их царствах-государствах, и давно они видели в нем друга честного и верного, что в минуту трудную готов к любому из них на помощь прийти.
А Царя-батюшку никто узнать не мог, так изменился он, таким давно его друзья не видели. От счастья молодых и он сам счастливее стал, от сияния их глаз и его глаза вновь молодым светом засияли, ведь теперь он успокоился и увидел, что было на кого свое Царство-Государство оставить!
Тут он сына своего, Ивана-Царевича да с молодою женой, красавицей Аленушкой, благословил на жизнь счастливую, самостоятельную, да и на престоле его поставил заместо себя, а сам с другом своим Садовником стал думать и мечтать, куда теперь они в путешествия отправятся, каких стран они еще не видели, каких диковинных цветов в их саду еще не выросло.
Дары предков
Из-за бескрайнего лесного океана медленно выплывало солнце. Его первые лучи робко пробили бреши в сереющем утреннем небе, потом их становилось все больше и больше, и вот уже темно-серый цвет неба посветлел, стал серо-голубым, а потом нежная голубизна залила небосклон.
Природа словно замерла на мгновение, стихли звуки, словно все боялись спугнуть рассвет, наступление нового дня. И вот солнечные лучи побежали дальше, подсвечивая и окрашивая и облака, и листву деревьев, и даже воздух, словно рассыпая повсюду золотисто-рыжие солнечные блестки.
Вот лучи коснулись вершины горы, которую со всех сторон обступал таежный лес, и осветили три замершие на ней фигуры, сидевшие плечом к плечу, и словно что-то ожидающие. Вот сейчас, еще чуть-чуть, еще мгновение, и когда лавина солнечного света стала на своем пути сдирать темное покрывало ночи со всего окружающего пространства, фигуры ожили, обнялись и вверх в небо взмыли три величественных дракона!
Почти в одно мгновение гора освещается, ее окутывает яркое сияние. Она напоминает вулкан света, радости, яркого живого огня. Драконы часто вместе встречали здесь рассветы, такие разные и неповторимые, дарящие всему живому жизнь, словно, обещая, что она будет долгой и непременно счастливой!
Они еще немного покружили над горой, над тайгою, любуясь зарождением нового дня и наполняя себя энергией солнечного света, а потом, поймав потоки воздуха в нужном им направлении, мощными взмахами заскользили в воздухе и скоро скрылись из глаз за радужными облаками.
Это все присказка, а сказка еще впереди.
За лесами, за полями, за широкими полноводными реками в некотором Царстве, в некотором Государстве жили-были Царь с Царицею, и росли у них три сына, два старших только годиком друг от друга отстояли, а младший так на целых семь годочков от них отстал. Вот поэтому старшие между собой и дружны были, а третьему от них только тумаки и затрещины доставались.
Но так было до тех пор, пока они взрослыми юношами не выросли. И вот тут- то все стало меняться, особенно когда выяснилось, что только младший, Иван, унаследовал от отца своего с матерью, как те от родителей своих, дар в Дракона перевоплощаться и по белу свету выше облаков летать.
И стали родители Ивана с собою в полеты брать, науке этой обучать, а во время полетов уму разуму учить да опыт свой многовековой передавать. Чувствовали, верно, что скоро и им в Долину Драконов отправляться предстоит в последнем своем полете, вот и торопились Ивана к этому моменту подготовить. Ведь ясно было, как Божий день, что ему династию продолжать и Царством править придется.
А самыми любимыми были полеты на Гору, с вершины которой они рассветы встречали. Казалось, эти минуты были импульсами чего-то нового, неизведанного в жизни, стартовой точкой перемен, дарили веру в лучшее. И в те минуты, когда солнце появляется из-за горизонта и светит все ярче и ярче, наполняя тело мощной энергией, они словно прикасаются к чему-то волшебному и величественному!
По какой такой причине у старших братьев этого дара не было, про то в сказке не сказывается, да им от этого легче не было. Очень злились они и завидовали младшему, и злоба эта всю душу их изъела, спать и есть не давала, всю думали и гадали – как им Ивана со света сжить так, чтобы им за это ничего не было.
Прошло ни много, ни мало времени, и вот одним ранним утром после самого рассвета объявил Царь Ивану, что отправляется он в свой последний полет, пока сил ему хватит до той Долины Драконов добраться, откуда душа Дракона в Верхний Мир отправится, да мать Царица, как и положено жене Дракона, вместе с ним должна собираться.
Вот и вернулся Иван домой одинешенький, да грусть и печаль о родителях так его скрутила, что не мог он и слова вымолвить, да всем все и так понятно стало. И дали ему несколько дней оправиться, а уж потом вроде и о делах поговорить можно будет.
А братья старшие не дремлют, они уже заранее у ведьмы в лесу дремучем на конях своих резвых побывали, да и с зельем колдовским вернулись, что силы отбирает и способность к превращению в Дракона отнимает! Вот только и ждали часа своего черного, чтобы к задуманному плану приступить.
И стали они по капельке, как ведьма им наказала, в питье это зелье добавлять, и день ото дня становился Иван слабее и слабее, а через несколько дней совсем захворал. Как оказалось, старшему брату недосуг ждать было, вот он все остатки зелья Ивану в питье и вылил!
И ничем не смогли помочь ему лекари царские, не знали они болезни такой, вот и лекарства нужного изготовить не из чего было!
И простился Иван тогда с братьями своими, со всем честным народом Царства своего, да завещал старшему брату на престол становиться, а среднему ему во всем помогать, а сам вслед за родителями в Долину Драконов отправился, прежде решив встретить свой последний рассвет на горе заветной.
Да не долетел он туда, посреди дороги силы кончились, только и хватило их на превращение в человека, когда он посреди поля у широкой реки на земь упал! И увидел он на высоком холме Терем, не терем, Дом, не дом, но точно жилище человеческое.
Хватило сил и дойти до него, и внутрь забраться, постучав в дверь резную перед этим. Посреди горницы стоял стол дубовый, белой скатертью покрытый, а на столе приборы для троих, да в тарелках похлебка дымится, а от трех хлебов такой аромат идет, аж голова кругом пошла, да ноги подкосились! А в трех кубках вино красное, словно кровь, полным цветом переливается, так и просится каждый, чтобы пригубили его!
По ложке супа из каждой тарелки отведав, по кусочку хлеба от каждой краюхи откусив, да из каждого кубка по глоточку сделав, завалился Иван на топчан за печкою, и тотчас же и уснул.
А проснулся он через сколько времени, и сам не понял, но услышал, как завыл сильно, пресильно ветер, а потом в том месте, где воронкою о земь ударился, увидел Иван доброго молодца роста богатырского с копной волос пшеничных на голове.
Открыл дверь этот молодец да в дом вошел. А вслед за ним в дом ворвался яркий клубок света солнечного да сноп огня негорючего, да еще в двух молодцев и превратились! Оба в ярких одеждах, один в красных, а другой – в золотых! И такие красавцы пригожие, словно их матушки первыми красавицами в мире славились!
А первый уже за столом сидит, ложку в руки взял, да первым и заметил, что в доме гость побывал.
И молвил он, оглядываясь: «Не враги мы гостю, кого дом наш принял! Коли ты в возрасте – будь нам родной батюшка, коли возраста нашего – будешь нам братцем названным, если старушка – будь нам матушкой, а красную девицу сестрицей своей в дом примем!»
Иван из-за печи вышел, хозяевам поклонился, да именем своим назвался, сказал, что дом их его от смерти неминуемой спас, дав путнику и кров, и пищу.
И познакомились они, и побратались, и появились у Ивана Брат Ветер, Брат Огонь да Брат Солнце. Вот каких знатных братьев ему Судьба послала!
Весь следующий день прошел в разговорах да расспросах, да каждому не терпелось побольше друг о друге узнать, да самому рассказать, да день к ночи, а с утра названные братцы в путь собрались, а Брат Ветер Ивану наказ дал – за домом следить, свое здоровье блюсти и сил набираться, а ровно через год гостеприимно их встретить, не забыв угощенья на стол поставить.
И ключи от всех дверей в Доме оставил, чтобы мог он в покоях тех за порядком следить, да только один ключ со связки снял и за печкой на стене повесил, не велев им пользоваться, как бы ни захотелось!
И взлетели вихрями разными, кто смерчем ветреным, а кто – огненным в небо высокое, под облака пушистые и растаяли там, словно их на Земле и не было.
И стал Иван в Доме том жить, как ему братья, названные, сказали. И стал на охоту ходить, да свежим мясом питаться. А воду из родника брать, что у кромки леса обнаружился. Та вода вкусная и душистая была, соками лесных и луговых трав наполненная. И стал Иван понемногу силы свои восстанавливать, мышцы наращивать, да только обращаться в Дракона не мог по -прежнему.
Так и шли его дни и месяцы, да однажды Иван не выдержал, взял ключ со стены и отпер дверь потаенную, что в конце коридора обнаружилась.
А в комнате той увидел вещицу диковинную, ковер-не ковер, а похоже, да только не на полу, да не на стене, а по воздуху летает! И догадался Иван, что это Ковер-Самолет, про то ему когда-то батюшка рассказывал, и верно, Ковер этот братцем Ветром хранимый был.
И такой интерес Иваном овладел, что попробовал он ту вещицу поймать и сесть на нее сверху, да только на минутку и смог удержаться, а потом так о земь ударился, что несколько дней подняться не мог, вот он скорее комнату ту запер, а ключ на место повесил.
И стал с тех пор еще пуще силы свои наращивать – и в лес сходил, и дров нарубил, и все их на поленья поколол и в поленницу за домом уложил.
А тем временем и срок назначенный наступил, братцы, названные без опоздания в дом свой и вернулись! А на столе и щи ароматные, и мясо, в печи запеченное, и от напитков стол ломится, и квасом, и вином угощаться можно!
Пробыли братья дома только денек короткий, да ночь переночевали, а наутро опять в дорогу собираются. И просит Ивана Брат Огонь сослужить им службу, да еще год в доме том пожить, а ровно через этот срок они вернуться к нему, вот и вновь встретятся!
Согласился Иван, улетели братья, в свои стихии переметнувшись, и остался он в доме за старшего. Все делал, как положено, хорошая хозяйка лучше бы за домом не смотрела, да скоро обнаружил еще одну дверь, на крепкий замок запертую.
Любопытство не порок, как поется в песне, а такое хобби, вот и отпер замок Иван тем ключом, что за печкой висел, и ведь опять подошел!
И увидел комнату, в которой все вроде как в других было, ничего такого особенного, да только на столе, что у окна стоял, огниво лежало. Ничего себе такое огниво, вроде обычное, да только хотел Иван из него искру высечь, как вырвался сноп яркого огня, занялась на Иване огнем рубаха, бросил он все и к речке побежал, чтобы дом ненароком не сжечь. Насилу успел он тот огонь погасить, чтобы самому не сгореть, да так на берегу и свалился!
Сколько он там провалялся, сказать вряд ли сможет, да, как только жар с тела спал, с того дня стал Иван закаляться, да в реке этой от берега до берега плавать, вот и стал еще крепче и сильнее, да только опять в Драконью силу войти не смог.
А к дому от реки канал прокопал, так небольшое озеро у подножия холма образовалось, да всякие гуси-лебеди к нему прилетать стали, да рыба из реки приплыла, вот рыбкой стал он сам лакомиться, да и братьям удумал угощение такое приготовить.
И опять срок возвращения настал, и опять хозяева вернулись. Закружило, завертело рядом с Домом, и вышел из этого потока воздушного Брат Ветер. Лучами Солнечными из-за облаков спустился Брат-Солнце, а Брат Огонь – вспыхнул ярким пламенем, что из уголька в костре образовался.
Так рад им Иван был, словно и не жил без названных Братьев на свете белом! И опять и стол накрыт, и на столе и щи, и рыба, и мясо, и напитки разные, словно заправский повар над блюдами колдовал!
А как трапеза закончилась, да похвалы в Иванов адрес все сказаны были – и за угощение знатное, и за порядок образцовый, и за озеро с лебедями у подножия холма, ничего не забыли Братья, за все похвалили Ивана, а пуще всего за то, что окреп он и возмужал, словно Живою водой себя отпаивал, и вручив ему ключ от дверей запретных, сами его туда и повели.
Отпер Брат Ветер свою комнату, взял в руки Ковер-Самолет, прошептал слово заветное и протянул его Ивану. —Теперь он только тебя и будет слушаться, только вначале тебе сладить с ним надобно, а потом и слова заветного достаточно будет, – и слово заветное Ивану тихонечко произнес.
А затем Брат Огонь в своей комнате Огниво Ивану вручил, наказав только в редких случаях им пользоваться, когда сила Огня ему нужна будет, а там и он сам на помощь явится.
А Брат Солнце в третью комнату Ивана завел, да свои волшебные Лук и Стрелы в дар вручил, рассказав, что означают они энергию самого Солнца, и что свое воззвание к Небу и Солнцу Иван послать сможет, если Стрелу ту в небо пошлет, а в случае опасности – поразить врага силой этой энергии сможет.
Да только проверить себя он должен – сможет ли тетиву на лук натянуть, да стрелу в небо запустить, а еще это всем им покажет, готов ли он по своему жизненному пути сам дальше идти.
И вышел Иван в чисто поле, натянул тетиву и пустил Волшебную Стрелу в небо. Солнечным лучом засверкала она и унеслась высоко- высоко, и когда вернется, теперь никто сказать не сможет!
А потом уложил свои вещи в мешок заплечный, положил и Огниво Волшебное туда, забросил за плечи Лук и колчан со Стрелами Волшебными.
Тут ему Братья, названные рассказали, что есть в одном Царстве невеста завидная, Елена Прекрасная, и что много женихов к ней сватались, да замуж она согласится лишь за того пойти, кто Змея Горыныча победить сможет, да всех тот Змей победил и косточки их теперь по полю широкому перед Дворцом той девицы-красавицы разбросаны.
Да знают Братья, что Змея Горыныча можно победить, если Меч-Кладенец добыть, что где-то в недрах Земли-Матушки спрятан, да про то одна Баба-Яга знает, что в лесу дремучем живет.
А дорогу к ней Ивану Ковер-Самолет покажет. И пожелали ему победы, да удачи для начала!
Поблагодарил Иван Братьев своих названных за дары Волшебные, за пожелания добрые, и сказав слово заветное, сел на Ковер-Самолет, который тотчас же его в небо поднял и полетел туда, куда дорога только ему была ведома.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, ведь путь предстоял Ивану не близкий, да на Ковре-Самолете все- таки быстрее добрался он до леса заповедного, в котором Избушка Бабы-Яги стояла.
Свернул он свой Ковер драгоценный да за спину повесил, а уж по лесной тропинке пешком отправился, где корявые деревья с корнем вырывая, дорогу себе прокладывая, а где по топкому болоту из этих деревьев тропинку настилая, где дикого зверя своей силой одолевая, а где просто пугая, долго ли шел, коротко ли, да вышел на поляну лесную, на которой та Избушка и стояла.
– Избушка, избушка, стань по-старому, как мать поставила, – громко прикрикнул Иван. – К лесу задом, ко мне передом!
И повернулась Избушка к Ивану так, как он велел, а на крыльце сама Хозяйка, Баба-Яга, его встречает, да приговаривает: «Ох, давненько в наших краях человеческим духом не пахло, а нынче он сам ко мне в гости явился!»
Да при этих словах поперхнулась, закашлялась, словно почувствовала, какой необычный гость к ней пожаловал.
И как положено, в баньке попарила, накормила, напоила, а уж потом разговоры разговаривать начала.
И, узнав о всех его приключениях, головою покачала, да проговорила: «Знала я твоих батюшку с матушкой, да худого слова про них сказать не смогла бы, даже если бы и захотела, так вот как не помочь тебе, Иван, да только в память о них и то помогу!»
Да только предупредила она, что не каждому молодцу с тем мечом сладить получится, только тому, чья сила богатырская мечу под стать будет.
И рассказала где найти пещеру, в которой тот Меч-Кладенец запрятан, и в дорогу Клубочек Волшебный дала, что путь в ту пещеру укажет.
Поблагодарил Иван Бабу-Ягу за помощь, поклонился ей («Ах, старость уважил, молодец!»), и отправился в путь Меч-Кладенец добывать. И опять шел сквозь заросли колючие, через болота и леса дремучие, где пешком, где на Ковре-Самолете, а где и руками дорогу прокладывая, да дошел до горы, в которой та пещера находилась.
А Меч к стене пещеры цепями прикован, да цепи в обхват руки будут, да только Иван не сробел, руками те цепи порвал и Меч-Кладенец забрал.
И поднялся на гору повыше, и сел на подарок Братца Ветра – потоки воздуха его, как своего, приняли, повыше подняли и вперед, ко Дворцу Елены Прекрасной понесли.
И как добрался он до Дворца того, хотел уже было с Царевной прекрасной познакомиться, да Змея Горыныча на бой вызвать, но нашептали ему ветры, солнечными лучами пронизанные, что обратилась Елена Прекрасная в Жар-Птицу и улетела на остров, что посреди моря-океана стоит, и там они со Змеем-Горынычем встретились, да договариваются, как им Ивана-царевича победить, да что такое придумать. Ведь никто до сих пор до того острова добраться даже и не пытался.
Как услышал Иван о коварстве таком, сел на Ковер-Самолет, да и полетел на тот остров, да нашел там Змея-Горыныча, обнажил Меч-Кладенец и смело в бой ринулся. Верил Иван и в силу свою, и в силу Меча, что победу над врагом обеспечивал и стал головы Змея-Горыныча рубить, одну за другой.
