Kitabı oxu: «Дорога на Ай-Петри», səhifə 15

Увидев скамейку, присела и тут только ощутила сильную усталость. Ноги гудели. Рано поднялась, весь день в движении, и вот ведь, вместо того, чтобы как следует отдохнуть, пошла искать этот двор. Спрашивается, зачем? На скамейке у чужого подъезда посидеть? Глупо, глупо все это. И так непохоже на нее сегодняшнюю. В самом деле, что она тут делает? Ей захотелось побыстрее оказаться в гостиничном номере. Прикрыла глаза, прислушалась к себе. Нет, ничего не шевельнулось, ничего не откликнулось. Что было, то прошло. Попросту исчезло. В памяти, конечно, остались какие-то следы той первой, нескладной ее любви, но вот в душе – пусто. Ни-че-го.

Еще раз оглянувшись на окна, за которыми мелькали тени прошлого, Нина Алексеевна встала и, развернувшись, пошла обратно, в гостиницу.

Оставляй прошлое прошлому, сказал какой-то китайский мудрец.

ТРОЙНАЯ ЗАЩИТА

– Нет, – сказал Пальцев, – так не пойдет. Дом я вам не отдам. Я его для себя столько лет строил, чтобы было где в спокойствии доживать. Сад посадил, огород.

– У тебя и квартира есть, – перебила раздраженно жена. – Умные люди ближе к старости не за город, а в город перебираются.

– Это у тебя есть квартира. Я в ней только прописан, – внёс уточнение Пальцев.

Жена вскинула брови.

– Я тебя, что, выгоняла из неё, что ли?

Ещё минута и разразится очередной скандал. А Тамаре не до скандалов, она и так, как на иголках. У неё и без этих вечных родительских разборок волнений выше головы. Деньги позарез нужны. И чем раньше, тем лучше, иначе… Если отец не согласится – плакал её магазин, в который она не меньше сил вложила, чем отец в этот свой дом. Одна реконструкция здания чего стоила! Зато теперь не магазин – конфетка, что внутри, что снаружи. Отца жалко, но и магазин кому-то отдать за просто так очень будет обидно. А если отец не согласится, то отберут, ведь, и не спросят. Отцу все равно придется в город перебираться, рано или поздно. У него радикулит, сердце прихватывает. Так почему бы не сейчас? Потом – через год или два – для неё, Тамары, поздно будет. Ей сейчас и срочно нужно спасать свой магазин. В ней с новой силой поднялась волна злости. Если отец не согласится на её предложение сегодня, то уж точно она останется без своего бизнеса. И всего делов-то – нужно, чтобы он вернулся к матери в двухкомнатную, а Тамара с семьёй въехала бы сюда, в этот дом, а свою квартиру продала бы, чтобы выплатить долги. Она, конечно, предлагала отцу с ними остаться в этом доме, но это заранее был неприемлемый вариант, отец на дух не переносил ее мужа Алика. Хотя пора бы смирится, уже три года вместе и Ленка у них, его родная, между прочим, внучка.

– Ну зачем, зачем тебе этот дом, спрашивается? – Мать была на стороне дочери. – Одному! В нём столько работы! Одна уборка целый день отнимает.

Да и не убирает он, мысленно дополнила Тамара. Живет в одной комнате, остальные пустуют. И во дворе трава по пояс. А как хорошо бы здесь смотрелся английский газон… И все эти грядки долой. Овощи и фрукты на юге копейки стоят. Нет, конечно, с грядки оно вкуснее, тут с отцом не поспоришь. Но она бы лучше цветами всё засадила. Или теплицу сделала бы для ранних овощей на продажу. Отцу предлагала, но он отказался. Ему этот цветник из диких трав милее, видите ли. Нет, ну не эгоист ли? Ну, прямо собака на сене! Не может он уступить, не может, видите ли, в квартире на пятом этаже жить! Они живут, а он не может!

– Я вам сделал квартиру? – вдруг повернулся к ней отец. Словно мысли ее подслушал. – Сделал. Вот живите и радуйтесь. А дом я строил для себя.

– Ну как ты не понимаешь, что это единственный выход! – рассердилась Тамара. – У меня же магазин отнимут!

Внезапно её осеняет.

– Ладно. Давай тогда дом пополам разделим, вот здесь стенку поставим, дверь пробьем с этой стороны, будет у тебя отдельный выход и кухня пусть тебе останется, на ней и одному не повернутся. А мы себе новую, на террасе устроим, утеплим…

– А ну идите-ка обе отсюда! – голос у Пальцева срывается. – Давайте, давайте, шустренько! Разделялы!

Жена с дочерью изумленно переглядываются. Раньше отец никогда не повышал голос. Всегда молчал, когда мать ворчала.

– Живо, я сказал! – рявкнул вдруг с ещё большей силой. Глаза его налились кровью, губы задрожали.

– Идём, мама, – вскочила Тамара.

Мать громко щелкнула замком сумочки и тоже быстренько поднялась. Лишь на ступенях крыльца опомнилась.

– Отец называется! – крикнула, полуобернувшись. – Совсем к старости с ума спятил от жадности!

Для родных детей не мог пойти на маленькую уступку!

Калитка с грохотом захлопывается.

Подойдя к окну Пальцев видит, как отъезжает «мазда». Его машина, между прочим.

И он – жадный! Всё им отдал. Работая на стройке прорабом, всем троим детям сделал квартиры. Тамаре, как младшей и самой любимой, в прошлом году машину отписал с гаражом впридачу. Других тоже не обидел – старшему участок у моря, среднему, который в столицу недавно перебрался, накопления кое-какие. Всех троих любил. Всех выучил, у всех высшее образование. Никто из них, как он в свое время, на тяжелых работах не горбатился…

Ставя дрожащими руками на плиту чайник, вспомнил вдруг, как ездил с детьми в деревню к своему старому отцу. Вспомнил, как c тайной гордостью говорил ему, кивая на детей, радостно носившихся по просторному деревенскому двору: моя тройная защита. И отец его, давно живший к тому времени один, отводя глаза, усмехался. Дай-то Бог, отвечал, дай-то Бог.