Kitabı oxu: «В чёрно-белых тонах. Стихи»

Şrift:

ISBN 978-5-4483-5772-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Весна – и счет пошел на дни…»

Весна – и счет пошел на дни,
На миги солнечных явлений,
На миллиметры прибавлений
Душистой клейкости в крови.

Мы мчимся, голову сломя,
Нырнуть в искрящееся лето,
И ясно так – мы дети света,
Звезды далекого огня!

И старость – лишь ненужный бред,
Когда найдешь в саду знакомом,
Во влажной поросли за домом
Давно потерянный предмет…

Венеция

Венеция, о бесподобный театр!
Все люди здесь – актеры поневоле,
Сам город —декорации, не боле,
Но главный персонаж изъят.
Он – в глубине таинственных дворцов,
Чьи отраженья извиваются и плещут
Под челноками черными гребцов,
Чья роль – в беззвучности и плавности движенья,
Задачи нет иной, коль минул век
И дожей, и купцов…
Век имитаций правит карнавал!
И масок вычурность, и пышность одеяний —
Все это ложь! Правдив лишь диалог
Меж небом и водой, что издавна прописан
Здесь в каждой сцене…
Но не воскресить
Величия страстей тех, кто отважились
Создать сей город чудный
На зыбкости воды… Зеркальный лабиринт
Очистит душу, выведет на свет:
Вот площадь, вот собор,
Толпа актеров вечная клубится,
Заката занавес слепит до слез,
Как их восторг безмерный… Едва колеблет
Дерево подмостков вода лагуны.
Подмостки ждут… Но нет великих,
Чтобы на сцене тонущей сыграть!

Глубина

Там, где небо впадает в моря,
Там, где воздух сочится водой,
Дикий мир, что живёт без царя,
Дивный мир, что живёт сам собой.

В толще моря глубинный народ
Не имеет границ и цепей,
Тот со стаей кружит хоровод,
Тот в норе хоронится своей.

Кто раскрасил коралловый лес,
Запустил фантастических рыб,
Где глаза, что увидеть могли б
Мир сокрытый нездешних чудес?

Где-то волны колышут суда —
Мир глубинный спокоен и тих,
На земле то чума, то война,
На земле не бывает без них.

Может быть, на беду, на беду
Океан обнажил берега,
Превращений родив череду
Сквозь бесчисленные века.

Но настанут опять времена —
Мир земной обоймёт глубина,
Будто не было этой беды —
Человечества вместо воды…

Не спешим…

Безупречно ложатся снега
На убогие наши жилища,
Разрисована белым тайга,
В ней тропинки теперь не отыщешь.

Нежность неба расцветил рассвет
Бледно-розовым с желтым отливом.
Ярких красок как будто бы нет
У зимы, лишь графит да белила.

И пока он желанен и нов,
Черно-белый орнамент округи,
Без стенаний и жалобных слов
Мы сдаемся зиме на поруки.

Тишина – это праздник души,
И покой, как в родительском доме.
Мы теперь никуда не спешим,
Длинный вечер в ленивой истоме
У печного огня ворожим.
Мы теперь никуда не спешим…

Я люблю читать города…

Я люблю читать города,
Под ногами шуршат листы —
Кем-то прожитые года,
Кем-то скомканные следы.

Строки улиц манят, зовут
К откровениям площадей,
Берегов страничный маршрут
На надежный посажен клей —

Все скрепляет воды поток.
Лишь река осталась собой…
Вот обложечным глянцем чертог
На холме за старой стеной.

Пусть в заплатах стены бока,
Но за ней под пластами лет:
Может, здесь касалась рука,
Может, там не затоптан след..

Переулков сакральный смысл
Между строк, в глубине дворов,
Вдохновенная бродит мысль,
И ушедшего ясен зов.

Окон частые зеркала
К ночи полнятся чернотой..
За чертою добра и зла
Там вершится сюжет иной.

Там всегда трагичен итог,
Персонажей рассеян путь..
На концовки последний слог
Мне б до ночи успеть взглянуть…

Любопытства веселый бог,
Не оставь меня, не оставь,
Чтобы слышался зов дорог,
И манила земная Явь…

Когда придет июль

О, золотой июль! Ты праздником счастливым
Приходишь в каждый двор, приносишь в каждый сад
Дар будущих плодов. Под небом говорливым
Явить свою красу цветы твои спешат.

Обласканы тобой, помолодеют лица,
Ведь запах детских грез у солнца твоего.
И каждый день огнем и золотом струится,
Пышнее царских зал рассвета торжество.

Когда придет июль, затихнут все страданья,
И жизнь возьмет свое, как вольная река,
И станет жизнь легка, как бабочек порханье,
Пока царит июль, пока еще… пока…

Весной бывают дни…

Весной бывают дни,
Тихонько тает март,
Бессилием больны,
Еще поляны спят.

Прорехами холста
Проталин чернота,
Еще не ожила
Звенящая вода.

Под солнцем молодым,
Под небом голубым
На белом полотне
Теней густой деним.

И пробуждения свет
Мощней день ото дня,
Ждут от земли ответ
Деревья и поля:

Что зазвучит свирель
Мажорная в лесу,
И зажурчит капель
Однажды поутру.

И никому не жаль,
Что умирает снег…
Безвременья печаль
В бесчеловечный век.

Что мне делать с собой…

Что мне делать с собой,
Если жизни поток
Побурлил, покружил,
И утёк сквозь песок.

Что мне делать с собой,
Если осень – в закат,
И весенних цветов
Ядовит аромат.

Что мне делать с собой…
В этом мире чужом,
Не отыщешь следов —
Закопали живьём.

Что мне делать с собой,
Если тех уже нет,
А иных не узнать
По прошествии лет.

Что мне делать с собой,
Если холоден дом,
Всё, что было со мной —
Всё в тумане глухом.

Ничего не исправить,
Ничего не начать,
Просто на ночь ложиться
И наутро вставать.

Что мне делать с собой?
Научиться не ждать,
Не лукавить с душой,
Не желая – желать.

Что мне делать с собой,
Все дела – невпопад,
Лишь горит золотой
Над опушкой закат.

Он уже не опасен —
Морок белых ночей,
Лишь, как прежде, прекрасен,
Цвет зари меж ветвей…

Когда всё рушится…

Когда все рушится, и смерть слепит глаза,
О, тот, кто заплатил собой за чью-то жажду,
Ему уж не узнать, что будет за
Чертой, за выстрелом и за мгновеньем каждым…

Тогда покой желаннее, чем жизнь,
Тому, кто заглянул в глаза дракону,
И понял – будет все, как не крутись,
Согласно вечному кровавому закону

Возмездия за глупость, и за спесь,
И за ущерб, что в душах и деяньях
Накоплен был… И будущего месть
Не внемлет запоздалым покаяньям.

Призрак весны

Необъятная воронка зимы
Увлекла в глубокий снеговорот,
Души снегом до предела полны,
И в глазах белым-бело напролёт.

Снежной тяжестью измучены дни,
Долгим холодом болеют сердца…
Спит дорога, только ты не усни,
Как и прежде, нам идти до конца.

Вот февраль, он приоткроет окно,
Взбудоражит занавески и сны,
И возникнет где-то там далеко
То ли знак, а то ли призрак весны.

Со снегами обнимись – и простись.
Это трудно – каждый раз воскресать.
Будто заново подарена жизнь,
Значит заново её начинать.

Ах, не ходите, люди…

Ах, не ходите, люди, в Африку гулять!
Там злы гиены, львы, аборигены,
Там вашу жизнь так запросто отнять.
Нет, не ходите в Африку гулять.

Ах, не плывите, люди, в океан!
Не выплывайте из своих прудов.
Там волны с дом, там не найти следов,
И у акулы тысяча зубов,
Там вас ничто не защитит от ран.

Ах, только не ходите люди в пост-
Модернизм, в постиндустриализм!
Там в ваши души гуглы и ютубы
Проникнут незаметно и не грубо,
Не по-людски вас превращая в пост.
Останется лишь виртуальный мозг,
И миллиард счастливчиков бессмертных,
Пасущихся в комфорте несусветном,
Попискивая чипами средь роз.

Здесь горы выстроились в ряд…

Здесь горы выстроились в ряд,
Давай придём на ту вершину,
Чтобы увидеть всю картину,
Чтоб воспарить над злобой дня,
Чтоб пики были вровень с нами,
И вместе мы над облаками.

Как близко ледники царят,
И птицы ниже нас парят,
Здесь ближе космоса дыханье,
И легче небеса к плечам,

И звуки глуше между нами,
И солнца луч, как скальпель, остр,
Здесь нет ни елей, ни берёз,
Лишь звездный пепел под ногами.

Здесь так понятно без прикрас,
Что есть лишь бог, чьё имя Время,
Что мир воздвиг из праха звёзд,
Что есть в горах частица нас,
И в нас – частица этих склонов.
Что камни, люди и орлы,
Все – дети солнечного света,
Пред небом хрупки и малы.
Вершина – небесам вопрос,
Там вечный разговор всерьёз,
Но нет ответа…

Родина

Твои завалены леса,
Твои заброшены деревни,
И глохнут чьи-то голоса
В тоске неизъяснимой, древней.

Там, где зима, как смерть, длинна,
И лето, словно вдох, мгновенно,
Земля как-будто не нужна,
И мы ей не нужны, наверно.

И, разобщённостью больны,
Карабкаемся выше в небо,
Друг другу будто не нужны,
Живя стяжанью на потребу.

Но, как в раю, чиста роса,
И жизнь вольна и откровенна
Там, где завалены леса,
Там, где заброшены деревни.

Приехала в Питер…

Приехала в Питер. Иду с вокзала.
Здравствуй, ветер, мне тебя не хватало…
Тот ветер, что несётся с залива,
разойдясь над Невой, задувает в перспективы
проспектов, здесь море близко и бывает злобливо.
Шагай без устали, смотри под долгий закат,
что не вмещает твой фотоаппарат:
вот строенья на том берегу – они красивы,
но на фото – лишь блестящая рябь на Неве,
небо, да ветер в твоей голове…
Здравствуй, Питер! Я опять на бегу.
Мне всегда не хватает
твоей красоты, что быстро ветшает,
и никто не знает,
как жить в этом городе странном,
где время разлито по ваннам,
течёт по сосудам водопроводных труб,
и каждый житель немножко труп,
застрявший в сетях химер и каналов.
Здесь всегда не хватает тепла,
И солнца, конечно, мало,
но есть большая вода,
ей веришь всегда.
Немного устала…
До свидания, Питер!
Здесь каждый житель
в душе немножко Юпитер
и немного – рыба,
которая знает,
что город – оштукатуренная глыба
в воде и тихонько тает…
Конь бьется в узде и играет,
но смиряется под рукой бронзового исполина —
это только былина,
но она о жизни и о тебе.
Остаётся картина на небесном холсте.
Время неисцелимо, как боль в твоей голове.
Что-то там искрится в безбрежной Неве,
ведь Счастье – это точно Бог,
И он не любит седИны.

Эти парки Крымские…

Всё дорожки, лесенки, горки да ступенечки —
Эти парки Крымские – Кореиз, Мисхор,
Я пройду без устали каждою тропинкою,
К кипарису каждому возвышая взор.

Эти парки Крымские… Боги, не отшельники
Нарекали, строили – Партенит, Форос…
Розмарины с лаврами, тисы, можжевельники —
В сердце проливаются ароматы грёз.

Эти парки Крымские… Всё дворцы вельможные,
Вечно зелен сказочный лабиринт аллей.
Будто бы – сокровище, будто бы – низложено…
Там платаны с кедрами чтут своих царей.

Тайна, что доверена и в трудах завещана,
Может быть, откроется сердцу и уму —
Ни царям, ни пахарям счастье не обещано,
Лишь искусство вечное, вечный долг ему…

Эти парки горные… А внизу вздымается
Необъятным космосом, дышит и живет,
Море, море Чёрное, небу откликается,
И искрится радостно, и зовёт, зовёт…

Красавице

Не каждому даётся красота,
Что жизнь вдыхает в пустоту холста,
Что есть у всех деревьев и цветов,
У бабочек, реки и облаков.

Ей красота была дана из тех,
Что для служенья, а не для утех,
И с легкостью почти что неземной
Порхала между радостью и тьмой.

Но хрупкость – это легкости предел,
И звездный – светом тратиться удел…
Отвага красоте была под стать.
Себе лишь не могла принадлежать…

Ведь нужно в жизни грубой и земной
Быть бабочкою, птицею, звездой,
Чтоб чьи-то души ожили в ответ
На этот звездный бесподобный свет.
И дышит, нежным светом залита,
Река внутри ожившего холста.