Kitabı oxu: «Когда горит огонь»

Hannah Grace

Wildfire (Maple Hills #2)

* * *

Copyright © 2023. WILDFIRE by Hannah Grace

© Н. Луц, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Мне в юности, когда я хотела, чтобы он выбрал меня

Плейлист

SPARKS FLY (TAYLOR 'S VERSION) – Тейлор Свифт – 4:20

WILDFIRE – Seafret – 3:43

MOONLIGHT – Ариана Гранде – 3:22

ALONE WITH YOU – Алина Бараз – 3:45

CHRONICALLY CAUTIOUS – Брайден Бейлз – 1:59

BEST PART (feat. H.E.R.) – Дэниэл Сизар – 3:29

SWEAT – Зейн – 3:52

NAKED (бонусный трек) – Элла Май – 3:17

LATE NIGHT TALKING – Гарри Стайлз – 2:57

HARD TO LOVE – Blackpink – 2:42

PEACE – Тейлор Свифт – 3:53

YOU – Майли Сайрус – 2:59

NONSENSE – Сабрина Карпентер – 2:43

SLEEPING WITH MY FRIENDS – Гейл – 2:48

PRETTY PLEASE – Дуа Липа – 3:14

DID YOU KNOW THAT THERE'S A TUNNEL UNDER OCEAN BLVD – Лана Дель Рей – 4:44

WHILE WE'RE YOUNG – Джене Айко – 3:56

BIGGEST FAN – Мэдди Зам – 3:01

THE ONLY EXCEPTION – Paramore – 4:27

EVERYTHING – Labrinth – 2:15

Любовь – это огонь, это пламя.

Марианна Дэшвуд, «Разум и чувства»¹

Глава 1
Расс

Генри сверлит меня взглядом с другого угла гостиной.

– Хреновое у тебя будет лето.

Ему вторят смешки товарищей по команде, громче всех – Мэтти, Бобби и Криса. Они уже говорили что-то подобное, когда я отказался ехать с ними летом в Майами.

– Спасибо, что подбодрил, Тернер, – бросаю я своему невозмутимому соседу по квартире. – Тебе надо толкать вдохновляющие речи.

– Пожалеешь, что не послушал меня, когда на следующей неделе тебе придется вкалывать и торчать на тренингах по тимбилдингу, – продолжает Генри, пролистывая брошюрку «Медовых акров». Чем дольше он читает, тем больше хмурится. – Это что за ночные дежурства?

– Необходимо дважды в неделю ночевать с детьми на случай, если им что-нибудь понадобится, – небрежно отвечаю я. Генри в ужасе таращит глаза. – Остальное время я буду спать в своем коттедже.

– Это не по мне. – Генри бросает брошюру на кофейный столик. – А впрочем, удачи.

– Могло быть хуже, – рассуждает Робби. – Ты мог уехать этим летом в Канаду.

Нейт громко стонет, зарываясь лицом в волосы своей девушки и глубже утопая в кресле, в котором они сидят.

– Да пошла бы эта долбаная Канада!

– Ты сам завел разговор, – шепчет Стейси достаточно громко, чтобы все слышали. – Хватит ныть, Нейт, ты же хочешь играть за Ванкувер.

– Я бы предпочел уехать в Канаду, чем девять недель присматривать за двадцатью малявками. – Генри говорит с таким неподдельным отвращением, словно я устраиваюсь работать на скотобойню, а не вожатым в лагере. – Ты правда подумай, Каллаган.

Я правда подумал.

Основная клиентура «Медовых акров» – занятые богатенькие родители, которые хотят пристроить своих отпрысков на все лето, чтобы не крутились под ногами. К счастью, за пребывание в лагере нужно раскошелиться, а это значит, что условия там получше, чем в лагерях, которые я повидал. Кроме того, присмотр за детишками хорошо оплачивается, да еще и выходные будут. А это, как я знаю, роскошь, какой нет в большинстве лагерей.

Подать заявку мне предложили Крис и Бобби после того, как я отказался ехать с ними на каникулы, объяснив, что мне нужно найти работу. Лет десять назад они ездили в «Медовые акры» на каникулы и клянутся, что это лучший лагерь в Калифорнии, а я был готов устроиться хоть куда-нибудь. С деньгами стало туго, когда бар, где я подрабатывал, закрыли копы. К несчастью, подозрительные делишки и обслуживание несовершеннолетних студентов окончательно подорвали репутацию бара, и непохоже, что он когда-нибудь откроется вновь. Так что, даже если Генри считает мое решение сомнительным, единственная альтернатива – слоняться по Мейпл-Хиллс и выслушивать уговоры мамы навестить ее.

Cделать выбор было нетрудно.

– Как я слышал, Генри, ты по-прежнему не хочешь ехать со мной, – поддразниваю я.

– По-прежнему. Спасибо. Но если тебе понадобится фиктивная чрезвычайная ситуация, чтобы срочно оттуда выбираться, обращайся. Я позвоню.

Сидящий с Генри на диване Джей-Джей пихает его плечом.

– Единственная чрезвычайная ситуация, с которой ты столкнешься в ближайшие два года, капитан, – это риск погрязнуть в…

– Джей-Джей! – взвизгивает Стейси, перебивая его.

– Какие дрянные у тебя мысли, – упрекает он. – Я собирался сказать «в рисовании».

Стейси закатывает глаза и показывает ему средний палец. Джей-Джей посылает ей воздушный поцелуй, а она с мягкой улыбкой переводит взгляд на меня.

– Повеселись там. Не обращай внимания на Генри. Правда, мы будем по тебе скучать.

– Ты здесь больше не живешь, – говорит Мэтти, подняв бровь.

– А ты вообще здесь не жил! – возражает она, возобновляя давний спор о том, кто проводит в этом доме больше времени.

Как бы я ни радовался тому, что у меня есть работа на лето, не очень хочется уезжать, когда я только что поселился здесь с Генри и Робби. Кроме них есть и неофициальные жильцы – Мэтти, Бобби и Крис, которые появляются как по волшебству, как только речь заходит о еде.

Непривычно иметь собственную комнату после двух лет в общежитии, где приходилось жить с другими студентами, а еще раньше – делить комнату с братом Итаном, но здесь мне нравится гораздо больше.

Не считая очевидных преимуществ вроде личного пространства и соседей, которые мне по душе, хорошо, что не нужно ломать голову и придумывать, как подрочить или – в редких случаях – переспать с девушкой. Генри предупредительно сообщил, что прожил полгода по соседству с Нейтом и Стейси и теперь с абсолютной уверенностью может утверждать, что комната не является звуконепроницаемой.

– Вы будете спорить весь день или начнем готовиться к вечеринке? – перекрикивает Робби перепалку Стейси и Мэтти.

Сегодня мы устраиваем вечеринку, чтобы попрощаться с ребятами, которые заканчивают колледж, или вечеринку «прощай и катись отсюда», как называет ее Робби. Он остается в Мейпл-Хиллс учиться в аспирантуре и рад сохранить за собой должность устроителя вечеринок.

Надо сказать, никто не горит особым желанием готовить дом к орде студентов, которые свалятся нам на головы через несколько часов. Я знаю, что для ребят это словно конец эпохи: четыре года – долгий срок, если проводишь их с кем-то бок о бок. А для Нейта и Робби – еще дольше, они никогда не жили в разных городах, тем более в разных странах.

Зато для меня начнется новая эра. Поступив в колледж, я сразу поселился в общежитии, потому что хотел жить в новой семье, которая не подведет меня, как это делают кровные родственнички. Я думал, что с товарищами мы будем делить и хорошее, и плохое, что, наконец, появятся люди, на которых я смогу положиться, но этого не произошло. Я чувствовал, что совершил ошибку на первом курсе, но упорствовал, надеясь, что на обретение новой семьи просто нужно какое-то время. А в начале учебного года случилась эта фигня с катком, и единственные люди, которые меня поддержали, сейчас сидят в этой комнате.

То был худший период в моей жизни, что о многом говорит, но я вынужденно скрывал, как мне неловко. Когда однажды Генри спросил, все ли у меня хорошо, я ответил, что все в порядке. И думал, что на этом все закончится, но Генри заявил: это ложь, и он вернется, когда я буду готов поговорить. Этот диалог повторялся каждую неделю, пока мы с Генри не столкнулись на зимних каникулах.

Я пытался уйти домой, но отец, пьяный после проигрыша в казино, нес несусветную чушь, а мама была совершенно неспособна прекратить эту клоунаду, и мне удалось продержаться рядом с родителями всего двадцать четыре часа. По пути в кампус я встретил Генри, который ходил в дом хоккеистов за принадлежностями для рисования. Увидев меня, он привычно спросил, все ли у меня в порядке, и я впервые ответил, что нет.

Я столько лет стыдился пристрастия отца к азартным играм и злился на него, а теперь слова лились из меня сплошным потоком. Даже тренер Фолкнер и Нейт не знали полной картины моей жизни с родителями, но Генри я выложил все как на духу.

А он стоял и слушал, зажав под мышкой холст.

Когда я закончил, с плеч словно свалилась тонна кирпичей. Генри предложил купить крылышек «Кенни» и провести с ним перерыв. Он не задавал вопросов, не давал советов, не осуждал меня. Вот почему я сразу согласился, когда Генри предложил жить с ним и Робби.

Комната погружается в хаос, как всегда, когда мы собираемся вместе. Множество разговоров накладываются друг на друга, каждый старается перекричать другого. Люди ошибочно считают, что если я тихий, значит, застенчивый. Но это не так. Я даже не тихий, просто кажусь таким на контрасте со всеми остальными. Предпочитаю сидеть и слушать, а не быть в центре внимания в отличие от моих товарищей по команде. Как по мне, это слишком напряжно, слишком велик риск облажаться. Лучше я буду наблюдать со стороны.

Пробравшись на кухню, беру из холодильника бутылку воды, а потом еще одну, почуяв, что сзади кто-то есть.

– Готов к твоей первой официальной вечеринке? – спрашивает Джей-Джей, забирая у меня бутылку.

Мы прислоняемся к кухонному столу и смотрим на гостиную.

– Думаю, да, – отвечаю я. – Единственное правило: не выводить Робби из себя, верно?

Джей-Джей фыркает, откручивая крышку.

– Это мое любимое развлечение, но все зависит от того, как сильно ты хочешь быть в деле в новом сезоне.

– Думаю, я не потеряю его расположение.

– Уже чувствуешь себя как дома? – Джей-Джей отпивает глоток воды.

Я провел много времени с Джей-Джеем в последние недели и обнаружил, что за личиной шутника скрывается дружелюбие. Потратив пару месяцев назад свои сбережения на старый грузовик, я стал для всех неофициальным перевозчиком. Приятно чувствовать себя полезным, и меня это не напрягало, пока Лола не забеспокоилась, что ее вещи могут случайно отправить к Нейту в Ванкувер, поэтому нарисовала члены на всех коробках, которые не принадлежали ей или Стейси.

Мы с Джей-Джеем ехали на его новое место жительства в Сан-Хосе с полным кузовом разрисованных коробок, и всю дорогу другие водители бросали на нас насмешливые взгляды. Когда застреваешь с человеком на десять часов в замкнутом пространстве, о нем многое можно узнать. Как ни иронично, Джей-Джей пошутил, что о себе я почти ничего не выдал.

– Привыкаю, – признался я. – На прежнем месте все было совсем иначе.

– Помни, что здесь твой дом, – тихо говорит Джей-Джей. – Тебе здесь все рады, ты меня слышишь?

Я никогда не высказывал своей неуверенности никому из ребят, но Джей-Джей каким-то образом знал, что держусь особняком. Однажды я назвал его проницательным, а он ответил, это потому что он Скорпион, что бы это ни значило.

Я все равно ценю его отношение и впервые за долгое время чувствую, что меня понимают. Это очень странное ощущение, потому что часто я сам себя не понимаю.

– Я тебя слышу, – подтверждаю я.

Он хлопает меня по плечу и возвращается в гостиную. Я медленно иду следом и сажусь рядом с Генри.

Робби хлопает в ладоши, как это делает на хоккее, и мы инстинктивно поворачиваемся к нему, как хорошо выдрессированные собаки.

– Господи, это же мини-Фолкнер, – ворчит Нейт, неловко ерзая в кресле.

– Знаешь, я теперь вздрагиваю, когда аплодируют, – добавляет Бобби. – Это реакция на душевную травму.

– Я слышу этот хлопок, даже когда один, – говорит Мэтти, кивая в знак солидарности.

– Не-а, – фыркает Джо, – это ты слышишь Криса в соседней комнате. Он шлепает ее по заднице, один раз.

Робби шипит что-то себе под нос, а Крис швыряет в Джо диванную подушку. Тот ловит ее и кидает обратно. Воцаряется хаос.

– Джо, где твои навыки защиты, когда ты играешь в хоккей? – спрашивает Генри, отвлекая его так, что очередная подушка Криса попадает тому прямо в лицо.

– Вашу ж мать, – ворчит Робби. – Вечеринка не обойдется без того, чтобы кого-нибудь из этих клоунов не огрели по башке? Угомонитесь, это же последний раз.

В гостиной воцаряется тишина, и все неохотно выстраиваются в очередь, чтобы получить от Робби указания. Это очень странный момент: наверное, до всех доходит, что они на последней совместной вечеринке в этом доме.

Я погружаюсь в свои мысли, но тут Джей-Джей смеется и кричит:

– Пять баксов! Все должны мне по пять баксов!

– Чего?

– Стейси плачет! – Он обнимает ее за плечи и целует в голову. – И она еще даже ничего не пила! Я выиграл.

Она вытирает слезы тыльной стороной ладони и с недоумением озирается.

– Вы на меня ставили?

Все парни лезут в бумажники и достают банкноты. Пожав плечами, Мэтти кладет купюру в протянутую ладонь Джей-Джея.

– Строго говоря, мы ставили на твои слезы.

– Это немыслимо. Нейт, ты зн… – Она поворачивается к своему парню, который пытается незаметно достать деньги из кармана. – Ах ты, придурок! Вы все придурки.

Нейт вручает пять долларов Джей-Джею и крепко обнимает Стейси, нежно целуя ее в висок.

– Ты даже не пыталась держаться. Я мог купить тебе куриных крылышек на эти деньги.

– Немыслимо! Просто мне так грустно… Вы все разойдетесь каждый своей дорогой, грусть просто в воздухе витает.

– Если я скажу, что Расс не ставил на твои слезы, тебе станет легче?

Ее мокрые глаза встречаются с моими, и она улыбается.

– Спасибо, кекс. Ты не попал в мой черный список.

Никогда не признаюсь, что вообще не делал ставок, просто киваю ей: пусть думает, будто я ставил на то, что она не заплачет. А я знал, что заплачет.

– Прошу прощения, – перебивает Генри. – Я тоже не ставил.

Он тоже знал, что Стейси заплачет, просто из солидарности не стал играть.

Джей-Джей еще пересчитывает деньги, когда входит Лола. В руках у нее – пакеты с красными кру2жками. Глядя на очередь, она хмурится:

– Что, она заплакала?

– Ага, – хором отзывается комната.

– Черт возьми, Анастасия! – Лола роняет пакеты на колени Робби, наклоняется его поцеловать, а потом лезет в сумочку за наличными. – Джохал, это последний раз, когда ты вытаскиваешь у меня деньги.

– Пока я не провалюсь в хоккее и не последую своему истинному призванию в жизни. Стриптизу.

– Да, до тех пор.

– А теперь, когда все расплатились с долгами, можем мы уже начать этот балаган? – стонет Робби.

Тишина возвращается. У всех в головах крутится одна и та же мысль. Нейт прочищает горло и кивает.

– Последний раз.

Как только Лола разражается смехом, странная атмосфера рассеивается.

– Хорошо, Александр Гамильтон. Драматизм – это по моей части. Собрались тут артисты погорелого театра.

Глава 2
Аврора

Мне не следовало сюда приходить, но есть в баскетболистах что-то такое, отчего я теряю контроль.

Я сказала, что не пойду, и Эмилия уже ждет меня в доме хоккеистов, поэтому даже не знаю, почему позволила чертову Райану Ротвеллу убедить меня поменять планы и заскочить к нему. Почему я питаю такую слабость к высоким мускулистым парням, которые так хорошо действуют руками? Это одна из величайших загадок жизни, которую пытается разгадать половина девушек в Мейпл-Хиллс, судя по толпе на баскетбольной вечеринке.

Несколько хоккеистов оканчивают колледж, и сегодня у них прощальная вечеринка. Мы с Райаном прощались четыре раза на прошлой неделе, и, каким бы замечательным ни был этот парень, мы оба знаем, что поддерживать отношения он не будет. В следующем месяце он переходит в НБА, и я не питаю иллюзий, что в ближайшее время получу приглашение на матч в первый ряд. Однако это не помешало мне прийти по первому его зову, что больше говорит обо мне, чем о Райане.

Стою, никого не трогаю в тихом углу на кухне, обдумывая свои жизненные выборы и грея в руках выпивку, как вдруг вдоль кухонного стола ко мне придвигается непрошеный гость. Я инстинктивно закатываю глаза в ту же секунду, когда Мейсон Райт открывает рот, но это его не останавливает.

Он забирает у меня бокал, чего, как ему известно, я терпеть не могу, и отпивает из него.

– Что, Робертс, высматриваешь очередную жертву?

Боже, как я его ненавижу.

– Тебе баиньки не пора, Райт?

Окинув взглядом мою фигуру, он ухмыляется, отчего мне становится противно.

– Это приглашение?

К счастью, рядом с этим баскетболистом проблем с самоконтролем у меня не возникает.

– Приглашение отвалить и оставить меня в покое? Да.

Мейсон хихикает, и меня бесит, что он чему-то радуется. Не знаю, где этот парень набрался такой самоуверенности, но ее нужно разливать по бутылкам и продавать. Не знаю никого наглее этого пацана, тем более среди первокурсников.

Он возвращает мне стакан и наклоняется чуть ближе.

– Ты же знаешь, как меня заводит, когда прикидываются недотрогами?

– Я не прикидываюсь, Мейсон. Не доставай меня.

– Это почему же?

– Помимо того, что я терпеть тебя не могу? Ты первокурсник.

– Ты всего на четыре месяца меня старше.

Он сдвигает брови: как же так, девушка не падает перед ним на колени.

– Ты пер-во-курс-ник, – повторяю я.

Ему архисложно поверить, что девушка им не интересуется. Отчасти потому, что в привлекательности парню не откажешь, но главным образом из-за его чертовской самоуверенности. Мейсон больше похож на типичную рок-звезду, чем на баскетболиста. Высокий, черноволосый, с пронзительными голубыми глазами и бледной кожей с замысловатыми татуировками на руках и спине. Я со вздохом допиваю из бокала.

– Мне не нравятся ребята моложе меня.

– Осторожнее, принцесса. – Он прикрывает смешок рукой, и я прищуриваюсь. – Выставляешь напоказ проблемы с папой.

– Моя единственная проблема – это ты. – Хочется его задушить, но он может решить, что это прелюдия. – Кстати о папах. Как поживает директор Скиннер?

Каким бы нахалом ни был мой заклятый враг, есть у него одна слабость: его папа. Никто не знает, что он возглавляет в Мейпл-Хиллс спортивный отдел, и Мейсон хочет сохранить это в секрете, потому и взял девичью фамилию матери. Можно подумать, что, если у нас обоих проблемы с отцами, это поможет нам сблизиться, но мы никогда не ладили и друзьями не станем. Могу с уверенностью сказать, что всегда буду терпеливо ждать его краха.

– Приятно знать, что вы с Райаном разговариваете в постели обо мне. – Его фирменная ухмылка мгновенно сменяется хмурой гримасой, и он тянется к ближайшей бутылке. – Я переезжаю в комнату Рая, разве он тебе не говорил? Я даже не буду менять код на двери, чтобы ты могла попасть.

Этот парень не знает, когда нужно заткнуться.

– Очень мило. Но, серьезно, Мейсон, можешь дать мне телефон своего папы? Он такой крутой. – Так и есть. – И я хочу получить место в баскетбольной команде.

– Иди к черту, Аврора. – Он со стуком ставит бутылку обратно на стол и идет в сад.

– Осторожно, принцесса! – кричу я ему вслед. – Выставляешь напоказ проблемы с папой.

Меня обнимают сзади за талию, и я собираюсь ответить пинком, но слышу хорошо знакомый глубокий голос:

– Я не стану вытаскивать тебя из тюрьмы, если ты его убьешь.

– Он сказал, что у меня проблемы с папой.

Я поворачиваюсь к Райану. Вид у него озадаченный, словно он не вполне понимает, о чем речь.

– Только я сама могу об этом говорить.

Он кивает.

– Дошло. А что ты такого ляпнула, чтобы так его разозлить?

– Попросила номер телефона его папы, чтобы получить место в баскетбольной команде.

– Рори, – он так протягивает «ри», что я понимаю: у меня проблемы. – Ты же знаешь, что это должно остаться секретом. За поведением угрюмого плохиша скрывается чувствительная душа.

Не моя вина, что у Мейсона напряженные отношения с отцом. Это не делает его особенным, и про кумовство я никогда не говорила.

– Ладно, если это секрет, почему ты поделился им со мной?

Райан нежно целует меня в лоб.

– Потому что знал, как ты его ненавидишь, и пытался залезть тебе в трусы.

– Хм. Я бы тебе и так позволила.

Я позволила бы Райану Ротвеллу залезть мне в трусы в любой день недели. Я и так позволяла ему залезать туда далеко не единожды в неделю. Райан отличный парень, вот почему я предпочла выдержать гнев Эмилии ради того, чтобы напоследок повидаться с ним.

Обычно я не ожидаю от мужчин ничего хорошего, но Райан один из лучших, и наша дружба с привилегиями в последние пару месяцев доставила немало приятного.

У него репутация любителя свободных отношений, и я считаю, что колледж должен наградить его за то, что он осчастливил столько девушек за четыре года учебы.

В его честь нужно поставить памятник. Может, попрошу об этом отца Мейсона.

Райан берет пальцем мой подбородок и поднимает мою голову, выдергивая из размышлений.

– Я буду скучать по тебе, Робертс.

Ответ застревает у меня в горле. Чего-нибудь вроде «я тоже буду скучать» или даже простого «спасибо» было бы достаточно, но слова не идут. Почему я так теряюсь от нескольких ласковых слов, простого проявления дружбы и намека на то, что проведенное вместе время что-то значит для него?

Наши отношения всегда были чисто физическими, хотя, конечно, он пытался уговорить меня остаться после секса. Тем не менее приятно слышать, что он будет по мне скучать, даже если есть десяток других девушек, которым он может сказать то же самое.

Райан вздыхает, как будто может слышать мои суматошные мысли, а потом обнимает и зарывается лицом в волосы.

– Я буду завидовать парню, который сможет услышать, что творится в твоей голове, когда у тебя такое лицо. Приведи его на игру, я запущу мяч ему в голову.

– Вряд ли тебе или мне стоит об этом волноваться.

Он смеется мне в волосы, так и не отпуская.

– Я просто временная остановка. Парень, с которым ты спала до того, как встретила любовь твоей жизни.

– По статистике так и будет, если трахаешься со всеми.

– Поверь, Робертс, я ручаюсь за свои слова. Ты получишь свой хеппи-энд.

– Боже, Райан. Ты меня растрогал, а я ведь собираюсь на вечеринку к хоккеистам. Ты же знаешь, что грусть меня возбуждает.

Он смеется, и мы неохотно размыкаем объятия.

– Если ты еще два раза скажешь, что грусть тебя возбуждает, Мейсон покажется Битлджусом.

Я закатываю глаза и ищу своего заклятого врага. Тот пристает к кому-то в другом конце комнаты, за пределами слышимости.

– Можешь забрать его с собой? Без тебя я с ним не справлюсь.

Райан убирает волосы мне за ухо.

– Ты говорила, что этим летом хочешь измениться. Может, когда вернешься из лагеря, сможешь его терпеть. Поднаберешься опыта общения с детьми.

– Я сказала, что хочу избавиться от токсичной привычки вредить самой себе. Но не говорила, что хочу измениться, чтобы перестать ненавидеть Мейсона.

– Может, тебе стоит заменить любовные романы книгами по самосовершенствованию?

Я прищуриваюсь.

– Получил степень по английскому и думаешь, что у тебя теперь хватает квалификации рекомендовать книги?

– Ты права, Робертс. Не сбивай меня с моей стези.

«Прощай» так и висит в воздухе, но я не могу заставить себя произнести это слово.

– Сообщишь мне, как пройдет переход?

Райан кивает, в последний раз целуя меня в лоб.

– Обязательно. Не нарывайся на неприятности.

– А я нарываюсь?

– Вот именно, – смеется он. – В этом-то и проблема.

* * *

Как только я выхожу из такси, меня встречает Эмилия с невозмутимым выражением лица, которое я так люблю.

– Ты опоздала.

Трудно бояться девчонку с такой ангельской внешностью. Светло-каштановые волосы заплетены в косу и уложены как нимб, кончик носа и щеки обгорели на солнце, когда она вчера уснула в саду. Остальная кожа сохранила обычную призрачную бледность, так что я удивляюсь, как ей удалось поджарить только лицо. Но сейчас у меня нет настроения спрашивать об этом.

– Если я скажу, что ты прекрасно выглядишь, это поможет?

Это не помогает, и я теряю ее из виду в ту же секунду, как мы заходим в дом хоккеистов, где видим нечто похожее на вырезанную из картона хоккейную команду в натуральную величину.

Слава вечеринок хоккеистов гремит на весь кампус. Мы стараемся их не посещать, поскольку Эмилия предпочитает мероприятия, которые заканчиваются до полуночи, а я предпочитаю баскетболистов, но ее друг Джей-Джей уезжает на север в профессиональную хоккейную команду, и она обещала попрощаться.

Естественно, пришлось согласиться пойти с ней, потому что я хорошая подруга, а еще Эмилия пообещала мне по пути домой вегетарианскую пиццу. Теперь я немного беспокоюсь, что из-за опоздания угощение она не купит.

Несмотря на толпу людей, атмосфера в студенческом доме хоккеистов вполне домашняя. На стенах висят фотографии в рамках, на которых группа парней и две девушки; диванные подушки не выглядят так, будто в них достаточно микробов, чтобы развернуть биологическую войну, и, если глаза меня не обманывают, кто-то даже вытирал здесь пыль. А это что, подставка под кружку?

Я пробиваюсь сквозь толпу, озадаченная тем, что подошвы не прилипают к полу. Определенно чувствуя жажду, направляюсь в мое любимое место на любой вечеринке: на кухню. Большой стол уже заставлен ополовиненными бутылками различного спиртного и газировки. Я окидываю взглядом шкафчики, пытаясь определить, в котором из них могут стоять бокалы.

Пусть я на вечеринке, но я посмотрела немало документальных фильмов про море и не хочу пользоваться пластиковыми стаканчиками. Робко заглядываю в один шкафчик, но там только рюмки.

Рюмки и больше ничего. Во втором шкафчике обнаруживаются тарелки, а когда я собираюсь обследовать третий, чувствуя себя Златовлаской в доме медведей, за моей спиной кто-то прочищает горло.

– Ты что, воришка?

Я выглядываю из-за дверцы шкафчика, точно зная, что лицо у меня красное, как сигнал «стоп» на светофоре, и вижу парня, который обвинил меня в воровстве. Мой рост – пять футов семь дюймов², на шпильках еще больше, но он все равно возвышается надо мной. Черная футболка туго облегает широкую грудь, а бицепсы у него такие, что рукава вот-вот лопнут по швам. Тем не менее он кажется совершенно безобидным. Возможно, благодаря мягким чертам лица и совсем легкой щетине на подбородке. Утонченное лицо не соответствует телу. Русые волосы зачесаны назад, а глаза, в которые я наконец заглядываю, сапфирово-голубые. В них плещется какая-то неуверенность, но вместе с тем любопытство.

У меня еще не было настолько неловкого знакомства с симпатичным парнем.

Я невинно улыбаюсь.

– Если посуду не выносить из дома, это будет считаться кражей?

– Черт, я знал, что надо было изучать законы. – Он приподнимает уголки губ, сдерживая смех, и на щеках появляются ямочки. – Я думал, что кража – это если берешь то, что тебе не принадлежит.

– А если хозяин так этого и не узнает?

– Ну, если хозяин так и не узнает, то он очень нерадивый.

Парень потирает затылок, и я очень стараюсь смотреть ему в лицо, а не на бицепсы. Но я слаба.

– А что ты ищешь? – спрашивает он, подходя ближе.

Меня обдает сильным ароматом сандала и ванили. Парень прикладывает ладонь к дверце, за которую я по-прежнему цепляюсь, и осторожно ее закрывает.

Чего я ищу?

– Бокалы.

– Прости, тут только пластиковые.

– А ты знаешь, сколько пластика попадает в океан? Никто из тех, кто здесь живет, не знает.

Это самый длинный разговор о бокалах, который я когда-либо вела. Наверное, самый длинный разговор о бокалах, которые вообще вел кто-то на свете. Но я ловлю себя на том, что думаю, о какой еще кухонной утвари поговорить, чтобы поддержать беседу.

– Так ты идешь на преступление ради акул?

– Ну, не только. Еще ради рыб, черепах и китов.

Он закрывает глаза, словно борясь с улыбкой, и качает головой.

– Может, еще ради осьминогов. Я никого не ущемляю в правах.

Парень открывает глаза и, задержав пальцы на дверце еще на несколько секунд, обходит меня и направляется к шестому шкафчику. Открыв его, показывает полки с разномастными стаканами.

– Только ни в кого их не швыряй, а то нам обоим влетит.

Я поднимаюсь на цыпочки и беру бокал с эмблемой Мейпл-Хиллс, а потом еще для Эмилии с дурацкой надписью.

– Быстро ты их нашел. Что, уже лазил тут раньше?

«Аврора, прекрати чесать языком».

Я ставлю бокалы на стол, беру ближайшую бутылку с выпивкой и наливаю в свои трофейные бокалы. Услужливый незнакомец смеется и, откупорив бутылку газировки, придвигает ко мне. Ждет, пока я начну наливать, и отвечает:

– Нет, я здесь живу.

Вот черт. Его слова застигают меня врасплох, горлышко бутылки соскальзывает с края бокала, и на стол проливается липкая шипучая жидкость. Черт, черт!

– Прости, прости, прости!

Не успеваю я отреагировать, как парень вытирает лужу тряпкой.

– Я изви…

– Не волнуйся, – мягко говорит он, не давая мне распинаться дальше. – Это просто газировка. Отойди, чтобы не намокнуть.

Я слушаюсь, а парень достает дезинфицирующий спрей и тщательно протирает стол. Пьяные гости вокруг нас даже не замечают это действие, составляя себе коктейли. Закончив, он осторожно наливает в бокалы газировку и вручает их мне.

– Так это ты тут вытираешь пыль, – бормочу я.

– Что?

– Ничего. Спасибо и еще раз прости.

Он прислоняется к столу.

– Простить за то, что нарушила правило не лезть в шкафчики, или за беспорядок на кухне?

Я складываю руки на груди и игриво улыбаюсь.

– Я не видела знака «стоп».

На этот раз он смеется по-настоящему. Раскатистый смех кажется искренним. Я замечаю, что он украдкой осматривает меня с ног до головы. От его внимания мое тело начинает гудеть, и мгновенно хочется большего.

– Ты не похожа на девушку, которая будет обращать внимание на такое.

– Это почему же?

Вопрос провокационный. Я это знаю. Он знает. Парни, которые толпятся поблизости, прислушиваясь, – похоже, его товарищи по команде, – тоже это знают.

– Отвечай осторожно, мы на публике.

Незнакомец сдвигает брови и оборачивается посмотреть, кто там сзади. Когда он снова поворачивается ко мне, кончики его ушей розовеют. Наши зрители разбегаются, но его уверенность они уже поколебали. Эта внезапная застенчивость такая трогательная. Я привыкла, что ко мне подкатывают, но не припомню, чтобы кто-нибудь краснел. Мне хочется узнать, каким было его первое впечатление обо мне. Хочется, чтобы он продолжал смотреть на меня, как тридцать секунд назад. И немного хочется убить его друзей.

Я уже готова спросить напрямик, но тут на мое предплечье ложится теплая рука и рядом появляется Эмилия.

– Так хочется пить. – Она бросает взгляд на парня, потом на меня и улыбается ему. – Привет. Я Эмилия.

Он вежливо кивает.

– Приятно познакомиться. Я Расс.

– Ты Расс Джейдена? – спрашивает Эмилия, беря бокал и закатывая глаза при виде надписи.

Когда до парня доходит вопрос Эмилии, вид у него становится застенчивым. Ну почему ты такой милый?

– А, да. Наверное, так. Вряд ли Джей-Джей знает еще какого-то Расса.

Он снова трет затылок, под подолом его футболки показывается тонкая полоска загорелой кожи, и мой возбужденный мозг дает небольшой сбой.

– Я Аврора, – выпаливаю я почти агрессивно.

Эмилия поворачивается ко мне со смесью недоумения и неловкости на лице. Я предпочитаю ее игнорировать и допиваю бокал, чтобы резкий вкус водки прогнал укол унижения. Опустив бокал, я вижу, что Расс не сводит с меня глаз.

На его щеках снова появляются ямочки.