Kitabı oxu: «Ковчег. Новый дом»

Кто кого?

Звёздная система Тесса-9, по своей сути, считалась “мертвой”, и в этом заключалась её безмолвная, зловещая прелесть. Светило, если его можно было назвать так, представляло собой тлеющий уголь в пепельной чаше космоса – тусклый красный карлик, почти лишённый гнева и жизни. Он не освещал, а скорее намекал на присутствие света, его алое сияние еле пробивалось сквозь туманную ткань межзвёздного газа. Лучи его не грели, не призывали к росту и не отбрасывали теней. Здесь не было теней, потому что не было ни одной планеты, ни одного спутника, ни одной поверхности, на которую могла бы пасть тень. На данный момент Тесса-9 была этаким заброшенным перекрёстком вселенского бездорожья – промежуточной системой между куда более значимыми Звёздными системами, неведомо как оказавшийся на маршрутах миграции, разведки и бегства. Его пространства не обтекали линии гиперпрыжков, как артерии в телах цивилизаций, но кое-где пересекались тайные тропы. Здесь останавливались только те, кто не хотел быть найден.

Главной достопримечательностью системы были бескрайние астероидные поля. Они тянулись туманными кольцами, клокочущими реками и растрёпанными грядами, словно после разрушения мира, которого больше нет. Камни варьировались от крох, величиной с ладонь до гигантских обломков размером с транспортный крейсер. А то и более того. Некоторые из них всё ещё сохраняли следы древней геометрии – разломанные плиты, как фрагменты мегаструктур, разнесённых в клочья миллионы лет назад. Отголоски катастрофы, когда-то давно стеревшей уже и саму память о её причине.

Пылевые потоки меж астероидов вихрились в медленном танце. Ионные следы – как шрамы – обозначали места, где когда-то проходили корабли, и их двигатели оставили временные отметины на мёртвом холсте вакуума. В нескольких зонах пространство, казалось, чуть гуще, словно насыщено невидимыми, но ощущаемыми глазами опытных пилотов потоками газа. Там, среди разреженного эфирного тумана, рожденного из древних ледяных тел, изредка вспыхивали слабые электрические разряды – невидимые глазу, но ощутимые приборами.

Газовые облака в этой системе были редки, но весьма коварны. Некоторые скапливались в неустойчивые завихрения, полупрозрачные, окрашенные бледно-сиреневыми и голубыми оттенками, которые казались эфемерными даже на приборах. Сенсоры путались в измерениях – плотность будто скакала, отразившаяся волна сканирования возвращалась искажённой, словно сама ткань пространства здесь была чуть изломана, как в старых линзах. Бывалые навигаторы шептались, что в этих облаках исчезали дроны, пропадали зонды, а некоторые пилоты сходили с ума, если слишком долго задерживались в тумане.

И всё же, несмотря на пустоту, система жила – по-своему. Среди обломков находились следы активности. Заброшенные капсулы и потерянные модули, кораллоподобные образования, возможно, созданные технологией, а возможно – чем-то органическим, выросшим в забытых щелях металла и камня. Иногда какой-нибудь астероид, развернутый к свету карлика отражал его с мрачной издевкой – алый блик, скользящий по чёрному телу, как капля крови по ножу. Изредка, в самой гуще поля, дрейфовали крошечные базы – скрытые, лишённые маркировок, встроенные в скальные пустоты. Они не подавали сигналов. Они ждали. Кто-то использовал Тесса-9 как укрытие, кто-то – как тюрьму, кто-то как место для сделок, что не терпят лишних глаз.

Тесса-9 не прощала ошибок. Навигационные системы здесь сходили с ума от избытка перекрёстных гравитационных аномалий. Компьютеры улавливали сигналы, которых не должно было быть, и шептали об объектах, которых не существовало. Это место было тенью на границе карт, ловушкой для забытых экспедиций, последним пристанищем для беглецов и мародёров.

И в этот безмолвный водоворот среди звёзд, в систему, где сама тьма казалась плотнее, чем в любом другом уголке кластера, теперь и направлялась сразу целая группа кораблей. Так что сейчас Звёздная система Тесса-9, погружённая в вечный полумрак, медленно, словно нехотя, принимала новых гостей. Один за другим они входили в систему – без сигнальных пакетов, без транспондеров, по кривым, заранее не согласованным траекториям. Как будто каждый старался сделать это первым, не дожидаясь остальных. За одну стандартную неделю сюда прибыло десять кораблей – старых, обветшалых, но всё ещё опасных.

Первым появился “Прах Ориджины” – тяжёлый крейсер второго поколения. Его корпус был в шрамах, словно покрыт обуглённой чешуёй. Когда-то это был патрульный корабль Объединённых Секторов, но теперь он, вместо стандартной брони, нёс на себе практически варварские наслоения. Резаные плиты брони, сваренные по живому, размеченные знаками-предупреждениями, какими клеймили добычу. Из его бортов выступали шесть длинных, словно копья, стволов тяжёлых орудий с внешними подающими трубами – классическое кинетическое вооружение, архаичное, но всё ещё смертоносное. Автоматические зенитки – четыре четырёхствольных турели на вращающихся кольцах – следили за окружающим пространством, как старые псы с трясущимися, но зоркими глазами. Крейсер медленно нырнул в южную кромку астероидного пояса и затих в глубине каменных теней.

Следом, с разбросом почти в десять часов, вышел “Гретта Разорванная” – достаточно крупный транспортник, когда-то давно переоборудованный в рейдер. И сейчас его рваный силуэт напоминал лоскутное одеяло – броня, собранная с разных моделей, между плитами зияли сварочные швы и кабели, покрытые льдом. Вместо грузовых модулей – два навешанных контейнера с батареями старых линейных пушек. Они выглядели нелепо, как тяжёлые крылья на туше тушканчика. Едва войдя в систему, “Гретта” тут же скользнула в один из разреженных газовых карманов, где и застыла, почти не меняя положения, глуша все внешние сигналы. Даже маскировку активировала не сразу, словно капитан долго соображал, какую именно кнопку нажать.

Третьим пришёл “Беглый Долгор” – лёгкий корвет с металлическим псевдогорбом на брюхе, где явно когда-то размещалась антенная решётка. Теперь там крепились три двуствольные зенитки и нечто, что напоминало бомбовую или даже, вполне возможно, полноценную торпедную установку. В данную систему этот корабль ворвался слишком быстро, будто пилот не до конца рассчитал торможение. Несколько минут он беспорядочно маневрировал между астероидами, едва не врезавшись в один из них, прежде чем затеряться в плотной гряде ближе к “мертвой зоне” – региону, где сигналы отражаются от ионного газа, создавая фантомные метки.

Четвёртым стал “Грязный Слуга”, корвет старой имперской конструкции, явно переживший не одну полноценную войну. Его орудийные башни выглядели ржавыми, но всё ещё зловеще целыми. Вместо нормальных радиаторов по бокам выступали змеящиеся трубы, заканчивающиеся решётками, словно это был промышленный комбайн, а не боевой корабль. На корме проглядывался вырез – там, где был ангар, теперь зияла дыра, затянутая электромагнитной сетью. Возможно, это было импровизированное место для сброса десантников или мусора. “Слуга” не стал далеко уходить – спрятался за обломком метеоритного острова, возле которого раньше прятался кто-то ещё. Через минуту после его прибытия в эфире раздалось:

– Ты чего, срань бороздная, встал на моё место?!

– Занято не было, значит моё.

– Ты что, слепой?! Смотри, там маяк мой висит!

– Он был выключен!

– Ты сейчас выключен будешь, сволочь.

Обмен нецензурной руганью затянулся почти на десять минут, прежде чем вмешался третий голос, предложив “обоим заткнуться, пока кто-нибудь не решил, что вы вкусно пахнете и не вышел на огонёк”. Ни один из кораблей при этом не сменил позиции.

Пятый и шестой прибыли почти одновременно, что вызвало новую порцию обвинений в “копировании маршрутов” и “подглядывании в навигационные системы”. Один – “Шрам Дружбы”, похожий на обрубок бывшего колониального транспорта, покрытый зубастыми накладками брони. Второй – “Сен-Орн”, странный гибрид корвета и ремонтного челнока, на котором висели не только орудия, но и что-то, напоминающее сборщик обломков. Оба мгновенно начали переругиваться в эфире, обвиняя друг друга в том, что “слишком близко вошли в систему”, “засветили траекторию”, “спалили выход” и вообще “всю операцию пошли под хвост”.

Седьмым прибыл “Энзо Подлый”. Название корабля прекрасно отражало его повадки. Он не подал сигнала вовсе, маскировался до последнего, а когда его всё же засекли, на связь вышел только чтобы заявить:

– Кто тронет моё укрытие – тому выбью дюзы. У меня целая куча торпед, если что.

Конечно, никто не поверил в такие вещи, но предпочли не проверять.

Восьмым прибыл “Капелла-29”. Это был ещё один тяжёлый крейсер, но в худшем состоянии, чем первый. Его правая сторона покрыта временными латками, двигательные сопла перекошены, и периодически с его корпуса срывался какой-то обломок. Он встал вдалеке от всех, ближе центру системы, что вызвало очередной шквал криков:

– Ты больной, в центр прёшься?! Хочешь, чтобы нас из-за тебя заметили?

– Мне нормально. Меньше шансов, что подойдут.

– Меньше шансов, что вернёшься с мозгами на месте.

Девятый и десятый появились с большими перерывами – по внешнему виду невооружённым глазом можно было сказать, что оба были когда-то частью гражданских судов. Один – “Скитальческий Дворник”, неповоротливый, с едва живым двигателем, обвешан вторичными пушками и камуфляжными сетями. Второй – “Лама Кости”, странной вытянутой формы, с непропорционально длинным носом, на котором висели орудия в турелях, сваренных явно с помощью каких-то полевых генераторов и молотков.

Никто не координировал их прибытие. Никто не распределял зоны ответственности. Каждый из капитанов сам выбирал, где спрятаться, и каждый считал себя самым умным. Местами зоны обзора пересекались, местами – зияли слепыми дырами, где в теории можно было бы проскользнуть даже на среднем фрегате. Появлялись споры, обсуждения, угрозы, предложения, которые никто не слушал. Один раз кто-то попытался устроить “совещание” в общем канале – его отключили через двадцать секунд с коллективным “да иди ты”.

Так выглядела засада – не как грозный зубастый капкан, а как горсть тупых ножей, разбросанных в темноте. Но в этих ножах было нечто общее: они были стары, грубые, и всё ещё смертельно опасные. Особенно, если кто-то решит, что может пролететь мимо Тессы-9 незаметно.

Все эти пираты, а никем другим они и быть-то не могли, рассредоточившись по закоулкам Звёздной системы, всё ещё не могли успокоиться. Прошло несколько циклов, как они заняли свои “укрытия”, но эфир всё равно то и дело вспыхивал вспышками недовольства и ссор. Внутренние терки не утихали – напротив, в тишине ожидания они становились злее, язвительнее и напряжённее.

– Кто там за астероидом “Канопус-4” маяк активировал?! Я там поставил замедлитель, идиоты, вы что – хотите, чтобы все увидели?!

– Это не я! Это этот ублюдок с “Гретты”! Я его уже по спектру определил – у него же всё разваливается и орёт на всех частотах!

– Я тебе сейчас в спектр дам, если не заткнёшься!

Капитаны кораблей продолжали обмениваться угрозами, обвинениями и невразумительными криками, которые лишь подчёркивали отсутствие централизованного командования. Здесь не было лидера – только десяток одиночек, слишком алчных, чтобы уйти, и слишком гордых, чтобы подчиниться. Кто-то пытался предложить схему перехвата, координаты построения, но каждый раз это превращалось в хаотичный базар.

– Если цель пойдёт через пояс, она вон оттуда будет – через “Молчунов”… Я предлагаю троим выйти ближе к ребру, остальные прикроют с флангов…

– Слышь, стратег, ты в последний раз так предлагал, и нас тогда на “Крючке Иона” чуть не разнесли! Сиди молча, пока тебя самого не продали!

– Тебя бы в детстве продали, может, мозгов бы не потеряли!

Тем временем, в глубине астероидного поля, вне радиуса их сенсоров, между древними, как мир, булыжниками из металлизированной породы, притаилось нечто совсем иное. Оно не принадлежало к их поколению. Оно вообще не принадлежало к этой эпохе. Это был корабль, чья клиновидная тень с трудом угадывалась в искривлённом фоне, был безмолвен, неподвижен, как окаменевший зверь. Более двух с половиной километров в длину, гладкий корпус без внешней артиллерии, покрытый особой адаптивной оболочкой, и лишь тонкие изгибы бронеколпаков вдоль его боков намекали на наличие внутри них многочисленных орудий, укрытых под надёжной бронёй. Он не передавал сигналов, не испускал тепла, не двигался – он наблюдал. И ждал.

Его сенсоры отслеживали каждый вектор движения пиратов. Каждую волну радиопереговоров. Каждую смену положения, даже самую незначительную. Даже шум охлаждающих насосов в старых установках на “Шраме Дружбы” был учтён, отфильтрован и сопоставлен. На его борту не было криков, ссор, паники. Только расчёт. Стратегия. И терпение. Этот корабль был не просто оружием – он был хищником. Столь массивным и совершенным, что, если бы даже кто-то и заметил его присутствие, всё равно было бы уже слишком поздно. Он выжидал, пока мелкие, суетливые твари внизу наконец устанут спорить, улягутся по своим норам, утратят бдительность, решат, что они хозяева этой системы. Пусть считают, что ловушка готова. Пусть поверят, что контролируют ситуацию. Хищник знал – момент близок. И когда он придёт… их “засада” превратится в жертвенник.

………

Старый фрегат “Гретта-Семь”, окопавшийся среди медленно дрейфующих обломков в глубоком кармане астероидного поля, уже третий цикл не двигался с места. Его корпус был покрыт слоями грязной серо-бурой термопластики, имитирующей фактуру камня – дешёвая маскировка, но в инфракрасном диапазоне она всё же немного сбивала с толку. Однако в остальном корабль был классическим представителем флотилии пиратов: снаружи – торчащие двуствольные башни, некоторые под углом – так, чтобы охватывать сектор атаки на двести семьдесят градусов; внутрь – скрежет, мат и периодически отказывающие системы жизнеобеспечения.

Из одного из стыковочных люков на внешнем обводе “Гретты” медленно выскользнул небольшой истребитель – узкий, с длинным носом и выпуклой пилотской кабиной. “Сова-92”, модель второго поколения, пережившая как минимум три крупные модификации и по меньшей мере одного капитана, о чём свидетельствовала несмываемая надпись “Пиндор гнида” прямо над воздухозаборником. Пилот – по голосу молодой, раздражённый – вышел на канал связи.

– “Гретта”, это “Сова”. Я пошёл на стандартную зачистку зоны. Вижу камни, камни, ещё камни. Сенсоры пищат, как старая шлюха. Отсекаю шум, но ты попробуй пойми, насколько тут всё “живописно”. Ответа не последовало. Только лёгкий треск эфира.

– Да вы хотя бы пискните, что меня слышите… Ладно, чёрт с вами.

Истребитель ушёл вбок, в режим малошумного скольжения. Пилот провёл манёвр обхода, прокручивая правое крыло между двумя громадными обломками титанового сплава и углеродистого льда. Ближайший крупный астероид вращался медленно, с лёгким жужжанием – признак наличия в его теле старого электромагнитного ядра, возможно, когда-то бывшего частью древней шахтёрской станции. Всё это время сенсоры истребителя непрерывно обрабатывали поступающие сигналы – вяло, с задержками, как будто старый искусственный интеллект на борту лениво просыпался после десятилетней спячки.

– Камни, камни, термоаномалия… О, нет, просто обломки с… С подогревом? Странно… Ладно… Снова камни… Обожаю свою работу. Честно, каждый раз, как будто я не разведчик, а геолог хренов…

Он, резко вильнув машиной, проскользнул между двумя громоздкими валунами, один из которых был настолько тёмным, что поглощал почти весь свет красного карлика. И в этот самый момент, прямо перед его истребителем, на фоне пелены звёзд и мерцающих пылинок внезапно возникла тень. Нет – не просто тень. Масса. Словно сама пустота обрела форму. Перед ним, во всей своей ужасающей неподвижности, завис он – тёмный, огромный, клиновидный корабль. Гладкий корпус, никакой лишней геометрии, никаких торчащих пушек – но даже без вооружения он был воплощением угрозы. Его силуэт поглощал свет и сжимал пространство вокруг себя, как будто его появление нарушало саму симметрию реальности. Пилот резко вдохнул. Его голос сорвался, когда он бросился к коммутационному блоку.

– Цель! Контакт! Это он! Повторяю – это ОН! Прямо передо…– Но договорить он не успел. Так как из-за одного из крупных астероидов, с разворотом, и в идеальной синхронности, словно их направляла единая воля, вырвались четыре истребителя. Чёрные, с острыми изломанными обводами, они напоминали не машины, а хищных морских существ – живых… Чувствующих… Каждый из них выпустил из-под крыльев сверкающие линии высокоэнергетических трассеров. Они открыли огонь одновременно, без предупреждения.

И эти самые импульсы прошили “Сову” сразу. Первые выстрелы разнесли кабину и силовой контур, следующие – раздробили левое крыло и двигательный отсек. Корпус судорожно дёрнулся, начал кувыркаться в вакууме, распадаясь на фрагменты. Внутри, сверкнуло мимолётное пламя, которое вакуум тут же задушил на корню. Так что через пару секунд всё затихло.

А эти необычные истребители, завершив свой молниеносный манёвр, развернулись в той же молчаливой синхронности и ушли обратно за астероид – как будто их и не было. Без единого сигнала, без всплеска энергии, без следа. Пространство снова стало тихим и пустым.

А “Гретта” всё также молчала. Другие корабли тоже. Никто не знал, что один из их “глаз” только что погас – и почему. А в глубине поля, всё с той же пугающей неподвижностью, клиновидный гигант продолжал ждать.

Примерно через час после исчезновения “Совы-92”, в пыльном и вечно недокрашенном командном отсеке фрегата “Гретта-Семь” заискрил и дребезжа зазвучал коммутационный блок. Пилот, обросший щетиной как старый фильтратор, устало посмотрел на давно уже неисправную консоль, пару раз ударил по ней кулаком и, сплюнув в сторону вентилятора, повернулся к капитану.

– Кэп… твой лётун всё ещё не выходит на связь.

Капитан “Гретты”, Мэл Корз, крупный Каал'ар с тяжёлым подбородком и вечно прищуренными глазами, поднял голову от карты системы, разложенной в голографическом проекторе. Но при словах пилота его лицо дрогнуло.

– Сколько прошло?

– Почти час… С мелочью… Последний отчёт – сектор B-19, у старого ледяного обломка, потом тишина.

– И никто, мать его, не подумал мне об этом раньше сказать?

– Мы думали, что он просто отключил канал. Ну, ты сам знаешь этих пилотов…

Корз медленно поднялся, прошёлся к панели связи, запустил вызов.

– “Сова-92”, ответь. Приём. “Сова-92”, это “Гретта”, доложи позицию. Мы ждём доклад, повторяю, доложи позицию!

Но в ответ на все эти призывы им была только тишина. Он стукнул ладонью по пульту, зарычал:

– Да чтоб тебя, Ердок раздери!

В глухом внутреннем канале, где пираты держали друг друга «на случай чего», сразу проснулись голоса:

– Чего ты орёшь, Корз? Твой малыш просто залёг где-нибудь – развлекается, небось, с трофейной куклой!

– Или уже сдох от собственной вони – твои мехи так воняют, что даже бортовым фильтрам стыдно.

– Может, ты сам его слил, чтобы списать лишнего едока? – хохотнул кто-то с “Крыса-Два”.

Но, вместо того чтобы успокоиться, Корз ещё больше взбеленился. И его глаза его налились гневом.

– Заткнитесь, вшивые мародёры! Вы что, думаете, я идиот? Он у меня был лучший! И он знал, где смотреть! А вы… Вы, может, специально это подстроили?! Переманили, а? Или глушилку врубили, пока он был в секторе?!

Секунда молчания. А потом до него донеслась волна смеха. Гулкая… Презрительная… Грязная…

– Ты, Корз, параноик!

– Лучший пилот? У тебя лучшая – это “Сова” на костылях! Ха-ха-ха

– Если бы он ушёл от тебя – это только в плюс к его интеллекту

Кто-то добавил:

– Скоро и твои “средние” разбегутся. Тут никто никому не должен, ясно? Мы не флот, мы не команда. Каждый сам за себя. Уяснил, капитан соплей и подозрений?

После подобных слов, Корз буквально до скрипа стиснул зубы. Его мозг кипел, а пальцы сжались в кулак.

– Ладно. Я не идиот. Если вы все уверены, что это не вы – я сам проверю. Высылаю звено. И если с ними что-то случится… Я вас всех найду по частям. И вытрясу ваши кишки в открытом шлюзе

Он отключил общий канал, нажал на внутреннюю командную сеть. Заговорил коротко, жёстко:

– Подъём. Звено два – в кабины. Протокол “шаговый поиск”. Пусть летают по тем же точкам, что и “Сова” летала. Максимальная готовность. Молчать в эфире, но сенсоры на максимум. Если что-то двинется – фиксировать и назад.

– Тип вооружения?

– Двести семидесятые пушки, носовые мины снять. Полёт чистый, без провокаций. И пусть зайдут с разных векторов – я хочу, чтоб никто не сказал, что мы ничего не видели.

– Понял. Через три минуты будут в вакууме.

Корз тяжело выдохнул. Он снова посмотрел на голограмму системы. Облака газа всё также безмолвно дрейфовали вдоль гравитационных вен, свет красного карлика плыл, как кровь по старому стеклу. Камни не двигались. Но он чувствовал, что здесь что-то не так. Слишком тихо… Слишком чисто… Слишком пусто… А его верный пилот всё также не возвращался.

Спустя всего лишь полчаса три средних истребителя вынырнули из дока “Гретты-Семь” с ленивой неторопливостью старых охотничьих собак, которых подняли с насиженного места. Их облезлые корпуса несли следы десятилетий переделок, сварных швов, вандальской модификации и усталости металла. У двух едва не болтались на креплениях боковые топливные капсулы. Третий и вовсе тащил за собой неработающий сенсорный щуп, болтавшийся на обрывке кабеля.

– Проверка связи. “Жаба-один”, ты тут, или опять спишь? – Лениво процедил пилот первого истребителя, оберегавший своё имя так же, как не следил за датчиками.

– Здесь я, здесь. А вот что мы тут вообще ищем? Камни, чёрт бы их побрал? Моему сканеру сто лет в обед – он даже мою задницу не отличит от астероида.

– Может, ты и есть астероид, только облезлый? – Тут же в тон ему хохотнул третий.

– Заткнись, “Угребанец”. Если снова чихнёшь в микрофон, я тебе систему жизнеобеспечения отрублю.

– Ты попробуй сначала меня найти, идиот. Тут кругом тень, пыль и мусор. Только Корз может послать людей на поиски лёгкого москита-разведчика.

Так, всё ещё лениво перебрасываясь фразами, трое истребителей неспешно шли от одной точки к другой – проверяли сектора, в которых пропавшая “Сова-92” должна была оставлять координатные метки. Сенсорные дисплеи щёлкали запаздывающими откликами: пыль, ледяной лом, обломки никелевых жил, пара старых контейнеров с выбитыми маркировками. Всё это поглощалось равнодушной темнотой астероидного поля.

Именно оно, это поле, и стало их ловушкой. Когда они вышли на участок, обозначенный в маршрутной карте как B-22, где находилась группа вытянутых астероидов, протянувшихся почти ровной цепочкой, сначала всё ещё было тихо. Их двигатели гудели в унисон, в рубке стоял рассеянный свет от приборов, в эфире снова начался ленивый спор о том, кто последний раз менял фильтры на системах охлаждения.

И именно в этот момент, когда три средних истребителя плыли между камней, как рыбы в коралловом каньоне, появились они. Сначала это была только безмолвная тень. Скользнувшая на краю экрана. Затем вторая. И третья. Слишком быстро. Слишком близко. И абсолютно без каких-либо сигналов опознавания.

– Эй… кто это? – Неуверенно произнёс “Жаба-один”, уже поворачивая корпус своего москита в нужную сторону. Но ответом на его вопрос стал… Взрыв…

Первый истребитель, борт “Рак-5”, был прошит слева. Это было очередь лазерных импульсов, столь чёткая и плотная, что корпус этой старой, но весьма надёжной машины сначала вспучило, а потом он разлетелся, как раздавленная консервная банка. Вторая машина рванулась вверх, но кто-то сверху уже подгадал вектор – и настигший её удар пришёл прямо в хвост. Средний истребитель завертелся, теряя стабилизаторы и разрываясь от центробежной силы. А потом и вообще врезался в ближайший астероид, исчезнув в яркой вспышке взрыва.

Третий пилот, тот самый “Угребанец”, в бешенстве рванул вбок, едва не задев крупный булыжник, и заорал в общую сеть:

– Засада! Это не свои! Не свои! Кто-то здесь есть!

Но даже этот слабый голос быстро оборвался и пропал. Два истребителя враз промелькнули у него слева – чёрные, изломанные, с раскосыми остеклёнными кабинами, словно хищные насекомые. Один из них в развороте дал короткую очередь из излучателей турели пульсара. Удар пришёлся точно в боковой отсек, где у пиратской машины стояли старые топливные батареи. И тут же возник огненный шар в темноте. Пыль и осколки. Обломки медленно поплыли меж камней.

Ни один из троих не выжил. Ни один не передал, кто именно и где их атаковал. Лишь короткий сигнал – и обрыв. Его перехватил только “Гретта-Семь”, и то с помехами. Два искажённых слова, и резкий пронзительный импульс тревоги. А в глубине астероидного поля, между теней и валунов, вновь воцарилась тишина. Чёрные истребители исчезли так же быстро, как появились. Лишь пыль завихрилась в вихре гибели.

Капитан фрегата “Гретта-Семь”, Арто Бракс, сидел в капитанском кресле, рассеянно глядя в мутный тактический экран, когда из заднего динамика вырвался короткий, искажённый визг тревожного сигнала. Он сначала не придал значения – в этом замусоренном частотном диапазоне порой ловились эхо-разряды от столкновений астероидов, и компьютерное ПО не всегда умело их фильтровать. Но что-то в тоне, в этой панике, прорвавшейся сквозь фоновый шум, зацепило его. Он резко обернулся.

– Повторите последнюю передачу! – Рявкнул он, уже наскакивая на связиста, но тот лишь беспомощно развёл руками.

– Помехи, капитан. Всё заглушено. Мы успели перехватить сигнал с одного из истребителей. Похоже… он успел только крикнуть. Потом – тишина.

– Они погибли?

– Возможно. Или кто-то глушит передачу намеренно.

У Арто засосало под ложечкой. Что-то было не так. Он мгновенно вспомнил: и этот исчезнувший лёгкий москит-разведчик, и теперь – целое звено, пропавшее в точно таком же участке. Но главное – сообщение, которое они успели отправить, хоть и неразборчиво, но несло в себе ясный оттенок паники и боли.

Он встал, облокотившись о тактический стол. Астероиды вокруг создавали настолько плотный электромагнитный барьер, что даже военные сканеры не справлялись бы с анализом. Это место само по себе было идеальной ловушкой. Но если кто-то уже вёл здесь охоту… Арто зарычал и плюнул на пол.

– Нас, чёрт подери, пасут.

Он резко повернулся к интерфейсу и вызвал на экран ближайшие суда. И взгляд его тут же остановился на одном из них – массивной призматической громаде, стоящей по соседству между двумя крупными обломками скальной породы.

“Старый Грейн” – бывший грузовик второй серии Республики Нубар. По сути – огромная трёхсотметровая призма, облупившаяся и почерневшая от десятилетий переборок. Раньше такие суда таскали руду с тлеющих поясов в системах на краю Фаэтона. Но именно этот корабль уже давно был модифицирован. По слухам, он вмещал три десятка москитов – лёгких истребителей, скрытых за складывающимися кормовыми створками. Сам Арто знал: почти все эти истребители были с Чёрного рынка, с дикой установкой вооружения, и без маркировки.

– Хренов ублюдок. – Коротко прошипел он себе под нос.

Капитан “Греяна”, Кло Дирс, был не просто сосед по флотилии – с ним Арто ещё две вылазки назад чуть не сцепился из-за раздела добычи. А в последний раз тот прямо намекал на то, что “Гретта” тянет с собой хлам и не заслуживает доли как полноценный участник. Арто тогда сдержался – но теперь…

– Вот он. Он! Решил дождаться, пока я ослабну, пока мои москиты уйдут на разведку, а потом – ударить в спину. Вот же… грязный, нубарский шакал!

Он стукнул по консоли кулаком.

– Внимание всем постам. Готовность номер один. Зарядить батареи, поднять всех по боевым постам, перевести штурмовые орудия в боевую конфигурацию. Подготовить капсулы с приманками, и дать полный скан ближнего сектора! Штурман, заметив дрожь в голосе капитана, осторожно уточнил:

– Капитан… мы атакуем?

– Нет… пока нет. Но если они даже шевельнутся в нашу сторону – открываем огонь без предупреждения.

И в эфир ушёл запароленный сигнал. О том, что появилась скрытая угроза. А на другом конце поля, в глубине теней, чудовищный клиновидный силуэт, всё это время недвижимо зависал среди валунов, чуть заметно приподнял переднюю кромку обшивки, словно хищник, чуть приоткрывающий пасть. И сенсорные купола на его борту вновь пошли в движение – внимательно наблюдая за окружающей обстановкой.

Пиратская стая, растянувшаяся среди плотных скоплений астероидов, представляла собой хаотичную, шаткую коалицию кораблей, каждый из которых был уникален по конструкции, вооружению и – что особенно важно – эго своих капитанов. Они давно привыкли к тому, что в глубинах отработанных систем можно неделями безнаказанно выискивать заплутавшие грузовики или обитые спасательные капсулы. Но здесь, среди немых, давящих громад камней, сенсоры едва справлялись с минимальной ориентацией. А уж о полноценном обнаружении угроз говорить не приходилось вовсе.

Именно по этой причине, как и на “Гретте-Семь”, почти на каждом корабле – от почерневших фрегатов до старых корветов на реактивной тяге – капитаны приняли однозначное решение: выпустить москитов. Лёгкие истребители, у которых и сенсоры пускай устаревшие, но всё же подвижные, да и риск потерять такой аппарат казался допустимым. Тем более, большинство москитов – безымянные судёнышки с перекрашенными корпусами и собранными из разных эпох деталями. Жаль? Да. Критично? Нет.

И вот они – разлетались. По одному, по двое, по трое. Маленькие силуэты, скользящие между обломками, ныряющие в расщелины между скал, гудящие в темноте, как насекомые.

– “Москит-Четыре на выходе. Проверяю сектор Лямбда. Пусто, как и ожидалось. Чёрт, почему всё самое глупое достаётся мне?”

– “Потому что ты рот не закрывал, когда старпом делил зоны. Вот и получил скалы на обед.”

– “Угу. Зато если кто-то нападёт, я первым это замечу. И последним об этом скажу.” – в голосе пилота прозвучала ирония, но она быстро погасла.

И так – один за другим. На третьем, четвёртом, пятом корабле. Пилоты-одиночки бродили по серому лабиринту астероидов, жалуясь на глухоту командования, на помехи, на отсутствие сигналов. Иногда переговаривались между собой – лениво, устало, в стиле пиратов, которым уже наскучило беспокойное безделье.

А потом началось исчезновение. Сначала никто не придал этому значения. Один не вышел на связь… Ну… Мало ли… Глушат окружающие его камни… Батарея села… Попал в поле ионизации… Второй – ну… Бывает. Но когда третий и четвёртый пропали, один за другим, во всех концах формации, даже самые беспечные начали чесать головы.