Kitabı oxu: «Анталион. Месть», səhifə 10

Убирая волосы, задумавшись, я откидываю их слегка назад и поднимаю взгляд и вновь сталкиваюсь взглядами с капитаном. Я улыбаюсь ему, но уже не испытывая того смущения, что в первый раз. Капитан отворачивается в сторону лектора. И пока он сидит ко мне спиной, я рассматриваю его куртку, на плечах которой, были значки и нашивки. Все они были с разными цифрами и нарисованной символикой, мне совсем не знакомой. Ни звания, ни шеврона с обозначением их отряда и округа, ни имени – его куртка пестрела значками, но при этом на ней не было никаких знаков отличий и элементарных обозначений, присущих спецотрядам.

«Может представить на его месте кого-то из друзей, чтобы не испытывать стеснения?» – думаю я, рассматривая его тёмно-каштановые отросшие волосы.

Подперев подбородок рукой, я продолжаю смотреть на капитана, что пока не решался обернуться ко мне.

С кем я никогда не испытывала стеснения в общении? Определённо это был Рик, с ним всегда было просто и легко общаться, не задумываясь о том, как ты выглядишь и что говоришь. А ещё Эмиль и Лука. С ними тоже было просто вести диалог, правда, разговор с Лукой в лагере заставил меня в этом сильно сомневаться. Рауль и Рензо – эти двое всегда тоже были доброжелательны ко мне, и разговор с ними всегда протекал легко.

Решив, что самый подходящий вариант – это Эмиль, которого я знаю, как и Рика дольше, чем кого-либо из отряда, я продолжаю следить за капитаном, что делал вид, будто смотрит на своего соседа слева. Сидящий рядом с ним капитан из двадцать первого, из-за этого чувствовал себя дискомфортно, придвигаясь к своему товарищу по округу, стараясь увеличить расстояние между собой и капитаном двадцать третьего.

Я рассеянно слушала лектора, который сегодня рассказывал о стене, что отделяла столицу от всего остального государства. Майор рассказывал о системе железных дорог, что несколькими уровнями располагались внутри неё, засыпая бесконечным количеством дат всю аудиторию. Иногда я опускала взгляд на капитана двадцать третьего, рассматривая его профиль, иногда блуждала взглядом по нижнему ряду, скорее от скуки, чем от любопытства. Попытка заинтересовать только парой взглядов и улыбкой изначально была провальной. Задумавшись о том, что я могла бы предпринять, я не замечаю, как пролетает время.

«Стоило больше внимания уделять тому, как Рита или Хейзл, общаются с парнями» – с сожалением, думаю я.

Разве я могла подумать, что в такой ситуации, мне понадобится подобные навыки.

Медленно продвигаясь вместе с толпой по проходу, мы оказываемся в коридоре, и я оборачиваюсь по сторонам в поисках Мэд, что против своей привычки не висла на мне.

– Привет, милашка, – ровно за мной, вплотную, следует капитан двадцать третьего.

«Какая я тебе к чёрту «милашка»?» – чуть было не срывается у меня вслух, но я вовремя останавливаю себя.

Испугавшись того, что чуть было, не испортила всё, что задумала, я смущённо улыбаюсь:

– Привет.

Он, не стесняясь, рассматривает меня. Но не так заинтересованно как парни в первый мой день в отряде, и даже не с любопытством. Он смотрит так, словно ему попался отличный экземпляр для препарирования.

– Кажется, я не видел тебя здесь раньше, – говорит он, поравнявшись со мной, – а я не мог не заметить такой красавицы.

– Сегодня решили сесть с подругой поближе к выходу, – мне не по себе от его взгляда, – кстати, ты не видел её? Она шла прямо за мной.

«Представь, что разговариваешь с Эмилем. Или представь Рика, что пытался сострить и просто мило улыбнись» – мысленно уговариваю я себя.

Осматриваясь по сторонам, я и правда, нигде не вижу Мэд. Случайно встретившись с ним взглядом, у меня уходит сердце в пятки – он смотрит так, будто читал все мои мысли. А когда-то я считала, что неприятнее взгляда подполковника Купера ничего в мире нет.

Я поправляю волосы, и слегка ему улыбаюсь. Остановившись, он вынуждает встать меня рядом с ним, пока мимо нас, толкаясь, спешил в столовую пёстрый поток мундиров капитанов различных округов.

– Кажется, видел её позади, – он прищуривает глаза, – думаю, она скоро тебя догонит. Вы же из восьмого?

– Да, – я улыбаюсь ему, – меня Лив зовут.

– Я вижу, – он осматривает мой мундир, – меня зовут Дэн.

– А у тебя нет имени на мундире, – я притворно наклоняю голову вбок, и заинтересованно осматриваю его куртку, что успела изучить вдоль и поперёк до этого.

«Просто представь, что он тебе нравится» – вновь уговариваю я себя, встретившись с ним взглядами.

– У нас нет имён на одежде, – он с превосходством смотрит на меня, – к тому же это – куртка.

Сильно смутившись замечанию, сказанному с такой надменной интонацией, я краснею, и испуганно смотрю на него. Вдруг он начинает смеяться:

– Да расслабься, – он широко ухмыляется, – я вот принял ваши мундиры за шестнадцатый. Я не силён в обмундировании каждого округа.

«Какой же он лжец» – мелькает у меня мысль.

– У них белые мундиры, – стараясь улыбнуться как можно очаровательнее, такому сравнению, отвечаю я.

– Да, точно, – Дэн кивает, – и чёрные рубашки, кажется. Как по мне у них самая странная форма из всех.

– Я тоже всегда так думала, – осмелев, говорю я.

– А вживую их форма выглядят просто нелепо. Словно официанты из старых фильмов про Анталион.

Мой новый знакомый начинает хохотать, привлекая к нам ещё больше любопытных глаз.

– А ты забавная, – лишь произносит он.

– Кажется, это твоя подруга впереди? – хитро прищурившись, спрашивает он.

Вздрогнув, я осматриваю пёструю толпу перед собой, и впереди вижу красные волосы Мэдисон.

Не успев ничего ему ответить, я остаюсь одна, а он растворяется в людском потоке, будто его и не было.

– Ты идёшь? – Мэд активно махала мне рукой, подгоняя меня, – у нас после обеда изменения в расписании, ты видела? Ещё одну лекцию поставили! Пока наши ребята отдыхают, мы сидим и слушаем эту ересь!

Мэдисон ещё долго возмущалась происходящему, стоя в очереди за своей порцией обеда, но когда мы садимся за стол, она придвигается ко мне ближе:

– О чём вы ворковали?

– Просто познакомились, – тихо, так, чтобы парни не слышали, отвечаю я.

– Ты что задумала? – зашипела она. – К ним лучше не подходить, они хуже пятнадцатых. То, что они руки за свои нашивки ломают, это ерунда, по сравнению с остальными их поступками.

– Опять слухи, – с лёгким вздохом, произношу я.

– Слухи, основанные на правде! Держись от него подальше!

Я прекрасно осознавала, что двадцать третий по жестокости не уступает пятнадцатому. В своей жестокости они их превосходили лишь в одном – в оригинальности и изощрённости пыток. Хотя судить об этом я бы не взялась – все истории о них, рассказывались такими как Лия – любителями приукрасить.

В воспоминаниях всплывают задержания, когда я была ещё лейтенантом. Такой жестокий и тяжёлый взгляд не встречался мне даже среди задержанных. Все, кого мы арестовывали, смотрели на нас исподлобья, боясь встречаться с нами взглядами. Злые, затравленные взгляды, в которых читалось лишь презрение к нам, но вместе с ним и нескрываемый страх. Взгляд Дэна был другим. В его глазах царила непроглядная бездна тьмы. Мне впервые было не по себе, только от одного взгляда.

Погрузившись в неприятные воспоминания, я переключаюсь на отряд «Альфа», что по-прежнему оставался в академии родного округа. Мэд и Ричи, упоминали как-то, что Натан «струсил». Значит капитан отряда «Гамма» в курсе этой революции? А Тайлер знал?

– Идём, начало через пять минут!

Мэдисон тянет меня следом за собой, обгоняя опаздывающих капитанов из десятого. Аудитория уже забита, и все нижние ряды были заняты.

– Вот видишь, – ворчит Мэд, – я говорила тебе, что нужно поторапливаться!

Она тащит меня за рукав, а я безвольно иду за ней, думая о том, что у такой как я, нет шансов выудить информацию из капитана двадцать третьего. Я даже не была уверенна в том, что он назвал мне своё настоящее имя.

Как только мы протискиваемся на свободные места, в аудитории появляется майор, и сразу же принимается за объяснения устройства подводной системы, которая спасала столицу, от больших волн, штормов и смерчей. Он зачитывал устройство сложнейших механизмов, будто мы инженеры. От этой сложной, неподготовленной для обычного человека, информации, мне становилось невыносимо скучно. Как бы я не старалась понять, что майор нам читал из своего планшета, я быстро теряла суть.

Обведя взглядом спины сидящих внизу капитанов, я не вижу знакомой куртки.

«Неужели он не пришёл?» – вновь пробегая взглядом по ряду, думаю я.

Всю лекцию я продолжаю думать о том положении, в котором я оказалась. О том, что я, как капитан, теперь должна позаботиться о целом отряде. Следя взглядом за лектором, что медленно прохаживался, читая текст, я вдруг оборачиваюсь назад, словно повинуясь инстинкту.

На самом последнем ряду, в углу, сидел капитан двадцать третьего. И не сводил с меня пристального взгляда. Из-за того, что остальные избегали садиться с ним рядом, он выделялся особенно сильно. Он не смущается тому, что я застигла врасплох – наоборот, он продолжал угрюмо смотреть на меня, оперевшись подбородком на кулак. Он словно изучал меня, и ждал, когда я не выдержу и отвернусь. Меня не хватает на игры в «гляделки», и я, почти сразу, отворачиваюсь.

«Он занял это место специально, чтобы ему было видно всех?» – думаю я, совсем перестав слушать лектора.

Лекция заканчивается, и перед тем как прийти другому лектору, нам дают короткий перерыв. Дэн, не двигается со своего места, оставшись в аудитории. Брайан, Бен и Мэд уходят, воспользовавшись перерывом, и я остаюсь в полупустой аудитории, изредка бросая взгляд на Дэна, но он словно не замечал меня. Хотя я догадывалась, что это не так.

Мэдисон и парни возвращаются с опозданием. Обрадовавшись, что лектор сам опаздывает, они, громко разговаривая, занимают свои места. И когда Мэд садится рядом, я понимаю, для чего они уходили – от неё несёт алкоголем, так резко, что я отстраняюсь.

– Что такое, принцесса, брезгуешь?

Мэд специально придвинулась ещё ближе ко мне.

– Что вы пьёте? – я осталась сидеть на своём месте, – с каждым разом запах всё хуже.

– Секретная разработка анталионских учёных! – перегнувшись через свой стол, со смехом, вставляет Бен.

Но стоило мне только взглянуть на него, как он перестаёт смеяться и садится обратно на своё место. Брайана, которому было и так весело, эта сцена доводит до истерического припадка, и он чуть не сваливается со своей скамьи. Бена всё же это веселит, и, они на пару с Мэд начинают громко смеяться.

Бенджамин, сидевший позади них, толкает Бена и Брайана:

– Майор пришёл, заткнитесь уже!

Бен замолкает, а Брайан никак не может побороть смех. Сдерживаясь, он то фыркал, то хрюкал, чем вновь заставлял смеяться Бена и Мэд.

В этот раз майор рассказывает вновь про стену Анталиона, но теперь более уверенно и строго. Его громкий голос разносится по аудитории, и даже парни позади меня притихают.

Он подробно рассказывает об устройстве тоннелей внутри неё, про жилые помещения и про ангары, скрытые глубоко под ней. Отдельно он касается темы вокзала Анталиона, расположившийся на самом верхнем уровне. Майор показывает проекции вокзала, и у меня захватывает дух от того, как это здание красиво.

Всё устройство стены было интересно тем, что если состав поезда вызывал сомнения или нёс прямую угрозу городу, тоннель, по которому он следовал, блокировался. Поезд останавливался и оказывался в бетонной ловушке, из которой, военные Анталиона, распыляя специальный газ, с лёгкостью извлекали преступников без сознания.

После наш лектор долго и скрупулёзно объясняет систему лифтов, ведущие каждый к своему пути.

Вся эта информация наводила меня на мысль, что нас начинали готовить к скорой поездке в столицу. Все короткие инструкции, о том, как работает система безопасности, сколько военных находится на постоянной основе внутри стены, и как можно покинуть стену, если всё же система безопасности уже сработала.

Лекция затягивается на час дольше положенного, но никто не возражает. В аудитории висит полнейшая тишина: сегодня нам впервые говорят то, что может пригодиться в будущем.

Мэдисон, стоило только майору окончить лекцию, начала жаловаться на головную боль:

– У меня от его голоса голова трещит! – она растирала виски, зажмуривая глаза.

– Это не из-за его голоса, – я хмыкаю, видя, что позади нас в таком же состоянии плетётся Бен.

В столовой, к этому времени, почти никого не осталось. За столом моего отряда кто-то, всё-таки, сидел, как и за столом отряда «Дельта». Взяв поднос, мы идём к общему столу, и добираем остатки еды.

– Может, сядем вместе?

Раздавшийся шепот над моим ухом заставляет меня вздрогнуть.

– Сегодня можно выбрать любой стол, – Дэн склонился надо мной.

Его длинная чёлка опускалась на глаза, делая его взгляд более мрачным.

– Я не против, – улыбаюсь я, стараясь скрыть свой испуг.

«Вот кто точно бесшумно подкрадывается» – думаю я, накладывая остывший гарнир.

Мэдисон вяло смотрит на меня, и ничего не говорит, когда я предупреждаю её, что сегодня я не буду ужинать с ними.

Идя вслед за Дэном, я удивляюсь тому, насколько он далеко меня ведёт, хотя свободных столов вокруг достаточно. Выбрав самый уединенный стол, поблизости от которого не было ни души, он садится, и стучит ладонью по скамье возле себя.

Переступив через себя, я сажусь к нему вплотную. Он, к моему удивлению, ничего не произносит, когда я занимаю место, возле него. Дэн принимается за еду, медленно, методично пережевывая, не заводя разговор и даже не глядя на меня. Оперевшись на левую руку подбородком, я с унынием вилкой поддеваю безвкусные овощи. Как вдруг он перехватывает мою руку и забирает вилку:

– Ты хоть раз винтовку в руках держала? – он вертит мою правую руку, пристально рассматривая её.

– Да, приходилось как-то такому случаться, – отвечаю я, но тут же стараюсь как можно милее улыбнуться.

Дэн лишь смеётся. Он отпускает мою руку, но теперь я удерживаю его ладонь. Он удивлённо смотрит на меня.

– Тебе нужно две вилки для ужина? – улыбаясь, спрашиваю я.

Смотря прямо ему в глаза, на какое-то мгновение мне кажется, что он смутился. Но быстро взяв себя в руки, он протягивает мне вилку, с хладнокровным видом.

Я с интересом рассматривала его лицо, отмечая про себя, что все его черты лица правильные и гармоничные. Всё впечатление от приятной внешности портил взгляд – жестокий и мрачный, а залегающие мешки под глазами, только добавляли больше мрачности. К тому же, Дэн, выглядел неухоженным по сравнению с парнями из других отрядов: отросшие волосы лезли в глаза, и неровными клочками торчали возле ушей. Щетина на подбородке отросла, делая его вид в целом, ещё более жутким.

– Что ты так смотришь?

– У тебя красивые черты лица, – говорю я.

Он сильно смущается такому простому комплименту, и я улыбаюсь, почувствовав, что у меня может что-то получится.

Я протягиваю руку, чтобы убрать со лба его отросшую чёлку, и посмотреть на его открытое лицо.

– Ты чего задумала? – он, словно дикий зверь, отшатывается от меня.

Перехватив мою руку, он с силой сжимает мои пальцы, делая мне больно. Но я лишь улыбаюсь.

– Просто хотела сделать вот так, – высвободив пальцы, я осторожно касаюсь его волос, отодвигая их в сторону.

– Не надо, – он отстраняется от меня.

На лбу, под волосами, виднеется шрам от ожога. Дэн приглаживает волосы, отводя взгляд.

– Тебе идёт, – говорю я, до того как он возвращает волосы на место.

– Решила поиздеваться надо мной? – нахмурив брови и повысив голос, говорит он.

– Я не хотела тебя обидеть, – я стараюсь сделать вид, что искренне не понимаю о чём он. – Почему ты так решил?

Он угрюмо смотрел в тарелку, не поднимая на меня взгляда и игнорируя мой вопрос. Всё же быть милой – это не моё.

– Я не помню вашего отряда в лагере, – вновь улыбнувшись, говорю я, спокойно глядя в его лицо, – вы приехали туда, после нашего отъезда?

– Не угадала, – огрызается он.

Дэн выглядел сердитым, и грубил, хотя вся его обида выглядела напускной.

Я старалась улыбаться как можно чаще, чтобы не дать разговору вновь стать серьёзным.

– Мы не заезжали в лагерь, – вдруг говорит он, – мне лишь говорили, что он большой.

– Да, очень большой, – я радуюсь, что он вновь заговорил со мной, – почти целый город. Но почему вы не заезжали туда? Дорога до второго округа очень длинная. Как вы справились без отдыха?

– Мы не могли исчезнуть на территории пятнадцатого, – хмыкает он, – нам нужно было сразу добраться до второго.

– В каком смысле «исчезнуть»?

– Нас направили в четвёртый, поэтому нам можно было пропасть с радаров Анталиона только здесь. Местная военная академия отправила отчёт столице, что мы пересекли их округ, направляясь в четвёртый. В четвёртом тоже отчитались, что мы приехали. А мы, тем временем здесь, но ненадолго.

– Нам тоже говорили, что мы здесь ненадолго.

Я улыбаюсь, поправляя волосы, и делаю вид, что не вижу, как он смотрит на меня.

– Это вряд ли. Вас продержат до последнего.

– А ты очень уверен в этом, – говорю я, стараясь его подзадорить.

– Многие отряды поедут на поезде, – он самодовольно взглянул на меня, – а это означает, что ваш округ будет самым последним, кто покинет это прекрасное место.

Он выглядел уверенным, как только тема коснулась того, о чём я не знала. Я догадывалась, что отряды отправят несколькими путями, но подтверждения моим предположениям у меня не было.

– Первые группы разделят на несколько и отправят на машинах, чтобы столица отвлеклась на пушечное мясо, – он жутко ухмыляется, – а после, как все будут заняты этим переполохом – отправят поездом вас. Добить оставшихся военных в городе, ну или что там от вас нужно ещё.

– В лагере нам ничего об этом не говорили, – я делаю вид, что новость застала меня врасплох.

– А кто бы согласился пойти мишенью, перед этим проехав через всю страну? Это военный переворот, в одном из самых продвинутых и закрытых городов мира. Туда нельзя просто приехать на поезде и установить свои порядки, отправив президента в бессрочный отпуск.

– Откуда ты всё это знаешь? Тебя ведь даже в лагере не было.

Я придвигаюсь к нему ближе. Он избегает смотреть мне прямо в глаза, но всё же мне удалось задеть его самолюбие:

– Нам не нужны общие собрания, чтобы что-то знать. Выше нас только военные Анталиона.

Он ухмыляется и выглядит довольным собой. Даже слишком довольным.

– Но даже таких офицеров заставляют слушать лекции.

Подперев рукой подбородок, я улыбаюсь и наклоняю голову, чтобы лучше видеть его лицо. На самом деле я испытывала страх, что он может истолковать мои слова как-то иначе и наш разговор прекратится.

Дэн начинает смеяться:

– Надо было прогулять. Всё равно ничего нового не узнал.

– Даже про стену?

– Всё это и так известно. Это лекции для вас, моё присутствие там – простая формальность, чтобы у других вопросов не возникало.

Он выглядит самоуверенно, говоря вновь о том, что у него полномочий больше, чем у кого-либо из капитанов, но встретившись со мной взглядами, он вновь принимается вглядываться в пустой поднос.

Я рассматривала его куртку, и все нашивки, что были на его плече. Они пестрели цифрами, и символикой, прежде с которой, мне не приходилось иметь дел. Пока взгляд не цепляется за значок, что кажется мне знакомым. Помимо восьмёрки, там были другие цифры, и логотип, который мне что-то напоминал. Отвернувшись к своему подносу, я поддеваю жёсткую, как картон, фасоль, но она тут же сваливается обратно, к другим таким же.

Как вдруг меня прошибает холодный пот: этот логотип я видела. Это был логотип завода, того, что располагался возле высоток заводского района. Я видела его множество раз: пока жила у Люси, когда ездила на задержания и когда мы нашли ту гору трупов. Ведь на куртках рабочих был этот символ.

Я вновь бросаю взгляд на нашивку: все числа рядом с восьмёркой – это дата. Та дата, когда во время забастовок случилось самое сильное столкновение между рабочими и военными. Неужели двадцать третий округ был там, в тот день?

«Сколько же тогда ему лет?» – ошеломлённо думаю я, пытаясь скрыть свой смущённый вид.

– Откуда ты столько знаешь про Анталион? Нам мало рассказывали про столицу, только парки и аллеи всякие показывали, которым даты побед присваивали.

Я стараюсь сделать вид, что ничего не понимаю. Ведь девушка капитан, обычно, не внушает серьёзности и доверия. Может и он, считает меня наивной дурой, которой эта должность досталась за улыбки и что-то большее.

– Работа у нас такая – всё про всех знать, – тихо отвечает он.

– Если ты всё, то идём. Время много, – он избегает смотреть на меня, и поднимается со своего места.

Я поднимаюсь вслед за ним, понимая, что больше он не скажет мне и слова. Он не намерен продолжать разговор, а у меня, если и была возможность разговорить его, то я упустила свой шанс.

Убрав за собой наполненный поднос, я оглядываюсь вокруг, с удивлением замечая, что никого, кроме нас двоих, в огромной столовой нет.

Мы идём по коридору, сохраняя молчание: он – не желая со мной заговаривать, а я – не зная о чём с ним заговорить, чтобы получился диалог. Дэн шёл, слегка ссутулившись, и убрав руки в карманы куртки так глубоко, словно он замёрз. Пользуясь тем, что он не смотрел на меня, я бросала взгляды на рукав его куртки, более внимательно рассматривая другие нашивки.

Возле поворота в своё крыло, я останавливаюсь, и Дэн останавливается возле меня, встав слишком близко.

– Прощай, – он тянется к моему лицу, и убирает мои волосы, откинув их назад.

Я борюсь с тем, чтобы не ударить его по руке. Но, всё же улыбаюсь ему, глядя в глаза. Ведь я первая прикасалась к нему, не спросив его об этом.

– Так мы же увидимся ещё завтра, – тихо говорю я, боясь, что он встанет ещё ближе ко мне.

– Не увидимся, – обрывает он меня, – завтра ты много кого здесь уже не увидишь.

Он приближается ко мне вплотную, и, наклонившись к моему уху, тихо шепчет:

– Надейся на то, что ты ни меня, ни мой отряд, больше никогда не встретишь. И не испытывай напрасной радости, если вдруг мы снова встретимся. Ты всё понимаешь и сама, не так ли?

Он проводит ещё раз по моим волосам, и смотрит на меня, с каким-то беспокойством. Отойдя от меня на пару шагов назад, он кивает, словно соглашается с чем-то и уходит. Но сделав несколько шагов, он всё же оборачивается, и я выдавливаю из себя улыбку, стараясь скрыть волнение, охватившее меня после его слов. Он, тут же отвернувшись, лишь ускоряет шаг. Когда он скрывается за поворотом, я захожу внутрь.

Остановившись в коридоре, я с сомнением смотрю вперёд, собираясь с силами, чтобы пойти в общую комнату.

Что я должна им сказать? Мне нечем поделиться с парнями. Всё, что я узнала, это лишь то, что завтра часть отрядов покинет это место. Мне, по-прежнему, ничего неизвестно, когда наш отряд отправится в Анталион.

Пока я размышляла о том, что мне сказал капитан двадцать третьего, я ни к чему не пришла. Этот разговор не проливал света, на то, что задумали вышестоящие офицеры. Я лишь пришла к мысли о том, что если я сразу решила бы сблизиться с ним, то сейчас у меня было больше информации. А может быть, сам Дэн не знает всей правды.

Вздохнув, я направляюсь в общую комнату. Всё же он рассказал куда больше Виктора, который, как майор, был обязан сообщать мне и Мэдисон все новости.

Шум голосов из общей комнаты, с каждым шагом, доносился до меня всё отчетливее. Парни о чём-то спорили, а может, что-то громко обсуждали.

– Хватит оправданий! – голос Тео, звучал громче остальных, – лучше ты мне ответь на мой вопрос!

Я встаю в дверном проёме, и наблюдаю за развернувшимися дебатами, видимо, о моей персоне.

– Иди и сам спроси, – огрызнулся в ответ Гейб, – чего ты от меня хочешь?

– Лучше спросить у Виктора, чем ждать, – хмыкнул Джордж.

– Что-то я его здесь не видел, – съязвил Гейб, – может тогда сразу к подполковнику? Только для начала попробуй вылезти наружу!

– Привет, – говорю я, и наблюдаю за тем, как некоторые вздрагивают.

– О чём спорите? – я прохожу вперёд.

Все места заняты, поэтому я сажусь на подлокотник дивана, возле Тоби.

– А мы думали, что сегодня ты ночуешь не у нас, – с другого дивана слышится едкое замечание Тео.

Краем глаза замечаю движение справа: Ричи ерзал на своём месте. Сегодня он выглядел привычно ухоженно, в отличие от предыдущего вечера.

– Где же я должна была ночевать, по-твоему, Тео? Ну же, не стесняйся.

– От Виктора ничего не слышно? – встревает Франц.

– Ничего. Ни мне, ни Мэдисон он ничего не сообщал. Мы не видели его с тех пор, как покинули лагерь.

В комнате повисает напряжённая тишина. Ричи, что много времени проводил с подполковником, не подвергался таким расспросам как я и даже не привлекал к себе внимания.

– Ну, а ты сама, – Гейб закашлял, – ну, ты ничего не узнала нового?

Джордж и Тоби переглянулись, усмехнувшись друг другу, но встретившись со мной взглядами, перестали улыбаться.

– Есть кое-что.

Парни удивлённо посмотрели на меня.

– Уже завтра в Анталион отправятся несколько отрядов разными дорогами. Двадцать третий, и те, кто послужит «пушечным мясом». Скорее всего, это будут отряды пятнадцатого и десятого. Может быть и одиннадцатый.

Десятый округ не раз попадал в неприятные моменты, что в лагере, что здесь. Их капитаны не приходили на лекции, а многие лейтенанты попадались с алкоголем и не подчинялись вышестоящим офицерам других округов. Они были на плохом счету не только у действующего политического строя столицы.

– Мы же должны были все отправиться поездом! – заговорил Алекс.

– Ни один поезд не вместит столько людей и техники. К тому же нужен кто-то, кто отвлечёт всё внимание на себя, и кого будет не жалко.

– Возможно, задействуют не только эти округа, – задумчиво заговорил Франц, – если нужен отвлекающий манёвр, то, скорее всего, отправят кого-то ещё.

– Да, – соглашаюсь я с ним, – но не за один раз. Железную дорогу будут использовать не единожды. Но мы поедем в столицу самые последние.

– Тогда почему двадцать третий едет туда первыми? – начал спорить Алекс, воспользовавшись молчанием Франца. – Они разве не на особом счету?

– На особом, – я, отчего-то вспоминаю последние слова, сказанные Дэном, – они – карательный отряд. Им нужно время, чтобы осмотреть местность и занять удобные позиции.

Я не была уверена в правильности своих размышлений, но для чего ещё им уезжать вперёд всех?

– Это ещё зачем?

Продолжил задавать вопросы Алекс, пока не встретился с презрительным взглядом Франца.

– Затем, чтобы было удобней отстреливать тех, кто попытается сбежать, – с нравоучительным тоном, произнес Франциско.

– Это не может быть так, – вдруг проснулся Тео, – нас будут отстреливать, свои же? Не анталионских солдат, а нас? Это же абсурдно! Они должны быть на нашей стороне, а не против нас!

– Они на своей стороне, – я не даю Францу возможности заговорить, – они ставят себя выше майоров и подполковников. Двадцать третий округ – единственные военные, что пользуются огнестрельным оружием не только против протестующих, а против других военных тех, кто пытается убежать с места действий. Не важно, кто противник – военные из их округа или другого – им важно отстреливать тех, кто струсил и решил сбежать. Все их нашивки – это не украшения, а полученные награды, за участие в восстаниях и бунтах. Там, где офицеры округа струсили или решили встать на сторону восставших.

– Анталион всячески старался обезопасить себя, чтобы двадцать третий остался в составе государства. Столица напичкала его оружием и развязала руки военным, позволяя стрелять на поражение в любом округе страны по военным, а не только по протестующим гражданам своего округа. В нашем округе, только военные в лагере беженцев, могут стрелять в городе, но лишь по беженцам, которые могут попытаться сбежать. Если они попадут, при этом, в граждан округа – их ждёт суд. А отряд двадцать третьего не ждут наказания, даже если пострадают невиновные. Они не несут никакой ответственности за свои действия.

Парни молчали после моей затянувшейся речи. Я, смутившись, собственной разговорчивости, рассматривала свои руки.

– Это твои личные выводы, – неуверенно буркнул Тео.

– Они, конечно вряд ли разъезжают по всем округам, – спокойно произнёс Франц, – но они и правда, карательный отряд. Анталион часто использовал их в военных действиях против других округов, чтобы запугать собственных военных.

Слова Франца, сказанные довольно мягко, и даже без высокомерия, всё же звучали, словно снисходительная насмешка, всему тому, что я наговорила.

– Все их нашивки на куртках – это не украшение, как изображения ворон, которые вешают сержанты нашего округа на свою одежду и вещи.

Я стараюсь не смотреть на Франца, чувствуя, что меня злит его сомнение и недоверие к тому, что я говорю.

– Почему же ты так решила?

Франц говорит мягко, но я слышу раздражение в его голосе. Он не привык, что его слова подвергают сомнению.

– Потому что на них изображены символика разных округов и даты. Не думаю, что их капитан работал на заводе в нашем округе, или на угольных шахтах одиннадцатого. И вряд ли он ездил на экскурсию в двадцать первый, когда военные устроили переворот, полностью захватив власть, и передав округ под полный контроль столицы. Удивительным образом даты на его нашивках, совпадают с датами восстаний. Но это, скорее всего, всё мои фантазии.

– Кстати, – едко добавляю я, – сейчас, для столицы, они официально на территории четвёртого, помогают в подавлении протестов рабочих. Но может быть, это мне тоже показалось.

– Хорошо, – заговорил Франц после паузы, поборов своё раздражение, – если это так, то получается, что нам опаснее бежать с места действий, чем бояться военных Анталиона?

Он вновь задрал подбородок, смотря на меня свысока.

– Нет, не опаснее. Пока мы в броневике, нам нечего опасаться. Всё оружие, способное пробить такой корпус принадлежит Анталиону и двадцать четвёртому.

– Тогда нас просто расстреляют в столице, – ухмыльнулся Гейб.

– Не расстреляют, – я продолжала отбиваться от скептических предположений, – столица – как любит говорить Алфорд – жемчужина нашего государства. Пока мы будем в городе, нам, кроме импульсных патронов анталионских военных, вряд ли, что-то будет угрожать. Но если нас попытаются вывести за пределы столицы, ссылаясь на изменения плана, то там будет, где развернуться дронам. Броневикам они не страшны, но, в такой ситуации, уже следует опасаться ракет, которыми обладает двадцать четвёртый.

– Выходит, что куда не сунься – везде смерть? – Алекс выглядел недовольным.

– Именно так, – соглашаюсь я.

– Так как же ты собираешься всех нас вывести оттуда, принцесса? – Гейб, прищурившись, смотрел на меня с подозрением.

– Если появится возможность, то прямо в столице, как только мы получим броневики. Но шанс на такой расклад крайне мал. Я рассчитываю на то, что мы покинем строй, когда выедем за пределы города.