Пасербки восьмої заповіді

Здесь отец Ян молился в одиночестве, здесь же выслушивал исповеди родовитых шляхтичей и шляхтянок, претендующих на особое внимание аббата, отпускал грехи, давал советы, после которых многие уходили с облегченным сердцем, а кое-кто и вскоре принимал постриг. Знали бы эти люди, что на самом деле происходило в то неуловимое мгновение, когда бремя грехов спадало с их души или когда важное решение, еще минуту назад рождавшее бурю сомнений, вдруг оказывалось простым и единственно возможным! Но люди покидали монастырь, аббат оставался, и все шло своим чередом.Отца Яна многие считали святым. И хотя прижизненная канонизация ему не грозила – даже святой Станислав Костка сподобился приобщения к лику лишь после того, как отдал Богу душу, – тем не менее тынецкие отцы-бенедиктинцы и священнослужители соседних монастырей были твердо уверены, что уж епископский-то сан не минует ксендза Ивонича, причем в самое ближайшее время.И... Далее

Никогда не затевайте разговора с цыганками и дьяволами…

Я не помню, кем был, – я знаю, кем стал.

- А что, отец мой Ян, ты не веришь в ад? Весьма удивительно для тынецкого настоятеля!

- Я верю в Бога, - очень серьезно отозвался аббат. - А ад или рай... возможно, они пока что пустуют, Марта.

- Пустуют?

- Я говорю - возможно. Тебе ведь известно, когда Господь будет судить души живых и мертвых, отделяя овец от козлищ?

-... Далее

Ад в вас, дорогие мои, он шипит и пенится, как недобродившее вино, он ударяет в голову мягкими коварными молоточками; ад в вас, любезные господа, но во мне его больше. Я – крепостной тьмы, я – виллан геенны, я – пустая перчатка, я чувствую в себе заполняющую пустоты руку преисподней и завидую тому преступнику на эшафоте, в чье чрево входит сейчас заостренный кол.