Kitabı oxu: «Пункт обмена печали на надежду. Что ты готов отдать за свои мечты?»

Şrift:

Серия «Mystery book. Городские притчи о поиске себя и смысла жизни»

Чрезмерное употребление алкоголя вредит вашему здоровью. Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации: Egor Shilov, Long Aiyun / Shutterstock / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock / FOTODOM

Могут ли в жизни быть только позитивные события без неуверенности и страхов? Что, если именно трудности являются якорем для человека, помогающим ему не потерять себя и свои ценности?
Такая мысль заложена в книге писателя Игоря Горного. Его герой Алекс, вместо того чтобы прожить свои проблемы, найти пути их решения, решает достаточно простым способом избавиться от них – сдать в специальный приемник в обмен на надежду. Русский человек знает, что бесплатный сыр можно найти только в мышеловке, так и здесь – уверенность и постепенный успех парень обретает ценой распада своей личности.
Автор использовал красивый прием: возвращение к своему внутреннему «я» разрушает чары. Вместе с Алексом мы понимаем, что именно благодаря нашим воспоминаниям и разнообразному опыту мы стали теми, кем являемся. Вспомните мультфильм «Головоломка». Попытки Радости спрятать грустные воспоминания и не давать Печали садиться за пульт привели к дисбалансу внутри маленькой Райли. Девочка потеряла связь с собой и своими близкими.
Чтобы еще глубже погрузиться в атмосферу мистической истории, я советую обратить внимание на аудио-версию книги. Голос Всеволода Кузнецова и тщательно выстроенный саунд-дизайн отправят вас в увлекательное путешествие, которое начнется у приемника плохих воспоминаний.
Катя Качур, писатель, автор романов «Любимчик Эпохи», «Желчный ангел», «Ген Рафаила» и «Капля духов в открытую рану»

Глава 1
В серой клетке

«Да какого черта они там делают?» – подумал Алекс, глядя на здание с вывеской «Пункт обмена». Это место его интриговало. Алекс видел его каждый день по пути на работу и обратно – рядом находилась нужная ему остановка.

Здание было старое и как бы не аварийное: одноэтажный прямоугольник со стенами в темных трещинах и шиферной крышей, будто целиком ржавой от слоя прошлогодних листьев. Оранжевую дверь и такого же цвета ставни на окнах чудом еще не сняли с петель и не сдали в металлолом.

Совсем недавно это была ничем не примечательная заброшка – то ли бывший продуктовый, то ли аптека. Но пару недель назад, в начале марта, у здания появился новый хозяин. А с ним и вывеска. Не просто листок бумаги, прилепленный скотчем к двери, дешевый баннер или кусок пластика, а солидная винтажная плашка: из темного дерева, с выпуклыми золотыми буквами и витиеватым узором по краю. Она так не подходила этой обшарпанной постройке, что Алекс был уверен: ее откуда-то сперли.

С тех пор ставни на окнах были открыты и за мутными стеклами горел свет. В ожидании маршрутки Алекс всегда невольно наблюдал за «Пунктом обмена» и со временем стал замечать, что посетители у него странные. Особенно когда выходят оттуда. Вот и сейчас парень замер в любопытстве, следя за очередным бедолагой.

Оранжевая дверь скрипнула на всю улицу и открылась в темноту, хотя свет в здании был включен. Словно раскаленный зев печи потемнел на мгновение от порции угля. Внутрь ввалился, едва держась на ногах, скрюченный, обмотанный в тряпье Витёк.

Ему было лет 40, и он часто сидел на этой остановке, клянча мелочь. Когда-то Витёк работал на том же заводе, что и Алекс, но спьяну лишился руки на станке, так что теперь выслеживал знакомых и давил на жалость. Алекс всегда совал ему пару купюр, хотя у самого в карманах было негусто. Но в этот раз Витёк даже не стрельнул у него сигаретку. Он шел к «Пункту обмена» как зачарованный.

Алексу было любопытно, выйдет ли Витёк назад таким же странным, как и те, кто посещал это странное место до него. Вот только на смену бы не опоздать.

Парень достал из кармана старенький смартфон. На треснутом экране высветилось сообщение от Ника, в прошлом барабанщика их рок-группы HUSKY, которую собрал Алекс. Они с Ником, вообще-то Никитой, со школьной скамьи называли себя на иностранный манер. Это единственное, что осталось от тех счастливых времен, когда они еще мечтали захватить мир своей музыкой.

Уже 10 лет как Алекс ушел из группы и устроился работать на завод, потому что заболела и умерла мама, а он не мог сдать младшую сестру в детский дом. Алисе тогда было всего семь.

HUSKY развалились без лидера, и парни какое-то время шутили, что теперь их пора переименовать в «Хатико». Они все ждали возвращения фронтмена, а потом тоже ушли во взрослую скучную жизнь. Кто-то стал айтишником, кто-то простым курьером.

Теперь о музыке Алексу напоминал только Ник – единственный, кто не бросил выступать. Проводил свадьбы, играл на корпоративах и все в таком духе.

«Есть шабашка на выходные! На свадьбе сыграть. Ты в деле?»

«Пас», – тут же набрал Алекс, но палец замер над кнопкой «Отправить».

В груди защемило, внутренние органы будто съежились, и в голове тут же зазвучал шум концертного зала. Колонки, заставляющие воздух дрожать. Соло-гитара в руках, микрофон, влажный от дыхания. Крики взбудораженной толпы. Пот, катящийся по телу от адреналина и жара софитов.

Алекс ощутил приятные мурашки, хлынувшие по спине, и пальцы начали зудеть от желания взять медиатор и зажать пару аккордов. Выныривать из этого воспоминания было так больно, что он понял: если согласится хоть разок, его размажет. Окончательно и бесповоротно.

Потому что он уже попрощался с этой мечтой. Навсегда.

Алекс закусил и без того истерзанную губу, все-таки нажал «Отправить», и рана в груди закровоточила сильнее. Долгую минуту он пялился в разбитый экран, будто надеясь, что Ник напишет снова. Попробует его уговорить. Скажет, что без него так не зажжет. Что он до сих пор его главный фанат.

Но сообщение так и не пришло, потому что Алекс отказывал далеко не первый раз.

Стало так паршиво на душе, что пальцы сами собой потянулись к сигаретам, хотя Алекс четко для себя решил: больше трех в день не курить – слишком дорого.

Но вместо зажигалки в ладонь, как назло, лег поцарапанный металлический брелок с гитарой.

Алекс шибанул кулаком по бетонной стене остановки.

Реальная боль слегка притупила внутреннюю, но курить все равно хотелось страшно, и Алекс все-таки выудил из кармана зажигалку. Весенний воздух пропитался влагой от тающего снега и недавнего дождя, и огонек на конце сигареты умирал, не успевая схватиться за табачную пыль.

Чтобы отвлечься, Алекс снова посмотрел на «Пункт обмена». До начала работы еще оставалось немного времени, так что он решил перекурить и дождаться Витька.

Алекс понятия не имел, что именно в этом пункте обменивают – подробностей табличка не сообщала. Конечно, никто не мешал зайти и узнать, но Алекс это дело сознательно оттягивал. Его жизнь была настолько скучна, что его заинтриговала странная заброшка и он не хотел лишать себя развлечения.

Телефон в кармане завибрировал.

Алекс вздрогнул. Выронил сигарету. Засуетился. Но на экране вместо «Ник» высветилось «Лисик», и он тихо выругался себе под нос.

– Чего тебе, Алиска-редиска?

– Лёш, ты ж не на работе еще? Можешь говорить?

– Пока могу. Чего там?

Алиса немного попыхтела в трубку.

– Ну, тут просто нам фотографа на выпускной альбом заказали… Ну и спрашивают, мы будем брать или нет…

Алексу стало еще паршивее из-за уроненной сигареты. Затянуться бы сейчас поглубже.

– Сколько?

– Две с половиной…

– Твою мать… – пробормотал еле слышно.

– Чего?

– Берем, говорю.

– А ничего, что так дорого?

– Да не парься, у меня как раз получка сегодня. Сейчас скину.

– Ура! Класс! Спасибо!

– Учись там давай, не филонь.

Скинув вызов, Алекс тяжело вздохнул, глядя себе под ноги.

Ботинки утопали в снежной каше, над головой нависало свинцовое небо. Позади – бетонная стена остановки, впереди – серая заброшка. Он ощущал себя так, словно попал в клетку, откуда нет выхода и где настоящая весна никогда не наступит.

Все, что у него было радостного в этом дне, – пара никотиновых минут и сериал местного разлива под названием «Витёк и заброшка». И Алекс опять вернулся к нему.

Судя по виду постройки и клиентуре, это мог быть какой-нибудь пункт приема металлолома. Один из тех, куда местные доходяги тащат что ни попадя, включая кладбищенские оградки. У мамы с могилки в прошлом году утащили, сволочи.

Но Алекс ни разу не видел, чтобы люди туда что-нибудь несли. Да хоть бы сетку с пустыми бутылками, пакет сплющенных пивных банок или стопку газет.

Подумалось мельком, что там микрозаймы выдают. Но их ведь тоже кому попало не одобряют – Алекс знал по себе. А городок у них маленький, так что нетрудно понять, с кого можно вытрясти долг, а с кого только душу. Витёк был точно из второй категории.

Наконец оранжевая дверь оглушительно скрипнула второй раз, выпуская посетителя наружу.

Алекс уставился на него во все глаза. Теперь это был как будто совсем другой человек. Словно его перепекли в этой «печи». Вошел он туда едва держась на ногах, отекший, с пустым мутным взглядом, а вышел посвежевший, бодрый, с ясными глазами и прямой спиной. Даже походка изменилась.

«Опохмелили его там, что ли?» – предположил Алекс.

Ему стало до смерти любопытно, что же такого произошло с Витьком за столь короткое время. И не только с ним: все, кто выходил оттуда, менялись и выглядели счастливыми. Как будто если не приняли на душу после страшного похмелья, то закинулись чем посерьезней.

И Алексу вдруг страстно захотелось того же.

Получить хотя бы каплю этого счастья, примерить на себя хоть одну беззаботную улыбку, вот так же расправить плечи, словно он сбросил с себя весь груз ответственности и проблем: оставленные отцом долги, мамину смерть, вечное безденежье и необходимость содержать свою маленькую семью.

Витёк не подошел к нему ни за сигаретой, ни за мелочью, а зашагал прочь с деловитым видом. Алекс хотел окликнуть его и расспросить, но время поджимало, и пришлось сохранить интригу еще ненадолго.

Глава 2
Леший

Алекс ненавидел проходную.

Он понимал, что парни просто выполняют свою работу. Но каждый раз, когда они ненароком наклонялись к нему, чтобы понюхать, хотелось им вдарить.

Алекс никогда не приходил на работу с перегаром. Никогда не выпивал с мужиками после смены. Он вообще не принимал на душу. Но его все равно проверяли, как и всех заводских, в целях безопасности, чтобы никто больше не повторил судьбу Витька.

Алекс знал: это оправданная мера, и должен был радоваться, что в проверке есть хоть капля деликатности. Могли бы и просто алкометр в лицо совать с порога.

Но все равно это сильно его задевало.

Он сразу вспоминал своего спившегося отца, на которого ничем не хотел быть похож. А когда его проверяли вот так, на долю секунды Алекс будто бы становился им. И это мерзкое липкое ощущение не покидало его потом весь день.

– О, Лёха пришел!

– Здарова, Леший!

– Алексей Дмитрич, здрасьте-здрасьте!

Тут никто не называл его Алексом и никто бы не понял, попроси он так себя называть. А ему хотелось. И сегодня – особенно сильно.

Производство встретило его привычным гулом, лязгом и запахом металлической стружки. Алекс поздоровался со знакомыми по цеху и взялся за ставшее привычным за столько лет, доведенное до автоматизма токарское дело.

Словно скульптор, он брал металл и срезал с него все лишнее. Обрабатывал и растачивал, сверлил и нарезал. И в этом тоже была своя искра, своя музыка и доля творчества. По крайней мере, Алекс себя в этом убеждал.

А еще тут он всем был нужен. То приглядывал за новичками, то настраивал и чинил оборудование, то помогал советом. Зимой Алекс стал токарем седьмого разряда, выше которого только восьмой, так что в цеху его уважали и постоянно обращались к нему за помощью, а он не отказывал.

Во время обеденного перерыва, когда Алекс стоял возле кулера в комнате отдыха и наливал воды, чтобы запить Алисины макароны по-флотски, пришло уведомление от банка. Алекс глянул на него мельком и ощутил себя так, будто облился той самой холодной водой, которую набирал.

Сумма была мизерная. Даже на проценты по займам не хватит.

Он открыл заметки на телефоне, просмотрел свои записи. Алекс вел их скрупулезно, чтобы примерно понимать, какого ждать аванса и расчета и заранее распределить бюджет.

Не было ни одного опоздания или пропуска, он не брал больничный, выполнял и даже перевыполнял норму выработки деталей каждую смену. И не выдал ни одной единицы брака за этот месяц. По его подсчетам, сумма должна была быть гораздо, гораздо больше. И это уже не первый раз.

Несоответствия начались три месяца назад. Сперва по мелочи, а теперь…

– Лех, ты чего это? – хлопнул его по плечу Никитич – сосед по станку, добродушный конопатый старик, пятый год с гордостью трудившийся на пенсии. – Лица на тебе нет!

Алекс, не в силах что-то сказать, просто повернул к нему экран телефона.

– Эт что, получка твоя?

– Ага…

Никитич выматерился, огляделся по сторонам, не вернулся ли еще кто из столовой, и тихо сказал:

– Это Лесков-младший, падла такая.

– Знаю, – сухо отозвался Алекс.

– И не первый раз, – добавил Никитич еще осторожнее, боясь, как бы этот самый Лесков не объявился вдруг у него за спиной. – У него там шуры-муры с девчонкой из бухгалтерии, и с нашим главным по цеху он спелся. Какие-то связи сынку его обещал. Он и выработку твою себе приписывает, и штрафы на тебя валит. Только раньше по мелочи, а теперь, видно, совсем обнаглел.

– И это знаю, – процедил сквозь зубы Алекс. – И весь завод уже знает, кроме директора. Пойду-ка с ним напрямую поговорю.

– Ну куда ты? – Алекс уже развернулся к выходу, но Никитич схватил его за плечо, испуганно зашептал. – Думаешь, поможет он тебе? Как зайдешь, так и выйдешь. Ты даже на Геннадьича не надавишь, ему до пенсии два месяца осталось. Плевать ему на всех.

Геннадьичу, начальнику цеха, и правда давно было на всех плевать. Почти всю его работу выполнял Алекс. Геннадьич же просто просиживал свое время, бесконечно жалуясь на больные суставы с повышенным холестерином и повторяя, что работать должны молодые, а он-то свое уже отпахал.

При этом себе на замену Геннадьич проталкивал начальству вовсе не Алекса, а своего зятя. Тот был с двумя высшими образованиями и на всех поглядывал сверху вниз. Так что простой рабочий люд его кандидатуре не очень-то радовался. Говорили: «Вот лучше б Леху нашего поставили!» Да только куда он без связей-то?

Алекса кольнуло сомнение. Решимость, закаленная в гневном костре, слегка остыла.

– Игорь Петрович нормальный мужик, – постарался он вернуть себе прежний настрой. – И я у него на хорошем счету – уже десять лет на заводе пашу. И ни одного штрафа не получил, пока этот хитрый тут не объявился.

– Нормальный-то нормальный, кто ж спорит, Лех. И не только директор, весь завод тебя ценит! – горячо сказал Никитич. – Ты б давно уже сотрудником года был, если б за других не подмазывали, – он вздохнул. – Только вот свое дитя, пусть и никудышное, оно всегда роднее хорошего, но чужого. Думаешь, он этого оболтуса не выгородит? Думаешь, встанет на твою сторону?

Алекс ссутулился сильнее обычного.

– Места ты лишишься, Лёха, – настаивал Никитич. – Да еще так сделают, чтоб в другие места тебя не брали, хоть на какую должность. Городишко-то у нас маленький, на заводе только и держится. А ты еще долги не выплатил, и Алиску тебе учить, на ноги поднимать. Ну что ты, одну ее оставишь и вахтами ездить начнешь?

– Никитич, вот именно, что мне ее кормить и учить надо! – выпалил в сердцах Алекс. – А тут даже на проценты по кредитам не хватает! Эта сволочь еще полгода на заводе торчать будет, соки из меня сосать, а мне терпеть?

– Мой тебе совет, – шепнул Никитич. – Ты с Лесковым-младшим лучше поговори с глазу на глаз, чтоб так не борзел, он поймет. А наверх не ходи. Не хочу я опять из новичка криворукого нормального работника высиживать. Весь цех у нас без тебя посыплется.

Никитич хлопнул его по плечу и ушел. Алекс снова остался один. И в этой комнате, и в своих проблемах. Он все-таки глотнул воды, и она загасила остатки его решимости.

Никитич был прав. Алекс и раньше молчал по той же причине. Заступиться за него тут было некому. Никто его не крышевал. Никто из родни не грел местечки на хороших должностях. Алекс был простым трудягой, пусть и с большим стажем. Потому Лесков-младший уже в первый месяц просек, что на нем можно ездить.

Поначалу Алексу он даже нравился. Казался простым веселым парнем, сразу же начал налаживать контакт со всеми и старался работать.

Алексу хорошо запомнился день, когда директор сам пришел в их цех, отвел его в сторонку и попросил:

– Ты уж присмотри за Максимкой, Алексей Дмитрич. Только тебе и могу его доверить. Глядишь, под твоим руководством из этой кривой заготовки дельная деталь получится.

Алекса обуяла гордость от такого внимания и доверия. И он задался целью оправдать ожидания Игоря Петровича. Макс и правда стал делать кое-какие успехи под его руководством, а если что-то не задавалось, Алекс его по-братски прикрывал.

Они быстро сдружились. По крайней мере, так показалось Алексу. Как-то незаметно он рассказал Максу о себе, тот поделился своей историей. Они были из разных миров, и Алекс невольно тянулся к той лучшей жизни, которая была у Макса прежде.

Pulsuz fraqment bitdi.