Kitabı oxu: «Золото жизни 2. Финальные решения»

Составитель Александр Резеньков

© Игорь Котов, 2024

ISBN 978-5-0064-3897-2 (т. 2)

ISBN 978-5-0064-3898-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЗОЛОТО ЖИЗНИ

Часть вторая

ФИНАЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ
Глава 1

Удар, который пропускаешь, невидим

В «Пьяном драконе», в портовом притоне недопитого эля и вдребезги разбитых надежд, кулаки использовались чаще слов о любви и дружбе. Драки были таким же обычным явлением, как запахи несвежего пива и солёного пота, сотканного из нитей лжи, похоти и глупых обид. Жестокие и яростные как лезгинка под тяжелый рок, бой выливался в масштабные сражения. Достаточно было поднести к фитилю дебатов зажжённую спичку сомнений и начинался хаотичный вихрь из ломающихся конечностей с брызгами крови падающими на грубые доски пола, которые не успевали вытирать.

Но порой полемика замолкала, так и не начавшись. Неожиданно для всех сторон. И тогда одни бежали к бару заказывать пиво, а другие ломились наружу – поблевать. Но вчера все было иначе. Стрелки часов тупо уставились в потолок, фиксируя время, когда даже матросы предпочитали пиво насилию. В этой необычной тишине Добр, чье лицо перекосило от шрамов, решил нарушить наступившее спокойствие. Вспомнив старые обиды.

Когда мусор ночной пьянки был разбросан, словно обломки на берегу после кораблекрушения. Когда опрокинутые столы, искореженные стулья и разбитые бутылки усеяли пол, и каждая деталь визжала о жестоком шторме, пронесшимся по бару. А в воздухе висел едкий привкус спиртного с кислым запахом пота замешанном на страхе. Добр, лысая голова которого дёргалась в такт ритмичной музыке, давно замолкнувшей, пытался вспомнить хоть что-то от вчерашнего хаоса, хотя-бы отдельные его фрагменты, чтобы найти виновного. Но – нет. Горячий спор, удар в челюсть, разбившийся об пол стакан, а затем… все растворилось в водовороте визжащих тел.

Вчера даже опытные охранники с исхудавшими и бледными лицами и накаченными бицепсами были ошеломлены. Попытка утихомирить бурю была тщетна. Их суровые лица приняли на себя первый удар стихии. В рёве толпы и звоне разбитого стекла, вперемежку с пьяными криками и матом, они единственные в этом хаосе сохраняли спокойствие. Прибывшая к утру полиция стала отрезвляющим душем для остальных. Драчуны разошлись, их гнев был потушен. Но Добр, которому редкие эпизоды той ночи врезались в память, не мог избавиться от неисчезающего чувства тревоги. И хотя порочные желания были скрыты в его сознании, тьма, овладевшая им грозила вырваться наружу в любой момент.

Вчера его кто-то удалил по затылку пустой бутылкой. Боль быстро прошла, но чувство мести осталось. И оно указывало на Пипа, потому что Добру показалось, что именно тот вчера стоял за его спиной. Наверно Пип мстит ему за то, что он когда-то не помог ему, когда тот корчился от боли. Но тогда Добр был ни причём. Снайпера прозевал не он, а Дубр. Из-за него в Пипа выпустили заряд плазмы, оторвавшую ногу. Которую, впрочем, очень быстро пришили в клинике доктора Борза.

Сегодня все будет по другому. Коли целью Добр выбрал худого Пипа под два метра ростом и около ста пятидесяти кило весом, сидевшего справа от него, то мордобой и определит, прав ли был Добр в своих подозрениях. Хотя он и был весьма непростым малым, но с Пипом ему раньше не приходилось меряться силой. Именно поэтому, почти без размаха, он и саданул тому в морду, а потом выскочил в центр зала подзывая, обеими руками, к себе.

Пип такого хамства не выдержал и оторвал от стула зад на потеху публике, заодно рассчитывая согреться. Ночь на дворе. А отопления не включают. Ночи в Вэрхэ холодные. Завсегдатаи бара дружно выстроились в круг, подбадривая драчунов, которые лишь выискивали в защите друг друга слабые места, от чего казалось они вроде кабы и не собираются драться. Большинство стоявших в круге пили пиво, доставленное с Квантума, хотя некоторые предпочитали местного разлива. В прочем и от того, и от этого блевалось одинаково. В связи с чем среди всей толпы не нашлось ни одного, кто бы мог примерить драчунов.

Добр Кван дёрнул подбородком, провоцируя соперника напасть первым. Но Пип Дог предпочитал дистанцию. Иногда его тактика срабатывала. Завсегдатаи теснились вокруг, толкая в спину друг друга, стараясь рассмотреть бойцов, или в крайнем случае спереть кошелёк у того, кто стоял впереди. Какого-нибудь зазевавшегося любителя кулачных боёв.

Подзадоривающие драчунов крики раздавались всё громче и вскоре весь зал стал скандировать имя Пипа, считавшегося претендентом на победу. За черноволосого здоровяка с Гомогреи, натурального хруба, болело большая часть зала. Во-первых он был выше. Во-вторых – весил больше. С раскрасневшимся лицом от пива и следов ударов Добра, от которых он так и не упал, ему хотелось одного. Закончить всё как можно быстрей. Но этого никто не знал. Сжимая кулаки, он старался прикрыть голову, но получал ногами в живот, хотя был выше и сильнее соперника. Мощные руки, накаченными долгими тренировками, не помогали. К тому-же он был менее подвижен. Поэтому его печень всегда была против желания разума подраться. А он всегда прислушивался к советам печени.

Кван Добр был его полной противоположностью. На Платане, где он вырос, ценилась лишь сила, умение держать удар и ловкость. Среди наёмников он был самым опасным и даже сейчас, когда вроде бы у него не было никаких шансов против огромного хруба, он предпочитал нападать на соперника настолько резко, на сколько было возможно. Поэтому его правый хук, разом за раз, не оставлял никаких шансов Пипу.

От горящих светильников слезились глаза, но сидящему в самом углу мужчине непонятной наружности было в самый раз. Он видел всех оставаясь незаметным даже тогда, когда свет включался на полную мощность. Наблюдая, как большая часть отдыхающих после дневной смены рабочих собралась в центре заведения, он в уме поставил на платанина. Его намётанный глаз рассмотрел умение Добра Квана перемещаться и молниеносно наносить жёсткие удары, а также способность Пипа Дога держать их. Но он всегда ставил на атаку.

Добру провоцировать получалось лучше, поэтому собравшиеся, плюнув на Пипа Дога стали все вместе подбадривали Квана криками, иногда швыряя в огромного Пипа скомканные в шарики бумажные салфетки. Но Пип был терпелив и все об этом знали. Даже тогда, когда пропустил левой в печень ему хотелось лишь одного, не упасть раньше времени на пол.

Пип был вынослив. Получив пару раз в челюсть не сломался, а продолжал стоять как истукан, хотя даже зрителям было больно смотреть на то, насколько резкие и мощные удары он пропускает. Пип был хитрецом. Он знал, что когда-нибудь запал Добра иссякнет, и тогда наступит его очередь. Пип был умён, но не настолько, чтобы не влезать в драку с Добром. И если собрать все его достоинства, и отнять все недостатки в итоге получится то, что медики называют диагнозом полного идиотизма.

Кроме Пипа и Добра в кабаке «Пьяный дракон» гуляло ещё семеро солдат из отряда наёмников, нанятых неким неизвестным бизнесменом для одной грязной работёнки на Гомогрее. Застывшей в холоде планеты покрытой торосами и снегом. Единственным местом, где Федерация строила тюрьмы. Империалы, которые тратились на пиво, были получены за удачно проведённую акцию, и было их так много, что отряд упивался вторую неделю, вызывая опасения врача за их желудки.

Тем временем активные зрители громко выражали свои эмоции и аплодировали удачной атаке Добра, наполняя зал «Пьяного дракона» атмосферой азарта и напряжения. Добр и Пип продолжали драку, несмотря на усталость и боль, их лица были искажены от напряжения битвы, но они не сдавались. В конце концов, после бесчисленных перепалок и ударов, оба бойца осознали, что ничья – единственный разумный исход этого противостояния. Но никто из них не собирался первым протягивать руку дружбы.

Неожиданно для всех гуляк из-за стола, стоявшего у окна, встал здоровяк Бос Грос, бывший сержант специальной службы федеральной полиции, раньше времени отправленный в отставку за торговлю «пегасом». Старший среди наёмников. Он, расталкивая отбросы из граждан Федерации, окружавших его бойцов, вышел на импровизированный ринг и хрипло проговорил:

– Заканчивайте! – толпа возмущённо зароптала, но он окинув всех взглядом заставил замолкнуть. Чувствовалось, что он не только старший, но и самый главный. А значит следовало подчиниться. И его предупреждение исходило не только от его внешнего вида, но и от пары ножей в ножнах, висящих на ремне.

Добр Кван сплюнул под ноги Пипу и произнёс. – Потом закончим. – И последовал на своё место к столику. Пип Дог почесал шею и место на животе, где ныла печень, только кивнул головой. Он вообще был молчуном. Если иному, чтобы выразить сомнение или радость, требовалось как минимум несколько слов, расставленных в определённом порядке, то Догу лишь ухмылка и в том и другом случае.

Разочарованные зрители разошлись. Большинство вышло из бара, направив стопы домой. Вывеска на стене моргнула синим цветом, окрасив окружающий мир, как звёзды над крышей бара в созвездии Ориона, в бледно-синие цвета смерти. Она чувствовалась во всем, что окружало живых, но пока бились сердца и лилось пиво, эти токи невозможно было отключить.

Когда часы пробили полночь, в баре оставалась лишь пара валяющихся в углу никасов, один чел да группа наёмников – добов и хрубов, сидящих у окна. Им тоже было достаточно алкоголя, но они сопротивлялись. Луна заглянула сквозь стекло в помещение отметившись на деревянном полу широкой световой полосой. Несколько крыс, шныряющих среди ног обутых в ботинки и сапоги, в поисках кусочка хлеба, не отказывали себе в удовольствии слизнуть плевки, которыми был полон пол.

Хозяин пивной Бул Хоб подсчитывал чаевые и уже вторую неделю довольная улыбка не сходила с его морщинистого лица. Всегда закрывавший в двенадцать, ныне он нарушал традицию если в зале все ещё находились подвыпившие наёмники. И хотя они были опасными созданиями, он оказывал уважение нескончаемым империалам, которыми те швырялись направо и налево. Господин Хоб всегда предпочитал кеш, даже если его жизнь была в опасности. Как сейчас. Хотя он пока этого не понимал.

Вчера, когда к нему зашёл тот тип, что сидит в самом тёмном углу зала, он сразу понял, что проблемы о которых он давно забыл, напомнили о себе позывами помочиться.

– Мне нужны эти парни, – незнакомец бросил перед ним на стол несколько фотографий – голограмм. – Мне сказали, что они гуляют у тебя. Буду считать до пяти. Не услышу ответа – ты труп. – Мужчина отбросил борт своего плаща, за которым в кобуре застыл армейский бластер. И так на него посмотрел, что желание его послать куда подальше, костью застряло у него в глотке. Пришлось импровизировать. Но не так, чтобы показалось, что он лжёт. А так, чтобы гость подумал, что его слова – правда.

– Да, – он взял их в руки делая вид, что вспоминает тех, кто уже вторую неделю разбрасывает империалы в его кабаке. Заказывая такое количество пива, что им можно напоить всю полицию Вэрхэвеи. Что практически сделать невозможно. – Кажется я их где-то видел.

– Где-то? – стоявший перед ним толи чел, толи доб не вызывал в нём ничего кроме страха. И вторичное желание помочиться резко переместилось на первое место, оставив за спиной все остальные.

– Точно, – Он хлопнул себя по лбу. – Вчера они, кажется, гуляли у меня.

– Завтра будут? – стоявшему напротив мужчине требовался конкретный ответ на прямо поставленный вопрос, поэтому Бул Хоб часто закивал своей большой головой. Считая, что конкретней такого ответа не бывает.

Незваный гость кого-то напоминал, но кого, вспомнить не мог и страдал, выискивая в своей памяти ответы. И даже сейчас, хотя прошли почти сутки, он все ещё рылся в сознании в поиске того, кто вчера бросил ему на стол пачку империалов, а сейчас тихо сидел в углу осматривая полупустой зал. Его мозг напряженно работал. Иногда заглушая звуки в зале.

Крик боска в ночи, напоминающий крики роженицы белареи, резкие и пронзительные, заставили вздрогнуть Бул Хоба, а наёмников, сидящих за столом обернуться к черном окну, выходящему на улицу. Говорят, что даже врачи принимающие роды у беларейки, затыкают уши, чтобы не оглохнуть. Некоторые уверены, что их крик напоминает крик раненого никаса. Такой-же писклявый. Учёные из НИИ «Плазма и вакуум» записали его и после многочисленных опытов доказали, что по своей мощности он приближается к вою турбин полицейского челнока класса Б.

– Уходим, – бывший сержант Бос Грос встал из-за стола и потянувшись хрустнул костями, на мгновение заглушив крики боска. За ним повставали остальные. Поднялись немного тяжеловато, но достаточно ловко. Пиво напоминало о себе желанием сходить в туалет. И вскоре перед его входом образовалась небольшая очередь. – Хозяин. – Крикнул Бос Грос, – Спасибо за вечер и пиво.

– Рад служить. – Тот выскочил из-за стойки и поклонился. – Завтра вас ждать?

– Нет!

Голос раздался откуда-то из угла. Стоявшие в очереди наёмники обернулись. Мужчина вышел из тьмы и медленно появился в освещённом круге. Был он необычно высок, но не выше наёмников, в кожаном плаще и сапогах – ботфортах. Глаза скрывала тень от широкополой шляпы, но даже сквозь неё была видна его квадратная челюсть и мощная шея сидящая на широки плечах. – Я слишком долго вас искал, чтобы отпустить.

– Ты кто такой? – Бос Грос вышел навстречу незнакомцу, пытаясь рассмотреть его поближе. Ему ещё не встречались такие наглецы, и, следовательно, взбучка, которой они его подвергнут, будет прекрасным окончанием этого долгого дня. Остальные наёмники, забыв зачем стояли в очереди, также вошли в освещённый круг. Двое вынули кастеты, остальные – платанинские длинные ножи. Острые как лезвие бритвы. С рукоятками, обёрнутыми кожей крокодилов Фреи. Нескользящими в крови. Пип и Добр предпочли избивать незнакомца кулаками. Поэтому сжали их и поднесли к подбородку, как боксёры.

А тот, словно не замечая приготовлений наёмников, скинул плащ под которым оказалась шлея с двумя кобурами, в которых лежали бластеры. Заставив отпрянуть наёмников. Но он отстегнул ремень и бросил оружие в угол, давая понять, что будет драться на ножах, которые вытащил из-за спины. Его рациональные действия внушали ужас, но только не наёмникам, для которых смерть давно превратилась в развлечение, а Бул Хобу – хозяину «Пьяного дракона».

Окружив наглеца, наёмники знали, что никто в этом мире не сможет противостоять им, они ждали команды. Некогда, поставив на колени боса «братства ЁХ» наёмникам удалось взять под полный контроль поставки «пегаса» в Вэрхэвее. На Квантуме не нашлось никого, кто смог-бы им противостоять. Хотя президент до сих пор скрывается в горах Кукуки. Но когда-нибудь он вылезет на белый свет. И тогда и ему несдобровать, как босу из «братства ЁХ». Правда была ещё Платана, которая до сих отказывается принимать их корабли. Но ничего страшного. Подождём. Время. Это единственная субстанция, которая покорилась им. А остальных просто заставим.

Хозяин Бул Хоб, выглядывая из-за двери, ведущей в кабинет, пожалел что, сказал о них этому одинокому засранцу, который не продержится и минуты против целой оравы отморозков. Если бы принимали ставки на этот бой, Бул Хоп не задумываясь поставил всю наличность на пятерых хрубов и четверых добов из одной шайки, вызывающих если не страх, то точно ужас. Уже не помня, как все началось, но неожиданно перед его глазами закружилась такая карусель из ног, рук и тел, что разобрать кому что принадлежит было просто невозможно. После слов незнакомца.

– За Мо-Мо.

Того, что стоял слева, наглец достал ударом левой ноги. Если поставить просмотр записи с камеры наружного наблюдения, висящей в углу, на замедленную перемотку, то лишь так можно увидеть этот удар ноги в ботфорте пронзившем расстояние между ним и головой хруба. Кожаный, со стальной подковой каблук попал тому точно в висок. Брызнувшая кровь оставила огромное пятно на стене кабака Хопа. Двадцать империалов, мгновенно просчитал стоимость покраски стены хозяин. Если повезёт. Но если придёт Бос-Бос – его сосед по дому, независимый подрядчик. То все пятьдесят.

Нож одного из добов, проскользнувший у лица, наглец перехватил локтем, быстро ответив выпадом с двух рук, мгновенно исчиркав своими лезвиями куртку вместе с кожей противника, а также костями грудной клетки и позвоночник. Из рассыпавшегося тела выпало сердце, лёгкие и печень превратив пол в каток. Два хруба пытались схватить мужчину за руки, но отхватили по челюсти ударом такой силы, что кости их черепов раскололись на мелкие осколки, поранив остальных наёмников. Пип Дог бросился на спину незнакомца, но не рассчитал. Вместо схваченной шеи он уцепился за воздух, где ещё недавно была шея. А вот удар в живот он не почувствовал, потому что к тому времени был уже мёртв.

Добру Квану незнакомец сломал позвоночник тогда, когда тому показалось, что он наконец поймал его за ногу. Раздавшийся хруст ломающихся костей заставил Бул Хоба побледнеть настолько, что цвет его лица стал белее цвета стен его кабака. Спустя пять минут из наёмников в живых остался лишь Бос Грос. Но и ему судьба не благоволила. За мгновение до смерти он, отхаркивая мешающую говорить кровь, прошептал:

– Ты кто такой? И кто такая Мо-Мо? – но увидел перед собой только пару глаз, которые внимательно следили за тем, как из его глотки выползала еле заметная душа черного цвета. Затем незнакомец поднялся на ноги. Отряхнулся. Взял со стола тряпку и вытер кровь с ботфортов. Одел шлею с бластерами. Затем плащ. Внимательно осмотрелся, словно выискивал что-то. Не пропустил ли кого?

Но тут из трупа доба Бос Гроса стало выползать неизвестная тварь. Лоснящаяся кожа переливалась при свете неоновой рекламы, заставляя замереть Бул Хоба. Плотная слизь, в которой это чудовище находилось, медленно отслаивалась. Оставляя на полу чёрные дымящиеся пятна. Сложенные лапы, как у членистоногого, стали расправляться, появился длинный хвост с острым жалом на конце. Красные глаза на удлинённой голове горели жаждой убийства. Жёлтый яд из челюсти закапал на пол, изнутри этой твари вырвался хрип издыхающего существа.

Вот оно встало на трясущиеся конечности, но две внезапно подогнулись и из того места, где находился рот, стало вываливаться грязно-жёлтая масса. По лоснящейся коже пошли жёлтые пятна, которые задымились на воздухе. Попытка выправить лапы ни к чему не привела. Тело отказывалось слушаться.

Неизвестный подошёл к твари ближе и взглянул ей в зрачки. И так они смотрели друг на друга около тридцати секунд, пока мужчина не выхватил свой меч клана Хофо и не изрубил тварь на сотню мелких кусков. Затем вынул бластер и сжёг всё, что от неё осталось.

Затем выждал ещё пару минут. Но больше никто не появился. Кивнул Бул Хобу, заметив его чуть в стороне. Затем задумался, словно решал что делать дальше. Нет, вроде всем помог. И только потом направил стопы к двери, ведущей на улицу. По пути перешагнув пару трупов он старался не вымазаться ни в крови, ни в слизи. И только тогда, когда он исчез зал наполнился мёртвой тишиной.

В сознании Бул Хоба что-то щёлкнуло, отразив с внутренней стороны глаз фамилию незнакомца, которую ему удалось найти в одном из файлов, скрытых на самом дне сознания. Он медленно прочитал его и только потом, когда мозг наконец осознал прочитанное, произнёс вслух.

– Баз Крол! Лысый меня подери! Это скотина Баз Крол!

Глава 2

На каждого охотника найдётся свой зверь. Три месяца назад

Прыгая с тороса на торос я думал, что фортуна, как бы её не задабривай, все равно покажет свою сущность. Ещё вчера я благодарил её за то, что она позволила мне попасть на Гомогрею, как тут-же почувствовал за спиной тех, кто объявил на меня охоту. Кто они выясню позднее, а пока мне следует бежать, уворачиваясь от выстрелов бластера. Возможно, будь я менее принципиальным, всего этого и не было. Но толкнувший в спину звонок связи расставил по полкам все мои желания так, что я оказался в деле.

Нельзя полностью контролировать свою жизнь, поэтому важно принимать удары судьбы с достоинством и не терять надежду. Загадки фортуны иногда не поддаются объяснению, и приходится принимать их как данность. Однако правильная калибровка ума и мудрость помогут преодолеть любые трудности и сохранить внутренний баланс между желаниями и возможностью. Умение оставаться спокойным вне зависимости от обстоятельств является важной эмоцией для каждого живого создания.

Я понимаю, что мне предстоит бороться не только за свою жизнь и свободу, но и за честь Мо-Мо. Поэтому пойду до конца. И с каждым своим шагом, каждым словом я всё ближе к нему. Предоставленный мне шанс позволит исправить все свои ошибки и вернуть симпатию Мо-Мо. Но сейчас, с каждым мгновением, под огнём бластеров я все глубже осознаю важность своего выбора и готов пойти на все ради истины.

В двухстах метрах ниже уровня снега лежала тюрьма, в которую заточили крохотульку Мо-Мо. Обвинение настолько несуразное и некомпетентное насколько и безрассудное. Мо-Мо была ни причём. Оружие, которое нашли у неё принадлежало мне. Как и империалы, конфискованные федеральной полицией. Но если акты об изъятии оружия в деле мне найти удалось, то о конфискации монет в них нет и слова. Ничего себе фраза, отозвался мозг и зааплодировал сам себе.

А пока в Федерации объявили военное положение и конфискацию оружия у местных жителей. Эта задача для полиции стала основной. Обо мне на некоторое время просто забыли. Именно тогда, когда, когда моё ДНК смешивалась в ДНК турегов в районе Архарона, по всем городам и планетам Федерации проходили полицейские рейды. Было собрано столько бластеров, сколько не выпускалось на военных заводах сто лет. Тех, кто отказался его сдавать ловили и сажали в тюрьмы Гомогреи. Без суда и следствия. Так Мо-Мо оказалась за решёткой. Несправедливость, которую требовалось исправить.

Решение сената вызвало возмущение среди населения, многие выражая протесты требовали вернуть им право на самозащиту. Другие считали, что такие меры необходимы для обеспечения безопасности граждан, в то время как часть сенаторов утверждала, что данное решение прямое нарушение наших конституционных прав. Напряжённость в обществе нарастала, и ситуация могла обернуться более серьёзными последствиями. Например – революцией. Их голубые иногда называют оранжевыми. Голубые, это никасы у которых цвет кожи отливается синевой.

Тем временем по туннелю, выкопанному для коротышки Люка, я добрался до главного входа в тюрьму, в которой содержалась Мо-Мо. В своё время Люк сам передал мне эти планы со словами, что мол если меня туда засадят, то у меня будет шанс выйти практически в тот-же день. Два фунта сыпи, что я ему отвесил, компенсировали его потери за инженерные работы, проводимые последние три года нанятыми им горными строителями.

Начальник тюрьмы хотел избежать проблем, поэтому на мой прямой вопрос ответил чётко и быстро. – Её тут нет. – Тогда мне пришлось поднажать. Задыхаясь, он попросил позволить ещё раз ответить на вопрос. Я с предоставил ему такое право. Поэтому разжал тиски.

– Камера 20114. Одиночная. Это прямо и сразу за углом и не доходя упрёмся.

– Сопроводишь, – ответил я ослабляя хватку. Всегда стоит идти на встречу тому, кто не пытается сделать тебе гадость. Кто не врёт и не юлит. Кто с тобой честен, как на суде. Именно поэтому двум надзирателям при выходе из кабинета начальника я сломал челюсть за попытку меня скрутить и защёлкнуть наручники. А тому что был справа ещё и руку. Но чисто для своего удовольствия.

Коридор с ледяными стенами и изморозью в углах тянулся на сотни миль. Справа и слева размещались камеры для узников. В одной из них была заточена Мо-Мо. Пар из рта указывал на отрицательную температуру. А бегающие глазки начальника тюрьмы об экспроприации федерального бюджета в семейный. Вскоре мы пришли.

– Мо-Мо, – открыв камеру я увидел её лежащую на топчане. Бедненькая, более нежных созданий я в жизни не встречал. Её хрупкое тельце под тонким одеялом мышиного цвета выбивало слезу из глаз. – Все нормально. Я рядом. – Обнял её, чувствуя насколько она похудела. Словно пушинка, на тюремных харчах не разжиреешь. Почему-бы тех, кто хочет похудеть, не сажать в тюрьмы? Был бы отличный закон для сохранения здоровья нации. Надо поговорить об этом с Кранцом Цукербеккером!

– Баз, почему так долго? – её голос пробил дыру в моём сердце. И я её понимаю.

– Я был занят, детка, процессом слияния. Но сейчас все закончилось. – Даже спустя год она не изменилась. И её брючный костюм, в котором она была при нашем расставании, был тот-же. Темно-синего цвета в жёлтую полоску. Поэтому нежно обнимая её за талию я сжал пальцами нос так, чтобы она этого не увидела.

– Где у вас баня? – на мой вопрос начальник тюрьмы указал пальцем налево. Затем лично сопроводил до сауны. Мне показалось, что попроси я его спеть, он с удовольствием бы начал с гимна. А пока он рассказывал, что баня – единственное место, где можно помыться в его тюрьме, и вскоре мы дошли до неё. Без спешки. И пока Мо-Мо приходила в себя отмываясь от грязи, я решил просмотреть файлы на его информере, поместив всё начальство зоны, кума и его заместителей, в общую камеру. Под надзор шестерых уголовников которым грозила смертная казнь за такие ужасные преступления, что начни я их перечислять и меня самого посадили бы в кутузку.

Полный каталог всех преступников, когда-либо осуждённых в Федерации за последние сто лет был упакован в несколько папок и пронумерован цифрами от единицы до десяти тысяч. Пожелай изучить их все, потратил бы столько-же лет. Скачав его на переносную флешку, я спрятал её в карман. Как и в любом аналогичном заведении, на информере начальника был собран обширный банк данных, пополнивших мою коллекцию. Я не знал зачем он мне. Но привычка тырить всё, что попадётся на глаза, была моей второй натурой.

Прошло чуть больше трех часов, как Мо-Мо начала приходить в себя. Меня с ней связывало много хорошего, непонятного и даже необычного в отношениях. Но все, что связывало, было сожжено на следующий день. Именно поэтому, до того как мы вышли наружу по тоннелю имени Люка, я вложил в её руку один из своих бластеров и потребовал одеть бронежилет скрытого ношения, закрывающего все жизненно важные органы. Не для её спокойствия, а для своего. Но она категорически отказалась. И в последствии мне пришлось сожалеть, что я тогда не настоял на своём.

Температура наверху достигла минус ста шести градусов по Цельсию. Благо пока не было шторма. Свою «красавицу» я спрятал под снегом, используя внешние копатели. В десяти милях от входа в тоннель Люка. Идти по глубокому снегу было довольно далеко. Поэтому тёплый комбинезон, который я одолжил в кабинете кума, наслаждающегося общением с приговорёнными, был как никогда кстати.

Но в тот самый момент, когда я с Мо-Мо вышел из тоннеля, нас и прихватили. Следовательно, понял я, за мной следили. Можно было конечно и посопротивлятся, но не тогда, когда твоя женщина еле двигает ногами. Поэтому я оставил её, накрыв крио-плёнкой, а сам бросился в другую сторону в надежде, что у тех, кто решил меня схватить, достаточно ума преследовать только меня. Маскировочная ткань скрывала от чужих глаз не только Мо-Мо, но и мой переносной информер.

Разрыв справа не позволил мне скрыться за ближайшим торосом, заставляя бежать по открытому пространству утопая по колено в снегу. Я знал, что именно сейчас они сбросят сеть. Я бы поступил также. Но они гнали меня к водопаду Надежды. Гнуснейшее место, после песков Архарона. Где течёт жидкий азот, вместо воды, если им удастся этот манёвр, то это не конец. Нет. Это начала жизни на пособие по инвалидности. А наша страна всегда плевала, плюёт и будет плевать на инвалидов так часто, насколько хватает слюны.

Судя по слышимому гулу двигателя за спиной, меня настигал малый космический шаттл «Би 8 Краб». Этот внутри-планетарный боевой модуль, оборудованный как для работы с экипажем, так и в автономном режиме, считался почти неуязвимым благодаря бронированию бортов и днища по пятому классу надёжности, способному отразить огонь моего бластера. Однако его главный недостаток – громоздкие панорамные окна сверху и огромные габариты, так и не были устранены в процессе эксплуатации. С его длиной, почти сорока метрами, маневрировать среди колонн будет сложно. Именно на это я и рассчитываю.

Пара взрывов слева и один справа, лучше, чем гироскоп, показывают направление бега к колоннам Херса. Когда-то космический геолог профессор Херс обнаружил на планете Гомогрее высокие колонны из чистого алюминия. Хоть в наше время алюминий не имеет практического применения в производстве, как природное явление экскурсионное место пользуется популярностью среди экстремальных путешественников. Если удастся достичь колонн, у меня будет шанс на спасение.

Поэтому я переключаю передачу на пятую и бросаюсь вперёд направо к колоннам. Преследователи замечают колонны слишком поздно и начинают понимать опасность. Но уже слишком поздно. Я среди колонн и практически недосягаем. Взглянув на монитор левой руки, вижу, что шаттл находится на высоте двухсот метров и движется на азимут 270. Решившись, я сбрасываю рюкзак и с ножом в зубах начинаю взбираться на колонну с выбоинами. Час напряженной работы рук и ног – и я на вершине. Шаттл где-то внизу, скрытый в тумане. Один долгий прыжок в разряженном воздухе Гомогреи. Звон расколотого стекла и приземление внутри шаттла. Я ошибался, считая, что мои преследователи внутри салона. Там только два пилота и боевой робот FX, которого отключаю одним выстрелом. Плазма превращает его в кусок металла, и предупреждает пилотов о риске непослушания.

– Сколько вас? – вопрос возможно простой, но никто из пилотов не спешит с ответом. Тогда я стреляю в лобовое стекло. В салоне врывается масса холодного воздуха и температура опускается с каждым новым вдохом. И вскоре не превышает минус сто градусов по Цельсию продолжая падать. На пилотах лёгкие курточки, а в глазах желание закончить все как можно быстрей. В этом я с ними солидарен.

Сколько себя помню, я всегда с уважением относился к врагу. Никогда его не пытал и не глумился. Всегда уважал его веру и его правду. Ту, которая отличается от моей. Именно поэтому взяв за шкирку второго пилота, выбрасываю его через образовавшуюся дыру в лобовом стекле наружу. К тому времени мы летим над водопадом, поэтому я обращаюсь с тем же вопросом к первому пилоту. И получаю самый подробный ответ, когда-либо мной слышимый. Говорю ему – «Спасибо». От чистого сердца. Его ответы спасают меня от мысли, которые впоследствии будут мучить по ночам. Я не люблю мучиться по ночам. Потому выбрасываю его вслед за вторым пилотом.