Верные слова

Спустя несколько секунд корпус корабля опять вздрогнул от упругого удара.

– Тепловой щит отстрелен, ожидаем включения тормозных двигателей.

– Мы с тобой, Андрюх, в каком-то смысле уже вошли в историю, поэтому… что за ерунда?!

Капсулу вдруг нещадно затрясло, словно она на полном ходу вылетела на разбитый проселок и принялась скакать по рытвинам. Изображение на всех экранах внешнего обзора исполняло пляску святого Витта, но даже такие мельтешащие картинки позволяли понять, что с парашютами что-то явно не так.

– Тормозной парашют вышел из-под контроля, – доложил инженер так спокойно, словно речь не шла о его собственной жизни, а он просто наблюдал некий отвлеченный научный эксперимент.

Он вывел на экран картинку с камеры, освещающей ситуацию в верхней полусфере, и стало видно, как бессильно мечутся плети строп, силясь раскрыть покрытые белым инеем купола.

– Выглядит как обледенение, – констатировал он. – Откуда оно взялось-то в такой жидкой атмосфере?!

– Похоже, что мы крайне удачно влетели в выхлоп криовулкана, – продолжал докладывать командир. – Точку высадки следует выбирать с учетом местной геологической активности.

– Сём, ты всерьез полагаешь, что это хоть кому-то поможет?

– Андрюх, я понятия не имею, – отозвался тот, – но у нас есть задача, и мы должны ее выполнить! Любой ценой!

– Да какого черта! – взорвался инженер. – Всем уже давным-давно до лампочки, чем мы тут занимаемся! Наши трупы ровным счетом ничего не изменят!

– Скорость по-прежнему не снижается, управление посадочными двигателями заблокировано. Обледенение не позволяет регулировать вектор тяги, – командир отпустил тангенту и  повернулся к инженеру. – Ты предпочитаешь сдохнуть молча, не оставив после себя ни единой крохи ценной информации, которая сможет спасти жизни наших последователей?

– Ты меня извини, Сём, – сам факт препирательства двух закадычных друзей, находящихся в одном шаге от верной смерти, выглядел более чем экзотично, – но после такого прокола последователей у нас, скорей всего, просто не будет!

– Все зависит от нас.

– Чушь!

– Ты же на тренировках готовил пафосную речь на случай удачной посадки? Ну так сейчас у тебя, Андрюх, есть прекрасный шанс проявить свое красноречие и в аварийной ситуации.

– Сём, ты бредишь! – инженер бросил взгляд на монитор и автоматически отметил. – Связь с ретранслятором восстановлена. Мы в прямом эфире!

– Ну вот. Давай, впиши свое имя в Историю!

* * *

– Скорость – 700, высота – 5000.

Включение прямой трансляции с посадочного модуля многих застигло врасплох. Все ожидали умиротворенной картинки с двумя втиснутыми в кресла космонавтами, передающими приветы своим родным и близким, вместо которой получили мутное трясущееся изображение, на котором было даже затруднительно определить кто где.

– Раскрытие тормозного парашюта сопровождается сильными рывками и вибрациями, – донесся из невероятной дали голос командира корабля. – Управление тормозными двигателями фактически невозможно. Мы предполагаем обледенение. Скорей всего мы угодили в восходящий поток от какого-то криовулкана. В следующий раз стоит прицеливаться более тщательно.

У Секретаря, как и у всех прочих, на языке вертелась тысяча вопросов, которые он  хотел бы задать отчаянным смельчакам, но более чем часовая задержка сигнала делала это невозможным. А наблюдать драматическое развитие событий, не имея возможности хоть как-то на них повлиять – то еще удовольствие.

– Скорость – 600, высота – 3000, – продолжал докладывать оператор.

Секретарь видел, как Руководитель полетов обхватил голову руками, и этот его жест говорил больше, чем тысячи слов.

Катастрофа была неизбежна.

– Полагаю, что двигательную установку следует оснастить заглушками, отстреливаемыми непосредственно перед их включением, – продолжал спокойно докладывать Семён, не обращая внимания на то, что его втиснутое в утлую капсулу тело несется навстречу неминуемой смерти, – чтобы возможное обмерзание не могло повлиять на их работу.