Kitabı oxu: «Китайская ваза. Длинная пьеса для чтения»

Şrift:

Дизайнер обложки Андрей Капустин

ISBN 978-5-0053-2792-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

[Аглая Епанчина князю Мышкину]

Разбейте по крайней мере китайскую вазу в гостиной! Она дорого стоит; пожалуйста, разбейте; она дареная, мамаша с ума сойдет и при всех заплачет, – так она ей дорога. Сделайте какой-нибудь жест, как вы всегда делаете, ударьте и разбейте.

При последних словах своих он (князь Мышкин – И.Т.) вдруг встал с места, неосторожно махнул рукой, как-то двинул плечом – и… раздался всеобщий крик! Ваза покачнулась, сначала как бы в нерешимости: не упасть ли на голову которому-нибудь из старичков, но вдруг склонилась в противоположную сторону, в сторону едва отскочившего в ужасе немчика, и рухнула на пол. Гром, крик, драгоценные осколки, рассыпавшиеся по ковру, испуг, изумление, – о, что было с князем, то трудно да почти и не надо изображать! Но не можем не упомянуть об одном странном ощущении, поразившем его именно в это самое мгновение и вдруг ему выяснившемся из толпы всех других смутных и странных ощущений: не стыд, не скандал, не страх, не внезапность поразили его больше всего, а сбывшееся пророчество!

Ф. М. Достоевский. «Идиот».
Часть четвертая. Глава VII

Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»
Краткое содержание

Федор Михайлович Достоевский (1821—1881) работал над романом «Идиот» в 1867—1869 годах: первая запись сделана в сентябре 1867 года, заключительная – в январе 1869 года.

Произведение впервые опубликовано в журнале «Русский вестник» в 1868 году: №№1, 2, 4—12 и приложение к №12, с посвящением племяннице писателя С. А. Ивановой.

Действие разворачивается в 1867—1868 годах. Роман состоит из четырех частей, разбитых на главы.

Часть первая

Ноябрь 1867 года. Князь Лев Николаевич Мышкин, двадцати шести лет от роду, возвращается в Петербург из Швейцарии после продолжительного лечения от нервной болезни.

В поезде Мышкин знакомится с Парфеном Рогожиным, унаследовавшим огромное состояние после смерти отца, и Лебедевым, который походит на «закорузлого в подьячестве чиновника».

Мышкин посещает дом генерала Епанчина. Супруга генерала – Елизавета Прокофьевна – единственная дальняя родственница князя.

Мышкин знакомится с генералом Иваном Федоровичем Епанчиным и его секретарем Гаврилой Ардалионовичем (Ганей) Иволгиным, затем – с Елизаветой Прокофьевной и тремя девицами Епанчиными: Александрой, Аделаидой и Аглаей. Младшая дочь Епанчиных Аглая привлекает особое внимание князя.

Мышкину попадается фотография Настасьи Филипповны Барашковой, о которой рассказывал в поезде Рогожин. Красота Барашковой потрясает.

Мышкин узнает драматичные подробности жизни Настасьи Филипповны, оставшейся в раннем детстве сиротой, и взятой на содержание богатым аристократом Афанасием Ивановичем Тоцким. Пользуясь своим положением, Тоцкий вступает в связь с Барашковой, которой не исполнилось и шестнадцати.

Барашкова, неожиданно приехавшая в Петербург пять лет назад, угрозой скандала срывает Тоцкому выгодный брак.

Тоцкий и генерал Епанчин обделывают женитьбу Гани Иволгина на Настасье Филипповне. Пристроив Барашкову, Тоцкий надеется утихомирить ее и взять в жены старшую дочь генерала Епанчина Александру.

Тщеславный Ганя, влюбленный в Аглаю Епанчину, готов жениться на Барашковой из-за приданного, назначенного Тоцким: семидесяти пяти тысяч рублей.

Иван Федорович Епанчин устраивает Мышкина в квартиру Иволгиных. Вечером там неожиданно появляется Настасья Филипповна. Мать и сестра Гани презирают «падшую женщину». Сестра плюет в лицо Гавриле Ардалионовичу. Ганя собирается ударить сестру, но за нее вступается Мышкин. Князь получает пощечину от взбешенного Гани.

В квартире Иволгиных появляется и Рогожин с пьяной ватагой, обещая Настасье Филипповне деньги в качестве «доказательства» своей любви.

Вечером того же дня Настасья Филипповна отмечает двадцатипятилетие. Гости играют в пети-жё (франц. petits jeux) – салонную игру, рассказывая самые постыдные истории из своей жизни. Тоцкий ни словом не поминает о связи с Настасьей Филипповной, а рассказывает историю про камелии.

Мышкин без приглашения отправляется на день рождения к Барашковой, где решается ее замужество с Иволгиным. Мышкин в присутствии гостей отговаривает Барашкову от брака с Ганей, изъявляя готовность взять Настасью Филипповну в жены. Выясняется, что Мышкин унаследовал значительное состояние.

В доме Настасьи Филипповны появляется Рогожин с компанией, «бросающий к ногам» своей возлюбленной сто тысяч рублей.

Барашкова и Рогожин выказывают презрение Гане Иволгину. Настасья Филипповна бросает сверток с деньгами Рогожина в камин, предлагая алчному Гане забрать их себе. Иволгин не берет деньги, падая в обморок.

Барашкова уезжает кутить с Рогожиным. Перед отъездом она оставляет сто тысяч Гане. Однако впоследствии Иволгин, через Мышкина, возвращает деньги Настасье Филипповне.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Проходит полгода. Настасья Филипповна мечется между Рогожиным и Мышкиным, сбегая из-под венца.

Мышкин возвращается в Петербург и наносит визит Лебедеву, у которого снимает дачу в Павловске.

Князь навещает Рогожина в его доме на Гороховой. Он обращает внимание на садовый нож, которым Рогожин режет книжные страницы. Рогожин и Мышкин обмениваются крестами и становятся названными братьями. Рогожин знакомит князя с больной матушкой для благословения.

Общаясь с Рогожиным, Мышкин обещает не мешать ему и Барашковой, но при этом не способен забыть Настасью Филипповну. Он думает о том, что Рогожин непременно убьет ее, а также допускает возможность своей смерти от руки Рогожина.

Рогожин вынашивает мысль об убийстве Мышкина, который встал на его пути к сердцу Настасьи Филипповны. Возвращаясь в трактир, Мышкин сталкивается с Рогожиным и видит занесенный нож. С Мышкиным случается эпилептический припадок. Рогожин убегает.

Мышкина перевозят на дачу к Лебедеву в Павловск, где находится семейство Епанчиных и, по слухам, Настасья Филипповна.

Вечером на даче собирается большая кампания: Мышкин, Епанчины, жених Аделаиды Епанчиной князь Щ., Лебедев и Иволгины, а также Евгений Павлович Радомский, имеющий виды на Аглаю Епанчину.

Неожиданно появляется группа молодых людей: Антип Бурдовский, Ипполит Терентьев, племянник Лебедева Владимир Докторенко и Келлер. Они заявляют моральные права на долю в наследстве Мышкина на том основании, что Антип Бурдовский, живущий в большой нужде, является внебрачным сыном Павлищева, который до своей смерти содержал Мышкина и оплачивал его лечение в Швейцарии.

Для психологического давления на Мышкина в газете публикуется порочащий князя фельетон.

Ганя Иволгин, нанятый Мышкиным для разбирательства дела, доказывает, что Бурдовский не может быть сыном Павлищева. Выясняется, что участие в подготовке фельетона принимал Лебедев, который, ссылаясь на свою низость, на голубом глазу «винится» перед Мышкиным.

Мышкин расшаркивается перед проходимцами, ощущая себя виноватым. Доброта Мышкина, потакающего беспринципным мерзавцам, вызывает негодование Елизаветы Прокофьевны.

Больной чахоткой Ипполит Терентьев уничижительно отзывается о Мышкине.

Уходя от Мышкина, Епанчины и Евгений Павлович Радомский встречают проезжающую в коляске Настасью Филипповну, которая компрометирует Радомского, чтобы расстроить его брак с Аглаей Епанчиной. Впоследствии Настасья Филипповна повторно компрометирует Радомского в глазах Епанчиных, провоцируя конфликтную ситуацию на вокзале.

Часть третья

Между Мышкиным и Аглаей Епанчиной возникает привязанность, которая беспокоит Елизавету Прокофьевну.

На дне рождения князя Мышкина Ипполит Терентьев читает свою исповедь «Мое необходимое объяснение». Терентьев болен чахоткой и вскоре умрет. Он задается вопросом: зачем ему жить последние недели, почему он не может свести счеты с жизнью, зачем Богу нужно его мучение, если все кончено? Свое право уйти из жизни Терентьев называет «последним убеждением».

Молодой человек совершает попытку самоубийства, но забывает вставить в пистолет капсюль. Терентьев становится объектом насмешек. Мышкин защищает Терентьева.

Настасья Филипповна находится в переписке с Аглаей Епанчиной, уговаривая ее выйти замуж за князя Мышкина.

На свидании Аглая Епанчина предлагает князю стать ее другом. Мышкин понимает, что любит Аглаю.

Мышкин встречается с Настасьей Филипповной и Рогожиным. Барашкова говорит, что видит Мышкина в последний раз.

Часть четвертая

Князь Мышкин объявлен женихом Аглаи Епанчиной. На даче Епанчиных проходят «смотрины» Мышкина. Князь, разгорячившись, разбивает дорогую китайскую вазу и переживает очередной припадок.

В Павловске происходит встреча Аглаи Епанчиной, Мышкина, Настасьи Филипповны и Парфена Рогожина.

Аглая упрекает Барашкову в двуличии и неподобающем вторжении в чужую жизнь.

Уязвленная Настасья Филипповна, в порыве мщения, призывает Мышкина решить: с кем он.

Мышкин разрывается между Аглаей и Настасьей Филипповной. Он истово любит Барашкову пресловутой любовью-жалостью. Уязвленная Аглая Епанчина уходит прочь.

Мышкин встречается с Евгением Павловичем Радомским. Тот говорит о тяжелом состоянии Аглаи Ивановны, укоряя князя в неспособности сделать верный выбор. Мышкин тяжело переживает происходящее. Его психическое состояние ухудшается день ото дня.

Наступает день венчания Мышкина и Настасьи Филипповны. На пути в церковь Барашкова видит в толпе Рогожина и сбегает с ним из-под венца.

Мышкин отправляется в Петербург на поиски Настасьи Филипповны. Несколько раз появляется в доме Рогожина, который скрывается от князя. Вскоре Рогожин сам находит Мышкина и приводит к себе.

Рогожин убил Настасью Филипповну: зарезал тем самым садовым ножом. Мышкин и Рогожин остаются на ночь в комнате с трупом Барашковой, окруженным ждановской жидкостью для нейтрализации запаха.

Психическая болезнь Мышкина обостряется, он превращается в идиота.

Рогожина, вылечившегося от воспаления мозга, судят, приговаривая к пятнадцати годам каторги. Состояние отца переходит к младшему брату Парфена Рогожина Семену Семеновичу к большому удовольствию последнего.

Евгений Павлович Радомский перевозит Мышкина в Швейцарию на лечение.

Ипполит Терентьев умирает вскоре после смерти Настасьи Филипповны «в ужасном волнении».

Лебедев, Ганя и многие другие «лица нашего рассказа живут по-прежнему, изменились мало».

Аглая Епанчина выходит замуж за проходимца-заговорщика, выдававшего себя за польского аристократа, и пускается во все тяжкие. Применительно к ее будущему Достоевский использует многозначительное слово «террор».

* * *

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА (в порядке появления)¹

Судья

Адвокат

Прокурор

Парфен Семенович Рогожин*

Лев Николаевич Мышкин (князь Мышкин) *

Делопроизводитель

Настасья Филипповна Барашкова*

Афанасий Иванович Тоцкий*

Гаврила Ардалионович (Ганя) Иволгин*

Елизавета Прокофьевна Епанчина*

Евгений Павлович Радомский*

Лукьян Тимофеевич Лебедев*

Герман Гессе

Аглая Ивановна Епанчина*

Ведущий программы «Виновен!»

Семен Семенович Рогожин*

Ипполит Терентьев*

Федор Михайлович Достоевский

Православный священнослужитель отец Федор

Зигмунд Фрейд

Борис Николаевич Бугаев (Андрей Белый)

Странный человек – фельдъегерь, напоминающий персонажа картины Ганса Гольбейна Младшего «Мертвый Христос в гробу»

Уборщица

Делопроизводитель ведет протокол заседания и трактует материалы дела.

КОММЕНТАРИИ

Герман Гессе (1877—1962) – выдающийся немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1946), автор романов «Сиддхартха», «Степной волк», «Игра в бисер», других произведений. В 1919 году написал «Размышления о романе „Идиот“». См., в частности: Гессе Г. Магия книги: Эссе о литературе. – СПб: Лимбус Пресс. ООО «Издательство К. Тублина», 2019. С. 292—303.

Зигмунд Фрейд (1856—1939) – выдающийся психолог и социальный мыслитель, основатель психоанализа. В статье «Достоевский и отцеубийство», написанной в 1928 году в качестве предисловия к учебному изданию романа «Братья Карамазовы», рассматривает личность и творчество Ф. М. Достоевского с точки зрения психоанализа.

Борис Николаевич Бугаев – Андрей Белый (1880—1934) – выдающийся русский писатель, автор романов «Серебряный голубь», «Петербург», других, многочисленных поэтических произведений. В 1905 году опубликовал статью «Ибсен и Достоевский» с критической оценкой творчества Ф. М. Достоевского. Из-под пера Андрея Белого в 1911 году вышла статья «Трагедия творчества. Достоевский и Толстой».

Китайская ваза
Длинная пьеса
для чтения

Выездное заседание суда. Место действия – театр. На сцене – массивный постамент с человеческий рост с роскошной китайской вазой. За столами на двух возвышениях в центре сцены расположились судья и делопроизводитель. Справа и слева – кафедры адвоката и прокурора. В центре авансцены – стул для подсудимого: «скамья подсудимых». По бокам – стулья для других фигурантов дела. Над сценой – экран для общения в режиме видеосвязи. Материалы дела – текст романа Ф. М. Достоевского «Идиот» – не воспринимаются как роман…

Действие первое
Парфен Рогожин

Судья бьет церемониальным молотком по специальной подставке, открывая заседание. На скамье подсудимых сидит равнодушный человек – Парфен Рогожин. В руках подсудимого – садовый нож, которым Рогожин механически режет страницы какой-то книги: по умолчанию – романа Ф. М. Достоевского «Идиот».

СУДЬЯ. Уважаемые дамы и господа! Судебное заседание объявляется открытым. Слушается дело гражданина Рогожина Парфена Семеновича, обвиняемого в убийстве гражданки Барашковой Настасьи Филипповны. Как известно, подсудимый Рогожин… зарезал гражданку Барашкову… О-хо-хо-х… Гражданину Рогожину инкриминируется часть первая статьи 105-й уголовного кодекса Российской Федерации, предполагающей наказание в виде лишения свободы на срок от шести до пятнадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового.

АДВОКАТ. Ваша честь! Как можно судить человека, отбывшего наказание?! Хочу напомнить, что гражданин Рогожин совершил убийство свыше ста пятидесяти лет назад, в 1868 году. Как следует из материалов дела, «был осужден, с допущением облегчительных обстоятельств, в Сибирь, в каторгу, на пятнадцать лет». Встретил вердикт суда стоически. Цитирую: «Выслушал свой приговор сурово, безмолвно и „задумчиво“». Не отнекивался, не юлил. Адвокату не подыгрывал!

Кроме того, гражданин Рогожин совершил преступление в состоянии аффекта, вызванного тяжелой и продолжительной болезнью: воспалением головного мозга, от которого, впоследствии, долго лечился. В соответствии с частью первой статьи 107-й уголовного кодекса Российской Федерации такое преступление наказывается исправительными работами на срок до двух лет, либо ограничением свободы на срок до трех лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо лишением свободы на тот же срок.

Да что там аффекта! Рогожин еле выкарабкался и нельзя исключить, что в момент совершения преступления был попросту невменяем. В этом смысле прежний вердикт суда представляется, мягко говоря, спорным, а уж нынешнее разбирательство переходит все границы!

СУДЬЯ. Хорошо… По поводу аффекта, невменяемости и границ поговорим позже. Может быть. Но судить все равно надо.

АДВОКАТ. Но ваша честь!

СУДЬЯ. Вы что, господин адвокат, предлагаете нам разойтись?

АДВОКАТ. Да, ваша честь! Предлагаю закрыть судебный процесс и освободить гражданина Рогожина в зале суда. Пусть идет… на все четыре стороны.

ПРОКУРОР. Резать Барашкову.

СУДЬЯ. Бог с ней, с Барашковой… Что значит, «пусть идет»? А публика?!

АДВОКАТ. Что, публика?

СУДЬЯ. Как что? Что делать с публикой? Люди… э-э-э… сорвались… с работы, с дач. Им что, по домам расходиться?

АДВОКАТ. Да.

СУДЬЯ. Что значит «да»? Люди, между прочим, деньги заплатили, чтобы попасть сегодня в этот зал. Купили билеты! Процесс – резонансный. Все только о нем и говорят… Вы соображаете, что предлагаете, господин адвокат?

АДВОКАТ. Я вас, признаться, не понимаю. Мы здесь публику ублажаем или творим правосудие? Мы что, актеры… погорелого театра?

СУДЬЯ. Да как вы смеете!

ПРОКУРОР. Ваша честь, позвольте! У меня такое впечатление, что господин адвокат вчера на свет родился. Да, гражданин Рогожин совершил свое преступление свыше ста пятидесяти лет назад. Впервые совершил! ВПЕР-ВЫ-Е! Обращаю внимание собравшихся на слово «впервые». Ибо подсудимый совершает это преступление снова и снова. Все убивает и убивает, убивает и убивает Барашкову. И за сто пятьдесят лет гражданин Рогожин не сделал никаких выводов из случившегося. Он – рецидивист! Отъявленный! Статьи 18-я и 68-я уголовного кодекса Российской Федерации – «Рецидив преступлений» и «Назначение наказания при рецидиве преступлений» соответственно… Присовокупите сюда резонанс, неослабевающее общественное внимание к материалам дела. Ваша честь! Этой истории конца и края не видно. И на выходе – труп гражданки Барашковой. Сколько можно?! Надо что-то делать! Нет, вы посмотрите на подсудимого. Ножом играет. Тем самым. Странички в книжечке режет. Как ни в чем не бывало. Убийца!

АДВОКАТ. Прошу обвинение не вешать на моего подзащитного ярлыки. Убийца, рецидивист… Ну, убийца, ну… рецидивист, и что? И каждый раз идет на каторгу по закону. Гражданин Рогожин, сколько у вас ходок?

ПАРФЕН РОГОЖИН. Миллион. Со счету сбился.

АДВОКАТ. Вот! Мы что, будем судить человека по совокупности его преступлений, за каждое из которых он заплатил пятнадцатью годами жизни? Где это видано?!

ПРОКУРОР. Общество требует положить конец преступлению… преступлениям Рогожина.

АДВОКАТ. А, по-моему, общество ничего такого не требует… Но не в этом дело. Ваша честь! Я протестую. Да, мой подзащитный, гражданин Рогожин…

СУДЬЯ. Ну, хватит протестовать! Вы не на митинге. Протест отклоняется. Не забывайте, здесь не городской суд общей юрисдикции, здесь суд… особый, суд наивысшей инстанции, и прошлые судебные решения нам не указ. Наши полномочия – не ограничены и, в строгом смысле, законы нам тоже не писаны! Давайте разбираться по существу, вникать, так сказать, в суть вещей.

Да, Рогожина постоянно судят, судят за одно и то же преступление, всегда осуждают… Но ведь он совершает и совершает это свое злосчастное преступление. Режет эту чертову Барашкову и режет! Действительно, сколько можно?! Получается, что система не работает! И в этом смысле господин прокурор прав. А вы, господин адвокат, скажите спасибо, что вашего подзащитного не судят за убийство, совершенное с особой жестокостью.

ПРОКУРОР. А надо бы!

СУДЬЯ. А это, между прочим, совсем другое наказание – вплоть до высшей меры… Да… Так что вы предлагаете, господин прокурор?

ПРОКУРОР. Ваша честь! Прежде всего, предлагаю обратить внимание на важный аспект, не нашедший отражения в прошлых судебных решениях. А именно: намерении подсудимого совершить убийство гражданина Мышкина Льва Николаевича, князя, и покушении на убийство. Речь идет об известном событии в трактире. Глава пятая части второй материалов дела.

Очевидно, что прежнее судебное разбирательство над гражданином Рогожиным упустило из вида этот мрачную страницу его преступной деятельности, ибо суд не имел возможности узнать об этой странице по причине… э-э-э… отсутствия некоторых компетенций. В отличие от нашего суда, который имеет возможность рассмотреть материалы дела во всей полноте и увидеть жизненный путь подсудимого, что называется, без изъятий.

СУДЬЯ. Разумное замечание. Принимается.

ПРОКУРОР. Кроме того, налицо доведение гражданином Рогожиным Мышкина Льва Николаевича до сумасшествия, то есть умышленное причинение тяжкого вреда здоровью Мышкина с применением трупа гражданки Барашковой.

Из материалов дела – глава одиннадцатая части четвертой – следует, что подсудимый Рогожин «перехватывает» Мышкина в пятидесяти шагах от трактира и признается, что поджидал его в коридоре – в том самом месте, где ранее намеревался убить Мышкина.

Ваша честь, невозможно без содрогания читать сцену понуждения подсудимым гражданина Мышкина к пребыванию в одной комнате с трупом гражданки Барашковой, окруженным сосудами со ждановской жидкостью. Какой выверенный цинизм, какое бессердечие! И все это – не спонтанно. Рогожин признается Мышкину, что собирался привести его ночевать в свой дом. Цитирую: «а потом еще думаю: я его ночевать сюда приведу, так чтоб эту ночь вместе…». А потом в разговоре, перед бездыханным телом (!), Рогожин, замечая дрожание Мышкина, походя поминает князю о его припадках.

АДВОКАТ. И муху зажужжавшую, проснувшуюся, что пронеслась над кроватью с телом Барашковой и затихла у изголовья, тоже Рогожин подговорил? Ваша честь, это какое-то судилище!

ПРОКУРОР (в адрес адвоката). Идиот!

АДВОКАТ (в адрес прокурора). От идиота слышу!

Судья бьет церемониальным молотком по специальной подставке, демонстрируя недовольство и прекращая препирательства.

СУДЬЯ. Господин адвокат, сторона обвинения привела весомые аргументы, изобличающие преступные деяния Рогожина. Они находят подтверждение в материалах дела. Что вы можете сказать нам по существу, без вашего «протестую»?

АДВОКАТ. Да, формально мой подзащитный зарезал гражданку Барашкову. Но, как я уже говорил, для любого непредвзятого наблюдателя очевидно, что Рогожин совершил преступление либо в состоянии патологического аффекта, либо в невменяемом состоянии. Человек страдал воспалением мозга! Об этом сказано в материалах дела, цитирую: «Рогожин выдержал два месяца воспаления в мозгу». Человек чуть не умер и ничего не соображал! Вот послушайте: «Вдруг Рогожин громко и отрывисто закричал и захохотал, как бы забыв, что надо говорить шепотом». Это, между прочим, свидетельство первоисточника.

Теперь насчет Мышкина… В сцене так называемого покушения Рогожина на Мышкина – много белях пятен. Достоверно известно одно: Рогожин Мышкина не убил. Аргументы господина прокурора относительно ночевки возле трупа Барашковой – свидетельство не вины, но болезненного безумия Рогожина. Если Рогожин – нормальный хладнокровный убийца, то почему он не спрятал труп, зачем поехал искать Мышкина, зачем постелил им вдвоем возле трупа Барашковой? Разве нормальный человек способен на такое? И если вы нормальный человек, то ответите на этот вопрос однозначно – никоим образом!

И потом… Знаете, обвинять Рогожина в том, что тот о чем-то думает и что-то задумал – нелепо! Мой подзащитный и в нормальном-то состоянии – человек импульсивного действия. Все его поступки – непредумышленные. Он в сердцах говорит Мышкину: «Да разве я думаю!». И вот это признание есть чистая правда! В объяснении Рогожина с Барашковой – после избиения последней – подзащитный также выдает свою неспособность к устойчивой форме мысли и действия: «Не знаю, говорю, может, и думаю так». Может – так, а может – не так…

ПРОКУРОР. Странно, что господин адвокат начисто отказывает подсудимому в способности к обдумыванию своих поступков. Тем более, что обдумывание Рогожиным собственных действий – налицо. Задокументированное обдумывание!

Сначала нож приобрел – садовый, который, однако, при себе оставил и страницы им режет в книге. Затем на вокзале Мышкина «встретил». После говорит с ним и смотрит на него так, будто настраивается… И сам же себе преграды творит, которые его и выдают: крестами меняется, благословение матери для Мышкина испрашивает… чтобы оградить себя от убийства, чтобы сделать замысел свой бесконечно злодейским и остановиться… Потом не может Мышкина обнять, а потом обнимает, будто в объятьях задушить собирается… И уступает ему на словах Барашкову. И все вынашивает убийство, и все гонит мысль об убийстве от себя. И говорит, что за часы не зарежу, намекая на крестьянина, зарезавшего доброго своего знакомого за серебряные часы. А потом, как тот самый крестьянин, с молитвой на устах (!), названного брата своего – Мышкина – зарезать и собирается: только не за часы – за Настасью Филипповну. Ибо только через Мышкина не льнет она к Рогожину, как думает подсудимый. Ибо в Мышкина влюблена, да только не хочет губить его и мечется безнадежно… Нет, здесь – стратегия! Буйная, окаянная, но стратегия.

АДВОКАТ. Стратегия! Нет, вы слышали, – стратегия! Стыдно, господин прокурор! Вы намеренно искажаете факты в виду предвзятого отношения к гражданину Рогожину… Возьмите хотя бы главу одиннадцатую части четвертой материалов дела. Кто к кому пришел?! Мышкин к Рогожину или Рогожин к Мышкину? Помните, Барашкова упорхнула из-под венца, а Мышкин сам уехал из Павловска, с дачи, в Петербург и принялся искать свою так называемую возлюбленную. Прыгал по всему городу, сломя голову. А Рогожин прятался от него и совсем не хотел его видеть и ни к чему не принуждал.

Из материалов дела следует, что в самом начале своих поисков Мышкин приехал в Измайловский полк, цитирую, «на бывшую недавно квартиру Настасьи Филипповны» «ни жив ни мертв». После разговора с хозяйкой квартиры – «вдовой-учительшей», князь, цитирую, «встал совершенно убитый», он «ужасно как побледнел», «у него почти подсекались ноги». Обращаю внимание: разместившись в трактире на Литейной, князь Мышкин машинально заказал закуску, а потом «ужасно бесился на себя, что закуска задержала его лишних полчаса, и только потом догадался, что его ничто не связывало оставить поданную закуску и не закусывать». А ведь Мышкин был трезв!

Он уже находился на грани безумия, испытывая, цитирую, «ощущение, мучительно стремившееся осуществиться в какую-то мысль». При этом Мышкин «все не мог догадаться, в чем состояла эта новая напрашивающаяся мысль». И не мог догадаться довольно долго. Одним словом, все мечется и мечется Лев Николаевич. Все ищет приключений на свою больную голову.

Во второй раз наведался к учительше, и, заметьте, цитирую, «все семейство заявляло потом, что это был на „удивление странный“ человек в этот день, так что, „может, тогда уже все и обозначилось“». При чтении сцены осмотра князем Мышкиным комнат Настасьи Филипповны мы замечаем нездоровый фетишизм. Экземпляр романа Флобера из библиотеки прикарманил! Один раз домой к Рогожину явился, во второй раз бросился, в третий… Но, конечно же, эти медицинские факты, перемены восприятия, изложенные в материалах дела черным по белому, ничего не говорят господину прокурору, преследующему единственную цель – опорочить моего подзащитного, оказавшегося в трудной жизненной ситуации.

Мышкин внушил себе, что Рогожин к нему явится. Конечно, после всех этих хождений и внушений Рогожин не мог не явиться к Мышкину. Податливая душа Рогожина болеет за Мышкина! Да, Рогожин свидетельствует князю, что был в трактире, в коридоре, где ждал его, Мышкина. Но ведь Мышкин сам ушел из трактира на поиски Рогожина. Никто его оттуда не выгонял! А раньше Рогожин строго-настрого наказал своим домочадцам ничего не рассказывать о нем князю в случае появления последнего. И когда он увидел Мышкина, бросившегося к нему в четвертый раз, – то уже не смог скрыться и пройти мимо.

ПРОКУРОР. Хорошо. Давайте вернемся к покушению Рогожина на Мышкина в трактире…

АДВОКАТ. Говорю еще раз: запутанная история. Мало ли, кому что привиделось. Да и жертву, если таковая, конечно, намечалась, не допросишь.

ПРОКУРОР. Отчего же. Жертва – в наличии. И не просто жертва, но свидетель… обвинения. Мышкин Лев Николаевич.

АДВОКАТ. Какой же Мышкин свидетель? Он – в невменяемом состоянии, в Швейцарии.

СУДЬЯ. Господин прокурор, адвокат прав: что это за свидетель? Он же… овощ…

ПРОКУРОР. Медицина не стоит на месте! Мышкину значительно лучше. Его долго лечили и… вылечили… ну… или… подлечили. Так вот, Мышкин вменяем! Приглашаю свидетеля обвинения: гражданина Мышкина Льва Николаевича, князя.

Входит «божий одуванчик» Мышкин.

ПАРФЕН РОГОЖИН. Ну, здравствуй, князь. Вот и ты пожаловал.

МЫШКИН. Здравствуй, Парфен Семенович! Знаю, знаю о твоей участи. Сколько же ты пострадал, Парфен! И я ведь перед тобой так виноват!

ПАРФЕН РОГОЖИН. Виноват, говоришь, а сам в свидетели подрядился…

МЫШКИН. Нет-нет, Парфен, я только…

ПРОКУРОР. Лев Николаевич, не отвлекайтесь! Как вы себя чувствуете? Готовы дать показания по рассматриваемому делу?

МЫШКИН. Чувствую себя значительно лучше, практически хорошо. Не очень понимаю, где я, но показания дать готов.

АДВОКАТ. Как же вы, гражданин Мышкин, собираетесь давать показания, если не понимаете, где находитесь?

МЫШКИН. Так ведь это… как дышать! Тебя спрашивают, а ты говоришь правду. Это ведь так легко и приятно, говорить правду. Знаете, всегда нужно говорить правду. Всегда! Я давно это понял!

ПРОКУРОР. Вот и славно! Лев Николаевич, вы готовы дать показания по драматичному эпизоду в трактире, когда гражданин Рогожин намеревался вас убить.

МЫШКИН. Непременно готов. Было такое. В трактире, на лестнице, Парфен Семенович с ножом меня караулил. Руку, кажется, занес. Здесь со мной припадок случился. Падучей… Что было потом, признаться, почти не помню. В себя пришел, кажется, уже в Павловске, на даче у Лебедева.

АДВОКАТ. И что, свидетель Мышкин, зарезал вас Рогожин?

ПРОКУРОР. С жертвой преступного умысла случился припадок. Падучая и отвела.

СУДЬЯ. Господин делопроизводитель, это – ваша епархия. Так зарезал бы или не зарезал подсудимый гражданина Мышкина, не случись с ним припадка?

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ (в некотором сомнении). Зарезал бы.

АДВОКАТ. Это возмутительно!

ПРОКУРОР. Гражданин Мышкин, вы подтверждаете слова господина делопроизводителя?

МЫШКИН. Отношусь к господину делопроизводителю с большим уважением и симпатией, хотя и не имел чести свести с ним знакомство… Глядя на этого человека, вижу, сколь много и тяжело он страдал. Но слова господина делопроизводителя я подтвердить не берусь. Не могу. Вот.

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ. То есть, как?!

ПРОКУРОР. Я протестую!

СУДЬЯ. Вы то что протестуете? Мышкин – свидетель обвинения. Вы его сюда привели.

ПРОКУРОР. Гражданин Мышкин – не в своем уме.

АДВОКАТ. Протестую, ваша честь! Господин прокурор хочет лишить свидетеля законной субъектности.

СУДЬЯ. Протест принимается.

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ. Ваша честь! В материалах дела представлено описание реакции подсудимого на вид Мышкина в падучей. Цитирую: «Надо предположить, что такое впечатление внезапного ужаса, сопряженного со всеми другими страшными впечатлениями той минуты, – вдруг оцепенили Рогожина на месте и тем спасли князя от неизбежного удара ножом, на него уже падавшего». Неизбежного! На него уже падавшего! Думается, такое описание является абсолютным доказательством намерения подсудимого Рогожина совершить убийство гражданина Мышкина.

АДВОКАТ. Абсолютным?! Это так мы теперь в суде выстраиваем доказательную базу? Мой подзащитный сам не знает, что сделает в следующую секунду! Вспыльчив! Ревнив! Непоследователен!

1.* – персонажи романа Ф. М. Достоевского «Идиот»