Kitabı oxu: «Что преследует охотника»

Илья Вырковский

Şrift:

Посвящается Анатолию Александровичу.
Человеку и охотнику из очень похожего на Лимо городка.

Корректор Юлия Халфина

Иллюстратор Юлия Перьянович

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

ISBN 978-5-0064-6766-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая: Копиа и её пейзажи

Не встретив радиации и найдя присутствие света в темноте хорошим условием, первые поселенцы высадились на плато усыпанное мерцавшими бирюзовыми кристаллами. Это и спасло колонистов от смерти в первую ночь.
Энциклопедия истории освоения Копии.

Плавный стук колес о рельсы. Кажется, словно удары проходят сквозь слой резины, и гаснут, так и не покинув пределов леса, обрамляющего железную дорогу. Грузовой поезд мчит сквозь ночь и рассекает сплошную тьму своими слепящими фонарями, что покрывают каждый вагон его ветхого состава.

Этот яркий свет не предназначен для машиниста, который, к слову, находился в депо логистического узла, за множество десятков километров отсюда, и лишь контролировал движение поезда дистанционно. Свет предназначался для того, что могло скрываться в ночи, на путях.

Товарные составы здесь неслись без остановок. Из персонала – ни души; из груза – лишь удобрения, корма для животных на фермах и различные запчасти для поломанной техники. Но вот по поводу душ стоит сделать одну оговорку.

В тринадцатом вагоне, между своим багажом и парой пыльных мешков с кормом, что отдавал пылью, зёрнами и землёй, расположился одинокий мужчина. Сидя на полу, его тело было плотно укутано тёмным плащом. Ноги подобраны, плечо прижато к чехлу от гитары.

Часы на запястье загудели мягкой вибрацией.

Покачивающаяся фигура напряжённо замерла и, разомкнув голубые глаза, вышла из бессонной дремоты.

– И тебе добрый вечер, – просипел мужчина, отвечая зову будильника. Освободив затёкшие руки из-под плаща, он задержал сонный взгляд на тусклом экранчике. – Без десяти десять, скоро сходить.

Его звали Клэр, сокращённо от Клэренс.

Это стоит упомянуть сразу, так как он не склонен знакомиться и представляться каждому встречному.

Он отключил будильник и несколько раз сжал непослушные пальцы рук. Вытянул ноги. В онемевших ступнях приятно закололо на кончиках пальцев.

Упёршись ладонью в рыхлый мешок, он поднялся и неловким рывком натянул плащ на плечи. Тело ныло и скрипело, жаловалось на долгое отсутствие приличной постели. Клэр сделал пару наклонов вперёд и неуклюжий прогиб назад, повернул торсом из стороны в сторону. Мышцы на спине благодарно расслабились.

Состав поезда хоть и был старым, потрепанным и не предназначался для пассажиров, но обладал сносной стабилизацией; внутри можно было спокойно бродить, не боясь быть опрокинутым на пол. Сквозь шрамы в обшивке тянуло назойливым сквозняком, что кусал через штаны потоком колючего от холода воздуха. Через эти же бреши, в лишённый освещения вагон, белыми полосами бил яркий свет. Живущие на Копии люди не имели привычки его выключать.

Собственно, этого и делать ни в коем случае не стоило. Особенно если ты имел в своих планах такой пункт: дожить до утра.

Но пока вокруг всё было тихо.

Даже на такой скорости Клэр ощущал умиротворённый покой, царящий в чащах леса за пределами мощных фонарных лучей. Хотя безопасным для большинства вещей всё-таки было оставаться на свету. О чём напоминали бока и крыша вагона, покрытые рваными порезами от зубов, рогов и когтей разных тварей, имевших несчастье столкнуться ночью с этим составом.

– Что там у нас?

Из внутреннего кармана плаща Клэр вытащил маленькую пластиковую книжечку. Ловко потянув за края, он раскрыл её и взглянул на всплывший в воздухе голубоватый экран.

Навигация прозрачного устройства показывала скорое прибытие в необходимое место – небольшой городок, отмеченный жёлтым маркером. К сожалению, карта не имела ни одной пометки с остановкой на следующие три сотни километров маршрута. Но это вопрос решаемый.

Наезжая на стыки дорожного полотна, раздвижные двери вагона массивно лязгали в своих направляющих. Их створки оставались замкнуты на протяжении всего пути. Клэренсу было нужно это исправить в течение пяти минут, иначе впоследствии придётся искать дорогу через болота, слепо плутая и продираясь сквозь глухие трясины и топи.

Закинув на плечо тяжёлую сумку и захватив чёрный гитарный чехол, Клэр направился к выходу. Глухой перестук колёс разбавило звуком мягких шагов в походных ботинках.

Поставив чехол на пол, он нажал на кнопку в корпусе своего устройства с картой. Из пластиковой книжечки в руку потянулся тонкий провод с плоским коннектором, который Клэр воткнул в заранее вскрытую панель контроля. Вспыхнул ярко-зелёный интерфейс, и системы состава недружелюбно взвизгнули сквозь крохотные динамики на торце устройства. На экране всплыл ряд вагонов и пронизывающие его нити коммуникаций.

Подключившись напрямую к управлению, продираясь взглядом сквозь узор линий и переключателей, Клэру удалось добраться до тормозов. Вагоны дрогнули, поднялся скрипучий визг.

Сейчас главное, чтобы это баловство не сразу заметили в точке отправки. Иначе его могло ждать затяжное путешествие до конечной станции и знатные неприятности с местными службами безопасности.

Но вроде всё обошлось, и, разрезая округу хищным скрежетом, цепочка вагонов плавно сбавляла свой ход. Последними нажатиями Клэр открыл себе выход и отключил книжечку от систем поезда. Сложив двумя движениями устройство и убрав его в карман, он шагнул к краю платформы. Полы плаща колыхнуло порывами прохладного ветра.

Массив ранее густого и непроглядного леса постепенно редел, и лучи ламп, покрывавшие поезд, пробивались далеко за его пределы, цепляя возделанные поля за границей деревьев. Вдали, по ходу движения, уже виднелись огни раскинувшегося неподалёку поселения.

По данным Клэра, это был Лимо, маленький, почти вымирающий городок с населением в две с половиной тысячи жителей. По мере того как фронтир колонизации уверенно продвигался вперёд, он служил скромной торговой площадкой для небольших хозяйств и производств поблизости, по возможности обслуживая их технические и бытовые потребности. Повези ему немного с людьми и ресурсами, вероятно, смог бы стать полноценным торговым узлом. Но сейчас, судя по всему, он просто доживает свой век и ведёт неравный бой на истощение с самым суровым из здешних противников: временем.

Неожиданно визг тормозов стих, но движение не прекратилось. Поезд перестал терять скорость, и электрические приводы принялись усиленно гудеть, набирая обороты обратно.

Видимо, кто-то обнаружил самоуправство Клэренса, и теперь активно устраняет последствия этих проказ.

Он не располагал ни временем, ни оборудованием для того, чтобы бороться с очнувшимся поездом. Поэтому то, что пришло ему в голову следом, ни на секунду не было подвергнуто трезвому обдумыванию.

Ухватившись двумя руками за лямки и выбросив гитарный чехол как можно дальше вперёд, Клэренс просто выпрыгнул следом.

Падение с ударом на насыпь из щебня перетекло в съезд по крутому склону, наполненный кривыми кувырками из-за настойчиво вырывающейся вперёд сумки. Весь путь он пытался тормозить ногами и руками, но те только тонули среди острых камней в поиске устойчивой точки.

Спустя пару наполненных проклятьями мгновений, борясь с землёй и воздухом, Клэру удалось остановиться посреди горки. Наконец-то выдохнув, расслабившись и улёгшись на спину, он вслушался в звуки разгоняющегося поезда и треск катящихся мимо камешков.

Вдох.

Выдох.

– Ох, какая, к чёрту, глупость, – он спрятал лицо в ладони, пару раз хихикнул, засмеялся, вскрикнул.

Следом ночь сотрясло диким, надломанным хохотом.

– …Ха, – запыхался и замер Клэренс. – Везёт так везёт…

С чистого неба на него смотрела россыпь ярких звёзд. Они пульсировали и подмигивали, будто пытались послать тайный сигнал. Заворожённо наблюдая за этим мерцанием, в ответ, Клэр тихо улыбался ночной пустоте.

Рядом с ухом прокатилась пара камешков.

Оторвав от земли голову, он обнаружил, что спускаться оставалось ещё порядка дюжины метров. Выглядело несложно, но при каждой попытке подняться на ноги щебень с треском осыпался, и ему оставалось лишь неуклюже скользить следом, нащупывая опору пятками, локтями и задницей.

Только оказавшись под горкой, он наконец смог выпрямиться и твёрдо встать. Устало кряхтя и поправив съехавшую сумку, он отряхнул пыль и, прихрамывая, всматриваясь под ноги, зашагал в обратном от движения состава направлении.

Сияющие вагоны поезда заново набирали скорость и свистели мимо Клэренса ещё добрый десяток минут, и лишь затем растворились за тьмой поворота, словно утопающий в ночи фейерверк.

Чехол был обнаружен на расплющенном под его весом кусте. Клэренс выволок его и поставил рядом с собой. Стряхнув обломки веток и липкую от влаги листву, он бегло осмотрел и ощупал содержимое своего багажа. Рука поёрзала в чёрных недрах, внутри что-то клацнуло, но, вроде, ничего не пострадало. Можно выдохнуть.

Перепачканный и ободранный, Клэр вытащил из сумки крупную флягу и коротко приложился, прополоскал рот от проглоченной пыли. Затем попытался умыться, но песок осел на вспотевшем лице вязкой плёнкой, которая скорее размазалась, чем отмылась. Полученные при падении порезы и ранки на руках, щипало и кололо от холодной воды. Клэр рассмотрел свои кисти в тусклых лучах лунного света, но всё обошлось лишь парой неприятных царапин.

Все делалось размеренно, он не торопился. Ничто не подавало сигналов угрозы. Вокруг мирно щебетала различная живность, за деревьями не виднелось странных движений.

Отряхнув штаны и сумку, выбив на весу плащ, Клэр привёл себя в подобие порядка. Привыкнув к лунному свету, он вернул сумку с чехлом на плечи и двинулся в направлении небольшой прорехи в лесу, сквозь которую скудно пробивались прожекторы города.

Идти пришлось заросшим лужком, высокая трава которого постоянно норовила вплестись в крючки на шнуровке ботинок, заставляя его вырываться из своих цепких силков. Только добравшись до леса, Клэр смог найти пригодную тропку, которая пересекала лес вдоль и, судя по всему, вела в нужную сторону.

Ободрённый мыслями о легко найденной дороге и приятной погоде, луне, которая светит всё ярче, и о том, что скоро он сможет передохнуть в чём-то вроде постели и, возможно, даже поужинать, Клэренс начинал шагать шире. Из под ног вздымались облачка пыли, на тропинке шуршала песком подошва. Лесной воздух наполнял мысли лёгкостью и придавал сил, успокаивал ушибленное тело.

Он остановился резко, словно на последнем шаге в ногу был вогнан кол. Сознание забило серой пеной тревоги. Стремясь прорваться сквозь рёбра, сердце заколотилось в приступе страха. Несмотря на прохладу, на лбу выступила испарина.

По спине Клэра скользнул бездумный взгляд, заставив забегать мерзкие мурашки на затылке и шее.

– Чего уставились? – злобно рыкнул он в сторону леса. – Как-то вы слишком близко к людям подобрались, не находите?

Неловко обернувшись, с неестественными движениями автоматона и наконец заметив своих наблюдателей, он смог выдохнуть.

Тело снова стало послушным.

Сойдя с тропы и сделав пару шагов вглубь леса, Клэренс подошёл ближе к деревьям, чтобы лучше рассмотреть причину своего мимолётного ступора. Случайно разбросанные на стволах берёз и осин, в свете луны, бившем сквозь редкие ветви, виднелась дюжина крупных, подвижных глаз.

Выпученные зрачки лихорадочно вращались в дуплах чёрных вертикальных глазниц. Взгляд судорожно мечется из стороны в сторону, ловит движения грызунов и насекомых в траве. Лишь с приближением Клэренса, они поочерёдно собирали своё внимание на столь непривычно крупном госте, случайно забредшем в их лес.

Эти паразиты сами по себе были абсолютно безвредны, но могли являться предвестниками некоторых серьёзных неприятностей в будущем. Сейчас Клэр не ощущал от них какой-либо опасности, первый трепет просто застиг его мысли врасплох. Но эти конвульсивно кружащие в деревянных орбитах глаза невольно будили желание вырезать каждого гада, оставив на их месте лишь сочащиеся сукровицей и соком деревьев, пустые воронки. Но обычным ножом это займёт кучу времени.

С небольшим усилием поборов эту дурную идею и, отбросив её прочь из сознания, он вернулся назад на тропу.

Сердце унималось неспешно, потные ладони перебирали пальцами и лица снова мягко касалась прохлада, к багажу вернулся вес. Его лямки жадно впивались в плотную кожу плаща, сопровождая скрипом каждый тяжёлый шаг.

Каких-то пара сотен метров – и тропинка наткнулась на приличного вида дорогу. Размеченная на две полосы, она вела влево, к яркому освещению спящего города.

В этот поздний час она пустовала. На Копии люди редко прибегали к риску ночных путешествий, если, конечно, это не было вопросом первой необходимости или проявлением крайней глупости.

Глубоко вдохнув и задержав дыхание, Клэренс прислушался к своим ощущениям и не уловил ни одного неверного звука или дуновения ветра. Воздух был чист, а окружение окутывало невозмутимым покоем; лишь где-то высоко в небе темноту рассекали хищные птицы, вышедшие на ночную охоту, да пищали летучие мыши.

– Везёт, – заключил он.

Одолев пару километров по старому асфальту, Клэр пересёк первую границу города. Книжечка в нагрудном кармане мирно пиликнула и наполнилась подробными данными о городе, с которыми он всё равно привык не знакомиться. Впереди, на ржавом столбе висел старенький знак с ярко подсвеченными в темноте буквами:

Лимо: население 2543 человека.

Добро пожаловать! в край уникального

хрусталя и стекольных мастеров!

Последние слова были перечёркнуты старой и выцветшей краской; её жадно и лениво нанесли тонким слоем, и за ней спокойно угадывалась полная надпись. Звучало красноречиво.

Сам вход в город лежал через высокую рамку в заборе, сплошная стена которого была усыпана мощными прожекторами. Рассекая тьму на десятки метров до леса, она опоясывала населённый пункт целиком. Сама же рамка была парой арок, связанных между собой небольшим тоннелем, заполненным многоваттным сплошным освещением.

Ступив внутрь, Клэренс растворился в мягком огне и, ненадолго ослеплённый, вышел с обратной стороны. Ворча и растирая веки ладонями, давая глазам вернуться в норму, он продолжил идти, слеповато продвигаясь по центральной улице города.

Из темноты, по бокам от него выныривали здания закрытых на ночь вокзала и магазина, одинокий ларёк и старая стена заводского корпуса. Видимо, давно заброшенного. Клэр вертел головой и прислушивался к звукам в попытке выявить признаки места, где можно получить ночлег, желательно с тёплой водой и едой.

Спустя некоторое время дорога развернулась широкой площадью, вероятно, главной в городе. На что указывали ухоженные клумбы, более целая плитка на тротуарах и собранная в кучки у бордюров листва. На её краю возвышалась башня ратуши, украшенная часами с закопчённым циферблатом. Чёрный с желтизной, перепачканный дёгтем диск смотрелся странно и выбивался на фоне абсолютно выбеленных стенок постройки.

Толстые стрелки показывали ровно девять часов. Клэр сверился со временем на своём запястье, и спустя минуту наблюдений, которую разбавлял громкий стрекот сверчков и какой-то непонятный звук, раздающийся где-то вдали, он пришёл к выводу: стрелки на вершине ратуши застыли на месте.

– Бред какой-то.

Он одёрнул рукав, поправил сумки и, уперев в бока кулаки, снова осмотрел незнакомое место. Вернув взгляд к циферблату и на минуту застыв, он почуял безобидное движение сзади и обернулся.

Пересекая улицу поперёк, под звуки скребущих подошв, к тротуару плелась сутулая фигура. Её силуэт устало пошатывался и пару раз спотыкался. Повернув, он неуверенно устремился в сторону невысоких домов, стоящих далеко впереди кривого пути.

Проведя его взглядом и прислушавшись, Клэр решил проверить то место, откуда появился подпивший прохожий. То направление как раз и было источником заглушённого гама, который мешался со стрекотом насекомых вокруг.

Но прежде чем он успел повернуться, лёгкий ветерок, который следовал с ним всю дорогу от поезда, начал едва заметно подыматься. Крепчая, он становился настойчивым. Сначала он колыхнул лохматые волосы, затем начал теребить плотные полы плаща; те в испуге пару раз хлопнули Клэра в колени. Что-то в голове напряглось, замерло, секунда замешательства – и дерзкий порыв ударил в лицо волной поднятой пыли, с треском разметая листву и стремительно уносясь обратно по улице. Следя за полётом поднятого мусора, Клэр обернулся и увидел, как под капризом стихии принялись раскачиваться натянутые вдоль пути провода. Они делали это настойчиво, словно пытаясь друг с другом сплестись. При их хлёстких ударах землю осыпало ворохом красных с золотом искр, которые, отскакивая пару раз от земли, устало гасли в полёте.

В кронах высоких деревьев, во тьме густой листвы, из которой ветер вытряхивал шелест, к бьющимся во тьме кабелям протянулась огромная кисть.

Костлявая пятерня плавно скользила сквозь воздух. Вела бледными пальцами по натянутым проводам. От касаний те трепетали, издавая вязкий, завывающий звук и разражаясь снопами всполохов, медленно опадающих вниз под гудящую мелодию расстроенных струн.

Жуткий спектакль оборвался ещё более резко, чем начался.

Костлявая кисть бесследно растворилась в ветвях дерева. Последние искры погасли. Поднятые порывами листья плавно опускались к асфальту. От металлического лязга осталась лишь напряжённая, глухая, почти густая тишина, которая давила на что-то у горла.

– Чёрт.

Рука Клэра была в боковом кармане сумки. Внутри, похолодевшие пальцы вцепились в рукоять револьвера. Курок держался взведённым.

– Сохраняй, чёртово, хладнокровие.

Отпустив курок, он застегнул неосознанно открытую молнию сумки.

Вздрогнув и тряхнув головой в попытке избавиться от странного морока, Клэренс развернулся на пятках и скрылся в недрах дворов. Вокруг снова наступило спокойствие. Прошла минута-другая, и та сцена казалась иллюзией. Пусть он и знал, что это не так.

Смахивая со лба проступивший от тяжести сумок пот, Клэр брёл на звуки еле различимой мелодии, со стороны которой только недавно появилась плутавшая в ночи фигура.

Двигаясь к своей цели Клэру пришлось много блуждать, переступать вырастающие на пути ограждения и часто задаваться вопросом: «Какой недоумок проектировал город?» Дорога вела петлями и могла неожиданно упереться в узкий двор, заставленный в два ряда машинами и без прохода вперёд. Приходилось вздыхать, шептать себе под нос очередное «Проклятье!» – и идти назад, выбирать новый поворот и надеяться, что тот выведет его к источнику гула.

Демонстрируя терпение и выдержку, Клэр кружил улочками, крался сквозь грядки и клумбы, пролезал мимо тесно запаркованных машин и пробирался сквозь заваленную игрушками детскую площадку, усыпанную холмами рыхлого жёлтого песка. Пару раз он ступал на что-то твёрдое, слышал хруст пластмассы под ботинками и чувствовал лёгкие уколы вины. Потратив десять минут, пройдя метров на двести во дворы от главной дороги и намотав, на деле, порядка километра, обогнув очередное здание, Клэр наконец наткнулся на заветную вывеску:

Таверна

Стеклянный панцирь

Красная надпись неона красовалась на грубо сколоченной деревянной доске и подсвечивалась бледно-зелёными огнями по контуру рамки. Она косо висела между двумя этажами, снизу подчёркнутая окнами, в которых загорались и таяли цветные огни, а сверху накрытая рядом из плотно завешенных чёрными шторами стёкол, которые издавали низкое гудение, резонируя со звуками музыки, исходящими изнутри.

«Самое оно», – сверкнуло в голове.

Не обращая внимания на свой потрёпанный вид, Клэр потянул тяжёлую дверь, и на него накатила волна душного воздуха. В нём смешался затхлый запах табака и разлитого, растёртого ногами по полу пива.

Деревянные стены просторного зала, выкрашенные в чёрный цвет, горели красным и жёлтым неоном. Его тусклый свет падал на различные надписи и выцветшие за годы плакаты с рекламой. На разной высоте, где-то над столиками, а иногда и под самым потолком, висели кривоватые полки, на которых кренился строй стеклянных фигурок. Сплошь животных и цветков.

Красные, синие, зелёные и прозрачные, каждая на свой лад преломляла падавший в них свет от ламп. Внутри нитями натягивались тонкие радуги. Некоторые из этих статуэток выдавали внешним видом свой внушительный возраст: где-то виднелись трещины или толстые швы, местами просто не хватало деталей, вроде хобота слона или антенны улитки.

За потёртыми столиками расселось около десятка людей. Большей частью одиночки. Некоторые уже клевали носом или вовсе лежали лицом на столе, грезя в вязком, пьяном угаре.

В конце длинного зала нашёлся источник шума, нарушавший покой всей округи: на сцене в где-то два на три метра, надрывался некий колоритный квартет. В их звуке угадывалась какая-то композиция, но каждый музыкант исполнял её на свой лад, что превращало песню в разодранный музыкой вопль.

Это самозабвенное насилие над искусством, на удивление, не вызывало у публики какого-либо негативного отклика.

Бармен, рассматривающий полки с бутылками и переставляющий их своей механической рукой, повернул голову на звук закрывшейся двери и осмотрел прибывшего гостя.

В тусклое освещение зала широко шагнул мужчина средних лет, обвешанный багажом и облачённый в плотный чёрный плащ. Широко поставленные плечи, стянули ремни сумки и чехла от гитары, скрестив свои чёрные ленты поверх тёмного гольфа. Его серьёзное, но слегка сбитое с толку лицо обрамляло тёмной щетиной; волосы цвета смолы были вздыблены и выбриты на висках. Осматриваясь, он изучал углы рыскающим движением ярко-голубых глаз.

Бармен задержал взгляд на перепачканных дорогой ботинках гостя и, пока тот не подумал, что на него пялятся, предложил расположиться за стойкой жестом протеза.

Клэр благодарно кивнул в ответ на приглашение и направился к свободному месту, внушительно ступая под всем своим грузом по ветхому полу. Скинув багаж у барного стула, доскам под его ногами стало полегче.

Со сцены разносились невнятные тексты. Вокалист постоянно путал слова и часто просто повторял одни те же куплеты. За пару минут, что Клэр провёл в зале, он ещё ни разу не попал в его начало, упорно торопясь или не успевая за музыкой.

– Мистер, вы, наверное, немного опоздали, – заметил бармен, пока гость взбирался на стул.

Клэренс ответил гримасой вопроса

– Ну, на выступление, – объяснили ему.

Встретив лишь ещё большее недоумение в глазах гостя, бармен взглядом указал на выглядывающий из-за стойки чехол от гитары.

– А! Вы об этом? – Клэр улыбнулся и похлопал по нему рукой. – Не обращайте внимания, это просто моя любимая сумка.

Он воровато обернулся к залу, с серьёзной миной резанул его взглядом, и, вернув внимание на бармена, снова приветливо улыбнулся. Проведя пару минут в помещении и покрытый духотой зала, Клэренс понял, как он промёрз. Казалось, будто внутри застыл айсберг.

– У вас есть грог? – спросил гость, растирая ладони. – Пальцы просто околели за холодом. Отвык от поездок по северу.

«И это он называет севером?» – удивился про себя бармен и добавил: «Вот чудик.»

Но виду не подал и кивнул, без лишних вопросов заварил чай и налил в стакан рома. Хуже, чем эти недоумки на сцене – сегодня уже не будет.

Всё это время гость с любопытством наблюдал за сходящими с ума музыкантами.

– Кто эти ребята? – Клэр начал разговор с барменом, но всё так же не отводил глаз от группы. – Какая интересная у них, однако, компания.

Бармен – его, к слову, звали Дуглас – с ещё большим вопросом осмотрел своего нового гостя, но тут же перевёл взгляд на сцену.

– Да чёрт их разбери, мистер, если честно. Они уже третий день вот так надрываются. Спят по очереди, как выбьются из сил. А те, что остаются в сознании, продолжают. Но чтобы хоть на минуту что-то заглохло, этого до сих пор никто не застал. Помощник говорил, что даже закрытие бара их не смутило. Кто-то постоянно выл или брынькал.

Используя сито, Дуглас залил чай в стакан к рому, добавил из бутылки сиропа и отрезал красивую дольку лимона, которую с важным видом опустил в тёплый напиток. Яркий запах цитруса, почти леденца, приятно ударил в нос. Бармен отёр пару капель с краёв стакана и пододвинул его к своему гостю.

– Прошу, ваш грог, – Дуглас вернул взгляд на музыкантов. – Никто даже не уверен, что они из одного коллектива. Ребята задержались здесь после большого концерта, выступали три популярные группы. Но я не помню, чтобы кто-либо из этих был там участником.

Бармен почесал голову, помогал подняться чему-то из памяти. Клэренс слушал скребущий треск затылка и ждал.

– Видел, как они собрались за столом, – начал Дуглас, – разговорились, напились и, недолго думая, забрались на сцену. Сразу они, конечно, исполняли что-то приличное, скрашивали людям досуг, и всех всё устраивало. Потом был момент, когда они всем надоели. Это было вчера, примерно после обеда, когда начали собираться первые гости, а звуки перестали быть похожи на музыку. Вот, недавно проснулся вокалист, и они снова играют вчетвером. Но сейчас всем просто интересно – когда же они наконец рухнут все разом.

Бармен наклонился к гостю и добавил шёпотом:

– Кто-то, вроде, даже начал делать ставки.

Клэр поднял свой бокал к музыкантам и сделал большой глоток. Пройдя через горло тёплой, слегка сладковатой волной, он наполнил грудь чем-то солнечным и пряным. Шумно и со вкусом выдохнув, Клэр взвесил стакан в руке и замер на нём взглядом. Разглядывал, как золотистое содержимое переливается за стеклом в его ладони, слизывая с внутренних стенок кольцо конденсата.

– У вас не найдётся чего пожевать? – он оторвал глаза от напитка и посмотрел на бармена. – Желательно тёплого.

– Вот тут прошу наше место простить. Но мой помощник, он же повар, он же охранник, активно старается не помереть от похмелья вооон в том конце зала, – пальцем протеза Дуглас указал на затенённый столик в углу.

Голова задрана и опёрта на стену. Лицо закрыто панамой. Белые губы изрыты, все в трещинах. На столе киснет бокал с мутным пивом.

– Бедолага столько вчера выпил, что получил похмелье, которым можно и лошадь прикончить. Никакие таблетки его не берут, всё, извините за детали, сблёвывает. Но вот пиво потихоньку потягивает, может, к утру оживёт.

Из угла доносились тонкие стоны и разбитое на слога бормотание. Иногда можно было заметить, как бледные пальцы сжимают ручку бокала, но спустя пару напряжённых мгновений вновь бессильно ложатся на стол.

– А может, есть что-нибудь просто перекусить?

Мысли о последнем обеде Клэренса, который был далее чем в тридцати часах в прошлом, и двух перекусах какими-то приторными конфетами, растерянно искали отклика в глазах у бармена.

Дуглас дал слабину, смог что-то уловить в утомлённом госте, а возможно, и в себе: какое-то неясное желание угодить незнакомцу.

На предложение сделать что-нибудь из хлеба, Клэренс хлопнул в ладоши и рассыпался в бурных благодарностях. Из-под панамы раздались недовольные стоны, которые вяло протестовали против громких хлопков и, что странно, как будто ничего не имели против беспредела на сцене.

Спустя какой-то десяток минут, когда закончился грог, музыканты сменили мелодию а из угла донеслись неровные всхрапы, вернулся бармен. К Клэру придвинулась тарелка накрытая сэндвичем.

Он был разделён на четыре толстых треугольника, из которых выглядывали ломтики щедро нарезанного мяса, красного лука, огурца и салата. Блестя, из разрезов стекали густые соуса. В ноздри врезался запах копчёностей. Рот Клэренса наполнился слюной, желудок свело и он враждебно заурчал.

Не дожидаясь представления, он жадно впился зубами в подсушенный хлеб. По пальцам потёк сок, язык обволокло всеми вкусами и текстурами сразу. Копчёное мясо нежно растворялось во рту; хрупко хрустел огурец. Расходились пряные вкусы свежего соуса, что-то с барбекю, что-то острое, с кислинкой от уксуса.

Уши заложило. По телу пробежал трепет.

Дуглас удивлённо следил, как не более чем за минуту его творение растворились во рту незнакомца. Было любопытно, как тот в процессе не укусил свои пальцы.

Вытерев салфеткой липкие губы и отряхнув руки от крошек, Клэр грузно ухнул, откинулся в стуле и, счастливый, хлопнул по животу.

Не скрывая того, как ему польстило увиденное, Дуглас довольно улыбнулся и, клацнув металлом о кромку керамики, убрал тарелку и опустевший стакан. Он опустил их в раковину у себя за спиной, и те с лязгом легли поверх горки грязной посуды.

Клэренс довольно кряхтел. Затем, переведя дыхание, он подал голос:

– А у вас нету случаем номеров наверху? Я видел здесь второй этаж, будто жилой.

Дугласу почудилось, будто глаза незнакомца как-то хищно сверкнули. Но только на мгновение, как иллюзия, и он не придал этому взгляду значения. Людям много чего чудится при работе ночами.

– Конечно, у нас полно свободных комнат! – опомнился Дуглас. Сдать комнату – это уже интересней, это уже приличные деньги. – Многие постояльцы уехали после выходных, у нас достаточно мест. На сколько бы вы хотели остановиться?

Клэр задумчиво почесал подбородок, пробубнил себе что-то под нос и вытащил электронную книжечку. Та разъехалась и открыла глазам прозрачную карту на всплывшем в воздухе синем экране.

Украдкой осматривая её обратную сторону, Дуглас узнал скупые очертания гор, леса и города, свои родные края.

Лицо гостя покрывало мягким свечением голубого экрана. Вскользь касаясь призрачных клавиш, передвигая палец от маркера к маркеру, он прокладывал некий маршрут.

Наконец Клэренс серьёзно хмыкнул и положил книжку на стойку. Бармен неловко отпрянул и наиграно огляделся; подумал, что его поймали за сованием носа в не его дело. Изображение взмыло над экраном и стало отражать картинку с рельефом. Его покрывало красными метками; рядом с каждой мерцали непонятные Дугласу подписи из чисел и букв.

– Узнаёте местность? – Проходя сквозь изображения холмов и дорог, Клэр провёл пальцем по голограмме и повернул картинку к бармену лицевой стороной. – Это ближайшие тридцать километров вокруг. Вы разбираетесь, что и где здесь находится?

Дуглас захлопал глазами, раззявил и закрыл рот, и, примерив на лицо серьёзное выражение, всмотрелся в переливающуюся голубоватым картинку. Про себя же он думал: «Дорогая игрушка. Парнишка с юга, значит, скорее всего, из Столичного Узла. Но что он ищет в нашей глухомани?»

Озадаченный бармен осторожно перебирал мысли в своей голове и лишь спустя минуту заметил, как с другой стороны картинки горят голубые глаза. Взгляд не мигает, сверлит. В груди холодом выдохнул страх.

Pulsuz fraqment bitdi.