Kitabı oxu: «Шёна Райх: охота на принца»
Внезапная угроза
– Ваше высочество, у меня важная новость.
Наследный принц Франкус-Фрош Пелофилакский приподнял краешек тёплого полотенца, под которым распаривал своё породисто-неприглядное лицо. Недовольно посмотрел на телохранителя Раульфа Брандта. Тот теребил угол зловещей чёрной папки.
– Что случилось? – спросил принц.
– В Высшую академию дипломагии поступила чрезвычайно одарённая сирота.
– Сирота?
– Да, ваше высочество. Из приюта. Нищая, как библиотечная мышь. И на ней проклятие.
Повисло молчание. До принца начало доходить, что́ это может значить.
– В академию, – повторил Франкус. – Как раз в тот же год, что и я.
Раульф Брандт серьёзно кивнул.
Принц сел на плоском кожаном ложе и жестом отослал придворного разминателя прочь. Когда дверь закрылась, наследник Райнского трона коротко спросил:
– Умна? Хитра?
– В высшей степени.
– Хоть красива?
Телохранитель Раульф вздохнул и вынул из папки магический портрет с подписью «Выпуск 819 г. от р. П. Шёна Райх». Портрет был, естественно, объёмный, изображение можно было увеличивать, поворачивать, просмотреть в движении, прослушать голос. А сам холст при желании можно было простым заклинанием растянуть хоть во всю стену. Но его высочеству Франкусу совершенно этого не хотелось.
– Пучеглазая, – заметил принц.
– Волоокая, – дипломагично вставил герр Брандт.
– А зубы как береговая линия Норландии.
– Но вы же любите фьорды, ваше высочество.
– А волосы!
– Цвета воронова…
– Гнезда! – перебил Франкус. – Кошмар! Я обречён! Но может, брат?..
– Боюсь, ваше высочество, что при таких данных она не может стать возлюбленной всего лишь младшего принца.
– Что я скажу Миллефьоре?
– Закон магического предопределения. Она поймёт, – рассудил Раульф.
Наследник Райнского трона уронил некрасивое лицо на ладони и постарался дышать глубоко и размеренно. Мать всё детство твердила ему о непреодолимой силе закона, благодаря которому вершатся браки принцев с самыми безобразными околдованными созданиями. С другой стороны, если рядом с Франкусом будет вот ЭТО недоразумение с портрета, его высочество будет казаться вполне симпатичным парнем.
Принц Франкус завистливо покосился на телохранителя. Вот уж кто и высок, и статен, будто мраморная статуя. И эта невыносимая ямочка на подбородке, перед которой не может устоять ни одна девица брачного возраста! И добрачного, и глубоко пост-брачного…
– Мамушка знает? – спросил принц.
– Королева всегда знает.
В будуаре
Королева Гренуйетта, грузная, широкоротая, с тёмно-зелёными глазами навыкате, сидела за туалетным столиком и обмахивалась точно таким же портретом. Она уже посмотрела на потенциальную невестку и в движении, и с увеличением, и со всех ракурсов. Да уж. Заколдованная сирота, да ещё способная и умная… Её величество уже видела все предпосылки для новой слюняво-романтической сказочки. Вздохнула.
С одной стороны, Закон магического предопределения. С другой стороны, королева так хотела красивых внуков. Сам-то Франкус понятно, в кого уродился. Внешностью в маму, умом в покойного папашу. Нет бы наоборот! Наследник, так его растак. Как же её величество Гренуйетта радовалась, когда за принца Франкуса всерьёз взялась Миллефьоре: и умная, и пригожая, и из благородного дома, со всеми аристократами на короткой ноге… Целый год Миллефьоре окучивала наследника. И стоило принцу поддаться её чарам – нате, возьмите.
В дверь будуара деликатно постучали.
– Её сиятельство фройляйн фон Кальтхерц с просьбой об аудиенции, – объявил слуга.
– Пригласи, – велела королева Гренуйетта.
Заплаканная Миллефьоре ворвалась в покои её величества вихрем кремового атласа. Удивительно, но слёзы не портили ни миловидного личика, ни изящного макияжа. «Вот это порода, – подумала королева. – Нда, какая невеста – и мимо королевского рода».
Девушка бросилась к ногам Гренуйетты, обняла её колени.
– Ах, Ваше величество! Ведь я была почти уверена, что вскоре буду называть вас матушкой…
Королева гладила золотистые волосы девушки, ворковала что-то утешительное, а сама напряжённо размышляла. Утратить такую партию как Миллефьоре – это ещё полбеды. А вторая половина беды – приобрести такую интриганку как Миллефьоре в качестве врага. Что самое логичное в ситуации отвергнутой возлюбленной? Запудрить принцу мозги – дело плёвое. Для Миллефьоре раскрутить Франкуса на бастарда будет проще простого. А потом фон Кальтхерцы будут использовать этого самого бастарда в качестве рычага власти. Через двадцать лет жди кровавого переворота и злодейского убиения одних внуков другими… Нет. Гренуйетта покачала головой.
– У меня есть одна мысль, – сказала её величество.
Миллефьоре подняла лицо. Слёзы мгновенно высохли.
– Мы не можем спорить с Законом магического предопределения. Зато можем немного подкорректировать вводные данные, – задумчиво произнесла королева.
У обеих на лицах расцвели совершенно одинаковые коварные улыбки. Всё-таки королева Гренуйетта очень хотела красивых внуков. И спокойной старости.
Закон магического предопределения (далее – ЗМП)
«Закон магического предопределения был сформулирован в 759 году от распада Первоимперии теоретиком магии доктором Меервольфом Вайсштадтским. Попытки вывести правильную формулировку предпринимались и несколькими веками ранее. Из-за отсутствия надёжной доказательной базы и достоверных исторических данных этим законом объясняли широкий спектр явлений, в том числе вымышленных. Само название закона в 634 году придумал собиратель сказок и легенд барон Людвиг фон Зальтц (591–650 гг.), считавший себя, среди прочего, теоретиком и практиком магии. К сожалению, из‑за его романтизированного понимания закона, которое он выразил в трёхтомном сборнике сказок “В поучение юным девицам” (634–639 гг.), многие неокрепшие умы были введены в заблуждение, что повлекло за собой такие последствия, как, например, учреждение в 667 г. Целовального вторника, о чём будет подробнее рассказано далее.
Тем не менее, появление сборника фон Зальтца дало необходимый толчок, и серьёзные учёные наконец взялись за исследование совокупности явлений, которые впоследствии и натолкнули доктора М. Вайсштадтского на открытие Закона магического предопределения (далее – ЗМП).
Фольклорист фон Зальтц не даёт чёткой формулировки ЗМП, но намекает на его существование подобными фразами: “Однако, дорогие мои, существует на свете такая удивительная вещь, как Закон магического предопределения, а это значит, что чистая сердцем, трудолюбивая, скромная девушка не может безвинно прозябать в темнице”. Здесь фон Зальтц выступает как литератор, а ни в коем случае не как учёный. Его вклад в теорию магии начинается и заканчивается изобретением названия для ЗМП. Ссылкой на ЗМП он пользуется как художественным приёмом для затыкания дыр в слабом и морализаторском сюжете. И я не одинока в своём мнении относительно выдумок фон Зальтца, потому что в 701 г. от р. П. сборник был изъят из книжных магазинов, и мне лишь по несчастливой случайности выпало ознакомиться в детстве с одним из экземпляров данного сборника.
Если бы не вредоносные примеры того, как девушка получает принца благодаря проклятию, это была бы заурядная и нудная книга поучений в форме сказок. Она пропагандирует такие добродетели, как милосердие, щедрость, смирение, трудолюбие и послушание, и направлена на то, чтобы вселить в юных девиц необоснованные надежды на скорое обретение счастья без особых усилий с их стороны. Я глубоко убеждена, что необходимо провести тотальный обыск всех библиотек образовательных учреждений Райнского королевства, изъять оставшиеся экземпляры сборника и поместить в специальное хранилище Королевского университета, откуда выдавать строго по предъявлении особого разрешения. И также призвать население сдать оставшиеся в свободном доступе книги фон Зальтца. Но мы отвлеклись от главной темы работы.
Итак, созданию точной формулировки ЗМП способствовало несколько факторов. Во-первых, привлечение интереса к спектру явлений, связанных с ЗМП, создание названия фон Зальтцем и невнятная трактовка закона этим автором.
Во-вторых, ужесточение политики соседних государств по отношению к лицам, наделённым магическими способностями. Примерно с 500 года сопредельные страны начали подспудную травлю, а затем активное преследование людей, проявлявших волшебный дар. Тем пришлось скрываться или бежать от казни через Лабу и Эм, на территорию Путцкого и Восточного княжеств, которые впоследствии соединились в Райнское королевство под управлением династии Пелофилактов, да продлятся её дни. В результате такой массовой миграции чародеев, концентрация волшебства на единицу территории и душу населения увеличилась, и учёные получили возможность проводить исследования и руководствоваться свежим фактическим материалом. Образование Райнского королевства в 578 году с приходом к власти Магической Династии, которая покровительствовала и ныне покровительствует наукам и искусствам (а также повышение грамотности и развитие книгопечатания) способствовали более подробной и достоверной фиксации исторических событий, на основе которых с течением времени можно было проводить анализ и делать выводы.
И естественно, нельзя умалять заслуг доктора Меервольфа Вайсштадтского (714–799 гг.), который вывел интересующий нас закон. Он родился в семье торговца специями, но не проявил интереса к делу отца. Тот в конце концов смирился, что старший сын не пойдёт по его стопам, и в 729 г. направил его учиться в недавно основанную Высшую академию дипломагии. Степень доктора Меервольф получил уже в двадцать три года за работу в области наследования магического дара. После защиты этой работы доктор М. Вайсштадтский выхлопотал себе комнату при академии, трёхразовое питание и полный доступ ко всем печатным и рукописным изданиям в хранилищах Королевской библиотеки. Он вёл жизнь затворника, с утра до ночи штудировал огромные объёмы документов, уже в тридцать лет поседел. Доктор М. Вайсштадтский практически не выходил из своей “кельи” и общался только с библиотекарем, комендантом академии и другом детства Эрнстом Готлибом, также доктором теории магии. Со слугами и посыльными объяснялся знаками. За свою жизнь он издал семнадцать фундаментальных работ – и в том числе в 759 году трактат “О Законе магического предопределения”.
Позволю себе процитировать первый абзац:
“В присутствии двух и более крупных магических сил или сущностей наименее правдоподобное становится наиболее вероятным – таков Закон магического предопределения”».
Из выпускной работы Шёны Райх
по теории магии «Закон магического
предопределения: правда и вымысел»
Шёна едет в город
Очень некрасивая девушка с рассвета тряслась на телеге сельского бортника. От запаха мёда урчало в животе, пятая точка на этих колдобинах превратилась в сплошной синяк, а от неспешного шага старого битюга казалось, что дорога к Хелльхайму займёт вторую половину вечности.
Девушку звали Шёна Райх, и она искренне недоумевала, почему лучшей выпускнице Приюта для магически одарённых девиц нельзя отправиться в столицу с помощью волшебства. С парой остановок очень талантливая сирота преодолела бы весь путь часа за три, не больше.
«Так безопаснее», – туманно пояснила наставница, пожилая фройляйн Фогель. И кому же от такого путешествия безопаснее? Судя по всему, не Шёне, а бортнику, который должен был довезти кадушки с мёдом до столичной ярмарки и заплатить приюту долю с продажи. Хорошо устроились.
«Такие правила», – тоже был любимый ответ фройляйн Фогель. Что за дурацкие правила? Максимальный недельный расход энергии для волшебника без высшего магического образования – сто двадцать хоффов. Да этими ста двадцатью разве что мух от битюга отгонишь.
Фройляйн Райх в который раз порылась в котомке. Она собралась ещё с вечера, однако вечно голодные младшие воспитанницы тишком вытащили из сумки всё съестное. Хорошо, что единственную ценность, подаренный подругой гребень с перламутровой вставкой, не тронули. Слишком много страшных историй ходило о нём по приюту. Сама Шёна когда-то придумала только половину из них (именно для того, чтобы не стянули). Что ж, за неимением припасов оставалось глотать слюну и мечтать о янтарных медовых сотах. Овсянке с мёдом. Твороге с мёдом. Орешках в меду.
Наконец, очень некрасивая выпускница забылась неглубоким сном. Из которого её грубо выдернули.
Ситуация ожидаемая: узкая дорога через бор перегорожена толстым бревном. Начальник шлагбаума – нечёсаный щербатый детина с красной косынкой на шее и с топориком в руке. Вероятно, детина был не очень умный, ведь проезжих логичнее грабить, когда они уже возвращаются ярмарки. «На обратном пути, наверное, конкуренция выше», – подумала выпускница.
– О, ш тобой ешшо и девка! – обрадовался было разбойник, но присмотрелся к Шёне получше и поправился: – Давай, девка, тоже кошелёк доштавай.
Фройляйн Райх закатила глаза. Вот тебе и безопасность. Бортник под пристальным взглядом нечёсаного уже рылся в своей сумке.
– Господин разбойник, скажите, а вы и вправду живой человек? – нежным голосом пропела Шёна и соскользнула с телеги легко, как ныряет молодая уточка.
Мужик опешил, даже немного опустил топорик.
– В шмышле?
– В смысле, я из новеньких. Только трупы видела. А живых ни разу. Мы всех живых уже съели по эту сторону от Ольсы. Вот я и спрашиваю.
Девушка гладким, танцующим шагом приближалась к разбойнику. Тот нацелил на неё топорик.
– Дядя, поглядите, он и вправду живой! – умилённо всплеснула руками фройляйн Райх, останавливаясь в нескольких шагах от зазубренного острия. Битюг фыркнул. – Не волнуйся, Ледяжка, тебе тоже достанется немного. Ой, ну как здорово! Сегодня тёпленького поедим!
Бортник перестал рыться в сумке и вытаращился на пассажирку. Разбойник отступил на шаг. Потом ещё на один.
– Ты шо мной не шути! – крикнул он. – Што ешшо такое нешёш! Я живой и ты живая!
– Нет-нет, вас, наверное, ввели в заблуждение наши чары, – любезно поправила Шёна, сцепив руки за спиной и игриво раскачиваясь на пятках. – И я очень рада, что они так хорошо действуют. Только, прежде чем я вспорю вам горло, скажите, пожалуйста, я красивая?
Разбойник что-то забулькал, ещё попятился. Упёрся задом в переплетение ежевичных веточек.
– Я почему спрашиваю. Понимаете ли, мы собираемся в Хелльхайм. Там должно быть больше добычи. А если у меня получилась красивая личина, то пропитание мы добудем без труда, – пояснила одарённая выпускница и приблизилась к разбойнику. – На самом деле мы выглядим вот так.
Лицо её мгновенно исказилось, глаза покрылись бельмами, чёрные волосы змеями устремились к разбойнику, опутывая топор и огрубевшие босые ступни. Мужик заверещал фальцетом, но это было ещё не всё. Некрасивая девушка распахнула пасть так, как живой человек никогда не сможет, вывалила синюшный язык, ощерила зубы-шилья. Битюг выглядел как недельная падаль, от бортника отпадали куски гниющей плоти. Шепелявый разбойник взвился над кустом ежевики с грацией оленя и помчался прочь, ломая ветки и распугивая воплем лесную мелочь.
– Дурак, – покачала головой Шёна и брезгливо коснулась оброненного топорика носком ботинка. – И оружие потерял, и дыхание не бережёт.
В металле топора мутно отразилось её лицо. Очень некрасивое, но вполне человеческое.
– Убирай свою сумку, дядя, – велела Шёна и со вздохом опять забралась на телегу. – Поехали скорей, а то место нехорошее.
Бортник что-то пробормотал, но больше жестами объяснил, мол «никак не могу-с, бревно-с».
Девушка вздохнула и толикой магии сдвинула бревно на пару локтей. Как она ни старалась экономить, но сто восемь хоффов за время стычки всё равно истратила.
– Заплатишь за меня пошлину у городских ворот, – буркнула выпускница. – И вот ещё. Есть у тебя что-нибудь пожевать?
Уплетая свежий ржаной хлеб и закусывая янтарным мёдом из сот, Шёна подумала, что быть волшебницей очень даже не плохо. Хотя бы потому, что так безопаснее.
О беззаботных днях
«Дорогой дневник
Дорогая Лизхен!
Только мысленно я могу поговорить с тобой. Я задумала опасную игру, и мне так тебя не хватает… Не хватало все эти шесть лет.
Я очень изменилась. Всего через несколько часов после того, как ты выпорхнула из серого приюта в яркую, блестящую жизнь, которая так подходит к твоей красоте.
Я просила твой адрес, я молила и наставниц, и даже Гроссмуттер, но они отказали мне. Твои приёмные родители хотели сохранить твоё происхождение в тайне, и я их понимаю. Им нужна наследница богатого имения, существо совсем из другого теста, нежели одарённая сиротка. Мне бы только получить от тебя весточку! И рассказать, что со мной стало…
Но не сейчас. Расскажу, когда соберусь с духом. Не хочу о грустном.
Давай лучше вспомним что-нибудь светлое… Например, как мы сбежали с уроков и в подлеске у села собирали землянику. А потом нас на неделю лишили прогулок и поставили дежурить по прачечной. Как болели руки: шутка ли – тощим девчонкам целый день выкручивать простыни и полотенца! А помнишь, мы поймали лягушку и сунули в сумку фройляйн Фогель за то, что она настучала нам линейкой по лбу? В чём-то она была права, ведь мы чуть не сорвали урок по травоведению. Помнишь, как мы вымазали Толстую Ханну сажей, пока она спала? А как ловили на мшистой стене пауков-сенокосцев и совали под нос младшим девчонкам? Проказницы мы с тобой были, и ты всегда придумывала самые интересные и отчаянные затеи…
Но больше всего мне до́роги просто тёплые минуты. Как мы утешали друг друга после очередной порки. Как в обнимку читали ту дурацкую книжонку и переживали за сироток и зачарованных принцесс. Как заплетали друг другу косы, и у меня всегда получались ужасно кривые, но твою красоту, твою роскошную каштановую гриву ничем нельзя было испортить…
Помню, мы дежурили по кухне, перебирали крупу, и ты вдруг подмигнула мне лукаво, как больше никто не умеет. А потом прошептала мне на ушко: “Я точно знаю: ты выйдешь замуж за королевского сына!”
Я рассмеялась. В приюте было немало ясновидящих, но ты славилась предметной магией, а не пророчествами. Я не поверила, но мне было очень приятно такое слышать. Приятно было ненадолго представить себя настоящей принцессой.
А теперь… Я действительно нацелилась на принца, представляешь? Ведь, судя по всему, только он может спасти меня от проклятия.
Но прости, дорогая Лизхен, привал окончен, и мы снова поедем на этой тряской повозке к моей судьбе. Я ведь получила место в Высшей Академии дипломагии».
Из дневника Шёны Райх
В Хелльхайме
Очень некрасивая девушка медленно шла по улицам большого, суетного города.
Несколько минут назад она распрощалась с бортником. Тот заплатил въездную пошлину за двоих пеших и телегу. Стражник хотел сказать какую-то скабрёзность, но увидел приветливый оскал Шёны и сразу заткнулся. Молча выдал бортнику холщовый мешочек, тот привычно подвязал его под хвост битюгу и, не прощаясь, двинулся направо от ворот, на звуки ярмарочного галдежа, музыки и кулачного боя. Дорога Шёны вела вверх, на холм. «Как поднимешься к королевскому замку – сразу направо. Дальше люди подскажут», – говорила фройляйн Фогель.
Выпускница старалась не глазеть, но не очень получалось. Шёна сама себя уговаривала: ну подумаешь, дома́ высокие, ну подумаешь, дороги мощёные, ну подумаешь, народу много. Очень много. Слишком много… Это всего лишь увеличение масштаба. Ерунда, дело привычки. Несмотря на обилие людей и животных, на улицах было подозрительно чисто. И приглядевшись, выпускница поняла, почему. Магия.
Магия пронизывала всё вокруг. Её было так много, что и не проследишь, откуда и куда она течёт. Вот какая-то женщина выплеснула из окна нечистоты. И они удивительным образом никого не облили, а, попав на полотняный козырёк, превратились в мелкие градины. Эти градины покатились к жёлобу, прозвенели в водосточной трубе и выскочили в решётку, вкопанную в мостовую. Видимо, под городской улицей проходили каналы, по которым всё это добро утекало в ближайшую реку.
Вот прошла по улице замарашка, таща за собой лохматую шавку. Шавка решила справить нужду прямо возле красивого вазона, отмечавшего вход в трактир. Когда замарашка потянула облегчившуюся собаку дальше, вонючая кучка сама собой поднялась в воздух и зарядила нерадивой хозяйке меж лопаток. Так вот почему здесь такая чистота и красота! Потому что грязнули немедленно получают по заслугам.
На каждом перекрёстке стояли урны и плевательницы, и кажется, даже птицы опасались гадить мимо них. Засмотревшись на приучение целого города к порядку, Шёна не сразу осознала, что некая магия направлена на неё саму. Притом вряд ли с добрыми намерениями.
Девушка внимательно вслушалась в ощущения. Как будто щекотка пробегала за пазухой, ворошила складки простого платья, шарила по карманам, любопытствовала, не привешено ли что-нибудь на груди (там, где у хорошо сложённых девушек заманчивая ложбинка между холмами, а у самой Шёны – унылое плоскогорье). Эта щекотка явно хотела блестящих круглых монеток, которых у сироты было не так уж много и которыми она делиться не собиралась.
Шёна беззаботно пошла дальше, по-прежнему осматривая городские виды, даже приоткрыв рот (не переиграть бы). Остановилась у лотка с расписными глиняными свистульками, втянула запах свежих пирожков у двери в харчевню, и вдруг, резко развернувшись, схватила кого-то за руку.
– Поймала! – победно закричала она.
Трудно было понять, кого именно поймала: то ли худющую девчонку, то ли тощего парнишку. Огромные голубые глаза карманника были полны страха.
– Тётя, отпусти… – прошептало существо неведомого пола.
– Я не тётя, я ведьма, – самым гадким голосом ответила Шёна и широко улыбнулась, показывая торчащие в произвольном порядке зубы. – У ведьмы красть – что башку на плаху класть.
Она зловеще расхохоталась, стараясь подражать Гроссмуттер. В конце зимней Ярмарочной недели глава приюта любила выпить рюмочку горячительного, после чего её смешило всё без исключения. От могучего хохота Гроссмуттер купцы и покупатели, зеваки и ловкачи, пьянчуги и проповедники быстренько собирали свои пожитки и улепётывали прочь. Кто бывал на гулянии не первый год, заранее прикручивал поклажу к возам и старался выезжать восвояси ещё засветло. А тем, кто раньше не слышал смеха старой ведьмы, приходилось ловить испуганных коней и купленную скотину. Особо впечатлительные бабы и первотёлки рожали раньше срока. Зато в ближайшей округе дохли блохи и постельные клопы. Смех Шёны, конечно, не мог поспорить с хохотом Гроссмуттер, но несчастный карманник всё равно впечатлился.
– Тётя, отпустите, – вякнул он.
– Да ступай, конечно, – с достоинством ответила Шёна и выпустила руку воришки.
На запястье у того остался сияющий след.
Малец не поверил своей удаче и рванул было прочь, но не смог сделать и десяти шагов. Шёна двинулась к замку, а карманник, поскуливая и извиваясь, потащился следом.
– Тёёёётяяяя!
Он шлёпнулся на землю, и несколько шагов его проволокло по булыжнику на пузе. Карманник сел, пятками упёрся в выступающий камень, но продержался всего несколько секунд. Шёна шла своей дорогой, не торопясь и рассматривая нависающие над улицей балкончики.
– Тётя ведьма, стойте!
Очень некрасивая девушка обернулась, будто только заметив за собой «хвост».
– Ты ещё здесь?
– Вы меня за собой тащите! – заныл воришка, поднимаясь.
– А ты тащишь что попало из чужих карманов. Притом с помощью волшебства. Больше так не делай, а не то лишишься руки.
Карманник взвизгнул, схватился за запястье, будто на него плеснули кипятку. Однако чары уже ослабли, и он смог наконец умчаться прочь, громко, но безадресно ругаясь.
– Вот так-то, – сказала Шёна сама себе. – Видами любуйся, а кошелёк привязывай крепко.
Хорошо, что он был прикручен бечёвкой к бедру. Всё-таки даже у отталкивающей внешности есть свои преимущества. Под юбку к фройляйн Райх уж точно никто не полезет.
Сказка о золотой змее
«В этой книге, юные мои читательницы, вы найдёте много историй весьма поучительных и полезных. Возможно, вас напугают злобные ведьмы и жуткие проклятия, чудовища и отвратительные колдуны, которые будут встречаться на страницах книги. Но не робейте, ибо чистой душе нечего бояться. Миром управляют справедливость и Закон магического предопределения, которые не позволят честной девушке, наделённой самыми лучшими качествами: добротой и щедростью, смирением и учтивостью, трудолюбием и кротостью, – прозябать в нищете и забвении. А если и выпадут на её долю беды и несчастья, то лишь для того, чтобы Судьба проверила её стойкость перед тем, как открыть сундуки изобилия.
Итак, начнём же первую сказку о золотой змее.
***
В далёкой-далёкой стране жила-была девушка, умная, трудолюбивая, собой пригожая. Да только никто не хотел её в жёны брать, потому что жила она бедно и приданого у неё никакого не было. И до того она обнищала, что не на что было льна купить, чтобы спрясть его на самопрялке и хоть немного на жизнь заработать.
Сидела девушка и кручинилась. И тут из-под лавки выползла золотая змея. Девушка испугалась, хотела её прибить, а та и молвит певучим, нежным голосом:
– Не губи меня, а лучше пощади и дай чего-нибудь поесть.
Девушка испугалась: никогда не видела она, чтобы змеи разговаривали.
– Ну хорошо, раз ты по-нашему говорить умеешь, то не буду тебя убивать. А только накормить мне тебя нечем: сама последние крошки только что доела.
– Что ж, спасибо и на том, – пропела змея. – Если хочешь, я твоей беде могу помочь. Возьми меня в руки и обвей вокруг шеи. И разом станешь богата и счастлива.
Девушка была на самом краю отчаяния, поэтому и доверилась змее. Но не знала она, что на самом деле то была не змея, а злобная колдунья, которая после магического поединка была вынуждена прозябать в чешуйчатом теле и питаться лягушками и крысами. Только она обвилась вокруг шеи девушки, как та сгорбилась, почернела лицом, стала страшная, как смерть на чужбине.
– И будешь ты меня на себе носить, – засмеялась змеюка сквозь стиснутый в зубах хвост. – И не сможешь снять. А пройдёт неделя – так и помрешь, а твои красота и молодость мне достанутся.
Горько заплакала несчастная, выбежала прочь из дому, хотела броситься с утёса в реку, да змея сдавила ей горло и не позволила этого сделать. Тогда догадливая горбунья прохрипела:
– Раз ты хочешь, чтобы я целую неделю протянула, тогда корми меня. Да не чем-нибудь, а самыми вкусными яствами с королевского стола.
– Будь по-твоему, – согласилась золотая змея. – Прикрой меня каким-нибудь платком, иначе подумают, что ты дорогое ожерелье украла.
Заколдованная так и сделала. И змея указала ей путь к королевскому замку. Долго шла горбунья и под вечер оказалась у толстой крепостной стены, у высоких ворот. Со стороны замка доносились музыка, смех, радостные возгласы.
– Безобразную горбунью не пустят на порог, не примут на работу. Как ты собираешься добыть мне еду?
– А ты смотри.
Змея разжала зубы и запела, да таким чарующим голосом, что заколдованная девушка так и села на ближайший камень. Не прошло и четверти часа, как узкая дверь для стражи со скрипом раскрылась, и явился прекрасный юноша в богатой одежде, с клинком в серебряных ножнах у пояса. Взгляд у него был затуманенный, а в руках – блюдо из чистого серебра. На том блюде было столько яств, что хватило бы и четверым.
– А ну, невежа, сделай книксен: сам принц тебе еду выносит, – прошепелявила золотая змея, которая вновь стиснула в зубах свой хвост.
Бедняжка присела в книксене, но принц того и не увидел. Поставил на землю блюдо, повернулся и удалился, точно во сне.
Горбунья съела, сколько могла, а потом змея велела ей встать на четвереньки, связалась на её шее крепким узлом и слопала всё, что оставалось на блюде. На плечи и спину девушки легла непомерная тяжесть.
– Раз ты накормила меня, – сказала околдованная горбунья, – то и напои. А то пить хочется – сил нет. И держать тебя сил нет.
Змея снова раскрыла рот и запела чудным голосом. И вновь вышел принц, на этот раз – с серебряным кувшином вина. Поставил на землю и точно так же, не видя никого перед собой, удалился.
Девушка сделала пару глотков, а змея прикончила остальное.
– Ну а теперь проведи меня в замок! – потребовала заколдованная. – Хочу спать на постели принца!
– Не много ли ты хочешь? – возмутилась ведьма в образе золотой змеи.
– Не много, если мне жить всего неделю осталось. Веди, говорят тебе!
Змея что-то поколдовала, и дверь для стражников приоткрылась – ровно настолько, чтобы горбунья проскользнула внутрь. Её не заметили солдаты короля, к ней не примчались сторожевые псы, ни один из гостей не увидел чёрной тени, кравшейся по коридорам и лестницам.
Вот вошла девушка в спальню принца, скинула верхнее платье, спряталась за плотной шторой и стала ждать.
– Что же ты не ложишься, дурёха? Сама просила спать на постели принца, – пробурчала колдунья.
– Я одна спать не собираюсь. А вот принц войдёт, так ты его ко мне и примани.
– Ух, ты и лакома! – поразилась змея, но не стала возражать.
После полуночи явился и принц. А колдунья опять принялась петь. Только вот юноша был будто напуган и не спешил приближаться к горбатой уродине.
– Что-то не работает твоё колдовство, – возмутилась девушка.
– Да уж больно ты страшна, – прошипела ведьма, но стала петь громче и соблазнительнее.
И принц поддался её чарам. На негнущихся ногах приблизился к горбунье, взглянул в её чёрное лицо невидящими глазами.
– Позвольте, ваше высочество, я помогу вам раздеться, – проворковала заколдованная девушка, а змее велела: – Ты пой, не останавливайся, пока я с ним не закончу, не то он стражу вызовет.
Золотая змея старательно пела, а горбунья принялась расстёгивать пуговицы на жилете у принца. Из невидящего глаза у того скатилась слеза. Руки заколдованной дошли до пояса, и тут…
Она сдёрнула с шеи змею, прижала её башмаком, выхватила из серебряных ножен у принца меч и разрубила гадину. Колдовство немедленно спало с юноши, и он хотел уже закричать.
– Не губите меня, ваше высочество! – взмолилась горбунья. – Пощадите! Взгляните, я разрубила змею. Эта змея была страшная ведьма, она околдовала меня и велела явиться к вам и убить. Но я не смогла посягнуть на вашу милость, а изловчилась и убила её саму. И теперь только вы можете снять с меня проклятье этой карги, иначе я останусь страшной горбуньей и умру через шесть дней.
Юный принц не стал сразу созывать стражу. Он подумал, велел горбунье отбросить меч, сам его подобрал. Потребовал, чтобы она отошла и отвернулась к стене. С замиранием сердца девушка подчинилась. Она уже ожидала, что принц отсечёт ей голову. Но тот прежде решил рассмотреть золотую змею. Только он сделал к ней шаг, как змея начала расти, пухнуть, извиваться и превратилась в безобразную старуху. Принц тихонько охнул. Горбунья повернулась.
