Kitabı oxu: «Яснорада»
Глава 1
– Рада, поведай сказку, – раздался слегка охрипший мальчишеский голосок.
– Поздно уже, спите, сорванцы. Батюшка будет ругать, если услышит! – пригрозила тихо девушка.
– Ну, позалуйста! – заскулил тонюсенький голос младшего.
Яснорада улыбнулась и села возле детской постели, на которой уютно устроились две щуплые фигурки братьев. В доме было свежо, поэтому девушка подоткнула углы толстого лоскутного одеяла, чтобы непоседы не замёрзли, и, закутавшись в покрывало, спросила:
– И какую сказку вы хотите услышать?
– Стла-с-ную! – просвистел младший, плохо выговаривая шипящие, ровно, как и рычащие.
– Сказок страшных я не знаю. Зато могу поведать настоящую историю, – перешла на шёпот Рада.
Мальчишки, вытаращив глазёнки, одновременно кивнули. Их интриговали подобные рассказы, и они готовы были слушать страшилки хоть каждый день, несмотря на то, что до жути боялись потом спать без свечи.
– Вы же помните, что весь мир разделён на две части? – задала вопрос Рада.
– Открытые Земли и Покров Мрака, – ответил старший.
Сестра кивнула.
– Наше государство Ардан приютилось у подножия Арданийской горы, которая входит в цепь Юго-западной гряды. С этой стороны хребта, как вы знаете, все люди сосуществуют мирно. Общаются, обмениваются опытом, торгуют. Но за горами раскинула свои просторы безжизненная пустошь Ирдаван.
– Там зывут злые коцевники, – прокартавил младший, опередив продолжение рассказа.
– Верно! – нежно провела пальцем по вздёрнутому носу мальчишки Яснорада. – Но сегодня не о них я вам собираюсь рассказать. В этот раз я поведаю о настоящих чудовищах! О созданиях Мрака!
Мальчишки неосознанно прижались друг к другу и замерли.
– Точно не испугаешься, Евсей? А ты Савка? – поинтересовалась девушка, и братья убедительно замотали вихрастыми головами.
– Там, где Ирдаван теряется во мгле, начинаются земли Покрова Мрака. Не найти более гиблого места в мире, так как нет в тех краях ничего светлого. Ни любви, ни добра, ни сострадания. Населяют то место жуткие существа, – начала распевную историю Яснорада под мерное колыхание свечи, отбрасывающей танцующие тени на деревянные стены.
В окно скреблась корявая ветка сливы, растерявшая розоватые лепестки, оставив топорщиться в разные стороны плодоножки. К концу лета они нальются сладостью и превратятся в ароматные плоды. И рвать их можно будет прямо из окна, стоит только протянуть руку.
– Давным-давно, когда Покров называли Эребраном, предки тех существ были людьми, такими же, как мы с вами. Но ради власти и бесконечной жизни обратились они к самой Тьме и попросили огромную силу. Такую, с которой не совладает никто из живущих. Она и наградила. Вот только за дары свои потребовала светлые части душ. Просящие отдали, не раздумывая, считая обмен справедливым. Это оказалось самое тёплое и ценное в них, то, что и делает нас людьми. С тех пор наполнилась суть эребранцев мглой, а с годами он завладел и их государством, погрузив его в вечную ночь. Совсем скоро поняли люди, что нет им жизни без света и тепла, да только поздно стало. Не вернуть то, что отдали по своей воле. Теряли человечность сумрачные, постепенно превращаясь в призраков. Злобные и голодные, рыщут они по земле и по сей день в поисках светлого огонька доброй души, который хоть на мгновение мог бы насытить их каплей тепла.
– И что они делают, когда находят? – нетерпеливо перебил Евсей. – Ну, светлую душу?
Яснорада прищурилась и подготовленным загробным голосом продолжила.
– Найдя такую, призраки утаскивают её в своё логово, а после пьют её свет, оставляя несчастному пленнику лишь боль и мрак.
– И он тоже становится призраком, как и они? – увлечённо сжимая кулачками угол одеяла, спрашивал брат.
Девушка закрыла глаза и покачала головой.
– Светлая душа не может долго существовать без любви, сострадания и другого тепла. Искалеченная и опустошённая не по своей воле, она умирает в муках вскоре после того, как её выпьет безжалостное порождение мрака.
Младший лежал, не шевелился, а старший поджал губы и сказал:
– Я убью призрака, Рада, если он сунется в наш дом, чтобы украсть тебя! Можешь не бояться!
Жёстко, по-мужски блеснули карие глазёнки Евсея.
– И я! – не отставал, напуганный рассказом Савка.
Рада засмеялась.
– Призракам незачем так далеко забираться. Они найдут себе добычу поближе к Покрову мрака. Мало там, что ли, душ?
– Отец говорит, твоя особенная. Он сказал, что ты одарённая, как мамины братья.
– Так! – протянула Рада и с укором посмотрела на мальчишек.
– Это кто у нас тут подслушивать научился?
– Мы слусяйно! – прошепелявил Савка.
– Вы никому не говорили? – пацаны помотали каштановыми шевелюрами. – Это большая тайна. Иначе меня увезут далёко-далёко, как ваших дядек, и мы никогда не увидимся. Так что рот на замок!
Мальчишки кивнули, а младший зажмурился, приготовившись к тому, что комната вот-вот погрузится в темноту, когда Яснорада наклонилась, чтобы задуть свечу.
– Лада, не тусы сегодня свет. Позалуйста! – попросил четырёхлетний Савка.
Девушка кивнула и улыбнулась, подумав о том, что нужно прекращать рассказывать страшное. Так ведь просят же!
Закрыв плотно дверь, она юркнула в соседнюю комнату. Расчесав длинные кудрявые волосы, огненной волной струящиеся вдоль хрупкой фигуры, сняла тёплый халат и улеглась с книгой в руках, чтобы почитать перед сном. Однако буквы со страниц никак не хотели усваиваться.
«Её дар сильнее, чем оба наших, вместе взятых!» – всплыло в сознании воспоминание минувших лет. Тогда, в детстве, маленькую шестилетку Раду эти слова напугали до полусмерти. И ведь было с чего! Отец, услышав изречение шурина, побледнел, а матушка схватилась за сердце.
По закону тех, у кого обнаруживался сильный свет, по достижении семнадцати вёсен отправляли на учебу в одну из академий Имталиона. Там одарённые должны были познать то, как использовать силу во благо общества. Чаще всего по окончании заведения они возвращались в свои поселения, становясь главами, судьями, лекарями и другими почётными служителями народа. Но тех, у кого силы оказвалось хоть немного больше, чем у остальных, забирали на войну с Ирдаваном, которая длилась уже много-много лет.
Удивительным являлось то, что светлым даром благословлялись обычно только мальчики, да и то один из десяти! О наделенных внутренней силой девочках упоминаний не имелось! И это более всего пугало родственников.
«Ох, не к добру, не к добру это всё!» – причитала матушка, боясь, что кровиночку заберут из отчего дома. Батюшка успокаивал её и приказал всем молчать. Все и таили правду, а дядюшки научили Раду скрывать силу света души и наказали ни в коем случае не использовать её. Авось никто и не узнает. Она и не применяла. Лишь изредка. То сломанную ветку дерева срастит, то ранних замерзающих зайчат тёплым куполом накроет. Так, никто, кроме родных о её даре не знал и по сей день.
В окно заглядывал народившийся месяц, а возле верхнего его рожка мерцала яркая серебристая звёздочка. Яснорада погасила свечу и, отложив книгу в сторону, сменила мысли на приятные, глядя в чернильное небо. Душа её трепетала, заставляя сердце разгоняться до галопа, отчего дыхание замирало, будто девушка готовилась прыгнуть в реку с высокого обрыва. Ей нравилось это острое чувство предвкушения. Уже несколько дней оно не покидало её, мешая улавливать смысл строчек в книгах, которые она так любила читать. Иногда Рада одёргивала себя от неуместной улыбки, смысл которой понятен был только ей. Вот и сейчас, лёжа на белой мягкой подушке, девушка улыбалась, глядя на подмигивающие за стеклом звёзды, думая о том, что скоро увидит того, кого ждала уже полгода.
***
Лес пробудился от зимнего сковывающего сна. И хотя дубы стояли совсем ещё голые, Яснорада знала, что соки под корой уже тронулись и начали свой танец жизни. Скоро их маслянистые почки полопаются, выпуская рвущиеся к свету листочки, а позже появятся и невзрачные зеленоватые цветы, заставляя округу наполниться густым терпким древесным ароматом. Пчёлы уже трудились вовсю, деловито перелетая от цветка к цветку и оглашая лес вибрирующим гулом.
Девушка остановилась. Закрыла глаза, втянула глубоко ароматный сырой воздух и прислушалась к дыханию весны. Ей хотелось впитать всё, что она чувствовала, и наполнить этим уголки своей огромной души.
– Рада, ты чего застыла? Проськин Захарка сказал, что наши приехали! Они наняли извозчика. Наверное, уже добрались до деревни! – возбуждённо и радостно прокричала Ольга, дочь мастерицы, поравнявшись на пути.
Яснорада округлила глаза, не веря услышанному, засмеялась долгожданной вести и припустилась по утоптанной тропинке так, что Ольга не смогла её догнать, а позже и докричаться до неё.
Домой Рада влетела ветром. Рыжая коса растрепалась, платок болтался тряпкой, ленты тоже висели цветными верёвками.
– Клим! – закричала она и бросилась в объятья старшего брата, вышедшего ей навстречу.
Парень покружил сестру на месте, рассмеялся, расцеловал пылающие после бега щёки.
– Окреп и возмужал! Как же я скучала! А с ним всё в порядке? Он дома? – тише спросила Рада.
– Да, Тит заходил, но дожидаться тебя не стал. Дорога утомила, – пояснил брат, и девушка тут же начала причёсываться и переплетать рыжие косы.
– Рада, никуда не собирайся. Поможешь мне. Вечером приедет Проф с семьёй. Нужно наготовить да дома прибрать к приезду брата, – выглянув из кухни, предупредила матушка назидательно дочь.
– Я всё успею! – прокричала Рада, выскакивая за дверь.
Спустя мгновение девушки и след простыл, на что мама, поджав губы, покачала головой.
Яснорада летела по улице, не в силах сдержать улыбку, к большому двухэтажному дому главы деревни. Обойдя его кругом, бросила в окно на втором этаже пару мелких камешков, а после того, как убедилась, что её услышали, пошла, не спеша вглубь большого ухоженного сада. В самом углу которого стояла круглая беседка, увитая плетями вьющихся роз и дикого винограда. Листья только начали покидать тугие почки, поэтому укрытие не скрыло девичью фигуру, а от Рады, идущего по выложенной плоскими жёлтыми камнями дорожке, молодого человека. Сердце девушки колотилось как сумасшедшее, а щёки пылали жаром нетерпения.
– Тит! – выдохнула она, когда в беседку вошёл улыбающийся блондин.
Рада бегло пробежалась глазами по возмужавшему лицу. Светлым коротким волосам, русой щетине и ясным, голубым очам. По груди и плечам, раздавшимися вширь за время разлуки. Домашняя одежда не скрывала рельефа мышц молодого красавца, и их твёрдость тоже не укрылась от девичьих глаз. Увиденное впечатлило Яснораду так, что горло пересохло, и ей пришлось сглотнуть слюну. Тит рассмеялся, заметя реакцию девушки на их встречу, и, взяв её ладонь в свои сильные, крупные руки, медленно поцеловал, глядя девушке в глаза. Большего он себе не позволил. А Рада полыхнула маковым цветом от смущения.
– Как же я соскучился, Лисица! – промурчал сквозь широкую улыбку он.
– На нас смотрят? – догадалась девушка, а парень с ухмылкой кивнул. – Тогда увидимся сегодня на гуляниях. Я обязательно приду, Тит.
Резко развернувшись, Рада почти бегом покинула сад и отправилась домой помогать матушке. Лично убедившись в том, что возлюбленный вернулся, здоров и рад её видеть, Раде стало спокойнее на душе. Теперь вечера можно ждать с удовольствием и без тревоги.
***
Восемь лет назад, катаясь по замёрзшему озеру на коньках, Яснорада случайно провалилась под лёд. Всё произошло так быстро, что она понять ничего не успела. Помнила только обжигающий пронзительный холод тысячи игл, вонзившихся в её тело, и острое жжение в груди от нехватки кислорода перед тем, как сознание заполонила пустота.
Очнулась девчонка в объятиях Тита, спасшего её из-под ледяного плена.
Сын главы и в пятнадцать лет приковывал девичьи взгляды своей яркой внешностью. Был красив и умён, да и в удали молодецкой давал фору многим сверстникам. К тому же ни для кого не было секретом, что в скором времени парень займёт место своего отца, став самым богатым и влиятельным человеком в поселении. Каждая девушка в деревне тайком или открыто мечтала стать наречённой Тита.
Вот и Яснорада не оказалась исключением. Растаяла пред его очарованием сразу же, как открыла очи, лёжа на стылом льду. Тит в тот день замотал её в свою овечью дублёнку, надел сухую шапку на мокрую Раду и отнёс домой.
У рыжеволосой курносой десятилетней девчонки не было ни единого шанса не полюбить своего спасителя. С того дня она ходила за парнем хвостиком, делая вид, что встречи случайны.
Те дни, когда Тит являлся в гости к её брату Климу, становились для Рады настоящим праздником. Она млела, краснела и всячески хотела ему понравиться. Иногда ей удавалось увязаться за мальчишками и поучаствовать в их забавах. Сын главы относился к ней как к младшей сестре, что Раду устраивало, ведь она была совсем ещё ребёнком и не знала, как иначе проявляется любовь.
Когда Клим и Тит отметили по семнадцать вёсен отроду, их отправили учиться в академию. Находилась она очень далеко, на самом краю Имталиона, поэтому студенты приезжали домой только раз в полгода. Зимой на две недели, а летом на месяц.
Поначалу Яснорада скучала по брату и его другу, но спустя недолгое время привыкала к их отсутствию. Однако трепет души всегда возобновлялся вместе с возвращением в деревню объекта её воздыхания.
Когда девушке исполнилось четырнадцать, она подслушала случайно разговор старших братьев, в котором родственники обсуждали свои похождения. Рада собиралась уйти, но услышала, что Клим заговорил о друге Тите. Так и осталась Лисица подслушивать.
Оказалось, что сын главы попортил нескольких дев из городка, в котором стояла академия для одаренных, а позже парню пришлось иметь неприятный разговор с отцом одной из тех девушек. Обиженный родитель требовал, чтобы его дочь Тит объявил наречённой во избежание позора. Но парень отказал, сославшись на требования своей семьи, которые сводились к тому, что избранница непременно должна быть непорочна до первой брачной ночи. И неважно, что он лишил её этой самой невинности.
В тот день Рада ощутила неприятную горечь от своих чувств. Образ идеала детства запятнался. Было обидно за ту девушку, ведь не секрет, как нелегко придётся теперь опороченной. Мало кто возьмёт такую под венец, а уж об удачном замужестве ей можно и вовсе забыть. Но и ту девушку она понять не могла. Зачем ложилась в постель до замужества, зная строгие традиции и устои Открытых Земель? Ни поступки Тита, ни девушки она объяснить себе тогда и не смогла.
К шестнадцати Яснорада охладела к Титу. Молодой человек начал пропускать приезды домой, так как бурный образ жизни, который он вёл вдали, плохо сказывался на его успеваемости. Ему приходилось оставаться в Имталионе для пересдачи экзаменов. Поэтому вышло так, что видела Яснорада сына главы мельком и всего пару раз за полтора года.
В то лето они столкнулись на Ярмарке. Он, как и прежде красивый и статный, посмотрел на Раду другими глазами. Не снисходительным братским взглядом на подростка-девчонку: нескладную, плоскую, со смешным, вздёрнутым пуговкой носом, покрывающуюся летом россыпью рыжих веснушек. В этот раз Тит увидел пред собою стройную и притягательную девушку. Фигура её оформилась, приобрела округлости в нужных местах, но при этом оставив Раде тонкую талию и узкие плечи. Их ему захотелось приобнять, чтобы ощутить свою мужественность в сравнении с девичьей утончённой миниатюрностью. Тит рассмотрел и необыкновенные глаза, цвет которых напомнил ему о зелёном крыжовнике, таким любимом в детстве. Когда он ел эти ягоды, то иногда рассматривал их на просвет, стараясь пересчитать семечки внутри сочной сердцевины. Цвет Яснорадиных глаз казался именно таким – светло-зелёным, чистым и искрящимся, как прозрачная мякоть крыжовника. Но еще больше его впечатлили её сочные губы соблазнительного кораллового цвета. К ним парень захотел прикоснуться своими устами, потрогать пальцами, ощутить вкус. Глядя на них, он вспомнил о налившейся соком морошке.
Как назло, в тот день девушка посетила город в компании сверстниц, которые, увидев ловеласа, никак не хотели упускать шанса пообщаться с сыном главы. Они флиртовали, заигрывали, всячески привлекали внимание завидного жениха. Но Тит думал только о сочности коралловых губ Рады.
Он пропускал мимо ушей шутки девушек и не слышал их вопросов. Смотрел только на сестру друга и хотел увести её от стаи шумных, щебечущих, словно воробьи, девчат. Но Рада не торопилась остаться с ним наедине, чем вызвала у юноши непонимание. Тит находился в растерянности оттого, что всегда ищущая встречи с ним Яснорада, не проявляла практически никакого интереса к нему. Она вела себя отстранённо. Увлечённо выбирала новые ленты для своих рыжих кос. Надолго задержалась в книжной лавке, после которой купила глиняные свистульки и сахарные леденцы на палочке для младших братьев. Остановилась посмотреть, как задорно кривлялся ярмарочный шут, и бросила монетку в его грязную измятую шапку. И это девичье безразличие так сильно завело сына главы, что ему показалось, он никогда ранее подобного не испытывал.
А ведь так и было! Женское внимание лилось на него бездонными реками с самых юных лет. Поэтому теперь Тит совершенно не знал, как себя вести. Глупо шутил, потом хмурился оттого, что Яснорада пропускала его юмор мимо ушей. Когда она задала какой-то вопрос по истории, которую студент глубоко изучал в академии, парень не мог ответить на него, так как совершенно не слышал самого вопроса. В тот момент, когда Рада произносила его, Тит смотрел на её губы, которые притягательно шевелились. Другие девушки, заметив это, хихикали, а он снова хмурился, понимая, как нелепо выглядел со стороны.
Уйти от стайки подруг сын главы так и не смог. Увязался с ними до деревни. Хохотушки только обрадовались этому. Смеялись и стреляли глазами, поправляли волосы и флиртовали. Всех подруг захлестнул возбуждённый азарт. Каждая хотела переключить внимание Тита на себя. Все, кроме Рады.
Только она витала в своих мыслях и не замечала особо ни девчат, ни юношу. Её больше интересовали цветы, источающие сладковатый аромат, невзрачные птички с жёлтыми хвостами, которые приземлялись перед идущей шумной компанией и бежали, быстро мельтеша тонкими ножками, а также лесные травы, бережно собранные Яснорадой в пышный букет.
Когда дорожка поделилась надвое, уведя шумную компанию девушек направо, Тит пошёл за Яснорадой, сказав, что ему нужно к Климу. Шли они в молчании, но недолго. Как только голоса удаляющихся подруг стихли, он остановил удивлённую спутницу за руку, притянул её к себе и поцеловал в губы. Коротко, лишь ощутив своими их мягкость, даже не уловив особо вкуса, но почуяв аромат.
Рада опешила, совершенно не ожидала этого поцелуя. Похоже, что и за весь день не поняла интереса, направленного в её адрес. Растерявшись, она ничего другого не придумала, как подхватить подол юбки и припуститься по тропинке домой. Тит не стал догонять, лишь улыбнулся и облизал свои губы, которые ещё хранили запах рыжей девчонки. Теперь он хотел ощутить ещё и вкус.
После того поцелуя девушка избегала друга брата, пока сын главы не подкараулил её возле старого амбара. Парень тогда поведал ей о своих чувствах, о том, что влюбился и потерял покой. Однако Рада не поверила ему и рассказала о том, что знает про его академические «подвиги». Посоветовала сыну главы не тратить на неё время, так как готова отдать своё сердце и цветок невинности лишь суженному. Тит не нашёл нужных слов в тот день, как и в последующие тоже. А осенью покинул деревню вместе с остальными юношами, обучающимися в Имталионе.
Через полгода батюшка позвал Раду спуститься вечером вниз, где она увидела своего спасителя, до белых костяшек сжимающего в руках шапку. Парень выглядел взволнованным и напряжённым, но при этом уверенным. Отец пояснил дочери, что юноша пришёл просить её руки, и поинтересовался о мнении Яснорады на сей счёт. А она не смогла ничего ответить, у неё случился шок. Батюшку же устраивал кандидат. Даже более чем. Но, видя растерянность дочери, он высказал своё решение: “Свадьбе быть, если оба не против, но только тогда, когда Тит закончит обучение, а Яснораде исполнится восемнадцать”. Отец намеренно обозначил этот срок, дав тем самым своей девочке время, чтобы она могла хорошенько обдумать предложение.
С того дня все в деревне знали, что Раду засватал сын главы. Любовь её быстро вернулась, тем более парень взялся за ум и остаток времени в академии, провёл достойным студентом, посвятив себя учёбе. Приезжая в отпуск, он проводил каждую свободную минуту рядом с возлюбленной. Даже когда матушка нагружала девушку хозяйственными делами, сын главы, не желая расставаться с Яснорадой, принимался помогать, засучив рукава.
На людях Тит позволял себе целовать только её ладонь, а Рада – брать парня за руку. Более интимные проявления, включая поцелуи в щеку или объятия, считались распутством и ставили под сомнение репутацию девушки. Поэтому влюблённые воздерживались от подобного и ждали с нетерпением того момента, когда все прелести супружеской жизни станут им доступны.
