Краски. Логово дракона. Часть 3

22

С самой пятницы Оливер не видел никого из своей семьи. Тогда вечером перед уикендом забегала Алекса, чтобы расспросить его о мотоприключениях и мотопадениях «зеленой» молодости. И он рассказал, как бы низменно не было на глазах у дочери встать на колени и со всего размаху ударить в грязь лицом. После этого он грустно улыбался, хлопая слипшимися от коричневой жижи ресницами, а Алекса гладила его по плечу и говорила с чувством: «Ничего, пап, ты совсем не грязный!» Это могло бы выглядеть мило, если бы не было так постыдно и унизительно.

И вот теперь Оливер сидел за воскресным ужином в компании телефона и объемного мешка тревог за своих обеих девочек. Алекса взрослела, была счастлива и находилась в надежных руках. А вот за Мелани он переживал больше, потому что она тоже взрослела, но самые надежные руки, которые могли о ней сейчас позаботиться, были ее собственные. И именно сейчас они были заняты у нее ворохом эскизов, документов и переживаний, что не очень удобно, когда душой заведует торнадо, сметая все на своем пути.

Но ужин в одиночестве – это было меньшее, что нагружало его душу гнетом. Что-то происходило в их доме, меняя привычный устой. Несмотря на неизвестность, Оливер ощущал, что узел, который затягивался много лет, начинает расплетаться, освобождая силы и энергию. Будто, кто-то отпустил вожжи и дал шелковым нитям расслабиться, чтобы распутать их. И однозначных эмоций – позитивных или негативных – у него на этот счет не имелось.

Кроме того, совсем не вовремя в корпорации развязалась холодная война. Честно говоря, она назревала очень давно, еще прошлой весной, когда Джим Палермо отважился подставить его личного водителя и устроить фирме веселье из череды исков на весьма крупные суммы. Но теперь загнанный в угол главный менеджер, вместо того, чтобы обессилеть и сдуться без союзников, окрысился и принялся топить всю контору.

Сначала это было не так заметно, и они с Лиз не могли толком понять, что происходит. Но, как только Дениэл ушел в отпуск, Палермо словно получил «зеленый свет» на полный спектр каверз. И делал это подлец чисто, даже камеры наблюдения не могли зафиксировать факты его подлогов. Им нужен был на рабочем месте шофер, сдерживающий нерадивого работника каким-то чудесным образом, причем очень срочно!

Но вызывать его из отпуска Оливер не станет, сейчас на парня возложена не менее важная функция – дети учатся жить в социуме. А вот, кстати, и они. За окном послышался едва различимый звук двигателя, становящийся громче по мере приближения машины. Спустя пару минут, по прозрачной двери парадного входа скользнули фары «Купера», и автомобиль замер, высаживая маленького изящного пассажира.

Пассажир вошел в гостиную и бросился на него с поцелуями и объятиями, ослепляя лучами счастья, затмевая все невзгоды мира своей искренней улыбкой и звонким голосом.

– Привет, пап! Я так соскучилась!

– Здравствуй, милая, – проговорил глава семьи, удовлетворенно улыбаясь, словно довольный кот, и выбрасывая на время тугие мысли из головы. – Я тоже очень рад, что ты сегодня вернулась пораньше. Как погуляли?

Алекса, скидывая верхнюю одежду и наспех колдуя себе ужин, рассказывала и рассказывала. И рассказывала. И снова рассказывала, вызывая лишь усмешки и довольство Оливера. А потом прервалась и произнесла, смущенно опустив взгляд:

– Прости, пап, я увлеклась. Как у тебя прошел день? Мама звонила?

Оливер жевал тушеные овощи, с улыбкой глядя на дочь, и оценивал ее цветущий вид. Она погрузила вилку с провиантом в рот, чтобы поскорее занять звонкую полость восстановлением жизненных сил, и предоставила держать речь главе семейства. И тут он понял, что все правильно сделал тогда в кабинете, попросив Дениэла об одолжении. Он принял единственно верное для нее решение в тот вечер.

– Я рад быть частью твоей жизни, Алекса! – Воскликнул он искренне, после чего вернулся к будничному тону: – День прошел в заботах, я теперь по вечерам работаю на маму, доставляю ей корреспонденцию. Она звонила и не раз. Последний разговор был за десять минут до того, как в кухню влетел ураган позитива в твоем лице. Она не сказала, чтобы я передавал тебе привет, поэтому, уверен, будет звонить еще. А теперь продолжай. Расскажи о Тихом Океане подробнее.

Дочь смутилась, но продолжила. Только теперь более сдержанно, чтобы не утопить его в собственных эмоциях, но изрядно обвалять в них. Девочка купала ноги в середине марта на самом ветреном пляже города – хорошо, что Мелани не знает об этом – посетила Японский сад, сходила в кино, и, похоже, повзрослела еще на пару лет.

– И это всего за два дня? – Удивился отец, допивая чай. – Я теперь понимаю, что это твой стиль жизни, Алекса. Я раньше думал, что ты только до учебы голодная!

– Знаешь, пап! Я решила пока не учиться больше, – сообщила дочь. – То есть, я хочу заняться чем-то более продуктивным, приносить людям пользу.

– А начать решила с дверных ручек, так? – Уточнил Оливер, чем вызвал на ее щеках румянец. – Спасибо тебе за это.

Дениэл влиял на их дочь очень позитивно. Что бы не говорила Мелани, но именно он помогал открывать девочке важные грани внутри себя, даже если это «мотоцикл». В конце концов, от двухколесной техники не отказался бы и сам глава семьи, но тогда он рисковал потерять супругу. Нет, все же, между железом и живой женой он выберет второе.

– Просто мне кажется, что я и так полна информации, – застенчиво пролепетала малышка. – Мне хочется уже понимать, для чего мне она дана. Не коллекционировать же ее на полках разума, верно?

– Абсолютно верно, – кивнул отец. – Ты большая умница, Алекса. Всегда была.

На обоюдном довольстве друг другом они и разошлись по своим комнатам. Влюбленная девочка скрылась за дверью своей спальни, пожелав родителю добрых снов, а сам Оливер поплелся в «башню», куда же еще.

Там на огромном кожаном кресле шоколадных оттенков он попытался вспомнить пятничный разговор с Лиз. Что там предлагала лиса? Электрические разряды на рабочие места сотрудников? Ров с колючей проволокой? Боже, как же это все нелепо. Меньше всего главе корпорации думалось, что однажды его светлый мозг будет занят подготовкой контратаки внутри собственной конторы!

Но тут Оливер раскрыл широко глаза от осознания. Не только конторы, но и семьи! Холодная война назревает и в поместье. Дай бог, чтобы Мелани остыла в Париже. Еще одной разработки стратегии против близких людей он попросту не выдержит.

23

Скошенный полосатый цилиндр, торчащий из здания красного кирпича, показался в проеме между бетонных высоток и скрылся вновь. Дениэл повернул «Купер» к диковинной постройке, которая сама по себе могла стать главным экспонатом музея, и поставил автомобиль на парковке недалеко от нее. Алекса не смогла проигнорировать факт, что Музей Современного Искусства с начала июля закрывается на реставрацию, и предложила начать обход города именно с него. Молодой человек, кивнув, согласился, потому что не имел иных идей на день. К тому же погода, несшая тугие свинцовые облака на восток порывами пронизывающего ветра, требовала крышу над головой.

Уже в одиннадцать утра – как раз к открытию – они топтали пол возле касс музея. Очередей не наблюдалось, видимо, утром в понедельник люди занимались несколько иными делами, и Дениэл довольно скоро стал обладателем двух билетов с контрольным штрих-кодом. Он приглядывал за девушкой, вспоминая, что та немного теряется в общественных местах, но подруга уже целиком увлеклась экспонатами, стоявшими в глубине здания после турникета с билетерами. Работник музея помог паре преодолеть контрольный пункт, и друзья вошли в мир современного искусства.

Зачарованная Алекса брела по музею, задирая голову к подвесным композициям, раскрыв рот, рассматривала картины, которые представляли собой, по мнению Дениэла, откровенно говоря, мазню. Он шел в недоумении за пораженной девушкой, пока та не присела на одну из аккуратных банкеток, обтянутых красной эко-кожей. Уважительное молчание давалось ему с трудом, но, понимая, что в искусстве он разбирается не лучше тихоокеанского кальмара, он все же умудрялся держать язык за зубами. К тому же это был лучший способ избежать нецензурной лексики при виде некоторых выставочных экземпляров.

– Тебе нравится тут? Ты ведь много рисуешь и разбираешься в этом… – Начал Дениэл осторожно.

Она одарила его продолжительным взглядом, прищуриваясь непонимающе.

– Ты, шутишь, да? – Произнесла, наконец, девушка и рассмеялась.

Вскоре, когда она закончила свое увлекательное занятие, все время которого Дениэл лишь серьезно поглядывал по сторонам, не идет ли кто, Алекса решила поинтересоваться, по нраву ли молодому человеку такая, мягко говоря, уникальная и оригинальная экспозиция. И он ответил честно, что далек от понимания увиденной красоты, но те вещи, что они наблюдали, могли бы не выходить в свет вовсе. Он бы, Дениэл, несомненно, продолжал спокойно жить и здравствовать и без подобного искусства.

Алекса расхохоталась над тем, как деликатно и осторожно он назвал экспонаты полной ерундой. Он снова оглянулся по сторонам, не зная, что его больше беспокоит: смех над его недалеким восприятием музея или психическое здоровье подруги.

– Но теперь мы хотя бы можем поговорить об этом честно, – произнесла девушка. – Я-то знала, на что шла.

Она поднялась с банкетки, подошла к ближайшей стене с картинами и принялась вещать голосом опытного экскурсовода, серьезным и спокойным.

– Современное искусство не может быть тем искусством прошлых веков, когда рисовали все подряд, тонко выводя мельчайшие детали. Сегодня такие картины заменяются фотографией, – кивнула Алекса на аппарат, висящий на ремне у нее на шее. – Поэтому, если хочется, чтобы люди приходили смотреть современные выставки, нужно придумать что-то экстраординарное, эксцентричное, феноменальное, вышибающее сознание из зоны комфорта. Например, это!

Она указала на огромный холст во всю стену, изображавший в ярких неоновых красках премилых собачек со злобными оскалами и светящимися красными глазами. Дениэл смотрел на нее растерянно, радуясь в этот момент только тому, что ему хватило наглости минуту назад быть с девушкой откровенным. Теперь, оценивая хищных псин на картине, гость музея решил посмотреть на них как на возмутителей спокойствия, и, черт возьми, даже напрягаться не пришлось! Кислотные и омерзительные, они ударили в мозг наркотической дозой разномастных эмоций. Он изумленно посмотрел на Алексу, снова на собачек, потом снова на Алексу.

Девушка опять рассмеялась тепло и душевно.

– Полагаю, теперь нам нужно пройти все заново, да? – Уточнила она очевидный факт. – Поздравляю, ты научился смотреть на современное искусство и видеть его.

– Это невероятно! – Только и выдохнул Дениэл. – Я отлучусь на пару минут, ладно?

Под заливистый смех спутницы, задыхаясь от восторженного открытия, он рванул в предыдущие залы оценить то, чего недопонял, недоглядел, не узнал и не увидел при первом просмотре. Спустя полчаса он вернулся, застав Алексу мирно пьющей воду из стаканчика возле кулера в дальнем углу зала. Подруга лишь улыбнулась в ответ на его горящие глаза, которыми он сегодня, казалось, смотрел впервые в жизни.

– Как ты это сделала? Оказывается, мир полон красок! Да еще каких! – Воскликнул он, схватив спутницу за плечи, но вовремя остановился, потому что логичным завершением такого тактильного контакта для него был поцелуй.

Смущенный водитель опустил руки вдоль тела, но восторг, с которым он смотрел на нее, не угас. Теперь Дениэл невольно вспоминал все случаи общения с девушкой – от Благотворительного Бала до Мьюирского леса. Он пытался задним числом вспомнить, не упустил ли он что-то еще в жизни.

«Просто наша дочь – очень необычная девочка», – звенели в голове слова мистера Траста.

Отец семейства явно поскромничал и даже слегка унизил девушку, назвав необычной. Она была волшебной, фантастичной и невероятной, более того, Алекса имела уникальное качество, даже более ценное, чем все остальные. Она умела делиться своим светом.

Спустя несколько часов ценители искусства сидели на скамье возле квадратного фонтана на площади музея, устроив себе маленький перекус, и обсуждали экспозицию. Дениэл, смущенный порывом своих эмоций в зале с собаками, теперь вспоминал пробуждение как нечто логичное и неизбежное.

– А какие у тебя впечатления от увиденного? – Спросил он Алексу.

– Странные, – протянула девушка. – Я полагала, что смогу расширить кругозор, понять, как еще можно рисовать. Но так не смогу, это точно. Я все-таки из тех динозавров, которые выводят подробности рисунка в классическом стиле.

– Давно ты рисуешь? – Поинтересовался Дениэл, наблюдая за ее жестами.

Алекса аккуратно отламывала банан микроскопическими кусочками и клала его в рот, с удовольствием жуя. Он теперь не мог смотреть на нее, как раньше, впитывал каждое движение спутницы.

– Сколько себя помню, – отозвалась она. – В детстве были карандаши и акварель, потом гуашь, пастельные мелки, акрил. В прошлом году осваивала масло, но результатами осталась не очень довольна.

– Хотел бы я посмотреть на твои картины! – С восхищением проговорил молодой человек.

– Ты их видел, – заверила его Алекса. – Если, конечно, обращал внимание. На лестнице в рамах висят, у отца в кабинете комплекс с чернилами.

– Это рисовала ты? – Изумленно вопросил приятель, но ответом ему стала лишь скромная улыбка талантливой девушки.

Стало жаль ее времени, изведенного на физико-математический и юридический факультеты. Призвание Алексы – рисовать, не иначе! Краски были ее жизнью и компенсировали все остальные пробелы. Странно, что она сама этого не видела и смущалась так, словно не имела уникального дара.

Закончив легкий фруктовый обед, друзья поехали к легендарной Ломбард-Стрит, проложив путь через Китайский квартал. Темно-зеленые крыши в характерном стиле и яркие красные фонарики в компании многочисленных вывесок с иероглифами проплыли за окном «Купера», несшего своих пассажиров вперед.

Витиеватая улочка, каскадом спускавшаяся с очередного холма, обнесла себя черными клумбами, пустующими под холодным мартовским ветром. Такая милая летом, в холодное время Ломбард-Стрит оказалась скучным достоянием города. Сетуя, что худшего времени для отпуска и не выбрать, Дениэл повел автомобиль в привычное кафе, где хоть и не было картин и мест для фото, но хотя бы ветер не задувал так, словно хотел сорвать куртки с новоявленных туристов.

Пара уселась за тот же столик, что и пару дней назад, провожаемая черноволосой девушкой Индирой. На этот раз Алекса очень душевно реагировала на сверстницу, совсем не смущалась и не терялась. Она приняла из ее рук синюю папку с меню и уже пару минут спустя определилась с пожеланиями. Индийская девушка записала их заказ и удалилась, оставив друзей наедине.

Кира, принесшая молодым людям горячий чай со специями, все же вызывала у Алексы смущение. Девушка не сводила взора с ярких голубых глаз владелицы кафе, после чего отвернулась к окну, озадаченная и растерянная. Женщина лишь пожала плечами, приветливо улыбнувшись Дениэлу, а после того, как составила с подноса на их стол кружки, немедленно удалилась. Умиленный застенчивостью подруги, он, блаженно развалившись на стуле, наслаждался ее румянцем и попивал огненный чай, согреваясь обоими этими факторами.

После ужина друзья вышли на темную улицу, где фонари уже наколдовали желтых мерцающих пятен. Молодой человек, решивший проехать по ночному городу и посмотреть иллюминацию, заметил усталость девушки от событий дня. Она смотрела в окно расфокусированно, как тогда на автостраде, будто дремала с открытыми глазами. Дениэл решил не мешать ей, но на очередном перекрестке повернул к дому.

Уже на съезде с автострады водитель отметил, что за ними неустанно следует какой-то автомобиль. Их объезжали остальные участники движения, но его спутник, будто лучший друг, ехал до самого поместья с неизменным за несколько миль расстоянием в пару ярдов. У ворот поместья «Купер» съехал с дороги, а новый «друг» двинулся дальше, едва заметно притормозив. Но, возможно, он просто соблюдал рамки безопасного движения таким маневром, а Дениэл слишком усердно бдел за сохранностью пассажирки.

24

– Вы просили напомнить, – вывел его из глубоких раздумий голос личной помощницы.

Оливер приоткрыл глаза и уставился на напряженную Лиз, стоявшую в дверях его кабинета. Девушка за время отпуска Дениэла заметно осунулась и поджалась, вот уж от кого он не ожидал изменений. Лиса будто потеряла поддержку старшего брата, но зато более явно узрела врага, на бой с которым и бросила все силы.

– Входи, – пригласил он работницу.

Она прошла в кабинет и уселась на самый ближний к нему стул, разложив перед носом записи. На одном из листов красовалась небольшая схема, подобные которым глава корпорации часто видел в комнате дочери, когда та паяла электронные контуры. Неужели и тут начинается то же самое?

– Так вот, – продолжила Лиз пятничный разговор, будто и не прерывалась на выходные, – я нашла фирму, которая может незаметно проложить по местам сотрудников провода и пустить легкий заряд тока. Это безвредно, по ощущениям, будто сильное статическое электричество, но так хотя бы будет возможность отследить несанкционированное вторжение в чужой компьютер.

– Средневековые меры какие-то, – пробурчал шеф. – А как будут работать люди?

– Так это же будет включаться по окончании рабочего дня! – Заявила Лиз и пододвинула к начальнику лист со схемой. – Вот, глядите, здесь рисунок, как все будет устроено.

Оливер, оценив листок, на котором красовался логотип «Клиффорд электроникс», не сдержал глухого смешка.

– Лиз, у меня дома стоит точно такая же сигнализация, это невозможно сделать тайно, поверь, – убедительно заявил глава корпорации, тяжело вздохнув. – Они вечно приезжают проверять замкнутость контура, их датчики ломаются. Может закоротить, и тогда либо сотрудников поджарим, либо офис спалим.

– Что же делать? – Расстроилась девушка. – Грейс уже боится приходить на работу, у нее вечно какие-то проблемы тут.

– Дождемся Дениэла. С ним в офисе как-то спокойнее, не находишь?

Но Лиз проигнорировала последнюю фразу, хмыкнув и передернув плечами. До чего же иные личности не хотят признавать взаимную зависимость людей в этом мире.

– Где же он? – Возмутилась лиса. – Когда он нужен, его вечно где-то носит!

– Дениэл в отпуске, – сообщил Оливер таким тоном, что пресек все дальнейшие рассуждения на эту тему. – Выйдет в следующий понедельник.

– Это еще одна бесконечная неделя! За нее может случиться все, что угодно.

– Вот и следи за тем, чтобы все выжили, – серьезно ответил шеф. – А потом я возложу эту ношу на него.

Когда за недовольной девушкой закрылась дверь, он снова погрузился в раздумья. Как они дошли до того, что на фирме поселились жестокость и ненависть? Как он это допустил? Хорошо, хоть дома погода налаживалась.

Он подошел к стеклянной стене и оценил мирный офис зорким взглядом, рассматривая каждого очень пристально и внимательно. Все сотрудники оказались перед ним, как на ладони, даже дальние столы Райана и Селесты просматривались очень хорошо. Но следить целый день за теми, кому он поклялся доверять, было против его правил и убеждений.

Однако странным был тот факт, что напряжение в офисе достигло критической отметки именно тогда, когда парень ушел в отпуск. Впрочем, как и дома. Дениэл, несмотря на свой угрожающий порой вид и эффект, производимый на людей, все же сдерживал какой-то поток негативной энергии, отгораживая от нее подопечных воинским щитом. Все добропорядочные люди рядом с ним расслаблялись и чувствовали себя под защитой, а не очень – напрягались и начинали сдерживаться в своих гнусных деяниях.

– Только что я назвал свою жену не очень добропорядочным человеком, – пробубнил Оливер себе под нос и достал мобильный телефон.

«Нет, Мелани – замечательная, – думал глава семьи, пока в трубке шли гудки дозвона. – Просто ей страшно.»

Но что может быть страшного, если Дениэл всецело на их стороне? И не стало ли ей страшно именно тогда, когда он появился в их доме?

– Алло? – Пропел родной женский голос в трубке. – Здравствуй, дорогой!

– Привет, Мел! – Произнес он устало.

– Как хорошо, что ты позвонил! – Продолжал телефон щебетать соловьем. – У меня как раз есть минутка на разговор. Как вы поживаете?

– Честно говоря, все плохо, – признался владелец корпорации. – Я сейчас с Лиз обсуждал стратегию изгнания провинившегося большого мальчика из офиса.

– Ты, наконец-то, увольняешь своего водителя? – Обрадовалась супруга. – Что он натворил?

Он даже опешил немного от ее слов. Внезапно захотелось повесить трубку и прекратить этот бессмысленный треп о мире, который существует только в фантазии жены, но он сам позвонил ей, самой родной и близкой, а поэтому следовало собрать все свое терпение по уголкам отчаявшейся души.

– Нет, Дениэл хороший работник, ты и сама это прекрасно знаешь, – отсек дальнейшие обсуждения муж. – Есть тут другой мальчик, тоже габаритный. Я зря начал, расскажи лучше, как у тебя дела? Как Париж?

– Нормально, – протянула Мелани так, словно вытащила из себя клещами. – Дела идут, расширяю клиентскую базу.

– Но? – Уточнил супруг, чуя подвох.

– Но мне тут неуютно без тебя, – призналась она. – Все же, Париж… Ты ведь знаешь!

– Знаю, – кивнул Оливер.

Зря он думал, что город любви ласкает его милую со всех сторон. Как и любой другой город, он одной стороной радовал и одаривал, а другой – пугал до дрожи в руках. И от теневой стороны истории не избавиться никак, если есть ее светлое проявление.

Впрочем, так и с человеком. Мы не можем приказать себе, кого любить или ненавидеть, равно как испытывать любые другие чувства. Странно было думать, что Мелани ненавидит его шофера по своей собственной инициативе, и ее можно убедить этого не делать. Скорее всего, от неприязни к нему женщина устала гораздо больше, чем кто-либо из ее окружения. Оливер глубоко вздохнул, все осознав.

– Постарайся отвлечься, Мел, – поддержал он супругу. – Найди себе занятие на свободное время, а в следующий раз, когда тебе понадобится поехать в Париж, возьмешь меня с собой.

– Но мы ведь не сможем… – Начала она, но не договорила.

– Все сможем, – твердо кивнул муж. – Теперь мы сможем все.

Попрощавшись, чета Траст вернулась каждый к своим делам.

Оливер задумался, зачем же он позвонил жене. Неужели, поплакаться? Нет, по иной причине. Глава семьи начал ощущать свою ненаглядную негативным персонажем в их жизни, и ему экстренно понадобилось доказательство обратного. И он без промедления получил его, что и говорить.

Задумчивый, он уставился сквозь стеклянную стену своего кабинета, где под его надзором мирно копошился офис.