Кошка, которая гуляла сама по себе. Ох, и странные, эти русские! От сердца к сердцу мост

Что-то ему это напоминало, но что? – он вспомнить не мог. Пожалуй, он несколько переборщил с запугиванием. Надо быстренько забирать её с сыном и увозить к себе домой. И лучше прямо сейчас, потому что она полезет в интернет, а она обязательно туда полезет, и выяснит, что он сильно сгустил краски, а если говорить честно, то наврал.

– Одевайтесь! Мы уезжаем отсюда сейчас же! Мой сын и дня не будет жить в этой конуре!

От возмущения у Даши даже испуг прошёл. Шикарную двухкомнатную квартиру, которую она купила на свои честно заработанные деньги, Даша очень любила, а он посмел назвать её «конурой». Но наружу выпускать возмущение не решилась. Сейчас лучше его не злить. Главное, что она будет вместе с сыном, ведь он сказал «одевайтесь», это и к ней относится.

– А как же Стёпушкины вещи? – только позволила она себе спросить.

«Стёпушка, Степан Дмитриевич, – попробовал на вкус имя сына Дмитрий Андреевич, – а ничего так, звучит не плохо!» И смилостивился:

– Вадим заберёт необходимое, а за остальным пришлю машину.

И в самом замечательном расположении духа вызвал лифт. Даже насвистывал по дороге. Дмитрий Андреевич обожал одерживать победы, маленькие или большие, жизненно необходимые или не очень, было не важно. С ранжиром одержанной над Дашей победой он пока не определился.

А Даша, твёрдо усвоившая постулат Аркадия Семёновича, что безнадёжных ситуаций не бывает, решила пока не строить новых планов, сначала оглядеться на местности, а потом уже разрабатывать стратегию и тактику сопротивления. И уже через два часа была в доме, в который так стремилась проникнуть девять лет назад.

12

Даша не сразу заметила отсутствие своего телефона. Пока она вчера осваивалась в доме, разбирала вещи Стёпушки, потом кормила его, купала, укладывала спать, наступила ночь, и звонить Зое Игнатьевне было поздно. Она отложила звонок на завтра. А на следующий день не обнаружила его в сумочке. Вот, растяпа! Забыла телефон дома, хотя не представляла, как такое могло произойти.

Она попросила охранника, который сопровождал вчера Дмитрия Андреевича, съездить к ней домой и поискать телефон, но тот замялся, а потом вежливо, но твёрдо ответил, что без разрешения хозяина сделать это не может. Вот, засада! Зоя Игнатьевна разволнуется, что Даша не позвонила ни вчера вечером, ни сегодня утром, а она даже телефона «хозяина» не знает. Завёл себе крепостных крестьян, которые шагу без его позволения сделать не могут! И Даша стала настаивать, чтобы её соединили с Дмитрием Андреевичем.

Вадим, так звали охранника, набрал номер шефа.

– «Даль-транс» на проводе. Чем я могу Вам помочь?

– Вика, привет! Это Вадим Третьяков. Ты можешь сейчас соединить с Дмитрием Андреевичем? Тут одному человеку надо с ним поговорить.

– А кто его спрашивает?

Вадим замялся, не зная как определить статус женщины, которую вместе с её сыном они вчера с шефом перевезли в его дом, и решил ограничиться именем и фамилией.

– Скажи, что с ним хочет поговорить Дарья Князева.

– По какому вопросу?

– По личному.

– Передай, пожалуйста, Дарье Князевой, что Дмитрий Андреевич сейчас очень занят и просил его соединять только по срочным вопросам. А если у девушки срочный личный вопрос, то она может позвонить Дмитрию Андреевичу по его личному прямому телефону.

– Девушка! – выхватила трубку из рук охранника Даша (она стояла рядом и слышала весь разговор), – Я настоятельно Вам советую, чтобы не огрести лишних неприятностей, всё-таки передать Вашему шефу, чтобы он срочно позвонил себе домой, поскольку у меня, действительно, есть к нему безотлагательный разговор.

И Даша разъединилась.

Меньше, чем через минуту Дмитрий Андреевич перезвонил сам:

– Что там у тебя стряслось?

– Я забыла дома телефон, а твои слуги не могут без твоего разрешения шага ступить!

– И по этому поводу ты устраиваешь разнос моему секретарю, и срываешь совещание??? – взъярился Дмитрий Андреевич.

– Мне, действительно, очень нужно позвонить, – снизила боевой тон Даша.

– Кому?

– Одному человеку.

– Я не собираюсь вытягивать из тебя клещами информацию. Или ты мне сейчас чётко говоришь, кому и зачем тебе надо позвонить, или я вешаю трубку.

– Мне надо позвонить своей знакомой, Зое Игнатьевне. Мы с ней созваниваемся каждый день. Она пожилой человек и сильно разволнуется, если я не выйду на связь, – отрапортовала Даша.

– Ты общаешься с вдовой своего бывшего любовника? – удивился Дмитрий Андреевич.

Даша так и присела. Он и это о ней знает?!? Она даже испугалась, но решила виду не подавать:

– По-моему, с кем я общаюсь, это моё личное дело!

– Это ненадолго! – угрожающе ответил Дмитрий Андреевич и после короткой паузы сказал: – Передай трубку Вадиму.

А ещё через минуту Вадим принёс Даше её телефон и, смущаясь, сказал, что шеф разрешил сделать только один звонок. «Меня что, в каталажку посадили???» – возмутилась Даша. Оказывается, и телефон она не забыла, а его у неё просто отобрали, и звонок может сделать только один! Но вслух этого не высказала, побоявшись лишиться возможности поговорить с Зоей Игнатьевной.

На экране телефона высветилось уже четыре неотвеченных звонка от неё и один от главреда, Владлена Игоревича. Главред переживёт, он наверняка хотел её просто поздравить с рождением сына, поскольку они сразу договорились, что к работе она приступит не раньше, чем через месяц. И Даша набрала номер Зои Игнатьевны.

Воспользовавшись тем, что длительность разговора «хозяин» не определил, Даша проболтала с Зоей Игнатьевной почти полчаса, пока не проснулся Стёпушка и, как всегда, громогласно не объявил, что хочет кушать. Даша, конечно, изложила Зое Игнатьевне смягчённую версию последних событий, и та очень порадовалась романтической истории воссоединения двух любящих сердец. Такие выводы она сделала из Дашиного рассказа. «Да, уж! – горько думала Даша, сидя над сладко посапывающим сыном (Стёпушка покушал, покакал и спокойно заснул, выполнив все пункты своего младенческого существования), – Чрезвычайная романтика!» Она не понимала, ни в каком статусе она находится в доме Дмитрия Андреевича, ни как долго это продлится, но что больше всего её страшило – чем это всё может закончиться для неё и для сына?

Часть вопросов отпала этим же вечером, когда Дмитрий Андреевич вернулся с работы. Даша налетела на него прямо с порога:

– Я что здесь в заточении? Почему у меня забрали телефон? Где мой компьютер?

Дмитрий Андреевич ничего не сказал, молча отодвинул Дашу со своего пути и прошёл в ванную комнату. Оттуда поднялся в свою спальню. Черт! Ну не бегать же за ним хвостиком! И чего она на него налетела? Ведь знает же, что мужику после работы сначала надо поесть, потом отдохнуть полчасика и только после этого из него можно верёвки вить – почти цитата из того, чему учил её Аркадий Семёнович. Быстро же она забыла его уроки. И Даша дала себе слово держать себя в руках. Тут опять заголосил Стёпушка, и она отправилась к сыну.

«Какая же она красивая, когда не налетает, как фурия!», – думал Дмитрий Андреевич, наблюдая от дверей за Дашей, которая кормила грудью сына. Представшая перед ним картина была столь эротичной, что он мгновенно завёлся. «И чего я так реагирую на эту девчонку, мало что ли у меня было красивых баб?», – задумался он, вспомнив, что такое же возбуждение испытал уже при первой встрече с ней в Питере. Для сорокадевятилетнего Дмитрия Андреевича Даша, которой было всего тридцать один, действительно была девочкой. А сейчас, без косметики, с сияющим от любви к сыну лицом, выглядела вообще, как подросток.

Даша уложила заснувшего Стёпушку в кровать, и Дмитрий Андреевич решился подойти ближе. Осторожно погладил одним пальцем бархатистую щёку сына (тот смешно сморщил носик) и тихо сказал:

– Как освободишься – спускайся в гостиную. Поговорим.

Даша вошла в гостиную через полчаса. Собиралась с мыслями и духом. Дмитрий Андреевич сидел в кресле у камина, курил и читал газету. Когда Даша вошла, он отложил газету в сторону, махнул ей рукой на кресло напротив и пододвинул поближе к ней объёмистую папку.

– Что это? – спросила Даша.

– Прочитай – узнаешь!

– А до первого тома эпопеи «Война и мир», – намекая на размеры папки, сказала Даша, – можно задать отдельные вопросы?

– Если насчёт телефона, то Вадим будет выдавать тебе телефон в любое время, пока только для звонков Зое Игнатьевне.

– Пока? – язвительно переспросила Даша, – И как долго будет тянуться это «пока»?

– Все ответы в «первом томе «Войны и мира», – спокойно ответил Дмитрий Андреевич, не поддавшись на её тон.

– А компьютер?

– А зачем тебе компьютер?

Даша поняла, что может повториться утренний допрос про телефон и постаралась ответить максимально ёмко, но кратко:

– Я пишу статьи по финансовой аналитике для журнала «Экономические стратегии», для этого мне нужен компьютер и интернет.

– Ты что, прямо из роддома собиралась выйти на работу?

– Нет, мы договорились с главредом, что я начту работать через месяц после родов удалённо.

– Тогда зачем тебе компьютер сейчас?

– Для аналитики надо постоянно находиться в курсе событий, иначе выпадешь из потока.

– Тогда ответ там же, где и про телефон.

Даша, вздохнув, открыла папку и с удивлением прочла: «Брачный договор». (Именно над ним корпел Дмитрий Андреевич со своим юристом, когда она позвонила ему на работу).

Даша не стала вчитываться ни в юридические термины, ни в финансовые условия (ничего того, что принадлежало Дмитрию Андреевичу, ей было не нужно, а своего у неё почти ничего не было, чтобы переживать, что он у неё что-то отберёт), сразу перешла к правам и обязанностям сторон. Потом внимательно изучила условия расторжения договора. Но самым значимым оказался последний листочек, который не являлся частью договора. Там излагалось то, что будет с нею и сыном, если она не согласится подписывать Брачный договор. Собственно говоря, ничего такого страшного, чтобы угрожало её жизни, ни там, ни там прописано не было. Просто при любом раскладе, кроме одного – быть с ним в браке, она лишалась сына. Вот и всё! И Даша, глотая слёзы, подписала каждый листочек Брачного договора, где уже заранее было обозначено место для её подписи.

– Время на изучение брать не будешь? – ехидно поинтересовался Дмитрий Андреевич.

– Вы не оставили мне выбора, – глухо ответила Даша и пошла прочь. Дойдя до лестницы на второй этаж, обернулась и сказала, – Я Вас прошу курить где-нибудь за пределами дома. Дым очень вреден для ребёнка.

– Прошу прощения! – тут же отреагировал Дмитрий Андреевич и загасил сигарету.

Даша сделала из сегодняшнего дня два вывода: с Дмитрием Андреевичем можно договориться, если логично изложить свои доводы – это раз, а два – им можно манипулировать, используя интересы сына. Она забрала Брачный договор с собой – вдруг в нём отыщутся какие-нибудь лазейки для неё?

Дмитрий Андреевич с досадой думал о том, какая счастливая семейная жизнь уже могла бы быть у них с Дашей, если бы ему не пришлось умчаться тогда на пожар. А так, сколько ещё иголок придётся из неё вынуть, пока он не доберётся до её нежного тельца, фигурально выражаясь, конечно. А если думать о её теле не фигурально, то очень хочется дотронуться прямо сейчас. Но – нет! Вот завтра их распишут официально, тогда и можно будет предъявить свои права мужа.

Он тяжко вздохнул и пошёл отдавать указания по оборудованию места для курения в дальнем уголке приусадебного участка.

13

Утром Даша обнаружила в своей спальне подарки: три больших коробки и одну маленькую. В больших оказались вечерние платья, а в маленькой – телефон, только не её, а другой – новая крутая модель Самсунга. В телефонной книге были уже вбиты два номера: Зои Игнатьевны и Дмитрия Андреевича. «Узурпатор! Диктатор! Рабовладелец!», – возмутилась Даша. Да и какой бы человек не возмутился ограничением свободы личности? Не буду даже притрагиваться к его подаркам, – решила Даша. Но потом любопытство взяло своё, и она, всё-таки, померила платья.

Черт! Они сидели на ней, как влитые! И, кроме того, очень шли к её смуглой коже и карим глазам. Черт! Черт! Черт!

Даша взялась за телефон и нажала вызов Дмитрия Андреевича. Нет, не для того, чтобы поблагодарить его за подарки – обойдётся! А чтобы просто понять, что за номер он вбил в её телефон. Дмитрий Андреевич ответил сразу:

– Даша, что-то опять случилось?

– Нет. Просто проверка связи, – ответила Даша и тут же дала отбой.

Значит, номер он дал личный, тот, о котором говорила его секретарша Вика. Стёпушка ещё не проснулся, и Даша решила поболтать с Зоей Игнатьевной. Она видела, что по второй линии названивал Дмитрий Андреевич, но не будет же она прерывать из-за него разговор с другом? Потом она кормила сына и опять не ответила на его звонок. И тогда Дмитрий Андреевич прислал ей смс: «В 15.00 роспись в ЗАГСе на дому». Так вот зачем он купил ей платья! Сейчас! Так и побежала их одевать! Фиг тебе!

Ровно в 15.00 Даша спустилась в гостиную, где уже расположилась работница ЗАГСа, в розовом шелковом халатике, в котором только что кормила Стёпушку. Дмитрий Андреевич, в элегантном чёрном костюме, в кипельно-белой рубашке и галстуке-бабочке, даже бровью не повёл. Подошёл к Даше, подчёркнуто-галантно поцеловал ей руку и сказал:

– Во всех ты, душечка, нарядах хороша!⁷

И, уже обращаясь к работнице ЗАГСа, которая почти справилась со своим лицом после появления невесты в столь оригинальном наряде:

– Начинайте!

«Какие мы начитанные!», – фыркнула про себя Даша. Церемония её не тронула, для неё это была пустая формальность. Брачный договор уже подписан, все условия понятны, мосты ссожены.

После того, как Даша двумя росчерками пера превратилась из Князевой в Прохорову, законный супруг предупредил её, что к 18 часам у них будут гости. «Брак легализует перед партнёрами», – догадалась Даша и решила продолжить игру в том же духе. Но, увидев первого гостя – выходящего из машины Владлена Игоревича, опрометью бросилась в свою комнату переодеваться. Одно дело фордыбачиться перед знакомыми мужа и совсем другое дело позориться перед собственными друзьями, их у неё и так было наперечёт.

Гостей оказалось всего двое: её непосредственный начальник и Зоя Игнатьевна. Они поохали над Стёпушкой, который в этот момент не спал, и смотрел на гостей внимательно и строго, даже бровки сдвинул к переносице, готовый в любой момент раскричаться, громогласно протестуя против появления в его жизни кого-нибудь ещё, кроме мамы (отцу в руки он пока не давался). Но сюсюканье Зои Игнатьевны благосклонно принял, даже уснул у неё на руках.

– Дорогие гости, – с улыбкой произнёс Дмитрий Андреевич, – у нас в запасе есть парочка часов, чтобы перекусить и пообщаться. Предлагаю воспользоваться моментом!

Даша не могла не признать, что муж вёл себя с её друзьями безукоризненно. Стол был накрыт лёгкими закусками, стояли вина на любой вкус и цвет. Не помпезно, но и не скупо – в самый раз. Дмитрий Андреевич держался с Дашей рядом, но не настолько, чтобы нарушать её личное пространство. На танец первой пригласил Зою Игнатьевну и, судя по тому, как живо они общались, та была в восторге от кавалера. Даша танцевала с Владленом Игоревичем, который сказал, что очень рад за неё – Дмитрий Андреевич ему тоже понравился, только шутливо предупредил, чтобы держала ухо востро и не попала в рабство, уж больно крутые характеры у обоих её мужчин – мужа и сына.

На второй танец Дмитрий Андреевич пригласил жену. Он специально подобрал для неё песню «Падает снег на пляж…»⁸, надеялся, что Даша обратит внимание на строчки «От сердца к сердцу мост, от сердца к сердцу…», но, кажется, ей было не до этого.

Даша думала о другом. О том, что чем дальше, тем глубже она погружается в пучину вранья. Одно дело умалчивать о чём-то, говоря по телефону. И совсем другое – играть роль счастливой пары глаза в глаза. И кто был в этом виноват? Конечно, он! Кто же ещё?

Гости вскоре разъехались, искренне радуясь за молодожёнов и от всей души пожелав им счастья. Даша искупала сына, покормила перед сном и уложила в кроватку. Наконец-то, этот длинный день, потребовавший от неё столько душевных сил, закончился. Она улеглась в постель и стала анализировать своё положение.

Где-то в глубине души Даша понимала, что ведёт себя, как строптивая девчонка, не в соответствии со своим возрастом и положением взрослой самостоятельной тридцатилетней женщины, матери. Но Дмитрий Андреевич так давил на неё, что, не успевая сообразить, что ничего плохого, по сути, он не делает, она начинала сопротивляться. Отношения: он – взрослый, мудрый, всё на свете знающий, а она – маленькая, глупенькая и ей ещё всему надо учиться, у неё уже были с Аркадием Семеновичем. Но он был с ней мягок, нежен и терпелив. Она ощущала себя с ним, как в домике, где он был и надёжной крышей, и крепкими стенами, и твёрдым основанием. Защищена со всех сторон. А Дмитрий Андреевич пытался упечь её в тюрьму. Такие у неё были ассоциации. А она уже давно была самостоятельной личностью, уважаемым профессионалом, привлекательной и уверенной в себе женщиной. И такой и хотела остаться. Именно такой, как казалось Даше, она понравилась ему в Питере. Так почему же сейчас, через год, он хочет загнать её в клетку?.. И вообще, события после встречи с ним разворачивались в таком стремительном темпе, что она начинала себя чувствовать придавленной их количеством, а они всё прибывали и прибывали. Может Дмитрий Андреевич и привык жить в таком темпе, но Даше, склонной к обстоятельной аналитике, было очень неуютно находиться внутри этой гонки.

Она уже начала дремать, когда дверь в её комнату открылась, и, на фоне горящего в коридоре света, она увидела коренастую фигуру мужа. Он быстро скинул халат, поднял одеяло и нырнул под бочок к жене. Даша и оглянуться не успела, как уже была сплющена его мощным телом, а его жадные губы завладели её ртом. Ни тебе прелюдий, ни тебе разговоров! Хозяин явился за положенным ему по закону сексом жены. И Даша начала отчаянно сопротивляться. Больно прикусила ему губу, царапалась ногтями, мотала головой:

– Нет! Нет! Нет!

Дмитрий Андреевич в недоумении откатился от жены, только руки её зажал, чтобы не царапалась. Он искренне не понимал, что происходит? Они женаты, в конце концов. Он показал ей как любит и уважает её: и подарки, и дорогое обручальное кольцо, и знакомство с её друзьями… И даже то, что столько терпел без секса, выдерживая положенную паузу между женихом и невестой до свадьбы. Ведь им же хорошо, даже замечательно было в Питере, так что же изменилось? Была бы она ещё девственницей, он бы понял её страхи перед первой близостью, но сейчас?! Имея общего ребёнка?! Что за фигня?

– Даша, в чём дело?

Даша, за ту паузу, которую выдержал муж, прежде чем задать ей свой закономерный вопрос, судорожно соображала, какую ей придумать причину для отказа. Не скажешь же просто «Не хочу», такой отмазки надолго не хватит. А сказать то, что он обижает её своим хозяйским к ней отношением, было глупо – неизвестно ещё какого зверя разбудят в нём эти слова. И она сказала то, что ей показалось подходящим на тот момент:

– Мне нельзя заниматься сексом. У меня швы.

– Какие швы?

– Я порвалась во время родов. Сильно. Швы накладывали.

– Чёрт! – ругнулся Дмитрий Андреевич, – Извини! Что же ты сразу не сказала?

– А ты спрашивал? – упрекнула Даша, – Накинулся молча.

– Извини, малыш! Так соскучился по тебе…

И Дмитрий Андреевич поочерёдно очень нежно поцеловал Дашины ладошки, которые всё ещё держал в своих руках. Помолчали.

– А когда тебе их снимут? – с осторожной надеждой спросил Дмитрий Андреевич.

– Через месяц, – брякнула Даша, понимая, что больший срок вызовет подозрения.

Дмитрий Андреевич ещё некоторое время полежал рядом с женой, понял, что быть так близко от неё и не сметь дотронуться, будет слишком мучительно, да и за себя сонного не мог поручиться, вздохнул, ласково поцеловал её в щёчку, и со словами:

– Отдыхай, малыш! – ушёл к себе в спальню.

А, лёжа в одинокой постели, ругал себя, на чём свет стоит. Она абсолютно права, именно «накинулся». Он, правда, и в Питере себя вёл также в постели. По правде сказать, он так вёл себя всегда и со всеми. И никто не возражал, в том числе и Даша, но здесь-то он мог нанести ей травму… Как же ему пережить этот месяц?

Даша праздновала очередную маленькую победу над мужем. А то, ишь ты, разбежался! Победа, правда, была сомнительной. И итог отложенной партии вряд ли мог быть в её пользу. И, вообще, кто тут был победитель, а кто проигравший? Невольно вспоминая Питер, как там было хорошо, даже замечательно, Даша совсем запуталась. Но упрямо решила завтра свой «успех» закрепить.

⁷ – неточная цитата из стихотворения И.Ф.Богдановича «Душенька»:

Во всех ты, Душенька, нарядах хороша:

По образу ль какой царицы ты одета,

Пастушкою ль сидишь ты возле шалаша,

Во всех ты – чудо света.

Первая строфа стихотворения: «Во всех ты, Душенька, нарядах хороша», поставлена эпиграфом к повести А. С. Пушкина «Барышня-крестьянка»

⁸ – «Песня о незнакомом певце», музыка – Н.Андреев, стихи – Ю.Энтин, первый исполнитель – А.Миронов

О чем твоя песня, певец незнакомый,

Над чем ты смеешься? О чем ты грустишь?

Ах, как друг от друга теперь далеко мы.

Ты с черного диска со мной говоришь.

Падает снег на пляж, и кружатся листья…

О, колдовской мираж, взмах волшебной кисти…

Танец звезд, радуги живой мост,

От сердца к сердцу мост, от сердца к сердцу…

Переведи, переводчик, слова на язык ночи,

На диалект тучи или травы на лугу.

Ну что же ты, переводчик?

В глазах твоих многоточье…

Ты этому не обучен, не можешь. А я могу

Падает снег на пляж, и кружатся листья…

О, колдовской мираж, взмах волшебной кисти…

Танец звезд, радуги живой мост,

От сердца к сердцу мост, от сердца к сердцу…

О чем твоя песня, певец незнакомый!

Над чем ты смеешься? О чем ты грустишь?

На улице ночь, мы одни с тобой дома

Ты с черного диска со мной говоришь.

Падает снег на пляж, и кружатся листья…

О, колдовской мираж, взмах волшебной кисти…

Танец звезд, радуги живой мост,

От сердца к сердцу мост, от сердца к сердцу…

14

На следующий день Даша только всё испортила. Она решила поговорить с мужем в спокойной обстановке и поговорила…

– Дима! Я хочу поговорить о вчерашнем, будем так его называть, недоразумении.

Дмитрий Андреевич удивлённо поднял глаза на жену, оторвавшись от газеты, которую он традиционно просматривал после ужина. Обращение к нему по имени его обрадовало (даже сердце ёкнуло), а вот никакого «недоразумения», произошедшего вчера, он не помнил.

– Я имею в виду твой приход вчера в мою спальню. Брачный договор мы подписали и в ЗАГСе брак оформили, я этого не отрицаю. Но от этого наш брак не стал менее фиктивным, чем задумывался изначально. Мы оба знаем, что мы пошли на это ради нашего сына, пусть и по разным причинам. У тебя – своя жизнь, у меня – своя. У тебя – своя спальня, у меня – своя. Давай не будем смешивать то, что оформлено на бумаге, с тем, что в реальной жизни происходит между супругами.

Чем дольше молчал Дмитрий Андреевич, тем больше сгущались тучи в гостиной. Наконец, он отложил газету в сторону и подчёркнуто спокойно произнёс:

– Напомни мне, пожалуйста, жена, в каком пункте нашего Брачного договора говорится о его фиктивности?

– Это подразумевается самим духом договора.

– То есть, с твоей точки зрения, секс должен быть зафиксирован на бумаге? Очевидно, в разделе «Права и обязанности сторон»? Насколько подробно? Сколько раз в неделю? Сколько раз за одну ночь? Виды совокупления? А количество поцелуев тоже будем прописывать? Впрочем, можешь пока ничего не говорить. У нас же есть целый месяц для детальной проработки вопроса. Мой юрист свяжется с твоим для подготовки Дополнительного соглашения к Брачному договору. Не забудь сообщить моему секретарю координаты своего юриста.

Дмитрий Андреевич закончил свой монолог, произнесённый холодным официальным тоном, и в один короткий миг оказался перед Дашей. Глядя на бушевавший в его глазах огонь, она поняла, что разбудила-таки в нём зверя.

– Один месяц! И не днём больше! – процедил он сквозь зубы. Развернулся и ушёл.

А мог бы и сразу накинуться. Ведь уже ясно было, что про швы она наврала. И Даша рухнула на кресло. Ой, мамочки! Что же она натворила? Что же будет дальше?

Дмитрий Андреевич схватил по дороге куртку и выскочил на улицу. Надо было куда-то выплеснуть бешенство, клокотавшее внутри. Он вытащил из гаража снегоход и отправился рассекать на нём по ночному лесу. Снега в лесу, несмотря на середину марта, было ещё полно. Правда, он был уже осевший, подтаявший от дневного солнышка, слежавшийся от ночных заморозков, грязный, не красивый. Но Дмитрию Андреевичу на всё это было пофиг, он всё равно ничего не замечал вокруг.

Ничего не замечал вокруг, пока не вылетел со снегохода. Хорошо ещё, что головой о дерево не приложился, а то ещё неизвестно, чем бы это могло закончиться. А так только стесал себе щёку о ветки и увяз по пояс в ручье, ещё не выбравшемся из-под снежного плена. Потом долго курил, сидя на поваленном дереве. Домой в одинокую холодную постель идти не хотелось. И он решил завалиться к своей бывшей любовнице, тем более что Эльвира ещё не знала, что она уже «бывшая». Она и покормит, и раны обработает, и в постели согреет.

Дмитрий Андреевич не собирался изменять Даше и сохранять свои старые связи, просто не успел поставить в известность московскую любовницу о разрыве. И хорошо, что не успел. Пригодилась. В любом случае, не будет же он целый месяц заниматься юношеским рукоблудием? Не в том он уже возрасте. Кто-то для секса ему всё равно нужен. И он отправился к Эльвире.

Она и накормила, и напоила, и раны обработала, и обогрела, и приласкала. В постели была, как всегда, страстной, жаркой, жадной. От неё он поехал сразу на работу, но по дороге всё равно думал только о жене.

А Дашка сама виновата! Чудит, и чем дальше, тем чуднее. Может это и пресловутые гормоны, о которых говорила ему Зоя Игнатьевна, но ему-то какая с того радость? Может, старушка вообще рассказывала о Даше не реальные истории, а нечто выдуманное? Подсказанное воображением? Может, Дашка говорила правду про их ночь в Питере, как о чём-то случайном, не существенном для неё? А ещё она говорила о быках-осеменителях, а потом сама призналась, что наврала… Ну вот как тут разберёшься? Нет, в словах правду не найдёшь… Другое дело язык тела. Взять хотя бы его. Ведь он со всеми ведёт себя одинаково в постели. Но чувствует-то разное. Одно и то же со всеми своими бабами, что в Москве, что в Тюмени, а с Дашей в Питере – отдельно. И как бы они громогласно не орали во время оргазма, как Эльвира, или скулили, как Томка, хрустальный смех Даши – это лучшее, что было в его жизни. Но это его чувства, а она как к нему относится? Неужели её слёзы по нему только плод воображения Зои Игнатьевны? Нет-нет! Не может быть! Он же сам почувствовал, как загорелась Дашка во время танца с ним, хотя мыслями и была где-то далеко. И даже когда отчаянно сопротивлялась прошлой ночью, её тело выдало её с головой, заполыхав, едва он дотронулся до него.

Вот и надо действовать в этом направлении, – решил Дмитрий Андреевич. – Ты у меня так истомишься за месяц, что сама ко мне прибежишь! А то, ишь, графиня нашлась – моя спальня отдельно, твоя спальня отдельно…

На этой оптимистичной мысли настроение у Дмитрия Андреевича поднялось, и он с удвоенной энергией вгрызся в работу.

15

А на следующий день Дмитрий Андреевич свалился с высокой температурой. Давненько он так не болел – сопли ручьём, в горло как будто острые кинжалы вонзили, мозги от жара плавятся, коже больно даже от соприкосновения с пижамой, всё тело ломит, голова раскалывается.

Только один плюс был в этой истории – Даша была рядом и мужественно ухаживала за ним. Даже держала его за руку, когда он метался в горячечном бреду первые три ночи высокой температуры. Он точно знал, что это ему не приснилось, потому что иногда он, всё-таки, выплывал из тумана, и первым, что видел, это её встревоженное лицо.

Потом было самое сладкое. Температура спала, но болезнь ещё не отступила, и он капризничал, как малое дитя, а Даша терпеливо исполняла его капризы. Вот уж он повеселился на славу! То ручку погладит, то, вроде нечаянно, груди коснётся. А она-то реагировала! Ещё как реагировала! Особенно, когда он попросил помыть ему голову и потереть спинку в ванной. Самому, правда, тоже досталось. Хорошо хоть, что его восставший член был надёжно скрыт мыльной пеной.

А когда вышел на работу и узнал, что ни напрямую с его юристом, ни через секретаря, никто не обращался по поводу их Брачного договора, очень обрадовался. Слава богу! Кажется, всё у них с Дашей скоро сладится! И до конца месяца осталось потерпеть всего две недели, так что к услугам Эльвиры можно больше не прибегать.

Да и некогда ему было. После работы вся его душа и тело стремились скорее попасть домой. Стёпушка, наконец, признал отца и позволил взять себя на руки. Когда Дмитрий Андреевич поднял невесомое тельце сына, вдохнул сладкий младенческий аромат, его пронзила такая острая боль любви, что на глазах даже слёзы навернулись.

С Дашей они, считай, подружились. Дмитрий Андреевич заинтересовался её работой. И Даша впервые почувствовала, что он заглядывает на экран её монитора не потому, что хочет проследить за ней, а ему, действительно, интересно то, что она делает. Забавно, каким он был возмущённым, когда увидел куски текста, которые успел прочитать через её плечо, в статье журнала, подписанной другим автором, не Дашей.

– Ты что, горбатишься на другого человека? Он, значит, эксплуатирует твои мозги, пожинает твою славу? И ты при этом ещё считаешь Владлена Игоревича своим другом? Бросай к чертям собачьим свой журнал, я тебя в другой пристрою, где тебя будут уважать и ценить!

– Димка, постой! Не кипятись! Всё в порядке! Ты как всегда всё рубишь с плеча! Даниил Кропоткин – это мой псевдоним.

И Даша рассказала ему о первых своих шагах в журнале «Экономические стратегии», где никто не воспринимал всерьёз экономические прогнозы какой-то смазливой девчонки, и как Владлен Игоревич придумал печатать её статьи под псевдонимом и собранной из отдельных черт лица знаменитых артистов фотографией. Как те же самые люди, авторитетные экономисты, которые пренебрежительно отзывались о её работах, стали поздравлять Владлена Игоревича с приобретением ценного сотрудника, и вступать с ней в заочные научные споры и дискуссии. Они с главредом решили не раскрывать её инкогнито, а то так с половиной Москвы можно перессориться. Так что она продолжает писать под вымышленным именем, и только в командировки ездит под своим.

Дмитрий Андреевич нашёл в интернете электронную подшивку журнала «Экономические  стратегии» за прошлый год и два номера за текущий, и внимательно прочитал статьи «Даниила Кропоткина». И прямо даже загордился женой. Ведь многие её экономические прогнозы уже сбылись. Он и для своего бизнеса почерпнул в них немало ценного. И к благодарности за рождение сына, к восхищению её красотой, к острому желанию близости с ней, добавилось искреннее уважение к её профессионализму. Так и хотелось воскликнуть, как его любимый поэт: «Ай, да Пушкин! Ай, да молодец!»⁹, такой бриллиант себе отхватил – «Чистейшей прелести чистейший образец!»¹⁰. Осталось только переломить ситуацию в постели.