Kitabı oxu: «Сочинение на тему «Как я провел лето». Все цветы в твоих руках», səhifə 7
Трикси жала на газ, пока не заметила, что город закончился. Исчезли не только высотные дома, но и частные двухэтажные домики с палисадниками. Далеко сзади остались мосты, соединяющие берега Темзы. Началась зелёная зона парка Грейз Бич Риверсайд. Ого, куда она, Трикси, забралась! Ещё немного и Темза расшириться так, что уже не будет видно другого берега, и вольётся в океан…
Трикси уже совсем было собралась повернуть назад, когда заметила фигуру парня, одиноко сидящего на косогоре. Что-то в его облике и байке, лежащем рядом на песке, показалось Трикси знакомым. Она подъехала поближе и узнала… Бака.
Ничего себе совпадение! Заехать так далеко, в незнакомое место, и встретить того, кто уже несколько дней занимает твои мысли. А, может, и не только дней, а несколько недель… С новогоднего бала, где смутил покой Трикси. Эта встреча – разве это не знак судьбы? Разве можно упустить такой случай? Может быть сегодня, сейчас, Трикси откроется тайна не только взаимоотношений Бака и Граки, но и слетит маска с Незнакомца?
Бак был так погружён в себя, что не отреагировал ни на шум подъехавшего байка Трикси, ни на её «Привет!». И только когда она повторила приветствие, дотронувшись до его плеча рукой, вздрогнул и повернул голову. Трикси поразилась выражению муки на его лице, потемневшим от боли глазам.
На мгновение лицо Бака просветлело, когда он узнал Трикси, а губы расплылись в широкой радостной улыбке. Но это длилось так коротко, что Трикси, привыкшая видеть последнее время Бака только в двух состояниях – нахмуренным или злым, решила, что всё это ей только показалось (хотя и отметила про себя, насколько красив Бак, когда улыбается). По мере того, как Трикси пыталась объяснить ему, что он попусту переживает из-за Граки, что у неё не зря прозвище «липучка» и что вскоре она сама от него отстанет, переключится на другого, а все её угрозы по поводу тюрьмы – просто бред, игра её больного воображения, лицо Бака бледнело, каменело, глаза наполнялись ужасом. Он подскочил с песка, как ужаленный, кинулся к байку и умчался на нём так молниеносно, что Трикси не успела остановиться, ещё некоторое время говорила в пустоту…
Она всё знает!!! Трикси всё знает!!! Знает, что он насильник!!! Как ему жить после этого??? И зачем???… Какой простой выход! Почему он раньше до него не додумался?…
И Бак направил свой летящий на предельной скорости байк в ствол огромной сосны. Сосна росла на краю косогора, судорожно цепляясь корнями за зыбучую песчаную почву. Больше половины её корней уже висели в воздухе. Ветер безжалостно выдул из-под неё песок, обнажив её причудливо закрученные корни. Если бы у Бака было время всё это рассмотреть, он бы увидел в сосне некий символ собственной жизни. Ведь он тоже последнее время пытался цепляться за жизнь, а его ноги постоянно проваливались в пустоту…
Для Трикси всё случившееся потом, выглядело, как страшный сон или какой-то фильм-ужастик. Фигура Бака, прильнувшая к байку, стремительно удаляется, уменьшаясь. Потом они оба – и байк, и Бак взлетают вверх. Разъединяются в воздухе. Байк описывает в небе дугу и камнем падает вниз, поднимая фонтан брызг из песка. Бак летит вниз раскинув в стороны руки, как будто надеется, что они вот-вот превратятся в крылья и спасут от неминуемой гибели своего обладателя.
Когда Трикси примчалась на место аварии, байк Бака уже перестал вращаться на месте, хотя его колёса ещё крутились. Бак лежал на песке, уткнувшись в него лицом, широко раскинув руки. В той же позе, что и парил в воздухе.
Трикси не к месту вспомнила скульптуру Родена «Икар». Было время в её жизни, когда она решила освоить езду на мотоцикле, а Мариус пытался отговорить её, стращая авариями, которые ей грозят. Использовал для этого всё – и фотографии с реальных мест происшествий, и статистику гибели людей на дороге, и произведения искусства…
Трикси знала, что при таких авариях человека перемещать нельзя. И, как ни тянуло её вытащить лицо Бака из песка, она лишь присела перед ним на колени и осторожно попыталась прощупать пульс
на шее. Кажется, Бак был жив. Трикси вызвала спасательную службу, а потом поехала вслед за каретой скорой помощи в больницу.
27
Сотрясение мозга, разрыв селезёнки, отбитые почки, сплошная гематома, начиная с лица, заканчивая ногами. Но! Бак был жив! И ещё хорошая новость – компрессионный перелом позвоночника не грозил, при надлежащей реабилитации, обездвиженности Бака, что при таких авариях является чудом.
После операции Бака накачали снотворным, и только тогда Трикси отправилась домой. А на следующий день уже с утра примчалась в больницу, впервые за полтора года пропустив занятия в школе.
К Баку её сначала не пропустили, устроив допрос с пристрастием, кто она ему. Как будто мало ей было сегодня отвечать на занудные вопросы полицейских об аварии! То, что она свидетельница происшествия и одноклассница пострадавшего (терминология полицейских), строгую медсестру на посту не убедило. Пришлось Трикси соврать, что она невеста Бака, и, жарко краснея, попросить не говорить об этом его семье – маме и сестре, плачущим на плече друг друга около палаты Бака. Ложь сработала, и Трикси разрешили посещать Бака на 1 час в день, пока он не очнётся.
Не смотря на то, что операция прошла успешно, Бак после снотворного в сознание не пришёл. Психиатр объяснил это посттравматическим шоком суицидников, у которых в подсознании борются две противоположные тенденции – естественное желание любого организма жить и принятое решение умереть.
Периодически Бак начинал метаться по кровати и бредить. Когда это случилось в первый раз во время дежурства Трикси, она очень испугалась. Из-за проводов многочисленных приборов и трубочек капельницы, обеспечивающих жизнедеятельность Бака, он стал похож на беспорядочно дёргающуюся куклу-марионетку. У Трикси создалось впечатление, что он порывается куда-то убежать. Она схватила его за руку и позвала: «Бак! Бак!», а он достаточно внятно прохрипел: «Трикси! Нет! Нет, Трикси!». В этот момент в палату вбежали врач и медсестра. Трикси пришлось выйти. Она присела на стул рядом с палатой Бака и задумалась над случившемся. И чем дольше она думала, тем менее вероятным казались ей слова, слетевшие с губ Бака. Наверное, он произнёс что-то другое, просто созвучное её имени. В честь чего ему звать её, Трикси?
Но потом, в другие дни, она не раз слышала своё имя из уст Бака. Так что, сомневаться больше не приходилось. Бак действительно звал её. Только вот – почему, оставалось только догадываться.
Психиатр появление у Бака речи считал положительным симптомом – больной начал возвращаться к жизни, и посоветовал родным разговаривать с ним о приятных ему вещах, о том, что может привязать его к жизни, оттянуть от края пропасти.
Трикси побоялась снова говорить ему о Граки, а других общих тем для разговоров у них не было. И потому она рассказывала Баку о школе, стараясь любую мелочь представить с юмором. Как-то так получилось, Трикси и сама не заметила – как, но она привыкла, рассказывая, держать Бака за руку. И однажды произошло то, о чём она уже и думать забыла – Бак слегка развернул свою руку и нежно погладил большим пальцем ладонь Трикси. Трикси потрясённо уставилась на Бака и, вдруг, поняла, что именно этого хотела всем сердцем – чтобы Бак оказался тем самым Незнакомцем, который лишил её покоя на Новогоднем балу. А ещё – чтобы он пришёл, наконец, в сознание и встал на ноги.
28
Сразу после уроков Трикси, как на крыльях, летела к Баку в больницу. Но сегодня пришлось задержаться в школе из-за собрания, посвящённого выпускным экзаменам. Прямо в дверях больницы Трикси нос к носу столкнулась с Граки. Её, упирающуюся, выводил на улицу охранник. Первым порывом Трикси было куда-нибудь спрятаться. Но убежать не удалось. Граки ее заметила и со словами: «Самозванка!» кинулась навстречу. Налетела на Трикси коршуном, вцепилась в волосы. Кричала что-то подобное тому, что Трикси слышала от неё в школе: «Он мой!», «Мой и ничей другой!», «Никому не отдам!» Угрожала выцарапать глаза… Еле её утихомирили, пригрозив вызвать полицию.
Слово «полиция» произвела на Граки странное впечатление. Она моментально успокоилась, усмехнулась и сказала:
– Вот-вот, зовите! Очень даже к месту!
Охранник подозрительно посмотрел на только что бушевавшую девушку и спросил:
– Драться больше не будешь?
– Нет. Зовите!
С точки зрения охранника, логики в ответе не было. Он ещё постоял некоторое время над только что воевавшими друг с другом, а теперь сидевшими на разных концах скамейки девушками, вздохнул и ушёл – его дело маленькое, угроза беспорядков миновала, а дальше сами разберутся с тем, что не поделили.
– Чего ты в него вцепилась? – спросила Трикси, когда охранник ушёл, – Он же тебя не любит.
– Тебя что ли любит?
На этот вопрос Трикси ответить не могла, а потому промолчала.
– Пусть любит кого хочет, – зло, сквозь зубы продолжила Граки, – а женится на мне. Поняла?! Или на мне, или в тюрьму. Сечёшь? На, вот, посмотри на досуге, – и с этими словами перекинула на телефон Трикси видеофайл, – И больше на чужой каравай рот не разевай!
Трикси открыла видео. Посмотрела. Встала и, как в бреду, ушла из больницы, так и не проведав Бака.
29
Если бы не удручённое состояние Трикси, Грейс однозначно посоветовала бы отнести видео в полицию. Она ведь и сама была в подобной ситуации. Только ей повезло, она спаслась от насилия, в отличие от Граки, которая на видео металась под телом Бака и кричала: «Нет! Не надо! Пожалуйста! Не надо!» Смотреть на это было страшно.
Потом, когда шок от первого впечатления прошёл, у Грейс появилось много вопросов к видео: кто тот третий человек, кто снимал видео? Если он на стороне насильника, то как видео оказалось в руках жертвы? Если на стороне Граки, то почему не остановил насилие? Если видео снято на установленную стационарно камеру, как это было в случае с ней, то с какой целью? Случайна ли запись? Или? Господи, да так можно было додуматься до того, что это Бак попал в ловушку, а не Граки в беду. И жертва – не жертва, и преступник не преступник.
Как бы то ни было, Грейс решила докопаться до истины, какой бы она не оказалась. Трикси пока решила ничего не рассказывать. Не хотелось заранее подливать масла в огонь, если проверка подтвердит вину Бака. И обнадёживать попусту не хотелось. И Грейс отослала видео своему другу Кейси.
Первые выводы Кейси прислал утром следующего дня: во-первых, видео это фрагмент, вырезанный из более длинного материала, второе – видео снято на стационарно установленную видеокамеру, третье – артикуляция «жертвы» не соответствует звуковой дорожке. И последнее – для окончательного вывода о подлинности фрагмента необходимо найти исходный материал. Трикси воспряла духом, и они с Грейс начали продумывать план, как найти этот самый «исходник».
Вскоре произошло ещё одно не менее значимое событие – Трикси позвонили из больницы и сообщили, что Бак пришёл в сознание.
30
В школе Трикси первым делом подкатила к Граки. Извинилась перед ней (не понятно за что), выразила сочувствие (искренне, от всей души) и спросила, почему та сразу не обратилась в полицию. Граки только хмыкнула, а на вопрос нагрубила, что это не её, Трикси, собачье дело. Такое поведение Граки не удивило Трикси, поскольку было одним из предполагаемых вариантов, продуманных вместе с Грейс. Так что больше Трикси к Граки не приставала, только следила.
Слежка дала результат. Сразу после разговора с Трикси Граки постаралась уединиться, чтобы кому-то позвонить:
– Привет! Ты была права. Она начала задавать вопросы.
– … (Ты ответила, как договаривались?)
– Да, послала её к чёрту!
– … (Смотри, проболтаешься, только хуже себе сделаешь)
– Я боюсь – вдруг догадается?
– … (Главное, ты держи рот на замке. Ледяной королеве сейчас не до неё, а её куриных мозгов не хватит, чтобы нас вычислить)
– Ты, правда, всё уничтожила?
– … (Я же тебе обещала! Давай, не дрейфь!)
Ответов абонента, с которым разговаривала Граки, Трикси, конечно, не слышала, но по её репликам было понятно, что она разговаривает с сообщником, вернее, с сообщницей, и что дело с разоблачающим Бака видео не чисто.
Трикси задумалась – в школе, насколько она знала, подруг у Граки не было. Как же вычислить с кем она разговаривала? А вычислить было жизненно важно, поскольку они с Грейс предположили, что видео снято где-то вне дома Граки. Никого на ум, кто бы мог помочь, кроме Мелисс, Трикси не приходило, и она подкатила к бесценному источнику сплетен и слухов, девочке, знающей всё обо всех.
Мелисс не подвела – тут же выдала подружку, с которой Граки общается – Лоис32, такую же сексуально озабоченную, как и она сама. Лоис закончила школу в прошлом году, и её домашний адрес, к сожалению, Мелисс не знала.
Зато знала Грейс, с которой Лоис, оказывается, училась в одном классе! Лоис, к тому же, была «соперницей» Грейс в соискании внимания со стороны Диггори, также как, впрочем, и Мелисс, и не только они.
Итак, сообщница Граки вычислена, её домашний адрес известен, осталось придумать, как туда забраться. И молиться, чтобы их с Грейс предположение оказалось правильным.
32 – в переводе – «желанная»
31
Решение проблемы пришло на следующий день само в лице одноклассника Брэда33. Трикси в глубокой задумчивости выкладывала учебники из портфеля, готовясь к первому уроку, когда около неё остановился Брэд и тихо сказал:
– Он очнулся.
И сел на своё место, не глядя на Трикси. Брэд был из клана хулиганов, поэтому Трикси было ясно, кого он имел в виду под «он» – Бака, конечно. На следующей перемене Трикси улучила момент, чтобы незаметно шепнуть Брэду:
– Нужно поговорить. Секретно.
Брэд едва заметно кивнул.
До конца уроков больше ничего не произошло, кроме звонка психиатра, который попросил Трикси прийти в больницу. Бак хоть и пришёл в сознание, но пребывал в глубокой депрессии, что отнюдь не способствовало его выздоровлению. На вопросы психиатра отвечать отказывался. Но опытному врачу и без слов многое было понятно. При имени Граки, устроившей скандал в больнице, после чего ежедневные визиты Трикси прекратились, лицо пациента каменело. При имени Трикси в глазах появлялась боль, а сердечный ритм зашкаливал. Понятно, кто является лекарством для Бака. Но Трикси прийти в больницу отказалась. Ну, не могла она пока смотреть в глаза Баку!
Трикси, расстроенная, ехала домой. В школе к ней больше никто не подошёл. Брэд старательно делал вид, что не видит Трикси, значит, на клан хулиганов полагаться было нельзя. Что ж, надо будет дождаться возвращения Грейс из Университета и придумать новый план, как забраться в дом к Лоис.
Но около дома, уже за оградой сада, Трикси ждал сюрприз – Брэд. Он подошёл к Трикси и сказал:
– Говори, что надо сделать? Мы для Бака всё сделаем.
Внимательно выслушал Трикси, кивнул и исчез.
Ещё один сюрприз свалился на Трикси вечером – Грейс кинула на её телефон видеофайлы от Кейси. Компьютерный гений, внимательно рассмотрев артикуляцию «жертвы», предположил совсем другие звуки, чем те, которые она издавала на записи, и наложил их на изображение. Также Кейси посоветовал сначала пересмотреть видео вообще без звука, а потом с новой звуковой дорожкой.
Увиденное ошеломило Трикси. Вся картина произошедшего перевернулась с ног на голову или, скорее, наоборот – встала на ноги.
33 – в переводе – «широкогрудый»
32
Весь следующий день учёба не шла на ум Трикси. Она была рассеяна и напряжена – ждала вестей от друзей Бака. Брэд, видя как мается Трикси, прислал ей короткую смс: «Завтра», и она успокоилась.
Ребята смогли забраться в дом к Лоис. И камеру нашли. А задержка была вызвана тем, что они решили не забирать саму камеру, а только её жёсткий диск. Чтобы кража осталась не замеченной, диск надо было заменить на чистый, а для этого необходимо было знать марку камеры. Поэтому операция растянулась на 2 дня.
На следующий день, к концу уроков, Брэд подкинул в портфель Трикси и жёсткий диск, и флешку. На последнюю ребята скачали все видеофайлы с компьютера Лоис. На всякий случай. И правильно сделали! На диске хранились только последние 10 записей. На всех Лоис занималась сексом с разными парнями. Коллекционировала она их что ли? Секс-маньячка какая-то, ей богу! Записи Граки с Баком там не было. Но, к счастью, она обнаружилась на флешке.
Начиналось видео с момента, когда Граки усаживала пьяного вдрызг Бака на диван. Поправляла несколько раз, явно ориентируясь на камеру. Дальше всё делала сама – сама целовала, сама лезла ему между ног, сама раздевала себя и Бака, сама на себя повалила. Бак только мычал и мотал головой. Дальше шёл фрагмент, вырезанный из исходного материала, которым Граки позднее шантажировала Бака. Только никаких слов протеста в исходнике не было, там Граки только сладострастно стонала. Почти также, как предположил Кейси.
33
На следующий день на большой перемене Трикси отвела Граки в сторонку и показала ей исходную версию видео на своём телефоне. Граки взвилась, начала орать, но как-то быстро сникла и ушла.
– Ты знаешь, что я сделаю, если ты ещё хоть раз подойдёшь к Баку, – крикнула ей вслед Трикси.
А когда развернулась, чтобы уйти, поняла, почему так быстро ретировалась Граки – за спиной Трикси стояли ребята из клана хулиганов. Стояли чуть поодаль, спокойно, в расслабленной позе, засунув руки в карманы кожаных брюк. Но столько в них было силы и надёжности, что у Трикси потеплело на душе. Они не знали сути конфликта Трикси и Граки (Брэд поклялся, что никто из ребят ни в одно видео не заглядывал), но для них друг Бака был и их другом, а враг друга – их врагом.
В больницу к Баку Трикси пошла сразу после уроков. Разрешение на посещение пациента уже не требовалось, только его согласие, поскольку Бак был уже в сознании. Трикси не знала, как Бак отнесётся к её приходу, вдруг, не захочет встретиться, а потому потащила с собой в больницу Брэда. Видимо, уговоры Брэда подействовали, Трикси пропустили в палату Бака, но всё равно он смотрел на неё, как затравленный зверь.
Трикси молча подала Баку наушники и включила исходное видео на своём телефоне. Лицо Бака пошло красными пятнами. Видео уже давно закончилось, а он продолжал сидеть молча, глядя в пустоту. Трикси взяла его руку в свои и нежно погладила. Бак вздрогнул и посмотрел на Трикси. Она поймала его взгляд и не отпускала, как будто держала им утопающего Бака на плаву:
– Ты ни в чем не виноват. Граки – помешанная на всю голову секс-маньячка. Я тебе пыталась рассказать об этом ещё тогда, на берегу. Они с подругой подстроили тебе ловушку. Но мы с твоими ребятами их разоблачили. Теперь ты свободен. Ты всё понял? – заботливо спросила под конец Трикси, потому что глаза Бака продолжали смотреть на неё с опаской.
Бак медленно кивнул головой, и Трикси решила перевести разговор на другую тему:
– Как ты? Как себя чувствуешь?
– Голова болит, – пожаловался Бак, – кружится. Свет давит.
– А что врач говорит?
– Пройдёт. Не сразу.
– Вот видишь! – попыталась добавить в разговор оптимизма Трикси, – Пройдёт же когда-нибудь!
В этот момент в палату заглянула медсестра и объявила, что пациенту пора на процедуры. Трикси встала, а Бак ухватился за её руку и, заглядывая жалобно в глаза, спросил:
– Ты ещё придёшь?
– А то! – весело ответила Трикси, – Каждый день буду приходить. Надо же мне подтянуть твоё отставание в учёбе. Ещё надоем тебе!
– Никогда… не надоешь, – возразил Бак и ласково погладил ладошку Трикси, совсем как тогда, на Новогоднем балу.
С этого дня выздоровление Бака пошло семимильными шагами. Трикси, как и обещала, навещала Бака каждый день, даже в выходные дни. Сидела столько, сколько разрешали. Подтягивала Бака по школьным предметам, неожиданно для себя оказавшись в роли репетитора. Ни о чём другом, кроме учебы, они вслух не разговаривали. А вот их глаза… О! Их глаза разговаривали о многом. Обо всём. А руки неизменно соединялись, передавая через прикосновения чувства, о которых оба молчали, обмениваясь эмоциями, которыми хотели поделиться друг с другом.
34
Мариусу не терпелось вернуться домой как можно скорее. Целых два дня и две ночи он не видел Грейс! Так надолго они ещё ни разу не расставались с того дня, как Грейс пришла к нему, одним махом перескочив от перехода на «ты» до семейных отношений.
Семьёй, с точки зрения Мариуса, пока не дошли до свадьбы, они ещё не были. Вот станет Грейс Салливан миссис Грейс Тэтчер, тогда – да, можно сказать, что семья. Грейс же всё устраивало и так. Хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Ведь обычно с браком тянет мужчина, а женщина стремится получить официальный статус жены. Грейс же на постоянные заходы Мариуса по поводу женитьбы только отшучивалась – мол, он ей ещё не все оттенки цветов роз подарил. Вот когда подарит, тогда и поговорим.
Мариус на капризы любимой не обижался, понимал, что она всё ещё надеется на улучшение состояния бабушки, ждёт, когда та её вспомнит, узнает. Но… Врачи обнадёживающих прогнозов не давали. И Мариус был полон решимости сыграть свадьбу не позже обещанного ему лета. А чтобы любимой невозможно было ссылаться на розы, задумал превратить их сад в розарий. Уже и специалиста нанял, который не только обеспечит их саженцами роз всех цветов и оттенков, начиная с прозрачно-белого и заканчивая таким густо-фиолетовым, что издалека будет казаться чёрным, но и ухаживать потом будет. А пока продолжал дарить Грейс розы купленные, чтобы они постоянно напоминали любимой о его чувствах к ней: насыщенно-розовые – восхищение; оранжевые – любовь, поглотившая его полностью; белые – нежность, искренность, вечная любовь; бордовые – необузданная страсть; синие – насколько она важна для него; желтые – желание защитить и проявить заботу… Из Франции Мариус вёз для Грейс огромный букет зелёных роз, намекающий на брак, поскольку именно этот оттенок цветов используется для оформления свадебных торжеств.
В Париж Мариус хотел отвезти Грейс на медовый месяц, а потому от командировки во Францию всячески пытался отвертеться. Но не получилось, партнёр настоял, чтобы приехал именно он. Расстроенный Мариус так загнал себя и партнёра, что дела, рассчитанные на 3 дня, были выполнены за 2. И, как его ни уговаривали посвятить освободившееся время праздному шатанию по Парижу, Мариус сдал билет на самолёт и рванул из столицы Франции в Кале. А там – скоростной поезд по Евротоннелю34, машина до Лондона, и вот, не пройдёт и трёх часов, как он окажется дома! Грейс как раз вернётся из университета, и они проведут чудесный вечер вдвоём за рассказом о его командировке и мечтами о совместной поездке в Париж… Затем возьмутся за руки и поднимутся в спальню. Он быстренько разденется, нырнёт в постель и будет наблюдать за Грейс, которая, как всегда, не спеша, будет снимать одёжку за одёжкой и аккуратно убирать в шкаф. Он, конечно, заведётся, воспламениться, потому что ничего в жизни не видел более сексуального, чем плавные движения её рук, её сосредоточенное лицо с едва заметной милой улыбкой, её постепенно обнажающееся тело… Потом она поднимет край одеяла и прильнёт к нему. Прохлада и свежесть её кожи будет для него как лёгкий ветерок в жаркий день. А потом температура их тел выровняется, они станут единым целым, не делимым… Погрузятся в пучину страсти… Взлетят до небес удовольствия…
За мыслями о Грейс Мариус не сразу обратил внимание, что поезд остановился. Заметил только тогда, когда в вагоне началась паника. У кого-то оказалась клаустрофобия, кому-то стало плохо с сердцем, у кого-то началась паническая атака, кому-то стало трудно дышать. Люди схватились за телефоны и начали звонить в службу спасения. А кто-то звонил родным, чтобы проститься…
Только через 5 часов пассажиров эвакуировали из остановившегося поезда в служебный тоннель, подогнали поезд и отвезли обратно в Кале. А там предложили воспользоваться паромом35 до Дувра. Так что дома Мариус оказался только утром. Грейс уже ушла на занятия, и Мариус рухнул в постель, как был, в одежде и туфлях.
Проснулся после тяжёлого дневного сна с чугунной головой и никак не мог сообразить: 5 часов – это вечер или утро? Потом догадался взглянуть на электронные часы. 17.15 – значит, вечер. Прислушался. В доме стояла какая-то нереальная тишина. Странно. Грейс уже должна была вернуться с занятий. Позвонил ей на мобильный и услышал звонок её телефона из спальни. «Наверное, на учёбу торопилась. Забыла», – подумал Мариус. Через час в голову залетела ревнивая мысль – воспользовалась его отсутствием, чтобы погулять с сокурсниками? Ещё через час заволновался – вдруг с Грейс что-то случилось? Что-то плохое…
Как ни претило, заглянул в телефон Грейс. Сообщения и звонки были только его и сестры. Последней Грейс звонила Трикси. Господи, конечно, Грейс у неё! Как он сразу не догадался! Тоскливо стало в доме без него, вот и ушла к подружке. Он же не предупредил о возвращении, сюрприз решил сделать. Сюрприз не получился, но Грейс знает, в котором часу он должен вернуться сегодня, значит, скоро придёт.
Когда Грейс не пришла и в девять, Мариус опять заволновался. Решил позвонить Трикси, хотя сестра вполне могла и не ответить. Дулась ещё на него из-за Бака. Да, Мариус допускал, что совершил не очень красивый поступок, но она же должна понять его беспокойство за её судьбу, как брата?!
Бак ему нравился. И поступил как настоящий мужчина, когда Мариус предложил ему деньги на лечение и реабилитацию в обмен на обещание разорвать отношения с Трикси. Он же ему это предложил не потому что они из разных социальных слоев, или из расистских предрассудков, или из-за несовместимости вероисповеданий, или просто потому что физиономия его не нравится. А ради Трикси! Ради её будущего. Так и сказал: «Если действительно любишь – отпусти. Не ломай девочке жизнь. Не заставляй оставаться с собой ради жалости. Тебе минимум год понадобится для восстановления, а она должна поступить в университет, найти свою дорогу в жизни. Я знаю, вам кажется, что сейчас у вас великая любовь, но поверь мне, как взрослому человеку, что это всего лишь юношеское увлечение, гормоны. Пройдёт. И будет ещё не раз. Пока не созреете, не обожжетесь, не наберетесь опыта».
Бак во время монолога Мариуса не произнёс ни слова. Не перебивал, не возражал. Глаз не отводил, смотрел прямо. Только побледнел. Долго молчал, потом произнес: «Деньги Ваши мне не нужны. Не возьму. Заберите. Над остальным – подумаю». И отвернулся.
«Молодец! Мужик!», – уважительно подумал тогда Мариус. Но ведь пацан ещё! Не оперившийся, не определившийся в жизни. На год, практически, прикованный к постели. И дальше ещё не известно, как сложится…
Грейс, когда Мариус рассказал о разговоре с Баком, расстроилась. Сказала всего две фразы: «А если бы на месте Бака был ты, а я на месте Трикси…», «Или бы Бак с Трикси поменялись местами…». И это выбило Мариуса из колеи на полдня.
А вот Трикси в выражениях не стеснялась. Договорилась даже до того, что он ей больше не брат. Короче, крупно поссорились. Но, уж, за две недели злость поутихла, наверное?
– Чего тебе? – сходу нагрубила Мариусу Трикси.
Мариус замер на мгновение, а потом холодно спросил:
– Грейс у тебя?
– Грейс ищешь? – прошипела Трикси, – Натворил дел, а теперь спохватился? Поздновато, братец!
И повесила трубку. Мариус ничего не понял. Каких дел он натворил? Если речь о Баке, то они с Грейс по этому поводу не ссорились. А, если не о Баке, то о чем??? Или Грейс узнала о деньгах, которыми он оплачивает пребывание её бабушки в хосписе? (Для такого уровня медицинского обслуживания и комфорта, который предоставляли в хосписе при Велингтон Клиник, одной пенсии по старости, конечно, было не достаточно) Да, он знал, как щепетильна Грейс в вопросе о деньгах. Да, он сознательно ей ничего не сказал, оформил договор за её спиной. Но, в конце концов, они не чужие люди, скоро поженятся. И поступил он так из лучших побуждений. И это не тот повод, чтобы уходить из дома и заставлять о себе волноваться. В любом случае, других источников, кроме Трикси, чтобы узнать о Грейс, у Мариуса не было, и он рванул к ней.
Трикси не сразу, но дверь открыла. Внутрь не пустила. Разговаривали на пороге.
– Как бы ты на меня не злилась, но скажи, если знаешь, где Грейс? Уже поздно. Она не пришла из университета. И телефон свой дома забыла. Я волнуюсь.
– Телефон она не забыла, а оставила, – жёстко ответила Трикси, сложив руки на груди, всем своим видом демонстрируя агрессивность, – И тебя оставила. Сначала ты чуть не рассорил меня с любимым, а потом лишил единственной подруги. Ненавижу! – и захлопнула дверь перед носом Мариуса.
… Вообще-то, Трикси обещала Грейс не злиться на брата из-за неё. Он же не виноват, что разлюбил. Больно только, что открыто не признался. Тянул зачем-то. И обидно, что обсуждал её с новой пассией. Но это их, Грейс и Мариуса, дела. Трикси никак не касается. И за Бака Грейс уговаривала его простить – мол, он всё это сделал из лучших побуждений, любя её.
Но Трикси так быстро прощать не умела. Как будто это было вчера, а не две недели назад, помнила ощущение счастья, с которым влетела в палату Бака. И его потухший взгляд, о который споткнулась. И его глухой голос, каким он сказал, что им надо расстаться. Пойти каждому своей дорогой. Ему надо сосредоточиться на здоровье, а ей на учёбе. Если им суждено быть вместе, то когда-нибудь их пути пересекутся, когда и он будет крепко стоять на ногах, и она уверенно идти по жизни.
Трикси выскочила из палаты, как будто ей серной кислотой в лицо плеснули. Выбежала во двор и долго сидела на лавочке, пока перестало болеть сердце, и прояснилась голова. Ну, не мог Бак додуматься до этого сам, с чьих-то чужих слов пел!
Трикси вернулась в больницу и легко выяснила, кто навещал Бака, после того, как она вчера ушла. Посетитель был один – Мариус Тэтчер. У Трикси тут же сложилась картинка в голове.
Она фурией влетела в палату к Баку и со словами «За сколько он тебя купил?!» отвесила ему звонкую оплеуху. Вторую оплеуху Бак себе влепить не позволил. Перехватил руки Трикси, заломил их за спину, повалил на себя. Глухо сказал: «Деньги я не взял. Но твой брат прав. Ты не должна жертвовать собой ради меня».
Трикси была так зла, что билась в руках Бака, чтобы высвободиться, совершенно забыв, что причиняет ему боль. Но Бак не произнёс ни звука, только зубы стиснул. А потом прильнул к ее губам поцелуем и не отпускал, пока она не обмякла. Их первый поцелуй, он был таким. В больнице, со злости.
«Я люблю тебя, Трикси. И именно поэтому отпускаю. Не хочу всё время думать, что ты со мной из жалости. Не хочу стать преградой на твоём пути…». «Отпусти, рукам больно», – буркнула Трикси. Выпрямилась, размяла руки, повернулась спиной и отошла к окну. Долго стояла, прислонившись разгоряченным лбом к прохладному стеклу. Думала. Прислушивалась к себе. Потом развернулась и подошла к Баку.
