Kitabı oxu: «Проект «Цербер»», səhifə 2
Смуглый парень, выглядевший старше остальных, , спросил:
– Таварищ лейтэнант! А здэсь есть взвод развэдки?
Офицер хохотнул.
– Чё, самый храбрый?
Тот, нисколько не смутившись, продолжил:
– Э-э-э, товарищ лэйтэнант, я хачу делом занимаца! Я хачу настаящим навыкам боевым овладет. Зачэм эти вопросы: храбрый, нэхрабрый? Я труднастэй нэ боюс!
Лейтенант заинтересовался и с улыбкой спросил:
– Похвально! Как фамилия?
– Хаджимурзабаев.
Лейтенант насупил брови:
– Как? Не понял.
– Хаджимурзабаев! Асман! – выпалил тот как можно громче. Его голос перебил смех и перешёптывания окружающих.
– А, это ты там был в списке. Хорошо, товарищ Хаджи… – Лейтенант осёкся и посмотрел на того с виноватым выражением лица. – Не против, если я так к тебе?
– Нэт, – спокойно поводил головой из стороны в сторону Асман.
– Ага, – сделав небольшую паузу, продолжил лейтенант. – Люди, которые не боятся трудностей, очень нужны бригаде! Я лично буду ходатайствовать о том, чтобы ваше место службы оказалось самым тяжёлым.
– Э-э-эй! – разочарованно протянул Асман.
Лейтенант засмеялся вместе со строем.
«Ну и тип!» – думал про себя Олег, рассматривая офицера. Этот человек нравился ему с каждой секундой всё меньше и меньше.
Семён, всё это время немного «пританцовывавший» на месте рядом с Олегом, решил воспользоваться паузой в речи офицера и, подняв правую руку, чтобы точно привлечь внимание к себе, обратился:
– Товарищ лейтенант!
Офицер, утерев пот, выступивший на его покрасневшем лице, ответил:
– Чего тебе?
– Разрешите отлучиться, по-маленькому!
Лейтенант прыснул.
– И куда же ты отлучишься? Под поезд?
Семён тут же ответил:
– Да я и под поезд могу! Очень надо, товарищ лейтенант!
Офицер, не моргнув глазом, произнёс:
– Нет. Скоро будет сортир по дороге, недолго осталось, дотерпишь.
Слева издалека кто-то свистнул. Лейтенант, а за ним и весь строй повернули головы в направлении звука – это был какой-то военный у открытых ворот. Он махал рукой, чтобы шли к нему.
Лейтенант показал на него пальцем и посмотрел на Семёна:
– О! Я ж говорил! – затем он сделал два шага назад и громким голосом отдал команды: – Налево! Шагом марш!
Толпа, повинуясь приказу, начала смещаться к концу платформы. Спустившись по шершавым бетонным ступеням на каменную плитку, призванные потянулись вдоль глухих стен вокзальных зданий, металлического забора. Проход оказался узким, всего пару метров, поэтому колонна по двое получилась сама собой. Парни шагали невпопад, не в ногу, высокие плелись в середине, низкие шагали впереди. Когда новобранцы достигли ворот, двигавшийся позади всех лейтенант крикнул:
– Направо! У зелёной стенки строиться!
Толпа замедлила шаг у одноэтажной постройки с узкими окнами. На деревянном крыльце стоял солдат в выцветшей форме, пилотка сдвинута на лоб, в зубах стиснута сигарета, верхняя пуговица его кителя расстёгнута. Весь внешний вид этого взрослого парня, лет двадцати, был расслабленным. «Видимо, это и есть «дед», – подумал Олег, рассматривая военного на крыльце. Поймав взгляд новобранца, солдат зажал сигарету между пальцев, отвёл вниз, стряхнул пепел и одновременно с этим смачно сплюнул на траву у крыльца.
– Кому надо в сортир? – крикнул лейтенант, обходя толпу, растянувшуюся от ворот вдоль зелёной стены здания с красной деревянной табличкой «Склад» над входом. Напротив склада примостилось несколько деревянных сараев с какими-то надписями на дверях и амбарными замками на петлях. У противоположного конца здания виднелись ещё одни ворота из металлической решётки, с колючей проволокой поверху. Место, в которое привёл молодых людей офицер, походило на буферную зону для грузовых автомобилей, даже асфальт здесь был размечен белой краской под две полосы движения.
– Мне нужно, товарищ лейтенант! – как можно громче выпалил Семён, переминаясь с ноги на ногу.
– И мне! – протянул кто-то слева.
– И мне тоже! – послышалось откуда-то справа.
Толпа встала в несколько рядов, успев разбиться на небольшие кружки-группки. Некоторые хмуро косились на лейтенанта, но офицер никак не реагировал на это аморфное построение – позор Устава. В разных концах толпы уже начались перешёптывания. Лейтенант указал на крайний деревянный сарай с двумя входами – единственными открытыми дверями – напротив склада, чуть левее крыльца, и велел:
– Вот туда! Даю три минуты, время пошло!
Из толпы выбежали несколько парней. Впереди всех к заветному месту мчался усатый Семён. Олег с пренебрежением смотрел на лейтенанта. Ему не давали покоя мысли: «Да что он за человек? Ему что, нравится издеваться? Неужели в армии все такие? Надеюсь, что он самый шальной из всех местных офицеров».
Из открытой двери склада донеслось:
– Заводи! Чё они у тебя стоят?
Лейтенант повернулся на звук, затем бросил взгляд на ближайших к входу новобранцев и, кивнув на проём, сказал:
– Справа, по пять человек на получение формы, марш!
Парни поднялись по ступеням, зашлёпали ботинками по крыльцу и исчезли внутри склада. «Дед», куривший рядом, швырнул сигарету в ведро в углу около входа и тоже зашёл внутрь.
Из общественного туалета сельского типа потянулись первые участники забега. Семён и ещё какой-то русый парень прошли мимо офицера, направляясь на свои условные места в «строю». Лейтенант, удостоверившись, что эти двое не собираются спрашивать у него разрешения, рявкнул:
– Стоять! На исходную!
И Семён, и парень замерли на месте, удивлённо переглядываясь. Лейтенант повторил команду:
– Глухие, что ли? На исходную, быстро!
«Да что с тобой не так-то? Что опять?» – думал Олег, наблюдая за офицером. Парни, поняв, что лейтенант им кивает в сторону туалета, отошли на несколько метров назад и встали, совсем не понимая, что от них требуется.
– Товарищи военнослужащие! – Офицер обратился ко всем, кто стоял у склада. – Запомните, раз и навсегда – если вы возвращаетесь в строй, то нужно сначала спросить на это разрешения! А именно: «Товарищ лейтенант, разрешите встать в строй!». Понятно? – Он обернулся и посмотрел на Семёна.
– Так точно! – сам не понимая как, Семён всё же подобрал правильные слова.
– Попробуй, – сказал лейтенант.
Парни шагом приблизились к толпе, остановились и повторили оговорённую команду.
– Разрешаю! – снова оскалился своей странной улыбкой лейтенант.
Из склада кто-то выкрикнул:
– Следующие!
По крыльцу поднялась новая пятёрка. Олег, поняв, что никакого строгого порядка в «строю» нет, а сопровождающий с интересом наблюдает за следующей партией ничего не подозревающих ребят, возвращающихся из сортира, дёрнул за рукав Семёна, стоявшего рядом.
– Пошли ближе к крыльцу, – прошептал Путилов, – подальше от этого психа.
Никто им не препятствовал. Некоторые смотрели на повторявшееся из раза в раз представление «На исходную!», другие, воспользовавшись заминкой, что-то обсуждали. Кто-то, сев на корточки у самой стены, умудрялся незаметно курить.
– Следующие! – вновь крикнули со склада.
– Давай! – шепнул Олег Семёну, и парни рванули на деревянное крыльцо.
На складе пахло слежавшимся текстилем. Помещение освещалось тремя окнами, из которых почти ничего не было видно: «строй» их закрывал своими спинами до половины высоты. Под белыми подоконниками растянулась длинная лавка. За лакированной столешницей слева стоял подтянутый мужчина лет сорока-сорока пяти. На нём была форма, похожая на ту, в которой лейтенант отчитывал на улице новобранцев, но на плечах – на погонах – крепилось не две, а три звезды. Располагались, правда, эти звёзды как-то странно, по-другому, вдоль погона. Над верхней губой у военного кладовщика росли седые усы – очень густые, пышные, как сосновая ветка, но при этом аккуратно стриженые: ни один волос не заходил за уголки рта. Фуражка была сдвинута немного на затылок, из-под козырька виднелись мокрые от пота русые волосы. Верхние пуговицы на кителе были расстёгнуты. Военный сразу же вперился взглядом в вошедших новобранцев и, не давая им возможности что-то спросить, буркнул:
– Сто семьдесят? Сто семьдесят пять?
– А? – удивлённо отозвался Семён.
Кладовщик ещё громче, раздраженно повторил свой вопрос:
– Рост какой у тебя, дубина?
– Сто семьдесят три сантиметра.
– Твой? – кладовщик перевёл тяжёлый взгляд на Олега.
– Сто семьдесят два, – ответил Путилов. За спиной послышались шаги – на склад пришли ещё трое парней, один из них – светловолосый бледноватый Жора, что угощал Олега сухарём.
– Вася, третий номер, двойной! – крикнул через плечо кладовщик куда-то в открытую дверь у себя за спиной, чуть левее. Затем посмотрел на вошедших: – Рост?
– Сто шестьдесят пять, товарищ старший прапорщик!
Двое других – русый с родимым пятном на виске в поношенном спортивном костюме и темноволосый с синей татуировкой на мизинце, одетый в клетчатую рубаху – крикнули вдогонку:
– Сто семьдесят восемь
– Сто семьдесят!
Старший прапорщик передал кому-то за дверь:
– Слышал? Ещё два третьих и один второй!
Спустя несколько мгновений из задней комнаты вышел молодой солдат с пятью комплектами полевой формы в руках, сложенными стопкой. Из-за неё почти не было видно лица – только нос и глаза рядового. Губами парень упёрся в ткань, прижимая стопку сверху. Положив форму на столешницу, солдат снова скрылся в кладовой. Старший прапорщик снял верхний комплект со стопки и положил его рядом, чуть в стороне.
– Это тебе, малой, – обратился он к Жоре. – Остальные – ко мне!
Выдав всем форму, кладовщик указал на скамью под окнами:
– Вот там быстро переодеваться! «Гражданку» берём с собой. Какой размер обуви?
«Что берём?» – не понял Олег, но вслух сказал совсем другое:
– Сорок третий.
Старший прапорщик обвёл взглядом остальных и через секунду получил все нужные ему цифры.
– Вася, три сорок третьих, один сорок второй и один сорок первый!
Из кладовой моментально вылетел тот же молодой солдат с пятью парами кирзовых сапог в руках. Он закинул их на деревянную стойку и юркнул обратно. Олег так и не рассмотрел его лицо. Глаза казались знакомыми, но он не мог вспомнить, где видел эту кривую переносицу.
– Шевелитесь! Чё как мухи морёные? – буркнул кладовщик. – Вас, таких же, ещё целая рота на улице стоит!
Форма Олегу оказалась в пору: рукава кителя и штаны были правильной длины, в паху ничего не давило. Олег продел кожаный ремень через петлицы и совсем немного затянул – этого и не требовалось, всё было по размеру. Семён тоже выглядел образцовым бойцом – форма шилась как по нему. У остальных ситуация оказалась печальнее.
– Товарищ прапорщик, а есть гимнастёрка подлиннее? – обратился к кладовщику русоволосый военнослужащий.
Он показательно вытянул руки вперёд – от манжеты до кисти была полоса голой кожи шириной почти пять сантиметров.
– А мне покороче, – прохрипел прокуренным голосом парень с татуировкой. Его рукава, наоборот, сложились гармошкой, которую он пытался равномерно растянуть по всей длине предплечий.
Кладовщик ухмыльнулся.
– Тут вам чё, магазин? В части выдадут – моё дело вас туда отправить одетыми. Бери сапоги!
Старший прапорщик сгруппировал пары в соответствии с размерами, пододвинул обувь ближе к краю столешницы, затем достал откуда-то снизу десяток белых квадратных кусков ткани.
– Портянки умеете вязать?
– Я умею! – поднял руку Жора. Остальные молча помотали головами.
– Молоток! – улыбнулся кладовщик и протянул Жоре ткань. – Остальные – делай так: расправить портянку, положить на верх сапога и засунуть ногу в сапог. Вас потом научат с ней обращаться.
Из-за спины старшего прапорщика показался солдат, куривший на крыльце, которого Олег определил как старослужащего, «деда». Его полурасстёгнутый китель, походка вразвалку и сдвинутый на лоб головной убор было сложно соотнести с заправленной формой того суетливого рядового, что выносил комплекты одежды по первому зову кладовщика. «Дед» закинул на стол пять пилоток с прикреплёнными к ним красными звёздами. Старший прапорщик посмотрел на пилотки и спросил у разнузданного старослужащего:
– Он опять их забыл?
«Дед» мотнул головой.
– Не, это я сортировал. На выход же скоро, – после чего улыбнулся и тихо запел: – «Пятнадцать дней, пятнадцать дней – и вот я, мама!»
Олег смотрел на то, как Жора ловко и аккуратно перематывает свою стопу белой тканью и надевает на неё сапог. «Что он такой быстрый и знающий? Неужто второй раз служить идёт? – подумал Путилов. – Да не, такого быть не может».
Кладовщик хлопнул ладонью по пилоткам, лежавшим на столешнице.
– Так, барышни, одеваетесь долго! Хватайте свои пилотки, манатки, и вон в ту дверь! Быстрее! Быстрее! – начал прикрикивать он на подходивших к нему парней, а затем совсем громко гаркнул: – Следующие!
Пятеро, облачённые в новую форму, похватали с пола одежду, в которой приехали на поезде, и прошли через дверь, на которую им указал кладовщик. За ней их ждал небольшой коридор с двумя широкими дверьми слева, закрытыми на засовы. Минув его, парни завернули и вышли на железобетонную площадку, похожую на массивные плиты у городских универмагов: шириной метра в три, она шла вдоль всего деревянного склада, укрытая от возможных осадков металлическим навесом. Вдоль площадки стояло несколько грузовиков с натянутыми тентами. Высота площадки в пять ступеней над землёй идеально подходила под погрузку в грузовики. Слева от выхода лежало несколько куч с одеждой – некоторые из этих пиджаков и рубах Олег видел на тех ребятах, что ехали во втором вагоне. Тут же стоял и курил ещё один «дед», черноглазый, в расстёгнутом на верхние пуговицы кителе и с приспущенным ремнём. Он посмотрел на вышедших со склада и указал на кучи:
– Сюда выкидывай! И забудь! Сразу это всё забудь! Так легче будет. – После этих слов «дед №2», как его определил для себя Олег, сплюнул в сторону и сделал глубокий затяг.
Парни побросали вещи, в которых приехали из своих домов сюда, в Подгорск. Олег слышал, что город окружает с десяток частей. Сам по себе Подгорск не располагал каким-то передовым производством и уж тем более предприятиями оборонной промышленности. Вообще, Оральский военный округ лежал глубоко в тылу. Олег был рад, что служить будет более-менее близко к дому – всего-то три сотни километров отделяли его от семьи и друзей. В Подгорске он раньше никогда не был, да и обычно сюда местных не отправляли. Ходили слухи, что военных нагнали в эту глушь из-за какого-то секретного оружия, а подгорцев рассылали по другим частям, чтобы избежать утечки информации. Да и вообще, он слышал разное об этом военном округе, но это всё были слухи: из его собственных знакомых здесь никто не служил. Главными распространителями сплетен в Обуховске были заядлые рыбаки, что иногда выбирались в такую даль ради местных озёр – по рассказам очень холодных, но красивых. «Может, тоже их увижу, – думал Путилов, глядя, как его кеды, что он только что бросил в кучу одежды, скатились вниз обратно к нему. – Эх, два года. Ничего, кроме сапог». Он чувствовал, что в конце дня кирзачи будет больно снимать. Как бы ни был прост и, возможно, хорош совет кладовщика, но к вечеру смятая в носке портянка сотрёт пальцы до костей.
– Как у тебя пилотка держится? – спросил Семён. Он всё пытался выправить свою так, чтобы она не сползала на затылок и не сваливалась на переносицу. При этом боковые части пилотки всё равно касались ушей.
– О, брат, – присвистнул Олег, – у тебя не выйдет! Тут размера на три больше, чем тебе нужно.
Действительно, пилотка на Семёне смотрелась ужасно. Никакого внятного треугольного очертания не выходило в принципе – края постоянно скользили вниз по вискам. Как не пытался Семён исправить ситуацию, пилотка всё время превращалась в какую-то смешную неказистую шапку.
– Вот сукин сын! – выругался Семён. – Этот дембель себе нормальные отложил, а нам эти вынес! – Затем он повернулся к парню с родимым пятном на виске. – Э, не хошь махнуться? Голова твоя побольше будет.
Макушку паренька, к которому он обращался, закрывала от летнего солнца пилотка меньшего размера. Гораздо меньшего.
– Не, мне и так нормально, – отказался тот, поняв, что иначе так же будет в этой огромной «шапке» похож не пойми на кого, но точно не на солдата.
– Ба-а-алин! – выругался Семён и снова поправил головной убор, сместив его немного назад, но из-за своей длины тот закрыл ему весь затылок.
– Потерпи немного, – не мог не улыбнуться из-за комичного вида земляка Олег. – Доберёмся до части, а там поменяем.
– Ага, поменяем мы, – ехидно вставил новобранец с татуировкой на мизинце. – Что выдали, в том и останемся, если шевелиться не будем.
– Чё делать? – не понял парень с родимым пятном.
– Крутиться и добазариваться, – выдал татуированный – «синий», как его обозначил для себя Олег. Произнёс «синий» это с какой-то напускной важностью, прищурив один глаз.
«Блатной, что ли?» – подумал Путилов.
– А вы чё встали-то? – поинтересовался у пятёрки новобранцев «дед № 2».
Олег ответил вопросом на вопрос:
– А куда нам?
«Дед №2» показал на дальний, пятый по счёту грузовик, стоявший под погрузку, с открытым бортом.
– Начиная справа, заполняем машины. Вам прапор не сказал, что ли?
– Не, – отозвались новобранцы.
«Дед №2» сплюнул и покачал головой.
– Запарился Николаич: с самого утра принимает. Ну, вы идите, тут стоять не надо.
Парни зашагали к указанному грузовику. Под его тентом, на двух лавках, закреплённых по бокам, уже сидели восемнадцать человек – каждый в новой, свежей форме. Семён не стал медлить и плюхнулся на свободное место с краю, одновременно крикнув всем сидевшим в машине:
– Здоров, ребят!
Многократное «Здаров!» послышалось в ответ. Олег расположился напротив земляка, тоже проявив вежливость к остальным:
– Привет!
Он был доволен тем, что пока ещё есть реальная возможность попасть с Семёном в одну часть и там столкнуться с трудностями службы вместе с уже более-менее знакомым человеком, а не в одиночку.
Оставшаяся стоять троица не спешила заскакивать в этот грузовик. «Синий» почти сразу развернулся к соседнему кузову и пошёл туда, позвав за собой Жору и парня с родимым пятном.
– Пацаны, с Обуховска есть кто? – обратился к соседям по лавке Семён.
– Не.
– Нет.
– У меня тётка в Обуховске! – хлопнул в ладони коренастый невысокий парень в конце противоположной лавки. Он сидел на той же стороне, что и Олег, но у самой кабины. – Я-то сам с Борьевки! Знаешь такое? За рудником!
– Знаю! За грибами туда как-то ездил. У меня дядя жил в Старом Заходе.
– О, так это рядом! – радостно выпалил паренёк. – Меня Коля звать!
– Я – Семён! А это Олег. Тоже наш, с Обуховска!
Олег приветственно поднял ладонь вверх. Коля помахал ему в ответ.
Снаружи послышались шаги. К соседнему кузову кто-то подошёл.
– Восемь. – Затем обладатель этого твёрдого волевого голоса приблизился ещё на пару метров – появился рядом с Олегом – и произнёс: – О! Сколько вас?
Это был офицер средних лет, ростом около ста восьмидесяти сантиметров. Его китель плотно стягивал ремень, на боку болталась планшетка, перекинутая через плечо. Фуражка сидела на голове ровно: кокарда сверкала над переносицей. Выделявшиеся на светлом вытянутом лице серые щёки намекали на недавнее бритьё. Карие глаза окинули взглядом новобранцев.
– Двадцать, – произнёс кто-то с середины левой лавки, быстро пересчитав всех по головам.
– Ага, двадцать, – задумчиво пробормотал офицер и снова исчез. Олег успел заметить, что на его погонах было по четыре небольших звезды. Форма того же цвета, что и на нём самом: тёмно-зелёная. Такие же чёрные сапоги, но начищенные до блеска.
Голос офицера прозвучал теперь за тентом, в паре метров:
– Так, вы, четверо, за мной! – По деревянному настилу соседнего кузова раздались гулкие шаги. – Сюда!
К открытому борту вернулись Жора, парень с родимым пятном и «синий». С ними был ещё один новобранец – немного полноватый, в очках, с кудрявыми короткими волосами, торчавшими из-под пилотки. Офицер тоже подошёл к кузову.
– Садимся! Там, в конце, поплотнее сгруппируйтесь!
Все подвинулись, сжались. «Синий» и Жора смогли втиснуться на освободившиеся края лавок.
– Плотнее давай! Места ещё много! – сказал офицер.
– Нет места! Так сжались, что щас яйца лопнут! – ответил кто-то из глубины кузова.
– Ну так ты поднажми! Зачем тебе яйца? Баб всё равно два года не увидишь! – с улыбкой сказал офицер. Затем хлопнул стоявшего подле него полноватого бойца по плечу и указал вглубь кузова. – Садись туда, прям на пол, спиной к кабине. – Он перевёл взгляд на парня с родимым пятном. – А ты здесь сядешь, у борта, когда его поднимут. Только не выпади, смотри!
Полноватый новобранец, чуть пригнувшись, поковылял вглубь, затем плюхнулся на пол и опёрся спиной на металл кабины через тент. Офицер достал из планшетки лист, ручку и затем обратился к сидящим:
– Товарищи солдаты, я – командир учебной роты, теперь и ваш командир, капитан Петренко. Мы сейчас с вами поедем в воинскую часть 000801, в корпуса учебного сбора, где вы будете проходить курс молодого бойца. Затем вас распределят по подразделениям части. А сейчас – называйте мне свои фамилии. – Он повернулся к парню с родимым пятном, стоявшему всё это время рядом с ним.
Тот похлопал глазами пару секунд, а затем встрепенулся:
– А! Это… Довгаль!
Офицер посмотрел на «синего».
– Кириллов, – прохрипел тот, затем кашлянул.
– Горошев! – ответил следующий новобранец, сидевший по левую руку от «синего».
Остальные продолжили называть фамилии, пока круг не замкнулся на Жоре, как оказалось – Рывцове. После этого капитан убрал листок в планшетку и громко позвал водителя:
– Кантик, поехали!
Было слышно, как солдат завёл автомобиль. Двигатель грузовика заревел, затарахтел, снизу потянуло выхлопными газами. Машина дёрнулась – водитель чуть сдал вперёд, на пару метров. Заскрипел ручной тормоз, солдат снова спрыгнул на землю, громко хлопнул дверью кабины и подбежал к заднему борту. Он был среднего роста, форма на нём болталась, даже откровенно свисала. Его лицо нельзя было назвать упитанным, наоборот, скорее худым, но при этом голова казалась почти квадратной. Он ловко поднял деревянный борт, щёлкнул засовом на правом углу. Левый угол зафиксировал русый Довгаль, решивший помочь водителю. Он щёлкнул засовом из кузова, не спускаясь на асфальт. Всё это время капитан стоял на площадке и рассматривал новобранцев, рассаженных по лавкам. Затем он шустро спрыгнул на землю и зашагал к кабине грузовика. Вот обе двери с грохотом закрылись, скрипнул ручной тормоз, протарахтела механическая коробка передач – и машина плавно поехала вперёд, отдаляясь от таблички «Склад», прибитой к стойке навеса. Через несколько метров автомобиль остановился. Из кабины со стороны пассажира открылась дверь и кто-то (Олег решил, что это, скорее всего, Петренко) спрыгнул на землю. Водитель не глушил двигатель: новобранцы чувствовали, как вибрирует остов грузовика. На них всё это время пристально смотрел «дед №2», куривший очередную сигарету на погрузочно-разгрузочной площадке.
– Открывай! – крикнул капитан кому-то, стоявшему перед машиной. Петренко сел обратно в кабину, и автомобиль тронулся. Спустя пару метров новобранцы увидели закрывающиеся металлические ворота с красной звездой по центру.
Виды вокзала, проскакивавшие сквозь ограду из сетки-рабицы, быстро сменились железобетонными заборами промзоны, умудрявшимися даже в яркий летний сезон оставаться монотонно-серыми. Людей на улицах, по которым петлял автомобиль, не было. На этих проездах вовсе отсутствовали тротуары, в качестве дорожки пешеход мог использовать только узкие полосы травы по краям проезжей части. В некоторых местах даже это минимальное вкрапление живой запылённой зелени заменялось мёртвым камнем бетонной отмостки.
«Синий» зычно, перекрикивая звук работающего мотора, спросил:
– Пацаны, есть курево?
Никто не откликнулся. «Синий» пробубнил себе под нос что-то невнятное, а затем вновь обратился к окружающим:
– Куды мы вообще едем, знает кто-нибудь?
Жора громко, чтобы было слышно сквозь тарахтение выхлопной трубы, ответил:
– В «лесную» дивизию!
– Чё за дивизия такая? – «Синий» внимательно посмотрел на Рывцова.
– Ракетчики они в основном, ну, и пару полков пехоты вокруг них расположено. Глубоко в лесу части находятся, – закончил Жора.
В этот момент грузовик резко сбросил скорость, и новобранцев сильно тряхнуло в сторону кабины. Их так плотно прижало друг к другу, что на лавках появилось ещё по одному посадочному месту. Сидевшие ближе всего к кабине завопили матом. Олегу показалось, что у кого-то что-то хрустнуло. Вдобавок к этому, через пару мгновений машина сделала крутой поворот направо, и несколько человек свалилось на дно кузова. Семён закричал:
– Водила, мля! Не дрова везёшь! – Затем он полез с лавки вниз, искать среди встававших на ноги новобранцев свою огромную пилотку.
Пейзаж промзоны сменился на грунтовую дорогу, по обе стороны от которой пошёл лес. Асфальт городского проезда отдалялся. Подгорск остался позади. Когда все уселись обратно, русый продолжил разговор:
– Нет там ракетчиков! Вообще нет!
Жора удивлённо посмотрел на него.
– Почему? Откуда знаешь?
– У меня там троюродный брат друга служил! – твёрдо сказал Довгаль.
– Ну, может, и не ракетчики, – пожал плечами Жора. – Но части в глуши стоят.
– Да, – согласился кто-то из глубины кузова. – Там тайга глухая!
Его перебил «синий»:
– Глухая? А сёла есть рядом какие-нибудь? От города далеко?
Довгаль улыбнулся.
– Друг рассказывал, что брат говорил: «С медведями брататься начнёшь». Людей нет там!
«Синий» не сдавался:
– А бабы? Санитарки есть хоть какие-нибудь?
Тут уже заулыбался Жора.
– Женщин в таких частях не бывает. Если и заезжают, то их быстро увозят в роддом!
«Синий» совсем погрустнел, а по кузову пробежал смешок. Полноватый парень, сидевший в глубине, спиной к кабине, громко сказал:
– Это всё мифы, ребят! У меня дядя в службе госбезопасности работал, даже один раз в эти части в командировку ездил!
– И что? – спросил Жора.
– Есть там женщины! Где-то рядом с одной из частей даже целый госпиталь есть! В нём, правда, врачихи, в основном. Не знаю насчёт ракетчиков, но вот «секретки» здесь есть!
– Что есть? Кого есть? – переспросили сразу несколько человек.
– «Секретки», – с довольным видом повторил полноватый. Ему нравилось чувствовать себя знающим что-то неизвестное и, вероятно, очень важное. – Это всякие склады с материалами особой важности или там вооружением новым, не знаю точно. Что категорически нельзя знать врагу – всё в «секретках».
– Вспомнил! – крикнул Коля из Обуховска, сидевший рядом с рассказчиком. – Тут полигон! У меня отчим служил тут! Я всё не мог понять, где ж я раньше слыхал такое название – Подгорск.
Олег немного подался вперёд, чтобы видеть Колю, и крикнул ему:
– А что за полигон? Ядерный? – Он раньше никогда не слышал, чтобы где-то в сотнях километров от его родного города военные проводили какие-то испытания.
– Не, он такого мне не говорил, – задумчиво протянул Коля. – Но они там постоянно какие-то мишени расставляли. Ну и хибарки на поле лепили. Он вообще мало чего про службу рассказывал. Говорил: «Рядом никого нет – глушь!»
– Зато внутри есть! – снова перехватил инициативу в разговоре полноватый. – Дядя рассказывал, что тут целый академгородок! Но только это разбалтывать никому нельзя!
– Расслабься, ты уже разболтал! – хлопнул его по плечу сосед. В грузовике раздался хохот.
– А может, здесь спецсвязь просто? Ну и хибарки строят только для отвлечения внимания воздушной разведки, – включился в разговор Семён. – У меня дед в войну таким занимался – они муляж целого аэродрома выстроили.
– Не, это вряд ли, – напомнил о себе Довгаль. – О таком я ничего вообще не слышал.
Семён возразил:
– А зачем им тогда полигон, если они ядерные бомбы не испытывают?
– Может, химикатами поливают с воздуха? – предположил Жора.
– Не, ребят, – улыбнувшись, произнёс Олег. – Если бы тут что-то такое было вредное, то обуховские мужики из рыболовного сообщества уже знали. Они сюда иногда по реке поднимаются. Но в городе поговаривают, что секрет здесь всё-таки есть.
– Есть-есть, – будто бы со знанием дела закивал полноватый новобранец.
«Синий» решил направить разговор в интересующее его русло:
– Да пофиг! Служится как там? Кто что знает?
На этот вопрос ответов ни у одного из «экспертов» не нашлось. Жора сделал предположение:
– Да нормально, наверное!
– Там пропадают, – произнёс новобранец, молчавший всю дорогу. Олег не помнил, чтобы этот парень улыбнулся хоть раз за их путь. – Гиблые места.
– Чё это? – насупил брови Жора.
Молчун, получив всеобщее внимание, продолжил:
– Там и дедовщина ужасная: части у чёрта на куличиках находятся, в глухомани, скрывать всё легко. И от несчастных случаев за территориями частей погибают.
– Откуда знаешь? – крикнул ему с другого конца кузова Коля.
– Да, с чего ты это взял-то? – неожиданно рассудительным тоном заговорил «синий», что удивило Олега. До этой минуты он вызывал у Путилова ассоциации только с выпускниками детских исправительных учреждений да шпаной из подворотни. – От кого слышал?
Молчун спокойно продолжил:
– У меня соседа, тоже с Поморского края, в эти места призвали. Он, как вернулся, пил месяц, как алкаш какой-то. То выл, то плакал, пока от дома до магазина за водкой ходил. Потом отошёл – начал с мужиками в колхозе работать трактористом. Как зайдёт речь про службу – он красным становится, вены на шее выступают, и говорит что-то вроде: «Никогда не думал, что страна нас на такое отправить могла: ободранными руками могилы рыть! Знали бы вы, сколько ребят в тех болотах сгинуло!» – и потом плачет. Его вся деревня побаивается. Он как напьётся – по переулкам с топором ходит и кричит: «На позиции! Инылён кулэз! Инылён кулэз! К бою!»
Теперь все в кузове пристально смотрели на молчуна. Улыбаться больше никому не хотелось. «Синий» снова обратился к нему:
– А ты ручаешься, что сосед здесь служил? Что его не по… – Он приставил себе к виску указательный палец и покрутил им. – …домой отправили?
Молчун помотал головой и сказал:
– Не, он через два года вернулся, не комиссованный вроде. А про номер части я не знаю, но что-то про Подгорск говорил.
– Ну, понятно, короче, – подытожил «синий». – Сколько ехать ещё? Курить охота!
– На кроссах курево тебя не загасит? – поинтересовался у него Жора.
– Чё?
Жора улыбнулся и продолжил:
– Если рота норматив на марш-броске завалит, то всем достанется, даже из-за одного не успевшего вовремя.
«Синий» выпрямился, его лицо посуровело. Ответил вызывающе:
– Ты не переживай за меня, фраерок. Смотри лучше, сам не обделайся где-нибудь.
Улыбка с лица Жоры испарилась. Какой-то парень с центра правой скамьи, через четыре человека от Олега, сказал:
