Kitabı oxu: «Эгрегор»

Рождение Справедливости.

Я падаю. В темноте мелькают сполохи яркого огня, чтобы тут же умереть – это звёзды пробуждались и гасли вновь и вновь. Целые галактики проживали жизни, мириады далёких Солнц рождались и погибали, сжигая всё на своём пути, пока я нёсся в бездну. Я не знаю, что такое время, но понимаю, что падаю уже очень давно.

Я как те звёзды – родился в какой-то миг падения, когда полный отчаяния крик прорезал всю Вселенную. В этом крике сгорали новые галактики, целые миры раскалывались на куски. Эмоция? Это мне знакомо. Я есть эмоция.

Кто-то могущественный, сильнее меня – первые мысли. Может, это мой господин?! Господин. Да, я знаю. Это он, я подчиняюсь ему, хотя я и есть отколовшаяся часть его одновременно. Я рождён его болью. Моё тело – это его страдание.

Внезапно я понял, что падение кончилось. Я лежу на гладкой поверхности, распластав своё тело. Робко встаю, озираюсь. Мой стремительный спуск окончился внутри ямы или в глубокой лощине. Вокруг меня темнота, ничего не видно, лишь впереди что-то яркое, от чего мне приходится инстинктивно прикрывать рукой глаза. Сияние столь сильно, что физически ощущаю, как шерсть на моём теле начинает тлеть.

Каждый шаг отдаётся болью в теле. Ноги еле передвигаются, словно они отлиты из крепкой стали и не предназначены для ходьбы. Я знаю возможности своего тела, знаю, несмотря на то, что только что появился. Это аура моего Повелителя. Его гигантская сила давит на моё уродливое тело как многотонная плита, мешая идти, путая мысли в моём разуме. Шаг за шагом я бреду вперёд, зная, что могу сгореть в пламени Его могущества.

Где-то рядом я чувствую – не вижу, – как двигаются мои братья. Они тоже части воли и эмоций нашего Господина. Они слепы, напуганы. Как только что родившийся ребёнок, хватают глотками воздух, тонкие языки облизывают шершавые губы. Они пробуют жизнь на вкус, но каждый из них чувствует присутствие могущественного существа рядом, так что длинные уши поджаты от ужаса.

Они слабы и ничего не понимают. Лишь я знаю правду. Потому что я сильнее всех из Его эмоций. Я практически Он, лишь моё тело бренно, а сила – это слабый осколок от Его силы.

Сквозь пальцы я вижу огромную фигуру во много раз больше меня. Он сидит спиной ко мне, плечи понуры. Сквозь белоснежную тогу, опалённую огнём Солнца, порванную Ветром, видны изуродованные падением крылья. Тело Хозяина изредка содрогается, но не от физической боли, словно это великое существо рыдает. Я знаю, что это так. Его боль ранит меня ещё сильнее, чем аура Могущества. Я чувствую, что его боль рождает во мне новое чувство – Гнев. Его эманации ласкают меня, как любящая мать обнимает своё чадо.

Я подошёл слишком близко, чтобы Повелитель почувствовал моё присутствие. Он обернулся, и яркий огонь из его глаз зажёг моё тело. Я закричал. Пламя принялось пожирать меня, превращая в пепел дохлое тело. Последнее, что я услышал сквозь собственный крик чудовищной боли, было тихое:

– Это несправедливо.

Глава 1. Пожиратель Звёзд

– И всё же, ты так и не сказал мне, Мифарес, почему принял моё приглашение. Не знал, что охота за звёздными червями тебя увлечёт.

– Ты иногда бываешь очень убедительным, мой друг. К тому же однообразие Пустоты порой заставляет искать что-то необычное.

Я говорил с ленцой, стараясь не обидеть собеседника. Признаться, я и сам не знал, зачем согласился на предложение Ваалана. Мой воинственный друг обожал всё, что связано с охотой, войной или хотя бы дракой, а для меня это было чуждо.

Сидя верхом на своём скакуне, которого за сходство с крысой я называл Раттусом, я размышлял о причинах своего согласия. Мысли текли медленно и спокойно, словно размеренный шаг наших скакунов.

В нашем мире – Пустоте – всё было относительно. Кто-то мог назвать это космосом, но здесь законы работали иначе. Можно было увидеть дорогу, утоптанную сотнями ног и копыт, и попытаться по ней проехать, но она оказывалась стеной, о которую разбивались твои надежды, словно у слепого, натолкнувшегося на преграду.

Пустота постоянно менялась. Можно было посетить один и тот же мир и вместо горы обнаружить озеро, а вместо густого леса – бескрайнюю пустыню. Здесь не действовали законы Проявленного мира.

Наши скакуны ступали по космической черноте, направляясь к мерцающей вдалеке звезде – цели нашего путешествия. Два всадника в молчаливом мире.

Если бы кто-то наблюдал за нами, он увидел бы странную картину: два всадника, один на волке, второй на крысе, бредут по безвоздушному космосу. В мире духов опора появлялась там, где была нужна – силой разума можно было создать её из ничего, а значит, можно было создавать и целые миры.

Наше молчание длилось недолго, а солнце, к которому мы шли, стало значительно ближе. Будь мы в мире оболочек, не достигли бы его и за всю жизнь.

– Я сомневаюсь, что мы найдём здесь то, что ищем, – устало проговорил я, нарушая тишину. – Эта звезда – копия из мира оболочек. Здесь не может быть достойных червей.

Ваалан молчал, внимательно всматриваясь в алые всполохи на солнце. Протуберанцы возникали там, где черви откусывали куски концентрированного эфира.

– Ваалан, послушай, – начал я мягко, помня о его буйном нраве. – Мы обошли сотни, если не тысячи звёзд. Осмотрели миллионы звёздных червей. Десятки тысяч были достойны того, чтобы пойти тебе на сапоги. Добрая сотня из них, клянусь, порадовала бы самого магистра Справедливости. Но сейчас, признайся себе – эта звезда не самая удачная, а черви на ней заурядные, потому что она одна из самых мелких.

Волк Ваалана задвигался под всадником, словно недовольный моими словами. Кошмарная морда повернулась ко мне, алые зрачки сверкнули, а из глотки донеслось нечто среднее между бульканьем и рыком – видимо, это должно было выразить презрение.

– Я знаю, Хайя. Почтенный Мифарес считает, что ты потерял нюх. Но мы не будем его за это есть, – Ваалан рассмеялся, потрепав волка по загривку. – Мы просто докажем ему, что он ошибается.

Цаконийский профиль лица моего спутника имел строгие и жёсткие черты, словно его обладатель сошёл с древних текстов Эллады. Могучие руки были словно куски расколовшейся скалы, обвитые тугими, как канаты, мышцами и жилами. Его практически совершенное тело мужчины-оболочки было облачено в простые штаны, мятые от времени сапоги и расстёгнутую кожаную куртку, одетую на голое тело. Длинные седые волосы Ваалана контрастировали с молодым и красивым лицом. Его мыслеформа была одновременно груба и прекрасна.

– Эта звезда скоро умрёт, – сказал Ваалан, наблюдая за появлением протуберанцев.

Для нас, эгрегоров, понятие времени существенно отличалось от того, как его воспринимали оболочки. Мы жили вечно, с самого зарождения Вселенной, созданной по воле Великого Архитектора, тогда как оболочки были лишь кратким мигом в жизни своего мира. Поэтому мой спутник мог так уверенно говорить о смерти звезды. В мире оболочек прошло бы достаточно времени, чтобы континенты исчезли под водой, а бесчисленные поколения оболочек населили планету и канули в землю, оставив после себя лишь прах. Но Ваалан был прав – проклятые черви выгрызали из звезды божественную энергию, сокращая её жизнь на миллионы лет.

– Пока мы с тобой путешествовали по проклятым самим Великим Архитектором подмирам, Мифарес, Хайя почуял сильное возмущение эфира, – серьёзно произнёс Ваалан.

– Насколько сильное?

Говоря это, эгрегор достал из-за спинных ножен гигантский клеймор с крестовидной гардой. Меч заиграл гранями на солнце, и мой могучий собеседник стал разглядывать его лезвие на вытянутой руке, любуясь отсветами.

– Хайя говорит, будто родилась новая Чёрная Звезда.

Я посмотрел на волка. Конечно, Хайя был очень умным ездовым духом, но чтобы он мог общаться с эгрегором? Иногда Ваалан казался мне ещё более безумным, чем был на самом деле… Хотя бывали случаи, когда мне казалось, что он недалёк от истины, и эта волчья форма, будучи обычным обитателем Пустоты, представляла собой нечто большее.

– То есть ты знал, что здесь есть гигантский червь, и ничего мне не сказал?

– Мы с Хайей решили, что тебе пока рано об этом знать. Хотели, чтобы ты немного размялся, ведь ты проводишь много времени в мире оболочек. К тому же забавно было смотреть, как ты убегал от Подпустотника!

– Он застал меня врасплох!

– Это точно, брат!

Я лишь кивнул. Формально, мы с Вааланом были братьями. У нас был один отец, создавший всю жизнь, населяющую Двуединый мир. Но было одно важное отличие от всех других существ, обитающих, например, в его части – Проявленном мире. Мы были созданы лишь усилием мысли, волей невероятно могущественного существа, сотворившего всё вокруг нас. Видимо, частичка его силы передалась и нам, чего не произошло с более низкими существами из мира Рождённых. Они появлялись после передачи друг другу генов различными способами. Этот низший по божественной природе способ зарождения жизни всегда презирался нами, эгрегорами. Мы, как и все сложные существа, были духами и изначально не обладали презренной плотью. Наши тела состояли лишь из эфира – божественного материала, из которого были созданы все миры, существа и предметы в двух мирах.

Вспышка, рождённая звездой, заставила нас на доли секунд закрыть лица руками. Раттус подо мной встрепенулся и жалобно заскулил, мотая мордой из стороны в сторону.

– Тихо, Хайя, – видимо, Ваалан столкнулся с такой же проблемой. – Это всего лишь вспышка.

– Как бы не так, – тихо проговорил я, всматриваясь в солнечный диск.

– А вот и наш новый друг!

Свет медленно рассеялся, открывая перед нами невероятную картину. На фоне чистого эфира, составляющего основу звезды в нашем мире, развернулось настоящее сражение.

Огромный червь – самый крупный из всех, что я когда-либо видел, – подобно гигантскому дредноуту поворачивался на правый борт. Это существо вело ожесточённую борьбу против своих сородичей, целенаправленно истребляя их. Его могучие челюсти щёлкали, перекусывая более мелких созданий, а массивный хвост наносил сокрушительные удары, уничтожая нерасторопных собратьев.

– Это Пожиратель Звёзд! – воскликнул я, восхищённый звериной свирепостью существа.

Когда-то давно я слышал о нём. Король червей, как его можно было назвать, был поистине легендарным существом. Он появлялся в разных мирах, всегда неся разрушения и смерть, а затем исчезал на долгие века, словно впадая в спячку.

Вторгнувшись в подмир Плиоцен, этот зверь буквально растерзал местную звезду. Всего несколько лет потребовалось ему, чтобы ядро звезды растеряло эфир, утоляя его непомерный аппетит. Ядро не выдержало и погибло в огне, забрав с собой соседние миры. Теперь лишь безжизненные скалы-астероиды парили в тишине, напоминая о былом.

– Достойный противник! – радостно закричал Ваалан.

Едва я успел осознать происходящее, как волк Хайя в стремительном прыжке устремился к появившемуся врагу. Его седок пригнулся в предвкушении битвы, отводя клеймор за спину. Молниеносный удар – и спасающийся от гнева родича червь, судя по всему ещё детёныш, с огромной раной на брюхе, завалился на спину, его силуэт парил в невесомой темноте пустоты.

Ещё десяток тварей пали под стремительным натиском Ваалана, прежде чем он смог приблизиться к Пожирателю Звёзд. Его крохотный по сравнению со зверем силуэт едва можно было различить на фоне туши Пожирателя. Эгрегор сейчас словно превратился в жнеца, вращая мечом и разя врагов со скоростью молнии.

Прыгнув со спины волка, Ваалан запрыгнул на тело ближайшего червя, круговым ударом снеся ему голову. Только опустившись, эгрегор вновь поднялся в воздух. Изящное падение, взмах меча, капли эфира брызнули будто ихор, частицы тела плыли в безвоздушном пространстве, и умелый мечник устремился к новой цели.

С другой стороны к Ваалану приближался Пожиратель Звёзд. Его лоснящаяся на солнце туша переливалась сотнями оттенков, как хитиновый панцирь насекомого. Я с омерзением наблюдал, как существо из кошмаров рвало на куски собственных сородичей, зная, что подобное поведение для этого вида обитателей Пустоты не было характерным. Солнечные черви обычно нападали лишь на чужаков, а здесь эгрегор и червь словно соревновались между собой, кто заберёт больше жизней.

«Я сам справлюсь», – мысленно передал Ваалан, его послание не могло не передать возбуждение. Эгрегор приближался к своему противнику, и сейчас лишь мгновения разделяли их.

Спасавшиеся бегством черви тем временем были уже близко от меня, окружая со всех сторон. Проклятые твари уже достаточно отдалились от своего собрата-переростка, и их внимание вдруг переключилось на меня.

– Раттус, готовься, – произнёс я.

Для эгрегора нет ничего невозможного. Сам мир Пустоты открыт для любых преобразований: хочешь, создавай из воздуха планеты, возводи дворцы, порабощай более слабых духов. Хочешь, сражайся с ними – только твоя фантазия или малое количество хизии ограничивает твои возможности разрушать и созидать. Сейчас и фантазии, и хизии у меня было с избытком, поэтому я приготовился к бою.

Секунды слились в одну, практически остановив время. Мой разум словно приподнялся над всей картиной боя, позволяя видеть всё в мельчайших деталях. Я называл это колдовским взором.

Обозревая поле боя, я видел, как Ваалан сходится с Пожирателем Звёзд, разя чудовищного монстра своим мечом; левая рука воина была поджата к груди. Я осмотрел ближайших врагов, видел их ощерившиеся морды, будто тянувшиеся ко мне с надеждой разорвать моё тело.

«Надо было назвать этих тварей не звёздными червями, а змеями», – рассеянно подумал я.

Мой разум скользнул вниз, к моей мыслеформе. Застывший всадник в чёрном, поношенном кожаном плаще. Простые штаны, как у обитателей мира Рождённых. Брюнет с пухлыми губами, едва сломанным и чуть кривоватым носом. На вид чуть за тридцать – прекрасный возраст, когда оболочка мужского пола становится мудрой, но сохраняет юношеский задор и энергию. Даже небольшой животик свидетельствовал о прожитых годах и накопленном опыте. Всё это я позаимствовал у старого знакомого…

Но моей целью был не я сам, а Раттус. Мой верный помощник был напуган. Я чувствовал эманации ужаса, охватившие его разум. Сперва я убрал страх, очистив мысли существа. Добавил решимости и отваги.

Следующим этапом я изменил тело моего слуги. Несмотря на то, что родным миром Раттуса была Пустота, внешне его было сложно отличить от собратьев из плоти и крови. Мысленным взором я начал менять его астральное тело. Растянул позвоночник. Под моим влиянием Раттус стал прямоходящим; с болезненным хрустом спина существа выправлялась, мой слуга встал на задние лапы, ставшие ногами. Щедро тратя хизию, я по капле вливал её в подопечного, делая его сильнее и смертоноснее.

Я был словно скульптор, в реальном времени изменяющий тело.

– Защищай, – скомандовал я, закончив трансформацию.

Эти слова стали сигналом к действию. Раттус пришёл в движение, могучим прыжком преодолев расстояние до ближайшего червя. Его чудовищные когти удлинились в воздухе. Запрыгнув на врага, изменённый яростно рвал его на куски. Ошмётки червя и эфир полетели в разные стороны.

Подобное поведение было неэффективным. Раттус должен действовать со смертельной эффективностью. Ярость берсерка и жажду крови заменил холодным расчётом и точностью ударов. После небольших манипуляций я с удовлетворением отметил изменившийся стиль боя моего атлета.

Два червя, появившихся словно из ниоткуда, клацнули пастями там, где только что находился крысолюд. Спустя доли секунд последовала расплата. Раттус в воздухе запрыгнул на одного из врагов, вонзил ему в глаз своё оружие. Тут же взмыл вверх и нанёс апперкот снизу вверх, снося голову второго червя. Обе поверженные туши поплыли безжизненными грудами в мою сторону.

Мысленно я переместился туда, где в последний раз видел Ваалана. Пробежался по местности, но эгрегора нигде не было. Вместо этого я увидел Пожирателя Звёзд, который медленно, можно сказать вольяжно, плыл в направлении меня и Раттуса. Взгляд задержался на чудовищных ранах, нанесённых клеймором, и на опалённой шерсти, покрывавшей монстра из самых мрачных пучин Пустоты. По всей видимости, ему сильно досталось, но зверь был ещё достаточно силён. Нигде не было видно эгрегора. Даже его тело исчезло, растворившись в пасти Пожирателя.

“Немыслимо!” – проносились мысли. – “Эгрегор погиб в битве!”

Данный факт, признаться, меня поражал, но сожаления не было. Наш народ предпочитает одиночество, редко вступая в союзы и привязываясь друг к другу. Подобные чувства вредят Замыслу Великого Архитектора, которому мы служим.

Внезапно Пожиратель Звёзд, словно натолкнувшись на стену, резко развернулся вверх. Из нижней челюсти существа, словно жало скорпиона, вырвалось лезвие уже знакомой мне клейморы. Спустя секунды клинок заскользил вниз, к хвосту червя, с методичностью мясника разрезая тело твари.

Я отвернулся. Вид разлетающихся по всей Пустоте органов существа и моря эфира мало меня занимал, тем более что Раттус уже завершил свою бойню.

Вернуть крысе прежнюю форму было быстрее, чем создать новую. Тело существа хранило свою истинную суть, так что я не затратил много хизии, возвращая Раттусу прежнее состояние.

На последних секундах трансформации мой слуга повернул ко мне голову и как-то грустно посмотрел, тоскливо поскуливая.

“Кажется, боевая форма нравится Раттусу куда больше, чем своя собственная”, – подумал я.

Отвлёкшись от слуги, я увидел Ваалана, который ехал верхом на своём волке в мою сторону. Улыбка свидетельствовала о прекрасном расположении духа после славной победы. Лишь левая рука покоилась на наспех сотворённой перевязи.

– Эффектно, но не эффективно, как всегда. Можно было разделаться с ним уже давно, – заметил я.

– А ты всегда стоишь в стороне, – Ваалан сделал характерное движение, стряхивая кровь существа с клинка, после чего отправил его в ножны за спиной. Похоже, заляпанная одежда его мыслеформы не очень беспокоила эгрегора.

– Любишь ты прятаться за своими слугами, Мифарес, – продолжил эгрегор. – Нет в тебе желания с кем-нибудь скрестить мечи, устроить добрую драку. Так ты закостенеешь. Перестанешь представлять опасность в драке, когда нужно сойтись один на один.

– Я предпочитаю интеллект грубой силе, ты же в курсе, – ответил я.

Мечник хотел ещё что-то сказать, но тут зарычал Хайя, но не как в прошлый раз. Морду волк не повернул.

– К нам пожаловал посланник. От магистра Справедливости, – прокомментировал Ваалан.

Признаться, я не почувствовал возмущение эфира, которое сопутствовало переходу между мирами, хотя всегда отличался особым чутьём. Волк вновь меня удивил. Я даже почувствовал небольшой укол зависти.

Сквозь черноту Пустоты стали различимы очертания фигуры. Её обладатель мягкими шагами направлялся к нам, идя прямо по воздуху, точнее – его отсутствию. Дух-посланник также, как и мы, преобразовывал пустоту под своими ногами в твёрдую для ходьбы дорогу.

На ярком свете, что давало горящее солнце, посланник выглядел как лоскуты белой ткани, неравномерно затянутые на фигуре. Приглядевшись, я заметил, что там, где грязные тряпки отсутствовали, зияла чернота Пустоты, будто такая неряшливая одежда была надета на неведимку. Быстрым шагом силуэт достиг нас.

Глава 2. Чёрное Солнце

Церемониально поклонившись, посланник сухим, словно сама смерть, голосом произнёс:

– Почтенные эгрегоры Ваалан и Мифарес. У меня есть к вам послание от достопочтенного магистра Справедливости.

Посланник протянул пергаментный свиток, скреплённый печатью на сургуче. Ваалан вскрыл печать быстрым движением и принялся читать, я же пробежался мысленным взором по самой сущности посланника, интересуясь, кто стоит передо мной – простая проекция сознания магистра или, к примеру, порабощённый им дух.

К своему удивлению, я не смог пробиться во внутреннюю суть существа. Мне мешала какая-то защита; посланник представлялся как тёмное пятно, будто клякса, оставленная капнувшей с кисти чёрной краской. Куски ткани, что обтягивали пустоту, находились в постоянном движении, будто невидимое тело под ними каждую секунду преображалось. Меняющийся. Один из преданных слуг Справедливости.

– Магистр ждёт нас на ужин. Зачем настолько копировать повадки оболочек? Мы же духи, нам не нужна еда!

Конечно, такое приглашение не означало, что нас с братом ждал званый приём. Подобным посланием Справедливость маскировал своё желание нас принять. Скорее всего, встреча грозила стать неординарной, потому что ранее я помнил лишь несколько раз, когда он вызывал меня лично, а не объявлял, к примеру, созыв Круга Шести.

– Магистр не упоминал цель, по которой он нас ждёт? – задал я интересовавший меня вопрос.

– Нет, эгрегор Мифарес. Ничего подобного достопочтенный не упоминал.

По всей видимости, дело было достаточно серьёзным, чтобы не сообщать детали. Плюс Старейший любил такие тонкости: посланник, пергаментный свиток, личная печать. И всё это доставляется туда, где бы ты ни был. Любимый почерк Справедливости.

– Каков будет ответ, почтенные?

– А передай-ка… – начал Ваалан.

–…наше глубокое уважение к магистру. Мы отправимся к нему в ближайшее время.

– Да будет так.

Пустота за спиной посланника будто стала ещё более плотной и чёрной, чем мог быть сам космос. Его чрево разверзлось, обнажив гигантскую воронку, мгновенно затянувшую в себя фигуру из белых лоскутов.

– Именно так я и хотел ответить, – немного обидевшись, проговорил Ваалан, как только наш посетитель исчез.

– Знаю я тебя! В прошлый раз ты вообще разрубил посланника магистра пополам. И это тогда, когда магистр созвал Круг Шести!

– Так он явился в самый разгар боя! Я в горячке и подумал, что это подкрепление к моим противникам пожаловало.

Я больше не стал спрашивать. Если Справедливость решил, что ему нужно нас увидеть, то, скорее всего, это было важно.

– Давай выбираться отсюда. Старейший ждёт нас.

– Минуточку. Я же не зря ползал внутри этой твари, как глист какой-то!

Громила вынул из-за голенища сапога тесак и деловито направился к мёртвому Пожирателю Звёзд.

Спустя то время, что мой ситуативный спутник был занят, а я старательно отводил взгляд от его сомнительного дела, Ваалан вернулся ко мне довольный, закинув себе на спину большой кусок кожи червя, на манер плаща. Запрыгнув на спину Хайи, он скомандовал:

– Теперь нам пора.

Приторочив к боку Хайи свой трофей, мой брат довольно проговорил:

– Хорошие выйдут сапоги.

Очень сложно объяснить не духу, что такое эфир. Это невидимая простым существам энергия, которая пронизывает миры подобно ветру, перетекая из одного в другой. Невидимая она для всех, лишь живущие в Пустоте могут чувствовать эфир и управлять им.

Эгрегоры чувствуют его едва ли не лучше всех других обитателей Пустоты. Он основная часть, которая присутствует в каждой клетке астрального тела любого духа. Сам по себе эфир – это первородный материал, который Великий Архитектор использовал для создания духов и рождённых существ. Его божественная природа состоит в каждом предмете в любом из миров. Эфир – это строительный материал огромной вселенной.

Вообще, истинная природа эгрегоров была намного более удивительна, чем могло показаться на первый взгляд. В своём труде – Книге Знаний, магистр Справедливость дал чёткое описание нашему народу. Великий Архитектор задумывал нас как самых совершенных существ во всей огромной вселенной. Создав нас по своему образу и подобию, он поселил наш народ в Пустоте, вместе с другими духами, дав нам завет наблюдать за оболочками.

Одним из даров стала благословенная хизия, которая, как я уже говорил, давала нам возможности творить и изменять всё сущее в Пустоте. Вторым был наш незримый контроль над оболочками. Нам не требовалось разговаривать с ними, чтобы донести свою волю. Любой из их рода подчинялся нашему мысленному внушению, даже не подозревая, что подвергается манипуляции. Они и о существовании нашем не подозревали, что с оболочек взять?!

Здесь я хочу также процитировать Книгу Знаний, о которой уже ранее упоминал и к которой я буду также часто возвращаться. Досточтимый эгрегор Справедливость, создавший этот без сомнения сложный и очень важный труд, называет оболочек: «практически идентичными земному скоту, которого они научились приручать. Фактически люди сами являются для духов пищей. Самые утончённые – эгрегоры, или существа высшего порядка, питались хизией. Самые же простейшие обитатели Пустоты, не брезговали их анимой, что попадала в Завесу после смерти».

Сейчас я видел, как проходящий сквозь меня эфир, подобно ласковому дуновению ветра, огибая моё тело, терялся где-то за моей спиной. Это означало, что совсем недалеко был разрыв в материи подмира, предполагающий возможность путешествия. Запрыгнув на спину Раттусу, я повёл его к аномалии. Бросив быстрый взгляд за спину, увидел, что Ваалан закончил своё дело и верхом на Хайе отправился за мной. Небольшой укол ревности и недовольства заставил меня с неудовольствием подумать о том, что даже слуги Справедливости – Хозяина Пустоты, как его нередко называли, могли путешествовать с большим комфортом – посредством индивидуальных кротовых нор, ведущих в подмир Старейшего.

Дыра в материи была похожа на воронку, в которую, как в горловину, затягивало эфир. Я схватил её рукой и потянул на себя, постепенно превращая из небольшой щели в тоннель, в который мог бы пройти сам верхом на Раттусе. Признаться, я мог всё сделать лишь мыслью – слабейшим импульсом внутри своего мозга, но подобные механические действия были мне приятны. Они заставляли думать, что я прилагаю какие-то физические усилия.

– Темно и как всегда неуютно, – прокомментировал Ваалан увиденное.

Расширившийся коридор зиял чернотой червоточины. Из его округлённого чрева я слышал тихие голоса, что нашёптывали неразличимые моим слухом слова. Иной раз, будто вдалеке закричит ребёнок, где-то рядом ухнет сова или послышится рычание неведанного зверя. Все звуки сливаются в один и звучат раздельно, как будто это неведомый оркестр, не попадающий в общие ноты.

Магистр Справедливость в своей Книге Знаний писал, что это отголоски сильных эмоций оболочек, отголоском разносившиеся божественным эфиром во все концы Пустоты. Я никогда не задумывался, так ли это на самом деле. Предлагаемый вариант объяснения меня вполне устраивал.

Войдя в переход, ты сначала чувствуешь, как тебя затягивает внутрь воронки. Астральное тело прокручивает по спирали, пока ты не привыкнешь к новым ощущениям. Тебя несёт вдоль коридора из полос пульсирующего света, иногда перекручивающиеся в причудливые узоры.

Внутри чревоточины ты не находишься слишком долго. Иной раз, зайдя, ты почти сразу оказываешься там, куда держишь путь. Но не в этот раз. Зайдя вместе с Вааланом, я вдруг потерял своего спутника. Вернее, скорее всего, я видел его размытый силуэт далеко позади себя, но в чревоточине нельзя доверять тому, что видишь. Это место даже для Пустоты жило по каким-то своим странным законам.

Спустя несколько минут блужданий внутри коридора, больше похожего на внутренности какого-то гигантского червя, я увидел выход. Круглые врата смотрели на меня как раскрытая пасть неведомого существа.

Подмир Стрикс, домашний подмир самой загадочной, но, безусловно, самой могущественной и опасной в Пустоте фигуры – магистра Справедливости. Председатель Круга Шести, легендарного собрания, осуществляющего управление Пустотой в целом и сообществом моего народа – эгрегоров, в частности. К своей гордости отмечу, что я был у самых истоков Круга Шести и в меру своих сил помогал Справедливости создать эту организацию, привлекая в неё своих братьев.

Вырванный словно неведомой силой из кошмара оболочки, подмир Стрикс являл собой пять островов, что парили в безвоздушном эфирном пространстве. Они были разной формы и размеров, вместе составляя форму гигантской совы. Каждая часть тела была отдельно: голова, туловище с нижними лапами и два крыла. Это я знал, воспарив однажды из своей мыслеформы, желая осмотреть творение Справедливости.

Я сейчас находился на верхнем острове, где было размещено жилище магистра.

Сквозь врата я видел грязно-жёлтое от песочных масс небо. На его полотне висело белёсое солнце, холодными лучами лизавшее безжизненную пустыню подмира Стрикс. В очередной раз отдав должное магистру, создавшему этот безрадостный пейзаж, я шагнул в портал.

С обратной стороны перехода между подмирами я оказался сразу, едва переступил невидимый порог. И сразу Стрикс заиграл своими бесцветными красками. В мутных облаках проносились тени, словно души умерших путников. Возможно, это были птицы, населявшие этот безжизненный мир, но я никогда их здесь не встречал. Иногда весь мир содрогался от глухих ударов, будто невидимый великан опускал свой молот на хрупкую ткань мира. В такие моменты небо прорезали яркие вспышки, заслоняемые всё теми же волнами песка. Я не знал, что было источником этих звуков. Видимо, очередные декорации Старейшего, чтобы подчеркнуть один ему понятный смысл. А может, этот мир достался Справедливости в таком виде, и он решил ничего не менять.

Чревоточина изрыгнула нас с Раттусом на тракт, который в мире оболочек мог бы служить торговым или иным целям. Дорога была выложена брусчаткой; вдоль неё тянулись песчаные барханы, обкуриваемые тяжёлым от испарений ветром.

Ваалана нигде не было видно, впрочем, как и его удивительного ездового волка. Честно говоря, я не сильно переживал, куда он мог запропаститься. Пустота была опасным местом, но эгрегор мог за себя постоять.

Спустя несколько минут моего молчания яркая вспышка озарила пустыню. Раттус от неожиданности встал на дыбы.

Как только фантомное зарево спало, я увидел, как проявилась статная фигура, наподобие оболочки, в кожаной куртке, одетой на голый торс, простых штанах и сапогах. В руках у обладателя прекрасного мужского тела был уже знакомый мне меч.

– Спокойно, старая крыса! Или я тебе усы укорочу.

Голос Ваалана быстро привёл моего подопечного в чувство, и он успокоился. Не знаю, что подействовало больше – знакомый тембр с небольшой хрипотой или угроза мечника. Хотя, конечно, Раттус не понимал речь эгрегоров.

Кстати о речи. Любому читающему будет интересно узнать, на каком языке говорят эгрегоры. По словам Справедливости, изначально, создавая вселенную, Великий Архитектор оставил оболочкам и духам один единый язык. Но по прошествии времени, расселившись по своему миру, оболочки, возгордившись собой, придумывали свои слова, постепенно заменяя ими язык прародителя. По прошествии времени, когда в Проявленном мире сменились несколько поколений, они уже перестали понимать друг друга. Узнав про это, Великий Архитектор опечалился. Но в своей безграничной доброте он не стал наказывать оболочек, уничтожая их неблагодарный род. В Пустоту прибыл эмиссар от Всеотца, принеся с собой Его волю. Тогда совет Круга Шести не был собран – сообщение предназначалось самому Старейшему от Повелителя Миров.