Kitabı oxu: «Заряд сердца»

Любовный роман с элементами научной фантастики (18+)

Пролог. Голос Земли

В 2077 году человечество перестало слушать шум моторов – и впервые за три столетия услышало дыхание планеты.

Это был не метафорический образ. Учёные Ней-Эннского Института Геоэлектрики назвали его «фоновым гулом Земли» – слабую, но устойчивую электромагнитную волну частотой 7,83 Гц. Резонанс Шумана. Ритм сердца планеты.

Раньше его заглушали выхлопы, турбины, импульсы спутников. Но когда в 2071-м был запрещён углеродный двигатель, а в 2074-м – ядерные реакторы, гул стал слышен даже без приборов. Особенно ночью. Особенно в пустынях.

Люди поняли: Земля – не просто шар камня и железа.

Это гигантский униполярный генератор.

Ротор – вращающееся жидкое ядро.

Статор – мантия и кора.

Магнитное поле – обмотка.

А разность потенциалов между землёй и ионосферой – более 300 тысяч вольт – была источником, который никто не умел касаться.

Пока не пришёл Лев Веденеев.

Физик-геоэлектрик, сын метеоролога и поэтессы, он не искал энергии – он искал гармонию. И однажды написал в докладе:

«Если Земля – генератор, то атмосфера – её первичная обмотка. А молния – не сбой. Это искра, когда любовь планеты к небу становится слишком сильной, чтобы оставаться в тишине».

Из этой фразы родился Атмогенератор.

Бетонные кольца, семь футбольных полей в диаметре. Девять этажей вглубь. Электролит – морская вода, насыщенная наночастицами феррита и биоплёнкой из сине-зелёных водорослей Synechococcus. Глубинное заземление – сталь-титановые штыри, уходящие в базальтовый слой.

А «зарядка» – дирижабль «Фаэтон-7»: оболочка из графенового текстиля, лёгкая, как дыхание; в центре – медная спираль длиной 12 километров, намотанная на сверхпрочный каркас из углеродных нанотрубок. Один конец – закреплён в центральном коллекторе аккумулятора. Другой – свободен, как язык пламени.

Когда дирижабль поднимается до 5,2 км – границы слоя Кеннели-Хевисайда, где концентрируется положительный заряд, – спираль становится молниеотводом. И тогда, при достаточной разности потенциала, происходит разряд по проводнику. Не хаотичный удар. Направленный. Контролируемый.

Молния, прирученная человеческим умом.

Но даже в идеальной системе остаётся место хаосу.

Потому что человек – тоже часть Земли.

И его сердце тоже ждёт разряда.

Глава 1. Разряд

Пустыня Сахара. 2077 год. 05:47 утра по гринвичу.

Песок ещё холоден. Небо – оттенка потухшего угля с просветами лаванды. В центре выжженного круга диаметром 800 метров возвышается Атмогенератор №7 – массивное кольцо из серого бетона, вросшее в землю, как древний каменный храм. Сверху – стальной люк, сейчас открыт. Оттуда поднимается серебристый шпиль дирижабля «Фаэтон-7», медленно уходя ввысь, будто стебель, тянущийся к свету.

В мобильном командном пункте – стеклянный куб на гусеничном ходу – Ариэль Ковалёва следит за графиками на проекционном экране.

Ей тридцать два. Тонкие пальцы в перчатках с сенсорными наконечниками скользят по воздуху, корректируя параметры подъёма. Волосы собраны в низкий узел, но несколько прядей выбились и прилипли к виску от пота. Глаза – цвета морской пены после шторма: серо-зелёные, с золотистыми искорками.

– Давление в оболочке – 1,02 атм.

– Плотность ионов в слое – 1,4·10⁹ м⁻³.

– Разность потенциала – 287 кВ.

– Условия для разряда – пограничные.

– Мы ждём? – спрашивает оператор.

– Нет, – отвечает Ариэль, не отрываясь от экрана. – Пускай поднимается до 5,22. Там – скачок концентрации. Если сейчас сорвёмся – получим рассеянный коронный разряд. А нам нужна плазменная нить. Целевая.

Она знает это не по расчётам. А по коже.

С детства Ариэль чувствовала электричество. Не метафорически. Физически. Перед грозой – мурашки на предплечьях. При прикосновении к заряженному конденсатору – лёгкое покалывание в кончиках пальцев, как от шампанского. Её назвали «статикой» в институте. Сначала с насмешкой. Потом – с уважением.

Теперь она – главный инженер проекта. И единственная, кто может почувствовать, когда молния готова родиться.

Внезапно в эфире – голос. Мужской. Низкий, с лёгкой хрипотцой, как будто говорящий не через гарнитуру, а прямо в ухо.

– Ковалёва. Слушай сигнал, а не формулы.

Она оборачивается.

У двери стоит Лев Веденеев.

Он не в униформе. В потёртой льняной рубашке, рукава закатаны до локтей. На предплечье – татуировка: схема униполярного генератора, но с сердцем вместо ядра. Взгляд – спокойный, почти ленивый. Но в нём – напряжение, как в катушке перед разрядом.

– Ты не должен быть здесь, – говорит Ариэль. – Ты в отстранении после инцидента с Фаэтоном-5.

– Я не должен. Но я чувствую.

Он подходит к экрану. Его плечо почти касается её. Запах – озон, старая бумага и кофе с кардамоном.

– Смотри.

Его палец указывает на кривую плотности ионов.

– Видишь? Волна. Не гладкая. Пульсирует.

– Артефакт помех.

– Нет. Это дыхание слоя. Он живой. И он ждёт.

Он не спрашивает разрешения. Просто тянется к панели управления – и вводит коррекцию: увеличивает скорость подъёма на 0,3 м/с.

– Ты сошёл с ума! Если дирижабль войдёт в зону нестабильности – спираль деформируется. Мы потеряем проводник.

– Или получим идеальный импульс.

– Это риск!

– А любовь – не риск?

Она смотрит на него. Впервые.

Он улыбается. Не губами. Глазами.

В этот момент – вспышка на радаре.

– Фаэтон-7 достиг 5,21 км.

– Потенциал – 298 кВ… 301… 305…

Внезапно – резкий скачок. Экран мигает красным.

– Напряжение превышает критическое!

– Отключить дирижабль?!

– Нет! – одновременно кричат Ариэль и Лев.

– Он нацелился, – шепчет Лев. – Дай ему выстрелить.

И тогда происходит то, что не было в расчётах.

Молния бьёт не в люк.

Она срывается с кончика спирали – и уходит вбок, в скальный выступ в 300 метрах от генератора. Огромный огненный зигзаг, ослепительный, как рождение звезды. Грохот валит с ног. Песок вздымается столбом. Из скалы летят камни размером с человека.

– Пригибайся! – Лев хватает Ариэль за талию и бросает на пол.

Они падают вдвоём. Стекло трещит. В ушах – звон, как после поцелуя, который длился слишком долго.

Тишина.

Потом – дыхание. Горячее. Близкое.

Она лежит на нём. Его руки всё ещё обхватывают её. Пульс под её щекой – ровный, но учащённый. 82 удара в минуту.

Она поднимает голову.

Их лица – в пяти сантиметрах.

Глаза его – тёмные, почти чёрные, но в центре – крошечная искра янтаря. Как разряд в вакууме.

– Ты… цела? – спрашивает он. Голос дрожит. Не от страха. От напряжения.

Она кивает. Не отвечает.

Потому что чувствует.

Не боль. Не страх.

А ток.

Между их телами – разность потенциалов. Её кожа – отрицательно заряжена (пот, трение о рубашку, адреналин). Его – положительно (статика от движения, вибрация в грудной клетке).

И когда её губы касаются его – происходит разряд.

Не метафора.

Физический факт.

Микроимпульс – 400 вольт, 0,1 миллиампера. Безвредный. Но ощутимый.

Как будто их соединила невидимая нить.

Как будто Земля сказала: «Да».

Дождь начался через двадцать минут.

Не вода.

Озон. Мелкие капли, пахнущие свежескошенной травой и медью. Электрический дождь – побочный продукт разряда, насыщенный ионами.

Они вышли из командного пункта. Операторы проверяют оборудование. Дирижабль благополучен – молния ударила мимо, но импульс всё равно прошёл по спирали: 0,8 секунды чистого тока. Аккумулятор принял 12,7 мегаджоулей. Достаточно, чтобы осветить Ней-Энне на три часа.

Но им не до отчётов.

Они идут к мобильному модулю наблюдения – узкому цилиндру из композитного стекла, вкопанному в песок. Внутри – кушетка, термоплед, запас воды и рация. Для экстренных случаев.

Лев открывает дверь.

– Зайди первой.

Она входит. Поворачивается.

Он стоит в проёме. За его спиной – пустыня, окутанная дымкой озона. Небо – фиолетовое. Вдалеке – дымящийся генератор, как древний жертвенник.

Он закрывает дверь. Щёлкает замок.

Тишина. Только гул аккумулятора в земле – низкочастотный, как далёкий прибой.

– Почему ты это сделал? – спрашивает она. – Рисковал.

– Потому что ты ждала.

– Чего?

– Разряда.

Он делает шаг. Ещё один.

Она не отступает.

Его пальцы касаются её шеи. Не грубо. Осторожно. Как физик, проверяющий чувствительность датчика.

– У тебя здесь… пульс участился. В 1,7 раза.

– У тебя – тоже.

– Но я не боюсь.

– И я не боюсь.

Он снимает с неё перчатку. Бросает на пол. Берёт её ладонь – и прижимает к своей груди.

– Чувствуешь?

– Да.

– Это не сердце. Это ротор. Вращается. Для тебя.

Она кладёт вторую руку на его затылок. Притягивает.

Их губы встречаются снова.

На этот раз – медленно.

Глубоко.

Как два проводника, находящие своё сопротивление.

Руки развязывают узел на её волосах. Пальцы погружаются в пряди, как в катушку индуктивности. Рубашка сползает с её плеч – медленно, с трением, как разряд по диэлектрику.

Кожа – горячая. Влажная от озонового дождя и пота.

Он целует шею. Плечо. Линию ключицы – как если бы читал уравнение Максвелла, написанное на её теле.

Она расстёгивает его пояс.

Ткань шуршит.

Модуль вибрирует – не от страха. От импульса. С каждым разрядом в аккумуляторе пол слабо подрагивает. Ритм – 1,3 Гц. Как дыхание спящего человека.

Он поднимает её. Усаживает на кушетку. Опускается на колени.

Смотрит в глаза.

– Можно?

– Не спрашивай. Заряжай.

И тогда он целует её – не губами.

Языком. Медленно. Технично. Как инженер, проверяющий контакт.

Она всхлипывает. Цепляется пальцами за его волосы.

Её тело – аккумулятор.

Его рот – катод.

Её дыхание – плазма.

Когда он поднимается – она тянет его за рубашку. Срывает её.

На груди – шрам. Маленький, извилистый. Как молния.

– Фаэтон-3, – говорит он. – Первый успешный разряд. Я стоял слишком близко к коллектору.

– Больно?

– Только первые три секунды. Потом – только свет.

Она целует шрам.

Потом – губы.

Потом – его ключицу. Пупок.

Он лежит, запрокинув голову. Дышит глубоко. Его руки – на её бёдрах. Не сжимают. Направляют.

Когда она опускается на него – это не падение.

Это замыкание цепи.

Ток течёт.

Не электрический.

Биологический.

Химический.

Душевный.

Каждое движение – импульс. Каждый стон – резонанс. Каждая пауза – накопление потенциала.

Он не торопится.

Он знает: самая мощная энергия – не в пике напряжения.

А в длительности разряда.

Она прижимается лбом к его плечу. Дрожит.

– Ты… чувствуешь? – шепчет она.

– Что?

– Как мы… как будто поляризуемся.

Он улыбается. Целует её висок.

– Потому что мы – не два тела. Мы – одна система.

И в этот момент – новый разряд вдалеке.

Молния бьёт прямо в люк генератора.

Яркая вспышка освещает модуль.

Их тела – в свете, как схема в учебнике: анод и катод, соединённые светящейся дугой.

Когда всё кончается – они лежат, прижавшись друг к другу.

Пот густой, как электролит.

Сердца – в фазе.

– Как ты думаешь… – говорит она, глядя в потолок, – …если бы Земля могла чувствовать, что мы сейчас сделали – она бы одобрила?

Лев берёт её руку. Прижимает к своей груди.

– Она не только одобрила.

Он смотрит на неё. В глазах – отблеск далёкой молнии.

– Она помогла.

За окном – снова дождь.

Озонный.

Чистый.

Живой.

А внизу, в девяти этажах бетона и стали, аккумулятор медленно наполняется.

Не только электричеством.

Но и чем-то большим.

Чем-то, что учёные ещё не измерили.

Но что Ариэль уже знает на вкус.

– Привкус меди, – шепчет она.

– И ещё?

– Любовь.