Вся ярость

* * *

Адам Фаули

2 апреля 2018 года

17:25

– Берите стул – если найдете.

Я в кабинете Брайана Гоу. Точнее говоря, в его временном кабинете, поскольку в здании ремонт и отделение психологии ютится в нескольких свободных комнатах отделения физиологии растений. Это внушительное здание пятидесятых годов на Саут-Паркс-роуд с соответствующей отделкой и фурнитурой – деревянная обивка стен, паркетные полы, редкие образчики растительного мира за стеклянными витринами. Впрочем, у большинства сидящих в горшках живых экземпляров такой вид, будто им не помешал бы обильный полив и немного старой, доброй, нежной, любящей заботы.

Судя по книгам, громоздящимся на единственном свободном стуле, нынешний сосед Гоу – эксперт в области психолингвистики, чем бы это ни было, черт возьми. Когда я был здесь в прошлый раз, Гоу не переставал заверять меня, что это всего на несколько месяцев и он ничего не имеет против того, чтобы делить с кем-то кабинет, но меня он не обманет. По-моему, для человека нет ничего более естественного, чем стремление иметь свое личное пространство. И даже профессиональные психологи не могут убедить себя в обратном.

– Хотел прокрутить вам кое-что, – говорю я. – В понедельник на Черуэлл-драйв была похищена восемнадцатилетняя девушка. Мне нужно знать, кого нам искать.

Гоу поднимает брови, затем снова садится и соединяет вместе кончики пальцев.

– Хорошо. Выкладывайте.

Мне требуется добрых пять минут, чтобы рассказать ему все, но он начинает хмуриться задолго до того, как я закончил. И хмурится еще сильнее, когда я протягиваю ему распечатку форума инцелов.

– И тут нет никаких намеков на то, – наконец говорит Гоу, – что это был кто-то из тех, кого девушка знает?

Я качаю головой.

– Как бы мне ни хотелось получить этот ответ…

– Или кто-то, знающий о ее смене пола?

– Опять же, мы ищем, но пока что мы не нашли никого, кроме ближайших родственников, кому это известно.

Гоу стучит пальцем по распечатке.

– Значит, вы хотите понять, может ли это быть тот, кто вам нужен.

– А если это не он, то кто.

Гоу встает и, обойдя вокруг письменного стола, подходит к картонным коробкам, нагроможденным друг на друга на столике под окном. Судя по всему, он уложил их гораздо лучше, чем это смог бы я, поскольку ему требуется совсем немного времени, чтобы найти то, что нужно.

– Самые основы, как раз то, что подойдет для неспециалиста, – говорит Гоу, бросая на стол передо мной одну книгу.

«Профили преступлений на сексуальной почве: теория, исследования и практика в области криминальной психологии». Автор – американец, если можно судить о таких вещах по имени.

– И что это должно мне сказать?

Гоу снова садится на свое место.

– Многое из того, что вы уже знаете. Преступления подобного рода – это в первую очередь вопрос власти. Власти и страха. Этот человек хочет доминировать, и он хочет терроризировать. А сексуальное насилие – лишь средство достижения цели.

– Даже несмотря на то, что все форумы инцелов посвящены сексу?

– Они посвящены отсутствию секса, – поправляет Гоу, глядя мне прямо в лицо. – И тому, чего такое отсутствие лишает этих людей: статуса, самоуважения, независимости.

Сексуальные насилия как попытка вернуть контроль. Боже милосердный!

– В таком случае, какой типаж нам нужно искать?

– Боюсь, все до нудного предсказуемо. Практически наверняка белый мужчина, скорее, ближе к среднему классу. Интеллектуальные способности по крайней мере средние, возможно, даже чуть выше. – Он берет распечатку. – Он использует такие просторечия, как «кореш», но абсолютно грамотно пишет слово «действительно» и расставляет запятые, где надо. Ему нравится игра слов – «YeltobYob», «сиськобороды»; когда имеешь дело с преступлениями такого рода, подобная лингвистическая ловкость указывает на хорошее образование. – Гоу откладывает распечатку. – Мое предположение: у этого типа есть постоянная работа, однако он ее, скорее всего, считает «недостаточно хорошей» для себя. Возможно, женщина-начальник, которая не продвигает его по службе и не «ценит». По всей вероятности, он живет один и практически наверняка пытается установить какие-нибудь долгосрочные серьезные отношения с женщинами.

Классический неудачник-одиночка. Только этого мне не хватало, блин…

Теперь Гоу смотрит на меня.

– Очень красноречивым является использование в нике «yob»^[25]. На первый взгляд типичная небрежная грубость в духе «мужчин, ведущих себя плохо», однако я подозреваю, что порождена она глубоким, пусть и не признанным, презрением к самому себе.

– Возраст?

– Несмотря на указание «boy», я думаю, ему скорее за тридцать, а то и за сорок. – Он кивает на книгу. – Почитайте ее. Уверен, она вас захватит.

– А то обстоятельство, что нападение оказалось неудачным, – какие это может иметь последствия?

Гоу вопросительно поднимает бровь.

– Неудачным в каком смысле – в том, что оно было сорвано, или в том, что было расстроено?

– Не знаю. – Я пожимаю плечами. – В обоих.

Он вздыхает. Его лицо мрачнеет.

– Боюсь, это может изрядно усугубить ситуацию. Наш тип был так близок к тому, чтобы получить желаемое, но в самую последнюю минуту желаемое увели у него прямо из-под носа… Теперь он озлоблен. И будет действовать гораздо более решительно.

Я поднимаюсь на ноги. Я уже понимал, с чем мы столкнулись, но теперь у меня в груди неприятный холод, которого раньше не было.

Когда я подхожу к двери, Гоу окликает меня:

– И еще один момент, как сказал бы лейтенант Коломбо. Я бы поручил неизменно надежному Бакстеру изучить схожие преступления. Нисколько не удивлюсь, если окажется, что наш тип в прошлом уже совершал нечто подобное.

* * *

Грэм Скотт гасит свет в классе рисования и сует руку в карман за ключами, затем вспоминает, что забыл выключить проклятый компьютер и ему нужно вернуться. Когда он через пять минут наконец запирает дверь, у него над головой в коридоре по-прежнему мигает лампа дневного света. Она мигает уже по крайней мере целый месяц, а школьный сторож до сих пор не удосужился прийти и посмотреть, в чем дело. Скотту не нужно напоминать о том, что рисование в неофициальной иерархии стоит гораздо ниже информационных технологий и работы со средствами массовой информации, и все-таки мало кому понравится, когда ему в лицо тычут его неполноценностью.

Скотт засовывает связку ключей обратно в карман и направляется на стоянку. Почти все ученики уже разошлись, лишь несколько человек ждут у ворот, когда их подвезут домой. Два мускулистых парня стоят рядом с группой девиц, среди которых, как только сейчас замечает Скотт, есть подруги Саши Блейк.

Скотт чувствует прильнувшую к лицу краску и мысленно благодарит Бога за то, что он слишком далеко и никто ничего не заметит. Подходит к своей машине, открывает заднюю дверь и начинает торопливо запихивать в салон свои вещи. Теперь он слышит смех, внезапный взрыв грубого хохота. Возможно, это не имеет к нему никакого отношения – просто так случайно совпало, – но мания преследования уже вошла в привычку. Издевательства по поводу его одежды и машины, отвратительное обидное прозвище. Ему жутко не повезло, что его фамилия рифмуется со словом «прыщ»^[26], но у всех юнцов, кто дразнит его, у самих лица в сплошных угрях. Ну, а что касается машины, если у них не хватает зачатков ума понять, что это классика, так это их проблемы. Вот только никуда от них не деться, потому что они опять издеваются над ним, прямо сейчас. Краем глаза Скотт видит парней – один делает вид, будто крутит ручку стартера, а другой издает громкие пердящие звуки. Девицы заливаются истерическим хохотом: Лия Уэддел на головокружительно высоких каблуках и Изабель Паркер, выкрасившая волосы в нелепый цвет. Скотт поражен тому, что директриса это терпит. И еще эта долбаная Патси Уэбб со своим придурочным именем^[27]. Чересчур умна, что рано или поздно непременно выйдет ей боком, мерзкая, мстительная корова. Скотту совсем не нравится, что Саша Блейк общается с Патси и ей подобными. Она достойна лучшего – у нее действительно есть талант, есть потенциал…

Скотт отодвигает в сторону коробку с красками, освобождая место для свернутых в трубку рисунков, захлопывает дверь и садится в машину. Какое-то время он сидит, стиснув в руке ключи, и мысленно молит Бога о том, чтобы чертова колымага завелась с первого раза.

* * *

– Меня зовут Джед Миллер, я из компании «Ачернар», обеспечивающей доступ к Интернету. Могу я поговорить с констеблем Энтони Асанти?

Асанти вздрагивает и садится прямо – вот оно, вот то, чего все ждали.

– Мой шеф сказал, что вам нужны от нас кое-какие метаданные, правильно? За вчерашний день?

– Совершенно верно.

– Я подготовил все, что вам нужно, хотя не очень понимаю, как это может пригодиться…

– Просто присылайте все, что у вас есть, мистер Миллер, а остальное – это уже наша забота.

* * *

Адам Фаули

2 апреля 2018 года

19:10

Уже перевалило за семь вечера, когда Гислингхэм наконец засовывает голову в мой кабинет.

– Только что поговорил с командой, занимавшейся огородами, босс. По большому счету, ничего.

Так постоянно говорил Куинн в бытность свою сержантом; я надеюсь, Гислингхэм отучится от этой привычки до того, как мне придется бить его головой о стену.

– Похоже, наши ребята только разозлили кучу старичья, у кого уже больше нет отговорок, чтобы увиливать от мытья посуды. – Он усмехается. – Полагаю, нам надлежит готовиться к искам о компенсациях за грядки петрушки, вытоптанные при исполнении служебного долга.

– Что насчет того сарая, в который отвели Фейт, – кому он принадлежит?

Гис достает записную книжку.

– Некоей особе по имени Чэн Чжэн Ли. – Он спотыкается на произношении, затем произносит по буквам. – Особого ума не требуется, чтобы догадаться, что она китаянка. Судя по всему, живет в Марстоне уже около тридцати лет и по крайней мере десять владеет огородом. По всем отзывам, очень добросовестная дамочка. Раньше приходила как часы каждый день утром и вечером с корзинкой, чтобы прополоть и полить свои грядки.

Я начинаю гадать, не нацелился ли Гис на то, чтобы тоже обзавестись собственным огородом, определенно, соответствующих слов он уже нахватался. Хотя, если судить по тому, что я слышал о его супруге, ее трудно будет представить с лейкой в руках.

– Что ты хотел сказать: «Раньше приходила»?

Гис морщится.

– В том-то все и дело. Последнее время она лежала в больнице. Перелом шейки бедра. Сейчас уже вернулась домой, но на огороде не появлялась уже недели две.

– А сарай – он был заперт?

Гис качает головой.

– Похоже, нет. Он был только закрыт на щеколду. Миссис Ли не держит в нем ничего ценного, и в любом случае она сказала, что владельцы огородов берут друг у друга инструмент. Это считается чем-то естественным. Среди огородников.

Значит, это также никуда нас не приведет. Замечательно. Просто замечательно, черт возьми.

– Что насчет форума инцелов?

– О, тут есть хорошая новость и есть плохая новость. Как выяснилось, наш «Yeltob» действительно пользовался общественным Wi-Fi, как и сказал Асанти. Во всех тех случаях, когда заходил на форум в течение последних нескольких недель, он подключался к Сети в одном и том же месте.

– Это какая новость, хорошая или плохая?

Гис корчит гримасу.

– Извините, босс. Это кафе «Старбакс» на окраине Саутгемптона.

Значит, это не наш человек.

Я шумно вздыхаю.

– Мы передали информацию полиции Гемпшира?

Потому что с этим дерьмом кому-нибудь, пусть и не нам, но обязательно нужно разобраться.

Гис кивает.

– Сомер позвонит своему дружку – тот должен знать, кому это передать. Если в том «Старбаксе» есть видеонаблюдение, с высокой долей вероятности удастся сузить круг тех, кого искать.

* * *

Алекс Фаули в очередной раз быстро выглядывает на улицу, после чего снова задергивает занавески. Адама до сих пор нет. Алекс проходит к дивану и осторожно усаживается, чувствуя, как младенец ворочается, а затем успокаивается. Она старается не волноваться, старается вести себя как обычно, однако случаются дни, когда искушение забраться под одеяло и затаиться там становится практически неудержимым. Алекс договорилась у себя на работе, что последние несколько месяцев будет работать удаленно, но сейчас даже собственный дом кажется ей минным полем – полосой препятствий из неодушевленных предметов, сговорившихся, чтобы ей навредить. Ковры, на которых можно поскользнуться, лестницы, с которых можно упасть. Алекс упорно убеждает Адама в том, что с ней все в порядке, общается с ним в том же самом шутливом тоне, выработанном за годы совместной жизни. Однако в то самое мгновение, как он выходит из дома, страх возвращается, и на протяжении всего дня Алекс парализована и буквально не может двигаться.

Она встает и снова подходит к окну. Но улица остается пустынной.

* * *

Вернувшись домой, Эрика Сомер долго стоит под душем. В этом деле есть нечто такое, что проникает ей под кожу, и она не может сказать, в чем дело. Ей приходилось встречаться с жертвами, которым досталось хуже, которые никак не меньше заслуживали сострадания. Однако она еще не имела дела с преступлением против трансвеститов. Эрика считала, что просвещена в подобных вопросах, способна понимать и сочувствовать – ну, разумеется, она так считала. Наверное, так думает каждый образованный человек. Но теперь Сомер понимает, что на самом деле все гораздо сложнее, гораздо тоньше. Даже Фаули, который ей очень нравится, которым она восхищается, который не жалеет сил, чтобы поддерживать ее в работе, и тот, похоже, чувствует себя не в своей тарелке. Ну а Джайлс? Сомер пытается убедить себя в том, что ее возлюбленный не женоненавистник, но как она может быть в этом уверена, если они еще так мало знакомы?

Когда Сомер возвращается в спальню, она видит на телефоне сообщение от Джайлса с просьбой перезвонить. Понимает, что речь, скорее всего, о том кафе «Старбакс», и ей становится легко на сердце – и тотчас же это чувство меняется на противоположное, так как до нее доходит, каким же непроизвольным был этот прилив радости. Быть может, подсознание пытается о чем-то ее предупредить. Быть может, все на самом деле не так просто, как кажется.

* * *

Адам Фаули

3 апреля 2018 года

8:15

Восемь часов пятнадцать минут утра. Ночью температура опустилась ниже нуля, однако на станции центрального отопления апрель официально считается «весной», поэтому батареи отключены. Куинн намотал на шею шарф кривым узлом, который, похоже, сейчас считается de rigueur^[28]. Другие сидят в куртках. И очевидно, погода повлияла не только на то, что снаружи, но и на то, что внутри. Общее настроение стало жестче, холоднее. Лоб Эверетт пересекает глубокая складка, а Бакстер выставил подбородок вперед, что я уже не раз видел за эти годы.

Я рассказываю о том, что услышал от Гоу, и поворачиваюсь к Асанти: это я должен сделать при всех.

– Констебль Асанти отлично поработал по форуму инцелов. Пусть это и оказался не тот, кто нам нужен.

Асанти улыбается. Не слишком широко, потому что это выглядело бы самодовольством; не слишком сдержанно, поскольку он прекрасно понимает, что проделал чертовски хорошую работу, и не собирается допустить, чтобы это осталось недооцененным. Впрочем, возможно, я читаю в улыбке Асанти то, чего в ней нет, и он всегда улыбается в точности так же.

– Но ты все-таки продолжай присматривать за этими форумами, хорошо? На всякий случай, вдруг еще что-нибудь всплывет.

Сомер поднимает голову.

– Кстати, полиции Гемпшира удалось установить личность этого «YeltobYob». В «Старбаксе» есть камера видеонаблюдения, и на записи виден тип, который пользовался телефоном как раз в то время, когда отправлялись сообщения. И он расплатился карточкой, поэтому наши коллеги уверены, что это тот, кто им нужен. Ему собираются предъявить обвинение в преступлении на почве ненависти.

Атмосфера в кабинете немного поднимается: наконец у нас есть хоть какие-то результаты.

Я поворачиваюсь к Гислингхэму.

– Итак, что говорят криминалисты, обследовавшие огороды?

– Э… ну… на пакете есть два хороших отпечатка пальцев, – отвечает Гис, копаясь в своих записях. – А также пара частичных и несколько смазанных. Однако в базе данных ничего, то есть оставил их тот, с кем мы еще не имели дела.

– А ДНК?

– Несколько различных профилей. Совпадений с базой данных также нет – это мог быть кто угодно: продавщица, грузчик, экспедитор…

– И все-таки один из отпечатков может принадлежать тому, кто нам нужен?

Гис пожимает плечами.

– Ну да, такое возможно. Но лично я не представляю себе, как этот человек предпринял столько трудов, чтобы не проколоться, и забыл надеть перчатки, когда брал пакет.

Если честно, и я тоже не представляю. Однако в прошлом нас уже не раз спасала патологическая глупость преступников, так что такое может случиться снова.

– Также мы опросили всех жителей домов по соседству с гаражами, – продолжает Гис, – но, к сожалению, снова никаких результатов.

Бакстер поднимает взгляд.

– Камеры дорожного наблюдения на Марстон-Ферри-роуд, фиксирующие превышение скорости, также ничего не дали, поэтому я проверил камеры школы, на тот случай если наш тип повернул в ту сторону, но тут все глухо: дорогу с этих камер не видно.

– Как насчет камеры на заправке?

– Да, ею я тоже занимался. В нужное нам время около десятка фургонов заправлялись или проезжали мимо…

– И?..

Бакстер корчит гримасу.

– Вся беда в том, что номерной знак можно рассмотреть лишь в том случае, если машина заезжает во двор. А по большей части это лишь самые обычные белые фургоны, не имеющие сбоку никаких характерных отметин. Да к тому же в половине случаев их закрывают чертовы автобусы.

– Ты проверил те номера, которые увидел?

Бакстер бросает на меня взгляд, красноречиво говорящий: «За кого вы меня принимаете?», и открывает записную книжку. Которой, в отличие от Куинна и Асанти, по-прежнему пользуется.

– Из тех, которые мы установили или по идентифицирующим признакам, или по номерам, мы имеем одного водопроводчика, трех строителей, две машины напрокат без водителей, одного слесаря, фирму по уничтожению домашних насекомых, чистку ковров и компанию по прокату велосипедов.

– Ох уж эти велосипеды напрокат! – ворчит Куинн. – Весь Джерико ими завален. Люди просто бросают их на тротуаре и уходят. Прямо беда какая-то!

Я стараюсь не обращать на него внимания и продолжаю смотреть на Бакстера.

– И?..

– Человек из фирмы по уничтожению домашних насекомых ехал на вызов, – говорит тот, – как и водопроводчик. Двое строителей сообщили о всех своих передвижениях в тот день, и я проверил их показания по автоматической системе распознавания лиц. То же самое и про типа с великами. – Он закрывает записную книжку. – Вот что мне удалось установить на настоящий момент. По большей части пустая трата времени.

Я обвожу взглядом кабинет и вижу, что апатия Бакстера заразна. А этого ни в коем случае нельзя допустить.

– Сосредоточимся на арендованных машинах, – говорю я. Твердо. – Возможно, тот, кого мы ищем, берет машины напрокат. Чтобы не светиться.

– Да, пожалуй, – подумав, соглашается Бакстер. – Вполне возможно. Я этим займусь.

– Нет, – говорю я, глядя на Куинна, который возится со своим планшетом. – Это сделает констебль Куинн.

Тот только что не раскрывает рот от удивления.

– О, ну же, определенно с этим справится Асанти…

– Пожалуйста, просто сделай то, о чем я прошу.

Если в моем голосе и звучит волнение, на то есть причина. Мой телефон только что пискнул, извещая о поступившем на электронную почту сообщении. Оно от Алана Чаллоу, с пометкой «СРОЧНО». В нашем ремесле полно тех, кто напускает на себя важность, помечая все «особо срочным», однако Алан Чаллоу не принадлежит к их числу.

Мы с ним знакомы уже целую вечность. Чаллоу начал работать в Управлении полиции долины Темзы^[29] всего за полтора года до меня. Мы вели одни и те же дела, совершали одни и те же ошибки, были знакомы с одними и теми же людьми. За прошедшие годы я не раз приходил Чаллоу на помощь, и он отплачивал мне тем же. Хотя друзьями я бы нас не назвал, к тому же он получает чрезмерное удовольствие, заводя меня.

Однако в настоящий момент это серьезно. Я читаю сообщение, и на мгновение – всего на одно мгновение – у меня замирает сердце. Но я веду себя глупо. Это случайность – просто совпадение…

Куинн, наблюдающий за мной, хмурится. Он, как и все остальные, слышал сигнал телефона, видел, как я взглянул на него.

– Чудесно, – наконец говорит он. – Чудесно.

Гислингхэм бросает взгляд на Бакстера, затем на меня.

– Я также подумал, сэр, – медленно начинает он, – не пора ли нам выступить с обращением.

Я поднимаю голову.

– С каким еще обращением?

Гислингхэм колеблется.

– Понимаете, лишь вопрос времени, когда это просочится. И тогда начнется – самая настоящая буря в «Твиттере». Так почему бы нам не действовать на опережение и не выступить с обращением, приглашая на помощь всех, кто обладает какой-либо информацией? Можно спросить у Харрисона…

– О чем именно спросить у него?

– Ну как же, не кажется ли ему, что будет полезно обращение по телевидению…

Я делаю глубокий вдох.

– Если мы объявим о том, что молодых женщин хватают прямо на улице и подвергают насилию, начнется паника, и язвительные замечания в «Твиттере» станут меньшей из наших бед. Я не собираюсь развязывать истерию по высшему разряду, если только мы не отвергнем начисто вероятность того, что имело место преступление на почве ненависти, совершенное тем, кто был знаком с Фейт. – Обвожу взглядом присутствующих, подчеркивая свои слова. – Итак, что у нас насчет ее подруг? Ее однокурсниц, круга знакомых?

Сомер вскидывает голову.

– На самом деле у Фейт нет друзей, сэр. Она очень замкнутая. Близких знакомых у нее мало.

– Должен быть кто-то – кто-то из тех, кого она оскорбила, у кого пунктик насчет трансвеститов…

У Сомер понурый вид.

– Мы искали, сэр, честное слово, искали. Но она и вправду никого к себе не подпускает. У нас сложился образ человека, который из кожи вон лезет, чтобы сохранить свою анонимность, который, словно одержимый, следит за тем, чтобы никого не задеть.

– Так с кем же вы говорили?

Сомер заливается краской.

– В основном с учителями Фейт. С ее однокурсниками нам приходилось разговаривать крайне туманно, поскольку она так старается сохранить в тайне свое положение…

– Вам известно не хуже меня, что ее положение и может быть той самой причиной, по которой она подверглась нападению. Черт возьми, как мы можем исключить такую возможность, если мы даже не можем о ней упомянуть, блин?

Сомер оглядывается на Эверетт. Я начинаю терять терпение.

– Послушайте, я не собираюсь просто так никого разоблачать, но разговор сейчас не об этом…

– Сэр, я дала Фейт слово, – перебивает меня Сомер, теперь уже пунцово-красная, однако она смотрит мне прямо в глаза, отстаивая свою позицию. – Я дала ей слово уважать ее личную жизнь.

Я пытаюсь сосчитать до десяти, но у меня получается дойти только до пяти.

– А если это случится снова, что тогда? Что, если нападению подвергнется какая-нибудь другая такая же несчастная девушка? И что, если в следующий раз подонку, который это сделал, не помешают? Как вы объясните это ее близким? Как, по-вашему, они воспримут ваши слова о том, что нам было известно, что кто-то преследует подростков-трансвеститов, однако мы ни хрена не сделали по этому поводу, так как боялись задеть чьи-то чувства? Но это ведь не ты будешь объясняться с ними. Нет, это буду я. Как обычно, черт возьми. Так, извини, Сомер, но впредь тебе придется следить гораздо внимательнее за тем, что и кому ты обещаешь.

Я заставляю себя остановиться, я переигрываю и сознаю это. Я напираю слишком сильно, потому что вышел из себя. Потому что хочу, чтобы ответом была просто ненависть. Поскольку как это ни плохо, это лучше, чем…

– Я мог бы поработать с форумами противников трансвеститов, сэр, – ровным голосом предлагает Асанти. – Посмотреть, нет ли чего-либо особенного в наших краях – порыться в социальных сетях.

– Я уже искал, – поспешно говорит Бакстер, бросая на Асанти взгляд, красноречиво говорящий: «Не лезь на мою лужайку!» – Ничего существенного.

Я сверкаю на него взглядом.

– В таком случае поищи тщательнее. – Поворачиваюсь к Эверетт и Сомер. – А вы поговорите с ее подругами. И это не просьба. Это приказ.

* * *

Отправлено: ср. 03/04/2018, 08:35

Важность: высокая

От: AlanChallowCSI@ThamesValley.police.uk

Кому: DIAdamFowley@ThamesValley.police.uk

Тема: СРОЧНО

Не указал номер дела по причинам, которые будут очевидны. Я только что получил известие из лаборатории – на обуви Фейт Эпплфорд обнаружили сульфат кальция, предположительно подцепленный в багажнике универсала. Совсем немного, но он есть.

Позвони мне, как только получишь это.

* * *

– Что там произошло, твою мать? – говорит Куинн, стараясь не повышать голос. Он только что присоединился к Эверетт и Гислингхэму, стоящим у кофейного автомата. Сомер рядом не видно. Асанти стоит в нескольких шагах, делая вид, будто читает что-то на доске объявлений. – С чего это Фаули так завелся?

– Ума не приложу, – Гис пожимает плечами. – Таким я его еще никогда не видел, это точно.

– С какой стати он так цепляется за версию о преступлении на почве ненависти, блин, хотя понимает, что мы ни хрена не можем найти в ее пользу?

Эв хмурится, она также никогда не видела, чтобы Фаули так себя вел, особенно в отношении Сомер. Он всегда изо всех сил старался ее подбодрить и относился с уважением к ее суждениям. Настолько, что одно время все думали…

– Может, у него опять неприятности с женой? – говорит Куинн, теперь уже громче. – Не далее как несколько месяцев назад все мы были уверены, что она от него уйдет. Вы что думаете? Опять дерьмово по этой части?

Гис предостерегающе смотрит на него, выразительно указывая взглядом на Асанти, который все слышит. Но тот, похоже, по-прежнему полностью поглощен предполагаемыми изменениями в пенсионной схеме для сотрудников полиции.

Эв качает головой.

– Я так не думаю – только не сейчас. В прошлые выходные я встретила их на фермерском рынке в Саммертауне. Его жена стояла ко мне спиной, но выглядели они любящей парой.

– Тогда в чем же дело, может быть, Харрисон устроил ему нагоняй?

– А разве он не устраивает ему нагоняй по любому поводу? – задумчиво произносит Гис. – Но что бы там ни было, лично я считаю, что нам нужно просто не высовываться, чтобы не выводить Фаули из себя. Вы как полагаете? – Он берет пластиковый стаканчик и нажимает кнопку, заказывая капучино. – В твоем случае, Куинн, это означает, что ты должен разыскать все эти арендованные машины. И быстро.

Куинн бросает на него сардонический взгляд, но Гис притворяется, будто ничего не замечает, и все трое возвращаются на свои места.

Через какое-то время из женского туалета появляется Сомер. Волосы у нее причесаны, лицо спокойное, однако глаза слегка красные, что может заметить только очень наблюдательный человек. Когда она проходит мимо Асанти, тот отрывается от доски объявлений.

– Все в порядке?

Он произносит это вежливым тоном, однако есть в нем что-то такое, отчего Сомер всегда становится тревожно.

– Разумеется, – отвечает она, убыстряя шаг. – А что может случиться?

* * *

Адам Фаули

3 апреля 2018 года

9:15

Можете не говорить: сам знаю, что вел себя не слишком хорошо. Я просто был не в себе, только и всего. Годами – годами! – я прилагал все усилия, чтобы сдерживаться, и вот сейчас, нежданно-негаданно…

У меня звонит телефон. Это Чаллоу. Он не потрудился подождать, когда я ему перезвоню. И также он не утруждает себя любезностями.

– Получил мое сообщение?

– Ты абсолютно уверен – это не может быть что-нибудь еще?

– В отличие от человеческих существ химия не лжет. Это одна из причин, почему я люблю свою работу.

– Твою мать!

– Да, – тяжело соглашается Чаллоу. – Подозреваю, это самое подходящее выражение. При данных обстоятельствах. – Молчание. Затем: – Что намереваешься делать?

– Не знаю.

Я слышу, как он шумно вздыхает.

– Ты должен сказать своим ребятам – нечестно держать их в неведении…

– Знаю. Просто мне нужно время, чтобы тщательно все обдумать.

Я буквально слышу, как Чаллоу пожимает плечами.

– Ну, решать тебе, я свое дело сделал. Однако в любом случае ты должен поговорить с Харрисоном. И я не хочу тебя пугать, но если ты с ним не поговоришь, это сделаю я.

* * *

Эверетт и Сомер решили зайти в кафе рядом с колледжем дальнейшего образования, чтобы обставить все по-простому, но даже без форменных мундиров они выделяются, словно бабули в модных кроссовках на толстой подошве. Ученицы покупают кофе и булочки и болтают ни о чем за соседними столиками, однако чувствуется напряжение, видны взгляды, брошенные в сторону женщин-полицейских. Это еще не тревога, но уже волнение, предчувствие чего-то нехорошего.

– Итак, что будем делать? – вполголоса спрашивает Эверетт. – Натягиваем широченные улыбки и подходим без приглашения?

Сомер указывает на девушку, которая только что встала в очередь к стойке, на полу у ее ног большая папка, у нее прическа эльфа и большие карие глаза.

– Предлагаю начать с нее.

– Хорошо, – соглашается Эверетт. – А я подойду с другого конца.

– Ты учишься на художественном, да? – спрашивает Эрика, вставая в очередь за девушкой с папкой.

Та оборачивается и улыбается.

– Вообще-то на моде и дизайне. Но проклятые альбомы ничуть не меньше.

– Мы беседовали кое с кем из твоих однокурсников, но тебя я что-то не помню.

Девушка делает заказ и снова оборачивается к Сомер.

– Да, я слышала. Вы из полиции, правильно?

Эрика печально машет рукой.

– Ты меня сразу раскрыла.

Но девушка нисколько не смущается.

– В выходные я подцепила какой-то вирус, поэтому в понедельник меня в колледже не было. Меня зовут Джесс, Джесс Бердсли. Вы спрашивали о Фейт?

– Ты ее знаешь?

Девушка корчит гримасу.

– Не то чтобы знаю, но, по-моему, на самом деле ее никто не знает.

Сомер покупает бутылку воды и идет следом за девушкой к свободному столику.

– Значит, вы с ней учитесь на одном курсе, да? – спрашивает она, когда они садятся.

Джесс кивает.

– Но Фейт не в моей лиге. Она просто крутая. Все остальные с ней даже рядом не стоят.

– А это ни у кого не вызывает зависть? Зазнаек ведь никто не любит, разве не так?

Девушка смеется.

– Фейт не такая. Она никому не отказывает в помощи. Понимаете, дает дельные советы и все такое… Она не задирает нос.

– Парень у нее есть?

Джесс качает головой.

– По крайней мере здесь точно нет. И не то чтобы никто не старался. Но, похоже, Фейт это не интересует. Хотя, если честно, я ее понимаю. – Она оглядывается на мальчишек за соседним столиком, те смеются над какой-то очередной шуткой и тычут друг друга в ребра. – По большей части дети-переростки.