Kitabı oxu: «Медный обряд. Легенды Черного озера»

© Надежда Устинова, 2025

ISBN 978-5-0060-4075-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«…Не сбегу я с лестницы причала,

Ты меня не встретишь никогда.

Сонно покачала – и умчала

Белый парус черная вода.

Черных волн дыхание и всхлипы.

Духота такая, что невмочь.

И швыряет липким цветом липы

Опрокинутая в воду ночь»

В. Павлинов

Глава 1

Я почти не помню детство до пятилетнего возраста. Однако некоторые истории, забавные и грустные, накрепко врезались в память. Запомнились не голоса, не лица, но обрывки случайных фраз, обстановка домов и квартир, в которых я когда-то была, особенные предметы, запахи и звуки.

Наверное, у всех остаются разные воспоминания о ранних годах жизни. Как же я завидовала людям с хорошей памятью на лица! Будь у меня такая, я бы лучше запомнила мамины глаза и улыбку. Согласитесь, фотографии ничтожно мало говорят о нас. Никакая фотокарточка не расскажет о человеке всю правду.

Когда меня расспрашивают о маме, я в первую очередь вспоминаю о том, как мы ходили в музей изобразительного искусства, где в просторных залах, обитых красной тканью, выставлялись ценные экспонаты. Мама вела меня за руку и отвечала на поток моих детских вопросов. Ее взгляд становился внимательным и серьезным, когда она с увлечением что-то рассказывала мне. Мама всегда говорила со мной, как со взрослой. Я внимательно слушала, прижимаясь щекой к ее теплой руке, и с наслаждением вдыхала тонкий аромат духов. Да, духи я запомнила лучше всего. До сих пор вздрагиваю, когда улавливаю в толпе ту неповторимую цветочную нотку.

В самом маленьком зале музея находилась экспозиция, посвященная ювелирному искусству. Я стояла в центре зала и с интересом разглядывала украшения в стеклянных витринах, как вдруг за спиной вспыхнул золотисто-розовый свет и привлек мое внимание. Я подошла вплотную, и прикоснулась взглядом к миниатюрной птичке, свитой из проволоки. Эта чудесная брошка настолько восхитила меня, что я замерла на месте, пораженная дивным чувством. Будто я здесь, но в то же время безгранично далеко. Ноги словно приклеились к полу. В тот день я впервые почувствовала удивительную энергию меди и научилась определять, откуда она исходит. Я словно шагала навстречу ласковому ветерку, который задевал нежные струны детской души.

– Ма-ам, а купи эту птичку?

– Неля, мы с тобой в музее, тут ничего не покупают. Когда люди приходят сюда, они сами становятся частью истории. Искусство вдохновляет их на что-то новое, понимаешь? Закрой глаза, – сказала она, – и представь себя в далеком прошлом. В этом доме жила княжеская семья. Они устраивали балы, пили вечером чай из сервиза, играли на клавесине и пели. Эту птичку мастер подарил маленькой девочке-княжне.

Когда я закрыла глаза, то ощутила странное головокружение. По залу разлились печальная музыка, плач и стоны. Стало душно и жарко. Я испуганно заморгала и наклонилась над табличкой в стекле.

– А что тут написано? – пригляделась я к тексту, высматривая очертания знакомых букв.

– Здесь про брошку, дочка. Ее сделал неизвестный мастер в восемнадцатом веке. Это время наших прапрабабушек и прапрадедушек. Значит, птичке больше двухсот лет.

– Ого! Это давно?

– Очень давно, – улыбнулась мама, – а еще тут сказано, что брошка из меди. Медь – это такой металл.

– Как золото?

– Не совсем так. У золота другой состав, и стоит оно дороже. Не все мастера работали с дорогими металлами. Некоторые ювелиры выбирали медь или ее сплавы – бронзу, латунь, мельхиор.

– А если бы я жила в восемнадцатом веке, ты бы купила мне птичку?

Мама рассмеялась.

– Конечно.

Миллионы раз я вспоминала тот день, надеясь оживить мамино лицо с фотографии. Интересно, что она бы сказала, узнав о шкатулке? Чего в ней только не было! И почерневшие от времени монетки, и забавные сувениры из проволоки, разные брошки, цепочки, ложечки, даже очки. Став старше, я оценила свое сокровище. Все вещи в нем оказались медными. Но не в этом самая соль. Случайные сувениры объединял странный факт: все они были украдены.

На каждую вещь, что появлялась в шкатулке, я смотрела как в музее на птичку, восторженными глазами, а по венам жаркими струйками растекалась эйфория. В свое оправдание скажу, что я всегда убегала прочь, почувствовав очередной медный прилив. Бесполезно. Сувенир все равно оказывался в кармане, доставляя неприятности владельцу кармана и моему несчастному отцу.

Я не могла изменить поведение в лучшую сторону: мания к особенным медным вещам стала настоящим проклятьем, черным пятном на душе. Так, в двенадцать лет меня впервые застукали на воровстве. Классный руководитель поймала за руку, когда я заталкивала в карман статуэтку с ее стола. На последнем уроке меня чистили перед всем классом, а потом я очутилась в детской комнате милиции.

Несколько часов растянулись в вечность. За окном сгустились сумерки, рыжие звездочки на линолеуме раздвоились в глазах, щеки опухли от слез, от страха заболел живот. Я осталась одна, и зудящая, невыносимая, душная тишина заполнила кабинет. Когда в коридоре раздался звук шагов, и я услышала обрывки речи о себе, то сердце заколотилось так, будто сейчас выскочит. Я захотела, чтобы в полу образовалась дыра для внезапного исчезновения.

Они сидели передо мной втроем – отец, инспектор и психолог. Психолог задавала вопросы, уставившись в бланки перед собой, и только изредка бросала на меня уставший, отстраненный взгляд. В ответ я молчала. А как ответить? Что ответить? После того, как мама исчезла, я не понимала, что такое любовь, привязанность и духовная близость. Эти слова утратили для меня смысл. Но не рассказывать же о ссорах с отцом и о том, что он каждый день пьет. Я сделала вид, что не желаю ни с кем говорить и, опустив голову, слушала, слушала, слушала…

Закончилось дело тем, что папа крепко выругался, схватил меня за руку и потянул к выходу, напоследок рявкнув на теток, что заплатит их «чертов штраф», а времени слушать нравоучения у него нет.

Отец после исчезновения матери стал спиваться, время от времени уходя в продолжительные запои. На прежней работе, в строительной конторе Шведова, он находился у начальства на хорошем счету, и около года на его выходки закрывали глаза. Но так не могло продолжаться вечно. Вскоре отцу предложили написать заявление на увольнение, и над благополучием нашей семьи повисла угроза безденежья.

С помощью знакомых папа устроился грузчиком в один из ближайших магазинов. Жить стало тяжелее, денег не хватало даже на продукты. Утро начиналось с того, что я около получаса будила папу на работу и прятала бутылки со спиртным. Я плакала и умоляла его покончить с дурной привычкой, которая губила нас. Мне было жаль отца, жаль даже тогда, когда он стал поколачивать меня, чтобы «выбить всю дурь». И все это время я ждала ответа на главный вопрос, который беспокоил больше всего. Куда ушла мама? Но отец молчал, уставившись в одну точку так долго, что у меня появлялись подозрения, будто бы он сам не знает всей правды. А пока боль полыхала в его груди, он заливал ее алкоголем.

Я знала источник этой боли: отец так и не смирился с потерей, раз спустя столько лет он не нашел замену родному человеку. Он умер через год после моего поступления в институт. Его разбил инсульт, ноги отказали. Я ждала чуда, ждала, что все наладится, мы заживем, как никогда раньше. Но… Состояние отца не улучшалось. Я подолгу сидела у его кровати, прижимаясь лбом к шершавой ладони. Меня знобило от страха при мысли, что провожу с ним секунды, которые будет не вернуть. Однажды я не выдержала, расплакалась при нем:

– Папочка, я так тебя люблю. Прости меня за все.

– Береги себя, славная девочка, – папа прижал мою голову к своей груди, а когда я поднялась, то на его футболке остались мокрые разводы. – Скорее бы вечер. Когда темнеет, я слышу плеск волн, и наша мама зовет меня к себе. Ты помнишь ее? Она была такая красивая…

Я замотала головой и расплакалась сильнее, догадываясь, что означают эти слова. Вскоре я осталась одна в пустых, безмолвных комнатах. Меня давно не страшили черные монстры в углу, они остались детскими сказками. Заброшена была и деревянная шкатулка с медным кладом. Давненько не попадались на глаза медные вещицы с удивительным магнетизмом. Впрочем, так лучше. Они приносили одни неприятности и репутацию чокнутой воришки.

Раздался звонок в дверь. Я вздохнула, убрала шкатулку в тайник и вышла в прихожую. На пороге стояла Маринка Житова – моя подруга по университету. В нашей группе частенько отпускали шутку в ее адрес: «где Маринка, там и вечеринка», что было вполне справедливо. Ни одна студенческая тусовка не проходила без ее бойкого участия. Еще бы! Веселиться подруга умела. И все, кто находился с нею рядом, заражался легкостью и позитивом.

Маринка отличалась яркой внешностью, она всегда выглядела эффектно, независимо от ситуации. Ее легко было вычислить в толпе по ярко-рыжим волосам, подстриженным под каре, и по ногам, что всегда были обуты в туфли или сапожки на очень высоком каблуке. За эти туфли ей влетало от строгих преподавателей, но, несмотря на уйму замечаний, своих привычек она не меняла. Вот и сейчас, зайдя в прихожую, Маринка ловкими движениями ног скинула с себя обувь, став одного роста со мной, и, протягивая пакет с печеньем, весело спросила:

– Привет, извини, что без предупреждения. Ты не занята?

– Конечно, нет, – рассмеялась я в ответ. – На улице дождь, домашку я вчера доделала. Проходи, чаю попьем. Ты по делу или просто?

– Да вот, поболтать зашла и попросить конспекты с прошлой лекции. Тимур Андреевич не спрашивал, где я?

Я высыпала печенье в вазочку, открыла коробку шоколадных конфет и включила чайник. Он радостно зашумел, встречая гостью.

– Не переживай, мы тебя прикрыли, – сообщила я Марине, – сказали, что ты пошла на прием к врачу. Но не забывай, послезавтра вводная лекция, Тимур Андреевич требовал стопроцентную явку. Будет подготовка к летней практике, кто не придет, того не допустят.

– Ага… Я вчера к родителям ездила, понимаешь? – призналась Маринка. Лицо у нее погрустнело. – Денег на оплату квартиры не хватило, а хозяйка уперлась, если, говорит, не отдашь на этой неделе, выселю.

– Ты же хвасталась, что заработала. Говорила, что помогала первокурсникам с рефератами.

– Ну да, заработала, только телефон сломался, пришлось новый покупать.

– Теперь-то как? – осторожно уточнила я, разливая чай по кружкам. – Наладилось все?

– Ага, долг я отдала, – Марина замолчала, взгляд у нее затуманился. Что-то ее тревожило, беспокоило, в такие моменты она глубоко уходила в себя. Пару раз я пыталась расспросить, что происходит, но жаловаться на трудности Марина не умела.

– Я же предлагала поселиться у меня, места всем хватит. Ты всегда знаешь, куда можно прийти, – напомнила я подруге.

Марина что-то сказала в ответ, но я не расслышала ее, поскольку у меня захватило дух, зазвенело в ушах, словно при падении с высоты. Чарующая энергия меди находилась рядом, я распознала ее по нахлынувшей эйфории. Глаза забегали, выискивая золотисто-розовый отблеск и, наконец, я приметила на сумочке Марины блестящую пирамидку-брелок с синими и красными стразами. Медь грела душу, сводила с ума, руки тянулись к манящей безделице. Меня привел в чувство громкий возглас Маринки:

– Эй, Нелька, ты в каких сейчас мирах?

Я вышла из ступора и, чтобы окончательно прийти в себя, отвела взгляд от сумки, поднялась на ноги, осмотрелась по сторонам. В руках колыхнулась дрожь, от волнения сбилось дыхание. Неужели все началось вновь? Два года никто не подозревал меня в воровстве, а сейчас я чуть не опозорилась перед лучшей подругой. Лицо залила краска.

– Откуда он у тебя? – показала я на брелок, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимой. Получалось плохо. Я видела, что и Марина не слишком верит в случайный интерес.

– Ты про сувенир? Купила в четверг на ярмарке мастеров. Человечка одного ждала в парке, вот и побродила по рядам, чтобы время скоротать. Несколько браслетиков примерила, один особенно понравился, со змейкой из серебра. Спросила сколько стоит, так от ответа чуть не присела. Такие цены ломят! Ну, я развернулась, пошла обратно. А старик меня окликнул, говорит, купи, мол, это, и жди удачи в любви, – расхохоталась Маринка. – Я подумала, подумала и купила. А что? Товар копеечный. С чем черт не шутит? Вдруг повезет? – подмигнула она мне.

Я с мольбой взглянула на подругу и, неожиданно для себя, выпалила с жаром:

– А продай ее, пожалуйста? Если хочешь, заплачу больше.

– Ты точно здорова? – забеспокоилась Марина. – Голова не болит? Или… – ее губы расплылись в хитрой улыбке, – тебе нужна удача в любви?

– Нет, что ты, – отмахнулась я. – Какая любовь. Просто… Когда-то у меня был похожий брелок.

– А, по-моему, ты что-то скрываешь, не так ли? Интересненько. Ты расскажи, а потом подумаем, как нам привлечь удачу в любви, – Маринка подперла щеку рукой и мечтательно закатила глаза.

– Рассказать могу, – замялась я, глядя под ноги, – но моя история не слишком веселая. Стыдно вспоминать. И вряд ли ты в нее поверишь. Мне кажется, я замешана в чем-то необъяснимом, даже мистическом.

– Наша профессия как раз с этим и связана, – хмыкнула Марина, разворачивая конфету. – С необъяснимым и мистическим. За что и люблю археологию. Ну! Не жмись, выкладывай.

И впервые за свою жизнь я рассказала правду о таинственной медной лихорадке, начавшейся в детстве, об украденных сувенирах и внезапном исчезновении матери. Я живо описывала истории из детства и каждого человека, с которым сталкивала судьба в те годы. Марина, как зачарованная, внимательно слушала и с восхищением поглядывала на меня. Ей казались невероятными те события, которые со мной происходили, но она искренне сочувствовала и верила мне. Это читалось в выражении ее лица. Когда мой словесный поток иссяк, Маринка откинулась на спинку дивана и воскликнула:

– Полный отпад! Прости, – тут же осеклась она. – Я не про твою маму. Понимаю, тебе непросто рассказывать про нее.

– Ты думаешь, я нормальный человек? – перебила я подругу.

– Нель, я думаю, что у тебя определенно есть дар, но вот какой именно… Сложно сказать. Погоди, – она вскочила с места и оперлась ладонями о стол. – Значит, любая медная вещь погружает тебя в транс?

– Конечно, нет. Тогда бы моей шкатулки не хватило, – призадумалась я.

– Есть у меня один знакомый, он занимается эзотерикой, мистикой и прочими магическими штучками, – замялась Марина, глаза у нее вновь погрустнели. – Я могу договориться, чтобы он принял тебя. Зовут его Марк. Скорее всего, ты и сама виделась с ним пару раз. Помнишь Артема Рыкова с нашего курса? Марк – это его брат.

– Он такой же странный, как Артем? – усмехнулась я.

– Нет, он серьезнее, – отчего-то смутилась Маринка. – Да и Тема не так уж плох. Недавно влился в нашу компанию. Серега с ним подружился, я тоже наладила контакт. Мы давно общаемся, – виновато развела она руками. – Я и тебя звала. А ты все некогда, некогда.

– А как тебя угораздило познакомиться с его братом? Сознавайся, Маринка.

– Не вникай, – отвела глаза подруга. – Просто сходи к нему и покажи шкатулку, Марк даст дельный совет. Пойми, твое увлечение не так уж безопасно.

– Я понимаю.

– Эх, засиделась с тобой, пора мне, – засуетилась Марина, взглянув на экран телефона. – К трем часам ждут в библиотеке писать доклад. А это забери, – она отцепила медную пирамидку с рюкзака и вложила ее в мою ладонь.

Глава 2

Я не решалась позвонить Марку, всякий раз, когда рука тянулась к телефону, находила новые отговорки. Но любопытство распирало изнутри, и не давал покоя вопрос, окутанный тревожной тайной. Отчего медные безделушки, простые и невзрачные, становились такими притягательными? И… почему я незаметно для себя тянулась к вещи, завладевшей моим сознанием?

Опять нахлынули воспоминания. Я, шустрая пятилетняя девчонка, осваиваю просторы новой квартиры, в которую мы переехали после смерти бабушки, маминой мамы. Помню, как была очарована светлыми, просторными комнатами с большими окнами и высокими потолками. Я кружилась по комнате, а солнечные зайчики на стенах кружились вместе со мной. Помню, как плакала во сне, но отчего? Может быть, снились кошмары, которые заглядывали в дом с приходом темноты. Тени, бесчисленные призрачные тени скользили по стенам, протягивая ко мне длинные кривые пальцы. Вечерний сумрак был жутким, несмотря на свет от фонарей и окон соседнего дома. Я боялась заходить в родительскую комнату по вечерам и особенно – поворачиваться к двери спиной. Выключатель находился высоко, не дотянуться, не допрыгнуть. Невидимые глаза наблюдали за мной, обжигали холодом. Выход сливался со стенами. Я пугалась и бежала назад, выискивая на ощупь дверную ручку. Не было ничего страшнее, чем оказаться замурованной в одной комнате с монстрами.

Бывало, я просыпалась на полу и долго осматривалась, словно пыталась понять, где нахожусь, но постепенно привыкла к другому пространству, иной обстановке. Здесь было ничуть не хуже, чем в старом доме, но он вновь и вновь являлся во снах, будто мое сердце примотали бечевкой к фасаду. Там уже тринадцать лет живут другие люди, все перестроено, переделано, но каждый раз, стоя у ворот, выкрашенных в ярко-бирюзовый цвет, хочется на пару минут вернуться в прошлое.

Когда в квартире полным ходом шел ремонт, я радовалась любой возможности быть полезной и в ожидании нового поручения нетерпеливо прыгала возле отца, пока он, стоя на стремянке, прикручивал люстру к потолку или собирал мебель. Он смеялся и называл меня славной девочкой, папиной помощницей. А в перерывах мы собирались за столом на кухне и пили чай с нашими любимыми конфетами «Метелица». Какое чудесное было время!

Лето закончилось, из детского сада меня стал забирать папа, мама приходила домой поздними вечерами. Я чувствовала ее усталость и обеспокоенность, когда она читала на ночь книгу или обнимала перед сном. «Слишком много работы, родная моя, – говорила она, – не грусти, я люблю тебя так же, как и раньше. Скоро новый год, целая неделя выходных. Мы будем много-много времени проводить вместе». Я верила ей и ждала зимы.

Наступил декабрь, и мама уехала по «очень важным делам», обещая скорое возвращение. Мы недолго тогда говорили. Я сидела на потертом кожаном чемодане, а мамины руки держали мои. Она всегда так делала, когда хотела побеседовать о чем-то серьезном, словно надеялась через руки найти путь к душе.

– Возьми меня с собой, – упрямо твердила я, роняя слезинки.

– Я не могу. У меня взрослые дела.

– Когда ты вернешься?

– Очень скоро. Я же обещала, что праздники мы проведем вместе, помнишь? Я еду на два дня. Они пройдут незаметно.

– Ты привезешь какую-нибудь игрушку?

– Обязательно. А что бы ты хотела?

– Такую трубу, в которую смотришь, а там светятся бусинки.

– Хорошо, – в глазах у мамы вспыхнули огоньки улыбки, – я привезу тебе ее. Кстати, я и сейчас приготовила маленький подарок.

Мама достала из кармана цепочку с маленькой птичкой, похожей на ту, что мы видели в музее. Птичка и цепочка, несомненно, были медными, отблески от них взлетели по стене.

– Ух-ты! – замерла я от восторга.

– Давай помогу застегнуть. Это украшение называется оберегом. Его носят с собой и никогда не снимают.

– А зачем он нужен?

– Чтобы защищать человека от всего плохого, Нелечка, – мама прижала меня к себе и погладила по голове, – ты обещаешь себя хорошо вести и слушаться папу?

– Да, мамочка. Только ты поскорей приезжай.

Мама подхватила вещи и вышла из дома, у самого порога она обернулась, посмотрев с грустью и тревогой. Я навсегда запомню этот взгляд. Из окна я наблюдала, как она садится в такси до вокзала. Через несколько часов ее увез бесконечно длинный поезд. И больше она не вернулась. Никогда.

Я писала маме письма на разлинованной бумаге и, сделав из них самолетики, запускала в окно. Верила, что послания долетят до нее, и однажды она вернется домой. Но время шло, а вместе с ним угасала надежда на встречу. Не уберегла я и мамин подарок – десять лет спустя отец сорвал с меня цепочку в порыве ярости, а потом долго плакал в прихожей и шептал слова, которые посвящал единственной женщине на свете…

Прошло несколько дней после нашего разговора с Маринкой. Я думала, что она забыла о нем, но после сегодняшнего семинара подруга отозвала меня в сторонку и спросила с притворным возмущением:

– Ну? Долго будешь тянуть время? Когда позвонишь Марку?

Я замялась, но все же призналась:

– Марин, я боюсь идти к нему.

– Чего ты боишься?

– Не знаю, наверное, не хочу выглядеть глупо. Он, конечно же, скажет, что это разновидность клептомании и никаких странностей нет. Ты не представляешь, сколько психологов я повидала. И все они говорили одно и то же.

– Какая чушь! – закатила глаза Житова. – Не надо придумывать ответы, которых не получала. Дай честное слово, что сходишь к Марку. Я позвоню и спрошу, как у него со временем на ближайшие дни. Договорились?

– Хорошо, схожу, – вздохнула я. – Надеюсь, он не зануда.

– Да что ты! – оскорбилась Марина. – Нет, конечно. Он лучший специалист в городе. Я уверена, что Марк непременно поможет.

В пять вечера она позвонила и сообщила, что Марк назначил встречу через два часа.

– Пообещай, что придешь, – потребовала она. – Иначе не примет больше. У него с этим строго. Поторопись, он живет далековато. Улица Псковская, дом семь, квартира одиннадцать.

– Да приду, приду, – устало буркнула я и записала адрес на помятую визитку.

Я сунула шкатулку в сумку, залпом допила остывший чай и вышла на улицу. Лучше приехать пораньше, чтобы нечаянно не подвести Маринку. В конце концов рядом с домом Марка есть парк, где можно прогуляться по прохладным аллеям в ожидании назначенного часа.

Когда кондуктор объявил мою остановку, я с облегчением вздохнула. Всю дорогу с меня не спускала глаз женщина, которая сидела в начале автобуса рядом с кабиной водителя. Мне показалось это странным. Она не была похожа на попрошайку, что заранее высматривает жертву, у которой можно выманить десятку на пиво. Пассажирка выглядела вполне прилично. Аккуратная офисная одежда, ухоженные волосы, на коленях – пластиковая папка с документами. Наверное, возвращается с работы. Ну и возвращалась бы себе спокойно. Неужели не придумала ничего лучше, чем пялиться на незнакомую девчонку?

Взвизгнули колеса, открываясь, зашипели двери. Я с тревогой покосилась на женщину. Она отвела взгляд, но не шелохнулась, не последовала за мной.

Я приехала с небольшим запасом времени, но из-за своего топографического кретинизма не сразу сообразила, как добраться до места. Наконец, окончательно заблудившись во дворах, я отыскала ржавую адресную табличку с номером одиннадцать. До приема осталось пять минут. Серая многоэтажка недружелюбно уставилась на непрошеную гостью сотнями желтых глаз.

В подъезде было очень тихо, от моих шагов раскатилось гулкое эхо. Я добралась до второго этажа, заметила на одной из квартир блестящую табличку: «Рыков М. И.» и нажала на кнопку звонка. Дверь открыл невысокий мужчина, лицо которого было едва различимо в полумраке прихожей.

– Добрый вечер, проходите в комнату, – доброжелательно, но, как будто с неохотой, пригласил меня хозяин квартиры. Он спрятал руки в карманах брюк и хмуро взглянул исподлобья. Кажется, Марк не слишком обрадовался поздней клиентке. – Нет, нет, обувь можете не снимать, наденьте бахилы.

– Здравствуйте, меня зовут Нелли. Вам звонила Марина насчет моего прихода, – с неуверенностью начала я.

– Да, я в курсе, – кивнул Марк. Он явно находился не в лучшем расположении духа. – Что ж. Пойдемте, обсудим. Марина кратко описала ситуацию. Она передала, что нужно взять те самые вещи?

– Конечно. Я принесла их с собой.

Марк двинулся вперед по коридору, я проследовала за ним, смущенно прижимая шкатулку к животу. Неприветливость хозяина расстраивала, я, мягко говоря, ощущала себя не в своей тарелке.

В комнате, где принимал Марк, было сумрачно, но немного светлее, чем в прихожей. Окна закрывали темные шторы, лишь зеленый блеск настольной лампы разгонял мрачность этого места. Мебели тут стояло немного. На большом столе орехового цвета, покрытом пурпурной бархатистой тканью, находились разного рода магические предметы, которыми обычно пользуются экстрасенсы: хрустальный шар, зеркало на подставке, свечи, руны, стеклянные пирамидки, метроном и множество керамических статуэток.

Я будто бы очутилась в дивной сказке. Дом Марка окутывала необыкновенная атмосфера волшебства и тайны. Всю стену над диваном покрывали карты звездного неба и картины в стиле абстракционизма. Их оттенки были холодными – синими, фиолетовыми, черными, их разбавляли серебристые всплески, похожие на космическую пыль. Я замерла у стола и, запрокинув голову, засмотрелась на внушительные сиреневые часы. На глянцевом циферблате мерцали созвездия и знаки зодиака, из центра тянулись золотые ажурные стрелки.

Я вздрогнула и вышла из оцепенения, когда Марк сказал, кивнув на них:

– Клиент привез из Швейцарии в качестве сувенира. Пришлось повесить. Что, нравятся?

– Да, – кивнула я, не в силах оторвать взгляд.

– А мне нет, – недовольно хмыкнул он, усаживаясь в кресло.

– Они замечательно дополняют дизайн, – заикаясь, вступилась я за часы.

– Вам чай или кофе? – предложил хозяин, всем видом намекая, что у него нет времени отвлекаться на посторонние темы.

– Нет, благодарю, не нужно.

– Хорошо, – вздохнул Марк, ребром ладони потирая шею, – тогда приступим к делу. Показывайте, что принесли.

Я протянула ему шкатулку. Марк некоторое время рассматривал ее со всех сторон, перекладывал медные сувениры с места на место, и, как бы он не старался сохранять невозмутимое выражение лица, я все равно заподозрила неладное и встревожилась. Но не только за себя.

Вообще не люблю додумывать, но, увидев знакомого Марины, я убедилась в том, что подруга ввязалась в отношения с ним. Поэтому замкнулась, отшила ухажеров, которые приглашали на свидания, и стала приходить в гости реже. Но почему она раньше не рассказала о нем? Переживала, что не поддержу ее выбор?

Я вновь перевела взгляд на Марка. Он почувствовал, что на него смотрят, и вскинул подбородок. В его глазах мелькнуло раздражение. Меня охватило еще большее беспокойство, хотя Марк, на первый взгляд, не выглядел опасным. Пожалуй, я бы сочла его симпатичным, если бы мимика и голос собеседника не вызывали необъяснимое отторжение. За притворно доброжелательным выражением лица скрывалось что-то мрачное, неприятное.

Определить возраст Марка было сложно. Помнится, Артем на паре английского рассказывал, что брат старше его на девять или десять лет, и это вполне сходило за правду. Однако Марк выглядел немного моложе тридцати за счет стройной, подтянутой фигуры. Он носил классический черный костюм, который подчеркивал его мистический образ и внушал посетителям уверенность, что перед ними настоящий профессионал своего дела. Белый воротник рубашки контрастировал с темно-карими, почти черными глазами и смуглой кожей.

Взгляд Марка все время менялся: он смотрел то с наглой уверенностью, то с усмешкой, то с неподдельным интересом. Я не придавала этому значения. Все равно не узнаешь, что на уме у закрытого человека.

Тем временем он обратился ко мне:

– В этом металле особая энергия, я бы сказал колдовская, – тут Марк прервался и заглянул мне в глаза, будто желая увидеть, а не услышать отклик на свои слова. – К ней тянет, если вы владеете медной магией, понимаете?

– Нет, – удивилась я, – разве существуют такие способности?

– Зачем же вы пришли, если сомневаетесь в этом? Магия передается от одного поколения к другому. Благодарите своих предков, – хмыкнул Марк и пододвинул ко мне шкатулку. – Я высказал личное мнение. Но не стану вас разубеждать. Вижу, хотите уйти, – ядовито прищурился он и покосился на мои ноги. – Не смею задерживать.

– Простите, – я плотно сжала губы, скрывая предательскую дрожь. В глазах защипало. Только не реви, Нелли! – Не то, чтобы я не верю. Просто… Откуда это во мне? Нет, нет. Тут какая-то ошибка. Я считала, что собирала медь, потому что… – я вздохнула, перевела дыхание и высказала вслух мысль, которая беспокоила в последние дни, – потому что в одно время внушила себе, будто она оберегает. Больная фантазия, правда?

– Так и думал, что зря потрачу время, – грубо прервал Марк мои рассуждения. – Хорошо. Объясню проще. Вы помните из курса физики, что медь превосходный проводник?

– Ну конечно.

– Чудно, – Марк коснулся пальцем магического шара, отчего тот засиял ярче. – Так вот. В этом металле частицы энергии, которой вы питаетесь. Перед вами не простая медь. Она содержит сильный заряд. Такую руду добывают в аномальных зонах. Иногда медные изделия заряжаются сами по себе на пожарищах, полях сражений, местах массовых казней. Они в общем-то безопасны для людей, пока не попадут в руки таких, как вы.

– А что, если я выкину шкатулку? – меня охватили злость и отчаяние, пальцы сплелись в плотный замок. – Я не считаю, что питаюсь какой-то там энергией. На мой взгляд, все проще.

Марк нервно рассмеялся и перегнулся через стол, сняв на одно мгновение все многочисленные маски. Мне не понравилось то, что таилось за ними.

– Я не рекомендую этого делать, но почему бы и нет? Попробуйте. Оставьте ее на время здесь. Но запомните, – подмигнул Марк, – я все равно окажусь прав. Через день, максимум два, вы вернетесь сюда, и наш разговор примет иные обороты.

Он откинулся на спинку мягкого, обитого плюшевой тканью кресла и добавил со злорадством в голосе:

– Я дам один хороший совет. Меняйте профессию, пока не поздно. Все эти раскопки не для вас.

– Спасибо, – я вскочила с места и попятилась к двери. – Подумаю.

– Шкатулку заберите. Нарветесь на неприятности, – с фальшивым сочувствием, больше напоминающим издевку, уставился на меня Марк.

– Нет. Уверена, что не вернусь за ней. Сколько я должна за прием?

– Ничего не нужно, – отрезал он. Его интонация сквозила холодом.

– До свидания! – бросила я на прощание и скрылась в сумраке прихожей.

– До скорой встречи, Нелли, – настиг меня у двери ехидный голос Марка.