Kitabı oxu: «Дом астролога»

Şrift:

Издательство Азбука^®

* * *

Иэну, Люку и Кайлер.
Ни один дом, даже «Дом астролога», не будет настоящим домом без вас.
Спасибо за каждый день и за каждую авантюру.

Все, что не осознается, возвращается к нам в виде судьбы.
Карл Густав Юнг

Воскресенье. Последний день

В доме царит беспорядок.

На кухне над миской с гниющими фруктами на столе жужжит муха. Кофеварка эспрессо залита кофейной гущей. Дверца холодильника приоткрыта, о чем он сигнализирует неприятным писком.

Посреди прихожей валяется кроссовка «Голден гус» седьмого размера, ее шнурки растянуты и в узлах. Она выделяется из стройного ряда лоферов для вождения и туфель на танкетке, аккуратно расставленных возле двери.

На одной из полок любовно собранной библиотеки зияет дыра – выдернули целую стопку книг. Дорожка из романов, словно слезы, тянется из библиотеки в гостиную. На диване, будто конфетти, валяются вырванные из корешка страницы. Окна дребезжат от ветра.

За стенами викторианского дома бушует шторм. Молния, быстрая и пронзительная, как прозрение, прошивает небо до самой земли. Раздается раскат грома, яростный, как битва, которая кипит снаружи.

Их осталось шестеро. Они пробираются по заднему двору, словно в плохо поставленном балете, на цыпочках преодолевая свои запутанные желания, ненадежные привязанности и переменчивые эмоции. Хаос бури ничто по сравнению с охватившей их яростью. Эти люди куда опаснее погоды.

Все признаки указывают на то, что жизнь изменится в следующее мгновение, но астролог вряд ли с этим согласилась бы. Она сказала бы, что все, что произошло в 16:44 в воскресенье, 25 августа, развивалось, набирало силу и обретало форму на протяжении долгого времени. С момента их приезда прошло два дня. С того рокового звонка – шесть месяцев. И завершились десять лет боли.

Жизнь не изменилась в тот миг. Просто наступил момент. Момент, который подтолкнул одного из них к убийству.

Двумя днями ранее. Пятница. День приезда

Рини

Еще в детском саду, до того как я узнала о натальных картах и предопределенности смерти, когда у меня были мама, папа и старшая сестра, я усвоила важный жизненный урок: бери, что досталось, и будь довольна.

Тот, кто готов заплатить по моим расценкам за астрологический ретрит в «Звездной гавани», вероятно, никогда не слышал эту простую истину. В частности, группа выходного дня, которую я жду, скорее всего, получила противоположный урок.

В своем кабинете в главном доме я раскладываю на столе папки с документами на каждого из гостей и зажигаю ванильно-имбирную свечу, чтобы сведения об этих восьми мужчинах и женщинах стали частью моего собственного знания.

Адам и его сестра Марго учились в школе Хораса Манна, затем в Йеле, потом в Колумбийском университете: она – на юридическом, он – на журналистском. Я представляю, как их преподаватели бойко читают лекции о том, что не обязательно принимать то, что дает тебе мир. Что они могут – нет, должны – продолжать разрабатывать стратегии и вести переговоры, пока не получат именно то, что хотят. Carpe diem¹.

Они даже не представляют, какая это привилегия – жить так.

Жизненные пути жены Адама, Эйми, и мужа Марго, Теда, схожи. Эйми родилась и выросла на Манхэттене. А Тед, выходец из рабочего класса, напрочь позабыл о своих корнях двадцать один год назад, когда поступил в Йельский университет, а благодаря удачному браку достиг высот, на которые не смог бы взобраться в одиночку.

Тед работает в банке «Голдман Сакс» вместе с другим гостем, Риком. Жена Рика, Иден, велнес-инфлюенсер, специалист по оздоровлению богатых и знаменитых, к ней прислушиваются все актрисы, когда-либо получавшие «Оскар». Можно подумать, будто регулярное употребление свежевыжатого сока гарантирует получение золотой статуэтки.

Следующая гостья – женщина по имени Фарах, довольно известный акушер-гинеколог, о чем я и понятия не имела. Она не так популярна, как Иден, но исследования показали, что она принимала роды у тех, чье семейное состояние больше, чем у девяносто девяти процентов работающих взрослых в стране. После утробы матери, где зреет следующее поколение обладателей привилегий, Фарах – первая, кому позволено их коснуться. Ее муж Джо – местный политик, нацеленный на Белый дом. Судя по новостям, он настолько харизматичен, насколько и безжалостен.

Возможно, это самая влиятельная группа, которую я когда-либо принимала, и все же это не меняет моих планов на выходные.

Телефон писком информирует о новом сообщении, и я слишком быстро хватаюсь за него, роняя на пол ручку. Она откатывается на шесть дюймов к востоку. Если бы моя старшая сестра Энди была здесь, то спросила бы, почему я до сих пор не позвала Эрика и не попросила его осмотреть пол. Наклон может указывать на прогнившую балку, – я это знаю. Энди бы отметила, что знать о проблеме – не значит решить ее. Правда, статус Эрика, не только моего подрядчика, но и моего бывшего парня, все осложняет.

Немного нервничая, я поднимаю ручку и просматриваю сообщение от Марго, организатора группы:

Подтвердите, что подушки из полиэстера (или лучше из латекса), у моего брата аллергия на перья.

Если бы Марго и ее команда усвоили правильные уроки в тех престижных школах, то подумали бы о своем долге сделать мир лучше, чем он есть на самом деле. Вместо этого они узнали, что лучше спят на гипоаллергенных подушках. Я оставляю ее сообщение непрочитанным. Мы разберемся с этим, когда она приедет.

Кем бы ни были мои гости, я всегда сохраняю приятную улыбку и ровный тон. Это негласный кодекс поведения хозяйки. Гости чего-то требуют, я киваю, и мы называем это «отдыхом», а не «исполнением договора о предоставлении услуг». Большинство гостей обычно самостоятельно решают свои мелкие проблемы, но, похоже, к Марго мне придется применить правило: лимит – три запроса в день.

Думаю, я за всю жизнь вряд ли трижды обращалась к кому-либо с просьбой, не говоря уже о трех за один день. Я начала подрабатывать в шестнадцать лет, используя удостоверение личности Энди, и вскоре бросила школу, чтобы помогать оплачивать счета. Два года спустя, утром в день моего восемнадцатилетия, мама вручила мне купчую на три акра прибрежной собственности в Норт-Форке на Лонг-Айленде. Собственность была передана в доверительное управление для Энди и меня нашим отсутствующим отцом, что стало его самым грандиозным жестом раскаяния.

В тот день я сказалась больной в закусочной, где работала, и мы с Энди поехали осматривать участок. Не нужно было быть строительным инспектором, чтобы понять: дом площадью 7500 квадратных футов непригоден для жилья. Окна разбиты, крыша покосилась, а бóльшая часть черепицы и сайдинга отсутствовала.

Бери, что досталось, и будь довольна.

Я больше никогда не слышала об отце. По закону я, его младшая дочь, была совершеннолетней. Его обязательства по поддержке, какими бы незначительными они ни были, закончились. С днем рождения меня!

Я не стала продавать дом как земельный участок, хотя именно это предлагал нанятый моим отцом юрист, занимавшийся переоформлением имущества. Я даже не рассматривала это предложение, потому что в этой развалюхе увидела билет в лучшую жизнь для нас с Энди. Я сняла все деньги, которые заработала и не отдала матери, и потратила их на переезд в Гринпорт и ремонт, необходимый для того, чтобы превратить разрушающуюся красоту в арендуемый загородный дом.

Быстро выяснив, что моих сбережений недостаточно, я проявила в новом городе старую черту характера – подсуетилась. И устроилась официанткой в ресторан морепродуктов «У Клаудио». Я работала, а Энди смотрела на YouTube обучающие ролики по сантехнике и гипсокартону. Мы выживали на двадцати различных видах пасты, а в свободное время листали Pinterest в поисках идей для отделки и декора.

Благодаря упорству и поддержке, со многими ошибками и одним подрядчиком, ставшим моим бойфрендом, мы восстановили дом в его оригинальном викторианском стиле. За три года мы добавили современные и практичные элементы, такие как система кондиционирования и окна от пола до потолка, из которых открывается вид на море. Однако всего этого оказалось недостаточно.

Я вынашивала такие радужные планы, так усердно трудилась и вкладывала душу в ремонт, что была разочарована, когда мои буколические снимки принесли лишь заказы на выходные. В то первое лето, когда мы начали работать, нам так и не удалось свести концы с концами, и к четвертому июля мне пришлось возвращаться в ресторан «У Клаудио» и выпрашивать свои смены обратно. Но стало еще хуже.

Той зимой в доме прорвало трубу, хлынул поток, грозивший затопить подвал. Требовался большой ремонт, с которым мы не могли справиться, а с деньгами было туго. Я позвонила добрейшему сантехнику и предложила ему составить астрологический прогноз – эту дисциплину я изучала с четырнадцати лет – в обмен на работу. Он отмахнулся и повесил трубку, но через час перезвонил и сказал, что, если я смогу наскрести денег на запчасти, он готов взяться при одном условии: я должна произвести впечатление на его жену. После девяностоминутного сеанса она объявила меня ведьмой (очевидно, хорошей) и тут же отправила ко мне всех своих подруг.

Остаток зимы я работала официанткой на полставки, была астрологом для местных жителей и сдавала комнаты туристам. В шутку я объединила свои роли в одну. В стоимость проживания на три ночи и более я включила астрологический обед, а тем, кто останавливался на более короткое время, предлагала приобрести астрологический прогноз по 250 долларов с человека. Тем, вторым нашим летом дом не пустовал ни дня. Несколько лет спустя одна знаменитость посетила астрологический ретрит в «Звездной гавани», и мое предприятие получило официальное признание.

Я построила успешную карьеру, располагая всего лишь обветшалым домом, интересом к астрологии и опытом работы в сфере обслуживания. Я научилась преодолевать трудности, с которыми не справился бы ни один из моих гостей. Я игнорировала послания Вселенной о том, что мне следует свернуться калачиком и отказаться от своей мечты. Я закалила свой дух. Но эти выходные станут испытанием пределов моей веры в космическое взаимодействие судьбы и свободной воли. Что произойдет и что я могу с этим поделать?

Звонкий стук входных ворот оповещает меня о прибытии первых гостей.

Я не собираюсь сдаваться.

Марго

Именно так выглядит мой рай: мягкое кресло «Адирондак» возле гигантского викторианского дома в Норт-Форке на Лонг-Айленде, где днем из каждой комнаты открывается потрясающий вид на океан, а вечером, после того как мы полюбуемся закатом, нас согреет тепло дровяного камина, умело разожженного владелицей дома, чтобы уберечь нас от заноз. Гарантированные уютные вечера, как и обещала хозяйка рая Рини.

– Разве это не потрясающе? – Я сую свой смартфон мужу.

– Марго, мы будем там через пять минут, – говорит Тед.

– Ненавижу ждать, – раздражаюсь я, закрываю Instagram² и бросаю телефон в сумочку, но на заблокированном экране успевает высветиться дата. – Не могу поверить, что в эти выходные исполняется двадцать семь лет с тех пор, как умерли мои родители.

Тед отрывает взгляд от дороги, чтобы посмотреть, как там я.

– Это долгий срок, но в то же время и нет?

Я киваю. Прошло двадцать семь лет, а я все еще вижу, как мой отец смеется над моими не по годам мудрыми монологами о жизни. Прошло двадцать семь лет, а я все еще задаюсь вопросом, может ли моя мама гордиться мной.

– Странно, этот год кажется мне трудным. Двадцать семь лет – это так непримечательно.

– Горе не подчиняется временнóй шкале.

Мой многострадальный муж улыбается, не отрывая взгляда от дороги. Его высокая коренастая фигура и эмоциональная стабильность – якоря в нашем неспокойном море. В последнее время нас здорово потрепало. В эти выходные ситуация изменится.

Об астрологическом ретрите в «Звездной гавани» я узнала благодаря случайной рекламе в социальных сетях. И после очередного месяца неудачных тестов на беременность я импульсивно забронировала его на последние выходные лета, которые стали доступны из-за неожиданной отмены. Каким-то образом у нас у всех эти дни оказались свободными. Это было похоже на судьбу.

Судьба. В свои двадцать с небольшим я бы заявила, что судьба – это отговорка для лентяев, которые не хотят трудиться, чтобы получить желаемое. Однако, по мере того как я становлюсь старше и совпадения перестают казаться случайными, меня то и дело посещает мысль, не упускаю ли я из виду что-то неосязаемое, но необходимое для достижения цели. Возможно, ответ кроется в звездах, как обещает Рини.

Я все еще не уверена, что верю в астрологию, но я близка к отчаянию. У меня накопились вопросы, на которые мне нужны ответы. Отзывы о «Звездной гавани», полные восхищения астрологической точностью Рини, для меня так же важны, как сияние закатного солнца над водой. Те, кто приезжал туда, хвастались, что возвращаются из года в год, чтобы в равной степени расслабиться и понять смысл жизни. Тед считал, что включенные в программу астрологические чтения – не более чем салонный трюк, но я отнеслась к этому серьезно.

В эти выходные я обеспечу свое будущее: услышу, что рожу ребенка и верну брата.

Навигатор в машине предупреждает нас, что пункт назначения находится в тысяче футов впереди. Тед сворачивает налево на подъездную дорожку с указателем «Звездная гавань. Астрологический ретрит». Он сжимает мою ладонь, пока мы ждем, глядя, как медленно открываются буковые ворота.

– Это чтобы в сад не проникли олени, – сообщаю я, повторяя слова хозяйки.

– Хорошо, поскольку больше они ни на что не годятся, – говорит он, целуя тыльную сторону моей ладони.

Ворота высокие, но непрочные, механика у них не сложнее рычага с задвижкой. Кажется, они разлетятся вдребезги, если Тед нажмет на газ и пронесется прямо сквозь них. А мы ездим на очень скромной «ауди».

За воротами видна длинная красивая подъездная дорожка, посыпанная гравием, – речка из мелкой белой гальки с коричневыми крапинками, похожая на мои любимые жареные маршмеллоу. Края выложены кирпичами из светло-серого камня.

Тед едва успевает снять ногу с тормоза, как ворота полностью раздвигаются, и мы видим пышную растительность. Вскоре вдали, словно вырастая из сверкающего океана, появляется белый дом в викторианском стиле. Строение с черными ставнями, черной крышей и круглыми башенками. Рассматривая его в телефоне по дороге на восток, я была слегка разочарована тем, что «Звездная гавань» не окрашена в цвета пасхального яйца – бирюзовый и фиолетовый с солнечно-желтым оттенком, – как некоторые другие дома, которые мы проезжали. Но, по правде говоря, я предпочитаю сочетание черного с белым.

После трех с половиной часов в дороге мои ноги прилипли к кожаному сиденью, но я распахиваю дверцу и выбираюсь из машины. Поднимаю руки над головой и вытягиваюсь во весь рост. Позади нас стоит крошечный коттедж, в котором, вероятно, живет хозяйка.

– Обернись и полюбуйся видом, – говорит Тед.

Ухоженная лужайка простирается на сотни ярдов до сверкающей голубой воды. Вечнозеленые деревья на востоке и западе заслоняют соседей. До далекой береговой линии Коннектикута двадцать три морские мили. Тед обнимает меня за талию, и я прижимаюсь к нему. Кажется, мы единственные люди на земле.

– Здравствуйте, – окликает нас молодая женщина.

Она стоит у парадного входа в дом. Двойные двери сделаны из темного дерева с рельефными стеклянными панелями, на которых выгравирован мотив виноградной лозы. Над ними красуется навес, увитый зеленью. Он еще более потрясающий, чем на фотографиях.

– Рини?

– Да. Ри-ни, сокращенно от Серены, – говорит она.

По телефону я представляла себе чопорную, надменную женщину, которая считает себя «утонченной». И если бы мне пришлось угадывать, я сказала бы, что ей больше моих тридцати семи. Что она намного старше. Опустевшее гнездо. Но реальная Рини выглядит так, будто едва ли может легально покупать алкоголь.

– Добро пожаловать в «Звездную гавань», мистер и миссис Флинн, – говорит она.

Я оформляла заказ, поэтому она думает, что моя фамилия – это и фамилия Теда тоже.

– Пожалуйста, зовите нас Тед и Марго, – прошу я, стараясь держаться непринужденно.

Рини открывает входную дверь и ждет, пока мы не войдем. Мой взгляд поднимается к люстре в виде канделябра, свисающей с двадцатифутового потолка. Под ней находится витая лестница, похожая на нить ДНК. Пол выложен широкой елочкой из светлого дерева. Очень элегантно.

– Здесь чудесно! – восклицаю я.

– Я проведу для вас небольшую экскурсию, а потом вы сможете устраиваться, – говорит Рини.

Мы проходим мимо широкой лестницы слева, а справа – уникальная круглая библиотека, которую я видела в посте на BookTok. Заставленная книгами всех цветов радуги от пола до потолка, она похожа на кондитерскую лавку.

– Тут наверняка понравится Адаму, – говорю я Теду, кивая на стоящие на полке книги моего брата-писателя.

Рини показывает нам классическую белую кухню с забитым продуктами холодильником, а затем величественный кабинет, где пахнет кожей и старыми учебниками.

– Здесь будут проходить приватные астрологические чтения, – объясняет Рини.

Тед заявляет, что его любимое место – игровой зал, потому что там есть бильярд и шаффлборд, а также настоящие игровые автоматы «Мисс Пакман» и «Фроггер».

Я пока не могу выбрать. Каждая комната на втором этаже оформлена в драгоценных тонах: изумрудно-зеленом, рубиново-красном, сапфирово-синем и цитриново-желтом, как в настоящем доме из игры «Клуэдо». Я замечаю, что некоторые окна маленькие и с толстыми стеклами, в то время как другие куда больше, они явно недешевые и без рам. Я спрашиваю Рини о разительном отличии.

– Эти комнаты относятся к самой старой части дома, построенной в тысяча восемьсот девяносто четвертом году, – говорит она. – В этом районе Лонг-Айленда летом бывают бури, а в сезон ураганов – сильные ветры. Сейчас есть более эффективные методы защиты, но тогда у них не было другого выбора, кроме как делать окна поменьше.

Рини ведет нас мимо столовой в еще одну гостиную.

– Ух ты! – восклицаем мы с Тедом в унисон.

Главное украшение «Звездной гавани» – окна от пола до потолка. Создается впечатление, что во время прилива океан может ворваться внутрь.

– Ирония судьбы, не правда ли? Современные штрихи выгодно подчеркивают многовековую красоту природы.

– Это Атлантический океан? – спрашивает Тед.

– Пролив Лонг-Айленд, эстуарий Атлантики, – отвечает Рини. – Может, поднимемся в апартаменты?

Задняя часть дома также может похвастаться двадцатифутовыми потолками, есть там и вторая лестница, встроенная в стену в колониальном стиле, замаскированная.

– Это была лестница для прислуги? – уточняю я.

– Вы же знаете старые дома! – улыбается Рини. – Мы сохранили ее, желая проявить деликатность. Есть ли что-нибудь более неприглядное, чем тележка для уборки, загораживающая вашу комнату? Здесь вы этого не увидите.

Мы следуем за Рини к парадной лестнице в передней части дома. Я провожу рукой по гладкому мореному дереву. Наверху мы оказываемся на роскошном кремовом ковре.

– Я устрою вас в номере «Близнецы», – говорит Рини. – Уверяю вас, он лучший в доме.

Мы с Тедом киваем. Он поверит ей на слово и просто рухнет на кровать. А я удовлетворю свое любопытство, заглянув в каждую комнату до появления остальных гостей.

– На случай, если вы захотите осмотреть дом, напоминаю, что комнаты в крыле с восточной стороны лестницы закрыты для вашей группы.

– Почему? – невинно спрашиваю я.

– Потому что в этом крыле есть все, что вам нужно, – отвечает Рини с улыбкой и открывает дверь с надписью «Близнецы» и символом под ней.

Стены выкрашены в цвет морской пены, на шторах вьется яркий желто-зеленый узор. Изголовье кровати, на которой лежит пуховое одеяло цвета слоновой кости, обрамлено золотыми планками. Сделано со вкусом, в сдержанном версальском стиле, но окажись все это у вас дома, вы утомились бы от пестроты и цветов через несколько месяцев.

– Я оставлю вас здесь, мистер и миссис Флинн.

Я прочищаю горло и сообщаю:

– Вообще-то, Марго Флинн и Тед Уильямс.

Я замечаю, что Рини бросает взгляд на мой безымянный палец.

– Будет иначе, когда у вас появятся дети, – заявляет она.

– Я так не думаю, – ласково, но твердо произносит Тед.

– Все в порядке, – перебиваю я.

В обычной ситуации я ввязалась бы в длительную дискуссию, опровергая устаревшие представления о фамилиях, подкрепляющих отношение к женщинам как к собственности. Или попыталась бы выяснить, насколько обиден этот комментарий для человека, столкнувшегося с бесплодием. Но в данную поездку не приглашены ни Марго-адвокат, ни Марго-тщетно-пытающаяся-забеременеть.

К тому же Рини не незнакомка с улицы, предлагающая непрошеные советы. Ее комментарий мог быть намеком. В конце концов, она астролог, составившая мой гороскоп. Вероятно, что-то в нем вынудило ее осмелеть и сказать о моих будущих детях. Это, должно быть, хороший знак.

После того как Рини выходит из комнаты, я распахиваю дверь на французский балкон, с которого открывается вид на пролив Лонг-Айленд. Стая гусей с криками взмывает в безоблачное голубое небо.

– Я схожу за багажом, – предлагает Тед. – А тебе стоит спуститься туда и отдохнуть. Я вижу кресло «Адирондак» с твоим именем на нем.

Я кладу сумочку на стол в нашей комнате, беру библиотечную книгу, выхожу и поворачиваю налево по коридору. Иду мимо других номеров: «Овен», «Козерог» и «Рак». Все двери закрыты, но я заглядываю внутрь. Интерьер «Овна» интригует огненно-красными оттенками, для «Козерога» характерны цвета земли. Номер темный и задумчивый. А «Рак» выкрашен в успокаивающий синий цвет, но на дальней стене висит безвкусный пластиковый моллюск. Рини права: нам достался лучший номер.

Я сбегаю вниз по черной лестнице, и меня встречает вид из безупречных окон от пола до потолка. Я прохожу через раздвижные стеклянные двери и опускаюсь в кресло, обращенное к воде, неподвижной, как стекло. Я уже собираюсь открыть книгу, когда замечаю, что Тед двумя пальцами открывает заднюю дверь. В одной руке он держит пиво для себя, а в другой – стакан чая со льдом для меня. Я встаю и встречаю его на полпути через лужайку.

– Спасибо, милый. – Чуть наклонившись, я обнимаю Теда и кладу голову ему на грудь.

Он обхватывает меня за плечи, прижимая к моей спине банку с прохладным пивом, касается моего подбородка, и я поднимаю на Теда глаза. Он целует меня, и я вздрагиваю, хотя нас ласкает теплое солнце. Я жестом приглашаю его занять кресло рядом с моим.

Уик-энд – идеальное время для того, чтобы поговорить на сложную тему, и наша хозяйка предоставила мне прекрасную возможность. Тед наклоняется и целует меня в макушку. Я прижимаюсь ухом к его плечу.

– Знаешь, мне бы хотелось, чтобы у наших детей была моя фамилия, – говорю я ему в рубашку, не поднимая глаз.

– В самом деле? Мы вместе уже больше десяти лет, но я в первый раз слышу об этом. Мне нравится, что ты до сих пор удивляешь меня.

Рини этого не понять – она может даже презирать меня, считая помешанной на сомнительном прогрессе манхэттенской выскочкой, – но мы с братом – последние Флинны в нашем роду. У Адама три дочери, и я посею в них семя ответственности, чтобы они сохранили свою фамилию, как это сделала я. Но мне хотелось бы приложить еще больше усилий.

Семья для меня – это все. Мы с Адамом трагически потеряли родителей, когда учились в начальной школе. Нас вырастила бабушка, и ей повезло увидеть, как мы заканчиваем старшую школу, но она скончалась, когда мне было двадцать. Мой брат долго был для меня всем миром. Потом появился Тед и спас меня от самой себя. Теперь у меня растут три замечательные племянницы. Последним, самым совершенным произведением станут мои собственные дети.

– Мы должны решить прямо сейчас? – спрашивает Тед.

– Немедленно! Так да или нет? – Я напускаю на себя подчеркнуто серьезный вид, чтобы показать, что шучу, и мы смеемся вместе.

Это момент, за который я хочу ухватиться. Я была так сосредоточена на своих клиентах, беременности и странном поведении брата, что растеряла и самообладание, и лучшие стороны себя. Мне хочется все вернуть. Я откидываюсь на спинку кресла «Адирондак», о котором мечтала, и подставляю лицо солнцу.

Несколько минут мы с Тедом сидим в уютной тишине, но мой мозг лихорадочно работает. Когда я чувствую себя хорошо, мои мысли обращаются к будущему. Прошло две недели с момента моей последней овуляции, которая отслеживалась как на моем браслете Ava, так и в приложении Ovia. А не беременна ли я прямо сейчас?

Я обещала Теду не брать с собой никаких тестов – это же всего один уик-энд! – но передумала. Когда Адам приедет, мы улизнем в один из «7-Элевен» на главной дороге. Адам пойдет со мной за пачкой сигарет, его собственным контрабандным товаром.

Смартфон вибрирует в кармане. Я достаю его и вижу на экране мигающий номер Адама. Провожу пальцем вправо и интересуюсь:

– Ты уже съехал с автострады? Вот там-то и начинается настоящее движение.

– Ух… – выдыхает Адам.

Мое сердце пускается в бешеный галоп без всякой осознанной причины. Отмахиваться от оправданий брата вошло в привычку.

– Адам, только не говори мне, что ты застрял на работе, или тебе нужно почистить сточные канавы, или дождаться доставки мебели. Я не стану выслушивать твои паршивые доводы. Только не в эти выходные!

Депрессия у Адама обычно проходит через месяц или два, но в этот раз он откровенно игнорировал меня в течение полугода. Я понятия не имею, что нашло на брата, но этому пора положить конец. Мне нужно серьезно поговорить с ним наедине. И я не смогу этого сделать, если его здесь не будет!

– Успокойся, я еду, – сообщает Адам.

Несмотря на мои резкие слова, он, похоже, в хорошем настроении и поддразнивает меня ради забавы. Он продолжает говорить, но я улавливаю только каждое пятое слово. Что-то о поезде. Или он сказал «дождь»? Ни то ни другое не имеет смысла. Светит солнце, и он должен быть в своей машине.

Рини обещала, что этот дом поможет нам отвлечься от повседневной суеты, но я думала, что она имеет в виду красивые виды, экскурсии с выпивкой и дружеские соревнования у костра, а не отсутствие вышек сотовой связи.

Я вхожу в раздвижную дверь, надеясь, что внутри ловится лучше. Через окна на противоположной стороне дома я замечаю машину брата, внедорожник «акура», уже припаркованный перед домом. Заканчиваю разговор и распахиваю входную дверь, багажник машины медленно поднимается.

К своему ужасу, я слышу голоса Эйми и Фарах.

– Почему ты ездишь на машине моего брата?! – возмущаюсь я.

– Это ведь и машина Эйми тоже, – замечает Фарах.

– Пробок почти не было. А как вы доехали? – спрашивает Эйми, ловко меняя тему.

Фарах и Эйми одновременно хватают свои сумки. Эйми одета в яркий кобальтово-синий комбинезон, который буквально кричит: «Я здесь для того, чтобы повеселиться!» Фарах, напротив, надела льняные брюки и сшитую на заказ белую рубашку с эффектным ожерельем и излучает утонченную элегантность. Фарах покровительственно относится к выкрутасам Эйми в выходные без детей. Несмотря ни на что, эти две женщины неразлучны. Я каждый год приглашаю Фарах на наш семейный отдых не только потому, что ее мальчики – лучшие друзья моих племянниц, – ее общество благотворно действует на Эйми. Когда Фарах рядом, невестка не злится на мои шутки и на проделки Адама. Но, честно говоря, меня пугают обе. Разве нормальная женщина будет дружить со своим акушером-гинекологом?

– Адам звонил, но нас прервали, прежде чем он успел сказать, когда приедет. Я подумала, что ты – это он, – говорю я Эйми.

– Понятно, – кивает Фарах и, видя, как Эйми борется со своей сумкой на колесиках на гравии, ловко подхватывает ее.

– Ему пришлось остаться в городе. Важная встреча с литагентом, – поясняет Эйми.

По последним подсчетам, Адам отстал от графика написания новой книги по меньшей мере на тридцать тысяч слов. Выволочка от литагента – не лучшее начало наших совместных выходных.

– Так он уже в пути? – пытаюсь я выяснить, жалея, что не расслышала слов Адама, когда он звонил: теперь не пришлось бы полагаться на Эйми.

Фарах проскальзывает мимо меня, а Эйми не проявляет желания ускорить шаг.

– Он сказал, что поедет на поезде, – отвечает она.

– Уже едет или только собирается? Ваш сеанс «Совместимость пар» начнется через два часа.

Эйми кладет руку мне на плечо и наваливается всем своим весом.

– Тебе лучше знать, чем мне, – беззаботно роняет она.

Я нервно тереблю кутикулу на ногте. Достаю из кармана смартфон и отправляю Адаму сообщение:

Ты в поезде? На восток ходит только один поезд в день. Ты что, издеваешься?

Я нажимаю кнопку вызова, но сразу попадаю на голосовую почту: «Это не моя вина, Марго. Я приеду завтра».

Завтра утром?

Я сердито тыкаю в вопросительный знак. Мое сердце разрывается.

Проходит минута. Вторая. Ответа нет.

Экран расплывается от моих слез.

Меня захлестывает ярость, быстрая и серебристая, как ртуть. Но я не осознаю этого, пока не швыряю телефон себе под ноги. Я смотрю в окно, чтобы проверить, не заметили ли мою вспышку Эйми или Фарах, но вижу лишь собственное отражение. Безумные глаза и нахмуренные брови пугают меня, но они такие знакомые. Я похожа на мать.

Я наклоняюсь, чтобы поднять телефон. Он стоит под углом на идеальной лужайке, словно топор, воткнутый в стену в безвкусном концептуальном баре. Счищая с него грязь и траву, я замечаю вдалеке Рини. Она наблюдает за мной.

Я машу ей, сообщая, что все в порядке.

А Рини не машет мне в ответ.

1.Лови момент (лат.).

2.Деятельность американской транснациональной холдинговой компании Meta Platforms Inc. по реализации продуктов – социальных сетей Facebook и Instagram запрещена на территории Российской Федерации.