Kitabı oxu: «Раскоп у Волчьей сопки», səhifə 2
Глава 2
На залитой солнцем поляне появилась пятёрка практикантов. Заметив бидоны в руках ребят, Наталья Борисовна произнесла:
– Кого увижу в непотребном виде, – она сделала паузу, чтобы принять грозный вид, и закончила: – Исключу с моего курса.
Наталья Борисовна всегда была слишком мягкой со студентами, как всепрощающая мама, помогала нерадивым ученикам и дотягивала двоечников до тройки. Потому её и любили. Но именно поэтому никто не воспринял эти угрозы всерьёз.
– Конечно, Наталья Борисовна, – сказал Артём, проходя мимо преподавателя, – всё будет в лучшем виде.
Игорь Белуда суетился у грубо сколоченного дощатого стола под навесом. Лёва ломал крупные ветки и аккуратно складывал их у костра. Коля помогал Белуде, но выглядело так, будто только мешал.
– Ну? Чего так долго? Игорёк, вон, уже обед сварганил, – заметил Игорь Поликарпович. – Вы уже как час на раскопе должны быть.
Парни с упрёком посмотрели на Аллу.
– Коновалов фольклор собирал, – не осталась в долгу она.
Вера вполне была с ней согласна.
– А, ну фольклор – дело хорошее, – саркастично заключил Игорь Поликарпович. – Давайте-ка, быстро складывайте продукты и руки мыть.
После обеда на Веру навалилась сонливость.
– Шурпа была отличная, – произнёс Виталя, собирая ломтём хлеба остатки бульона.
– Спасибо, Белуда, – поддержал Артём.
Игорь кивнул, сидя с самодовольным видом.
– А нам спасибо не надо? – возмутился Коля. – Мы же с Лёвой помогали, пока вы там на экскурсию ходили.
Лёва промолчал, только поднял глаза к небу, как бы говоря: «Тоже мне помощник».
Вера подпёрла подбородок руками и изо всех сил старалась не поддаваться дрёме.
– Так, убирайте за собой и шагом марш на раскоп, – продекламировал Игорь Поликарпович.
– Подождите. – Наталья Борисовна встала, возвышаясь над столом. – Сегодня дежурные – Белуда и Ситченков. Вы раньше уходите в лагерь и готовите ужин.
Коля надулся.
– Наталья Борисовна… – начал он жалостно.
– Зубарев, помолчи. Так. Завтра дежурят Елисеева и Литвинов, в среду Руднева и Коновалов. – Наталья Борисовна задумалась. – В четверг Рыбаков и Зубарев.
Сердце Веры подпрыгнуло, сонливость как рукой сняло.
«Мы останемся в лагере наедине», – подумала она, пытаясь принять отстранённый вид.
– Наталья Борисовна, а можно мне с Верой дежурить? – заныла Алла.
«Алка, вот кто тебя за язык тянул?» – возмутилась Вера про себя.
– Наталья Борисовна, можно я за всех буду дежурить? – передразнивая Аллу, произнёс Игорь Белуда. – Они же всё равно готовить не умеют, – добавил он надменно.
– Чего?! – Алла была возмущена таким оскорблением её кулинарных талантов.
Парни заржали. Только Саша сидел с задумчивым выражением лица.
– От работы хочет отлынивать, – прокомментировал Артём.
– А готовить на десять человек – по-твоему, не работа? – зло ответил Белуда.
– Прекратили, – встрял Игорь Поликарпович. – Ты, Игорёк, стряпать мастак, не спорю. Но дежурить должны все, такой порядок. Понял?
Игорь кивнул.
Наталья Борисовна одобрительно покачала головой.
Солнце чуть склонилось к горизонту. Полуденный жаркий ветерок обдувал щёки практикантов. Парамонов был недоволен задержкой и подгонял студентов. Шли на раскоп молча. Казалось, на всех навалилась послеобеденная дремота. Каждый был нагружен разными инструментами. Саша нёс на широких плечах две лопаты и мотыгу. Вера шла позади и не отрывала взгляда от его спины, отчего она то и дело задевала ветки увесистым штативом нивелира. По счастью, этого никто не замечал.
Все шагали, уткнувшись под ноги, чтобы не зацепиться ненароком за какую-нибудь корягу. Лес поднимался пологим, неровным склоном и исчезал за горизонтом. Казалось, будто толстые стволы окружили людей гигантской чащей. Сквозь дымчатую занавесь сосновых ветвей проникал ослепительный солнечный свет. Вере почудилось, что этот лес словно явился из старинных русских сказок.
– Пришли, – послышалось спереди.
На длинной кривой прогалине чернели ровные прямоугольники ям, обнесённые пёстрой лентой. Неподалёку валялось дырявое сито и кем-то забытые ржавые грабли. У толстого ствола отдыхала перевёрнутая тачка.
Работа на раскопе делилась на мужскую и женскую. Парни убирали участок, копали верхний слой земли и отвозили грунт подальше. А девушки тем временем вооружались скребками. Прекрасных дам было трое, потому парни тоже спускались в раскоп и миллиметр за миллиметром скоблили землю. Каждый час делали десятиминутный перерыв, после снова принимались за работу. Если из-под земли показывался кусочек чего-то, инструмент заменялся на более тонкий, вплоть до кистей.
Это занятие оказалось крайне тяжёлым, скрашивали его только разговоры и смех Аллочки.
Вера уже считала минуты, как вдруг раздалось:
– О! Смотрите! Это древний горшок, – заорал Коля.
– Это только черепок, дубина, – прокомментировал Виталя, с которого пот катился ручьём.
К концу вечера таких черепков набрали мешок.
Теперь от студентов можно было услышать:
– Опять эта чёртова керамика.
Лёва и Игорь уже час, как ушли в лагерь готовить ужин. А перемазанные студенты и двое руководителей всё ковырялись в земле.
Вере было тяжело, но вместе с тем и интересно. Каждый раз, когда она натыкалась на неопознанный предмет, её охватывало чувство предвкушения, как ожидание подарка на Новый год.
Жара ощутимо спала, налетело комарьё, солнечные лучи стали косыми и алыми, когда Игорь Поликарпович скомандовал:
– В лагерь!
И грязные измученные практиканты потянулись с холма к палаточному лагерю.
С ужином Белуда не подкачал. Студенты уплетали за обе щёки макароны по-флотски. Вера подумала, что ещё никогда в жизни еда не казалась такой вкусной.
Солнце спряталось за сосняком, его последние багряные лучи очерчивали лагерь. Стало быстро темнеть. Мошкара и комары, словно почувствовав свободу, с удвоенной силой лезли в лицо, садились на обнажённые участки тела. И только у костра можно было избавиться от надоедливых насекомых. Пламя дышало жаром в и без того тёплый вечер.
Раскрасневшиеся ребята сидели кругом у костра. Потрескивали ветки, Коля бренчал на гитаре, выдавая протяжные сбивчивые мелодии. Наталья Борисовна восседала на видавшем виды раскладном стуле и читала книгу при тусклом свете от костра. Студенты сидели кто на чём. Вера подложила себе пенку и теперь очень радовалась, что отец достал ей весь туринвентарь. Игорь Поликарпович с видом опытного туриста заваривал чай. Разговоры текли сами собой. Вера не прислушивалась. Она, разморённая, витала в своих мыслях.
– Вер, а ты ещё поедешь куда-нибудь летом? – спросила Алла, выдёргивая Веру из размышлений.
Оказалось, разговор шёл про летний отдых.
– Не знаю, – ответила Вера задумчиво. – Мне в городе нравится или за Волгу ездить.
– Скукотища. Вот мы в августе в Архипо-Осиповку поедем, на море, – мечтательно заметил Коля, перестав бренчать.
– А мои родаки в Ялту уехали по путёвке, – с грустью произнёс Виталя. – Вдвоём.
– У тебя же сестрёнка есть. А её куда? – поинтересовалась Алла.
– А, – Виталя махнул рукой. – На меня хотели повесить. А у меня практика. Короче, в пионерлагерь отправили. «Буревестник», что ли.
– «Буревестник»? – удивился Артём. – Его же закрыли. Там в восьмидесятом мокруха была, убийства.
– Ой, Коновалов, тебе лишь бы страшилки рассказывать, – возмутилась Алла.
Виталя пожал плечами:
– Не слышал.
– Да не убийства, а убийство, одно. Сторожа-пьянчугу застрелили, – поведал Саша.
– А ты откуда знаешь? – уточнила Алла.
– Да все знают, – встрял Лёва. – Мутная история. Слушайте, у нас в общаге живёт один. Ну, в общем, был он в «Буревестнике» в восьмидесятом.
– И чё? – перебил Коля.
– Чё-чё? Странный он. Орёт по ночам, лунатит.
– Так он рассказывал что..? – с азартом спросил Коля.
– Не. Про это молчит. А когда спрашивают, в истерике бьётся.
– Ну чего вы заладили? Какие убийства в пионерском лагере? – зло произнёс Виталя.
– Да ладно, ладно. Не знаю я ничего. Это парень-первокурсник, на другом этаже живёт. Так, рассказываю, что слышал, – начал оправдываться Лёва.
– И правда, вы чего? У Виталика там сестрёнка, а вы тут про убийства. Работает лагерь, значит, не было там убийств, – отрезала Алла, глядя на Артёма.
– Угу, не было, – буркнул тот.
Саша предусмотрительно промолчал.
Вера под шумок достала блокнот и водила карандашом по желтоватым страницам.
– Вер, а эт что у тебя? Дай-ка посмотреть. – Лёва вырвал блокнот у Веры из рук и ловко отпрыгнул за костёр.
Вера вскочила, недовольно раздувая ноздри.
– Э, верни! – встрял Саша, но с места не встал.
– Непонятно ничего. Просто набор фраз, – разочарованно произнёс Лёва, листая блокнот.
– Вера у нас – писательница, – с несвойственными интонациями сказал Артём, будто был горд этим фактом.
Он забрал блокнот у Лёвы и тоже стал читать.
– Это личное. Отдай! – Вера попыталась вырвать блокнот. Но Артём поднял его на вытянутой руке над головой.
– Вер, а роман-то где? – спросил он.
– Тут. – Вера постучала пальцем по виску. Она вся покраснела.
– А. Ну когда напишешь, дашь почитать? – беззлобно поинтересовался Артём.
Когда Вера всё-таки вцепилась в блокнот, Артём попытался её приобнять. Тут вскочил Саша. А Вера отпихнула Артёма и направилась к своей палатке.
– Ну ладно тебе, я же по-дружески, – пробормотал Артём.
Дальше Вера не слышала. Она залезла в палатку.
– Вер, ты обиделась, что ли? – послышался голос Аллы снаружи.
– Нет.
Вера быстро засунула блокнот в свой рюкзак, для надёжности обернув его носками.
– Сейчас иду, – бросила она.
Вера не обижалась на такие пустяки, но у неё появилось неприятное ощущение, будто залезли к ней в душу без разрешения.
От костра доносились звуки гитары. Коля играл что-то из Цоя, многие подпевали. Вера не слишком разбиралась в музыке, но группа «Кино» ей нравилась своими текстами. Да что там говорить, от Виктора Цоя фанатели все, даже Алла признавала его талант, несмотря на преданную любовь к Пугачёвой.
– Палатку закрой, комары же налетят, – недовольно скомандовала Алла.
Вера не собиралась оставаться в одиночестве, когда все сидели у костра. Хотя Игорь Белуда как-то незаметно скрылся, и теперь в его палатке светлячком горел фонарик.
«Читает, наверное», – подумала Вера.
Людей окружала абсолютная тьма, будто и не было никого на свете, кроме сидящих у костра. Вера подняла голову к небу. На неё навалилась сияющая мгла, бездонная и пугающе завораживающая. Звёзды, такие яркие, каких не увидеть в городе, загадочно мерцали.
– Вер, иди сюда, я тебе звёзды покажу, – Артём призывно похлопал по колену.
– Как будто их так не видно, умник, – прокомментировала Алла.
– Так со мной-то ярче, – самодовольно произнёс Артём.
Вера вдруг поняла, что даже за Волгой не увидеть такого неба, мешает город на противоположном берегу. А сейчас мешал свет от костра, и она решила, что позже обязательно посмотрит на звёзды.
– Городские… – прошептал Виталя с усмешкой. Он сидел близко, Вера услышала его и улыбнулась.
Сев на оставленное место, Вера почувствовала, как устала за этот долгий день. Ныла спина, с непривычки болели натруженные руки, от жара пламени клонило в сон.
Вере очень хотелось подсесть ближе к Саше, но между ними сидели Алла и Виталя.
– Зубр, сможешь «Последний герой» слабать? – спросил Лёва.
– Не знай, ща попробую, – ответил Коля и принялся перебирать струны, подбирая мелодию.
Когда у Коли более-менее получилось, нестройный хор голосов затянул вразнобой:
Ночь коротка, цель далека.
Ночью так часто хочется пить.
Ты выходишь на кухню, но вода здесь горька.
Ты не можешь здесь спать, ты не хочешь здесь жить.
Доброе утро, последний герой.
Доброе утро тебе и таким, как ты.
Доброе утро, последний герой.
Здравствуй, последний герой.
На втором куплете ребята сбились, и постепенно звуки голосов смолкли. Потрескивали ветки в костре, Артём щедро подливал всем желающим из бидончика с затейливыми цветочками на боках.
– Коль, а «Паромщика» давай, – попросила Алла.
– Я вам не стол по заявкам, – грубовато ответил Коля. Он явно не был фанатом Пугачёвой.
Алла обиженно надулась, но вскоре забыла обо всём за весёлой болтовнёй с парнями.
Наталья Борисовна ушла спать.
– Так, долго не сидите, подъём в пять утра, – скомандовал Игорь Поликарпович, поднимаясь.
– В пять утра, – жалобно протянула Алла.
– Игорь Поликарпович, вы же говорили, в шесть, – возмущённо заметил Виталя.
– Так, студенты, чтобы через полчаса все спали по палаткам! Понятно? – отрезал Парамонов.
Парни вяло и неохотно закивали.
У Веры совсем слипались глаза. Она тихонько встала, пожелала всем доброй ночи и направилась к своей палатке.
Вера очень устала, но уснуть не могла. Было жёстко и неудобно. Назойливое комариное жужжание не давало провалиться в сон. Девушка уже долго ворочалась, когда наконец пришла Алла.
– Не спишь? – шёпотом спросила она, пролезая внутрь.
– Нет.
– Они там ещё сидят, – с досадой сказала подруга, будто пропускала что-то важное.
– Слышу, – ответила Вера.
Снаружи доносились голоса и звуки гитары.
Алла повозилась немного, устраиваясь.
– А ты чего на лошадь, как дурная, вскочила? – начала Вера, желая выяснить, показался ли ей тот шёпот.
Вера не спрашивала, где та научилась скакать без седла, и так понятно: Алла выросла в деревне.
– Эмм… – игриво протянула Алла.
– Хотела перед парнями покрасоваться? – догадалась Вера.
– Ну да. Красиво получилось?
– Да. Очень эффектно, – с сарказмом прокомментировала Вера. – А ты что, коню что-то шептала на ухо? Или мне показалось?
– Шептала. Заметила?
Вера кивнула в темноте и приподнялась.
– А что шептала?
– Не могу сказать.
Вера ждала. Она не сомневалась в болтливости Аллы.
– Заговор, – произнесла Алла.
– Заговор? – разочарованно переспросила Вера.
– Ну да. Я тебе не рассказывала, но у меня прабабка всякое знала, – сообщила Алла и, помолчав, добавила: – И умела.
– Это что?
– Ну знахаркой она была, понимаешь. Лечила, в общем.
Вера пододвинулась ближе. Она любила такие рассказы, они были топливом для её историй.
– Знаешь, бывало, придёшь к ней утром, а у крыльца уже очередь стоит. Из других деревень приезжали и из города тоже. – Алла задумалась, потом дополнила: – Да я только в детстве её помню. Потом померла.
– Жаль, а то бы тебя научила, – проговорила Вера. Она не верила в такое, но хотела разговорить Аллу. Тем более сон не шёл.
– Ой, да ну тебя. Скажешь тоже. Тут же дар нужен.
– А чего ты раньше не рассказывала? Интересно же.
– Как-то к слову не пришлось. Да и зачем?
– Как это зачем? – Вера нашарила фонарик, включила.
– Вер, ты чего? Записывать собралась? – смеясь, поинтересовалась Алла.
– Ну про заговор-то расскажи. – Вера уже выуживала блокнот из рюкзака.
– Ой, да глупости это всё, тебе ни к чему. Я же знаю, ты в это не веришь.
Вера умоляюще смотрела на Аллу.
– Ты это в романе используешь? – спросила Алла.
– Возможно.
– Тогда напиши главную героиню с меня. – Алла засмеялась, чтобы придать своим словам шутливый тон. – И обязательно чтобы приписка к роману была: «Посвящается Алле Рудневой».
– Ага. Обязательно. Так и напишу. – Теперь Вера тоже улыбалась. – Про заговор давай.
– Ну, заговоры разные бывают. Для бытовых случаев это просто молитва и ритуальные действия, вроде нитку вокруг бородавки обмотать или на ячмень плюнуть.
– Какая молитва? – перебила Вера.
– Да любая, какую знаешь. Только произносится особым образом. Ну и сила духа нужна. Так прабабка говорила.
– Ты что, коню молитву читала? – смеясь, уточнила Вера.
– Нет, конечно. – Алла тоже смеялась. – Он бы меня скинул, не дослушав половины. Буйный попался.
Вера улыбалась и смотрела вопросительно.
– Тот заговор особый. Его нельзя просто так использовать. И на людях нельзя. – Алла вдруг стала серьёзной.
– Специально для лошадей, что ли? – подначила Вера.
– Нет. Просто нехороший, дурной. – Алла замолчала. – Вот зря я тебе говорю.
А Вера уже нарисовала в голове сюжет, ведьмовской шабаш у костра и случайного свидетеля мистического действа.
– Алл, да брось, ну чего ты? – умоляюще произнесла Вера. – Я слова поменяю. А уж использовать тем более не буду.
Алла помолчала пару секунд.
– Ладно. Записывай, – выдала она.
Вера зажала фонарик между подбородком и плечом, раскрыла блокнот.
– Белое пламя несётся по полю.
Я подчиню себе твою волю.
Вся твоя воля в этой крови,
Кровью своей мне заплати.
Нет у тебя иного пути,
Лишь мою волю в жизнь воплоти, – продиктовала Алла.
«Ну и глупость. На детскую считалочку похоже», – разочарованно подумала Вера, записав, но ничего не сказала, чтобы не обидеть Аллу.
Повисла тишина. Вера поставила фонарик так, чтобы он светил на потолок палатки, и закрыла блокнот.
– По лицу вижу, не веришь, – с упрёком заметила Алла.
– Верю, – фальшиво ответила Вера.
– Вера не верит, – по-детски пробурчала Алла, словно хотела подразнить. – Уж заговорам меня прабабка научила. Я, между прочим, и палатку нашу заговорила.
– Ага, – прыснула Вера, – в следующий раз заговори так, чтобы Артём не залез.
– А он что, собирался? – с надеждой спросила Алла.
Обе рассмеялись. И Вера обрадовалась, что так быстро удалось уйти от темы глупого заговора.
– А кто тебе больше нравится из парней? – задала вопрос Алла, хитро улыбаясь.
Вера пожала плечами. Почему-то ей не хотелось выдавать свои чувства.
– А тебе кто? – поинтересовалась она.
– Я ещё не решила, – сказала Алла таким тоном, будто у палатки выстроилась очередь из желающих поухаживать за ней.
Вере снилось, будто у них вместо Натальи Борисовны Алкина прабабка, которую она никогда не видела, но знала откуда-то, что это она. Студенты копали, а прабабка кричала: «Работайте, не то заговорю!» Вера копала голыми руками, а из земли сочилась кровь, образуя влажные комья. Как это часто бывает в кошмарах, картинки сменялись без всякой логической связи.
И вот по полю неслось белое пламя, сметая ударной волной всё на своём пути. Перед ним, спасаясь, ошалело мчались кони. Смертельное пламя нагоняло, опаляя им хвосты. Вере стало невыносимо страшно. И от этого леденящего чувства она проснулась.
В палатке было тихо, только чуть посвистывала во сне Алла. Вера стёрла ладонью испарину со лба, натянула штаны, взяла фонарик и вылезла наружу. Ей хотелось избавиться от душной тесноты палатки, прогнать остатки ночного кошмара. Она толком не могла понять, что так напугало её во сне. Смутные образы уже испарились, растворяясь в ночной прохладе. Безлунная ночь окутывала мраком. Вера постояла немного, любуясь на звёзды, вдыхая свежий воздух и успокаиваясь. Похоже, все спали. Вера включила фонарик и побрела к домику-скворечнику в кустах.
На полпути передумала: «Не идти же в темноте в этот дурно пахнущий сарай».
Она повернула к лесу и пошла, высвечивая фонарём густые заросли. Подходящие кусты нашлись быстро. Когда дело было сделано, Вера, ещё сонная, побрела обратно. И тут раздался душераздирающий вой, пронзительный и будто бы человеческий.
Вера в испуге оглянулась. Вой стих так же неожиданно, как и начался. Лес стал чужим и пугающим. Макушки сосен раскачивались на ветру, исчезая в чёрном небе. Каждый шорох казался зловещим. Вера потёрла глаза, отгоняя наваждение, и стала светить вокруг. Узкий луч света разрезал тьму, выхватывая то ветки, то стволы деревьев. Ни души.
«Какая глупость. Чего ты испугалась?» – отругала себя Вера, развернулась и пошла к лагерю.
Ощущение чего-то недоброго нарастало, словно дурной сон не кончился.
У костра было пусто. Тлеющие угли засыпали золой. Палатки чёрными треугольниками разметались по поляне. Вера прошла под навес, села за стол, спать теперь не хотелось. Потушив фонарик, она принялась бестолково рассматривать лагерь, словно могла увидеть чудовищ в этой бархатной тьме. Сейчас, когда сон окончательно схлынул, казалось, что пугающий звук лишь послышался ей.
Вера глубоко втянула ночной свежий воздух и собралась уже идти спать, как снова раздался вой, протяжный и еле слышный. По спине побежали мурашки. От неожиданности Вера дёрнулась, фонарик выпал из её рук и закатился под дощатый стол. Пришлось лезть за ним и долго шарить руками в темноте, согнувшись под столом. А вой то стихал, то продолжался.
Неожиданно послышался шорох и звук шагов. Вера со всего маху приложилась затылком, пытаясь распрямиться. Она уже готова была вылезти из-под стола, отшутиться, дескать, не спится, вот фонарик уронила, но отчего-то замерла и прислушалась. Звук шагов раздавался не от палаток, а со стороны тропы, по которой они ходили в деревню. Вой смолк, и в оглушительной тишине Вера различила хриплое дыхание, будто идущего мучила одышка.
Сердце заколотилось, девушка замерла в неудобной позе. Ей казалось, что во мраке выделяется сгорбленная фигура. Она наконец нащупала пальцами фонарик. «Нужно включить», – пронеслась мысль.
Вера представила, как яркий луч разгонит наваждение, как увидит она, что нет никакой фигуры, а звуки шагов – лишь плод воображения. Было слишком жутко, и девушка просто сжала фонарик в руке. Шаги приближались.
Через пару минут Вера, замершая под столом, отчётливо увидела мужской силуэт, высокий и сутулый. Такой фигуры не было среди своих. Чужак, пошатываясь, брёл через лагерь. Вера принялась себя щипать. Больно. Шаги прошелестели совсем близко.
В тусклом свете ночного неба еле различимый силуэт странно покачивался при ходьбе. Мужчина припадал на левую ногу. Вера пыталась разобрать очертания фигуры, рассмотреть в темноте чужака. Тщетно. Ей вдруг показалось, что всё происходящее нереально, словно продолжается чудной пугающий сон. За озером раздался вой, вырвав девушку из оцепенения. А тёмный силуэт уже шагал по насыпному мосту.
Вера разозлилась на себя за этот глупый страх.
«Нужно кого-то разбудить. Непонятно, кто бродит по лагерю ночью».
Бесшумно выбравшись из-под стола, она подошла к палатке Литвинова и Рыбакова.
– Саш, – позвала Вера шёпотом, озираясь по сторонам. – Саш, Виталь! Спите?
Ответом ей было сопение. Вера села на колени, аккуратно откинула полог палатки.
– Эй, просыпайтесь, – громче произнесла она.
Никто даже не пошевелился. В темноте было не разобрать, что происходит внутри. Похоже, парни крепко спали.
Чужак скрылся за озером, и теперь Вера не могла видеть его в кромешной тьме. Она представила, как глупо будет выглядеть, объясняя парням причину побудки, и как утром все будут смеяться над ней. Вместе с тёмным силуэтом исчез и страх. Вой прекратился. Вера ещё больше разозлилась на себя за глупость. Она решительно поднялась и пошла к своей палатке. За спиной послышалась возня.
– Вер. Вер, ты? – раздался тихий и удивлённый голос Саши. Он включил фонарик, ослепляя Веру. – Ты чего?
Саша в одних шортах высунулся из палатки и пытался натянуть одной рукой кеды. Когда это получилось, он подошёл и посветил в лицо Веры, внимательно вгляделся, а потом обнял её.
– Чего случилось-то? Ты прям дрожишь.
Вера уткнулась в широкую грудь, совершенно не думая о том, как это выглядит, и сбивчивым шёпотом начала рассказывать.
– Какой ещё мужик? Может, тебе приснилось? Ночью в лесу всякое может…
– Да нет, – перебила Вера. – Я видела. Он за озеро пошёл.
Саша не разжимал объятий, и слишком интимная поза затянулась. Вере стало неловко. Она отстранилась.
– Украл что-нибудь? – уточнил Саша.
– Нет. Просто шёл, – шёпотом ответила Вера.
– Тогда чего ему тут делать ночью? – Саша светил фонариком в сторону озера. – Ладно, пошли посмотрим.
Вере стало спокойно. С Сашей не страшно. А главное, он не смеялся, а просто пришёл на помощь, пусть даже не верил в ночного визитёра. Она сама уже сомневалась в том, что видела. Как назло, было тихо, жуткий вой не повторялся.
Вера тоже включила фонарик. Вдвоём они медленно зашагали к озеру. Звёзды ослепительно горели над чёрными макушками сосен. Гладкое озеро чуть мерцало во мраке ночи. Два ослепительных луча шарили по кустам. Лёгкий ветерок шевелил траву. В длинных тенях Вере чудились людские силуэты. Но Саша уверенно сказал:
– Никого. Всё тихо.
Вера прошла дальше к насыпному мосту. Узкий луч Вериного фонаря высветил следы на утоптанной траве. Саша подошёл. В этот момент раздался вой.
– Чёрт! Жутковато, – бросил Саша.
– Ага, – буркнула Вера.
– Вер, да это наши наследили, – заключил Саша. – Идём.
Вера не двинулась с места. Далёкий протяжный вой продолжался.
– Это собаки воют. Или волки, – беззаботно произнёс Саша, будто шутку. – Не бойся. К лагерю не подойдут.
Они неторопливо двинулись к палаткам. Вера специально медлила, ей не хотелось расставаться с ощущением безопасности, которое она испытывала рядом с Сашей.
– Вер, ну хочешь, я с тобой посижу?
– Не надо, – пробормотала Вера. – Прости, что разбудила.
От Сашиных слов на душе у Веры было тепло. Сейчас ей казалось, что он добр с ней больше, чем просто по-дружески. Вера потянулась пальцами к Сашиной ладони, но не успела коснуться. От самой большой палатки отделилась тень. Саша поднял фонарик. В круге света оказался Артём.
– Чё это за ночные свиданки? – хамовато спросил Артём. Он щурился, пытаясь разглядеть в слепящем свете двух гуляк.
Саша опустил фонарь. Артём всматривался какое-то время.
– Вера? Санёк? – произнёс он удивлённо. – Чё эт вы делаете?
– Ничё. Спать иди, – зло буркнул Саша.
– Э нет, как тут спать, когда Веру Палну совращают?
«Верой Палной» Артём и Лёва дразнили Веру в институте, когда она слишком умничала. Объясняя это тем, что она похожа на «училку из началки».
– Чего сказал? – гневно бросил Саша.
Артём часто паясничал, и все к этому привыкли. Но почему-то именно сейчас Саша разозлился. Он стал светить Артёму в глаза, отчего тот чертыхнулся и зло попёр вперёд.
– Не хами Вере, – бросил Саша раздражённо.
– А то что? – грубо ответил Артём.
Обстановка накалялась.
Вера с досадой подумала: «Где все они были, когда я в ужасе сидела под столом, а по лагерю бродил незнакомец?»
– Хватит, – пыталась встрять Вера.
– Заткнитесь вы уже! Спать мешаете, – крикнул из палатки Виталя.
В палатке Игоря Поликарповича загорелся свет.
– Кто там не спит? – раздался голос Парамонова.
Саша мгновенно выключил фонарик, Вера тоже. Ребята вынужденно разошлись по сторонам, скрываясь в ночных тенях. Никому не хотелось получить нагоняй в первый же вечер. Артём ещё долго недовольно бурчал в темноте. Игорь Поликарпович не вышел, похоже, возмущался больше для порядка.
Потом Саша проводил Веру до палатки.
– Спокойной ночи, – произнесла она, вглядываясь в темноте в его лицо.
– Спокойной ночи, – повторил он.
Вера ждала чего-то, словно хотела коснуться Сашиного лица. Саша не понял этой заминки, наклонился, приподнимая край палатки.
– Ну давай, – сказал он, подталкивая Веру. – Утром увидимся.
Вера недоумённо хлопала глазами.
– Нам же завтрак готовить. Забыла?
– Угу. Доброй ночи, – повторила Вера, пролезая в палатку.
Утром Вера варила овсянку. Саша ловко размазывал по бутербродам плавленый сырок, больше похожий на брусок резины. Студенты только просыпались. Они выглядели помятыми и опухшими. Алла, сидя за столом, наносила пудру. Наталья Борисовна что-то перебирала в «Лавке древностей». Игорь Поликарпович брызгал в лицо водой, стоя у умывальника. Первые робкие лучи солнца озаряли поляну. Неторопливо разгорался рассвет.
Когда каша была готова, над костром повесили закопчённый алюминиевый чайник. Алла побежала за припасённым кофейным напитком. Этот растворимый напиток содержал от силы десять процентов натурального кофе. Поэтому Вера морщилась, отпивая из эмалированной кружки. Ей невыносимо хотелось настоящего крепкого кофе. Но такая роскошь не для походной жизни. Поспать удалось часа четыре, и Вера клевала носом.
– Я вообще кофе не пью, – сказал Саша, когда Алла протянула ему жестяную банку.
– Спасибо, но я ваш цикорий не буду, – следующим ответил Виталя.
– Ой, ценитель нашёлся, – проворчала Алла.
Через длинный неровный стол Артём зло смотрел то на Веру, то на Сашу. Даже не поднимая глаз, Вера чувствовала этот взгляд.
«И что на него нашло?»
О ночной прогулке никто не говорил, будто её не было. Вера тоже молчала. Ей совсем не хотелось при всех разглашать свои ночные приключения. Она сонно потирала глаза, ковыряясь ложкой в тарелке с овсянкой.
