«Дом на краю ночи» kitabından sitatlar
...проблема умного ребёнка в том, что, наблюдая и понимая происходящее, он не желает закрывать глаза на увиденное.
Какая все же удивительная штука - жизнь. Еле тянулась, когда счастье было далеко-далеко, когда ноги ныли от ортезов, а вот теперь счастье при ней, зато жизнь летит столь стремительно, что опомнится не успеваешь.
"Остров был для нее живым существом, местом, где сама земля рождала легенды."
На этом острове все знают, что ты сделаешь, еще до того как ты сам это поймешь; здесь старые вдовы осыпают тебя молитвами, воспитывают тебя забулдыги-картежники; здесь рыбаки зовут тебя по имени еще до твоего рождения; на этом острове все еще возможно обладать душой глубокой, как океан, и непроницаемой, как ночная тьма. Мария-Грация
Ощутив легкость и свободу, которую вдруг обрели ее ноги, Мария-Грация закричала от радости. Но, научившись плавать, она прониклась отвращением к суше, по которой передвигалась с таким трудом. Отныне ей казалось, что она родилась в чуждой стихии – как русалочка из папиной сказки.
Лишь в последующие годы Амедео осознал, что проблема умного ребенка в том, что, наблюдая и понимая происходящее, он не желает закрывать глаза на увиденное – в точности как Пина. Как и Пину, Марию-Грацию невозможно было заставить смотреть и не видеть.
"На этом острове все знают, что ты сделаешь, ещё до того как ты сам это поймёшь."
Время сжалось, словно знойная дымка, и перестало иметь значение, – время, в котором они сейчас находились, могло быть первым днем в ее девичьей комнате или, напротив, вечером их глубокой старости через полвека.
В день, когда Италия вступила в войну, Амедео отправился проинспектировать болото, дабы решить, можно ли его осушить, тем самым снизив опасность малярии. И вопрос болота и малярии казался куда более насущным, чем новость о войне. На Кастелламаре шла своя война – против паразитов и стихии, и она была куда важнее. Для Амедео остров был отдельной страной, не имевшей отношения к Италии, где прошли его одинокие детство и молодость.
Амедео не записывал эти истории. Ему не хотелось их запоминать. Но иногда пациента разговорить не удавалось, и тогда Амедео рассказывал свои волшебные истории из блокнота, истории, столетиями передававшиеся из уст в уста бедняками, призванные уносить слушателя прочь от серой повседневности.
