Kitabı oxu: «Мир матери и дочери. Когда любят так же сильно, как и ранят»

Ким Чиюн

Şrift:

Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается

모녀의 세계 by 김지윤

THE SPACE BETWEEN MOTHER AND DAUGHTER by Kim Ji Youn

Originally published in Korean by EunHaeng NaMu Publishing Co., Ltd.

This translated edition was published by arrangement with EunHaeng NaMu Publishing Co., Ltd. through Shinwon Agency Co.

Перевод с корейского языка – Надежда Белова

* * *

Предисловие. Мама и дочь – психологические сиамские близнецы

Когда я говорила, что пишу книгу о психологии отношений матери и дочери, чаще люди реагировали так:

– О! Напиши поскорее, пожалуйста!

– Я скоро свихнусь из-за матери! Эти отношения действительно серьёзная проблема.

– Обязательно напишите эту книгу! Если будут нужны подробности, обращайтесь в любое время. Я с радостью предоставлю примеры из своей жизни.

Реакция других отличалась кардинально:

– Что? Разве есть какие-то сложности в отношениях матери и дочери?

– А разве мамы с дочками не живут просто так, как им комфортно?

Первые отклики – обычная реакция дочерей так называемых «потрясающих» матерей. В то время как последние можно было услышать от мужчин, у которых просто нет глубокого понимания этой проблемы, или от женщин, которые в отношениях «мама-дочь» занимали доминирующую позицию.

Отношения между матерью и дочерью – это связь двух женщин, которая продолжается всю их жизнь. Даже когда мама покидает этот мир, влияние, которое она оказывала на свою дочь, не прекращается. В этой связи эти отношения можно рассматривать как пожизненные. Их психологический контекст оказывает огромное влияние на многие аспекты жизни: от самооценки и формирования личностных внутренних установок до будущих семейных отношений, а также отношений с партнёром и модели материнства. Даже конфликты, существующие между матерью и дочерью, имеют более длительную и закрученную историю, чем ссоры между супругами.

В этой книге прежде всего я рассматривала психологические и межличностные проблемы, существующие в отношениях между матерью и дочерью. Исходя из собственного опыта, я заново проанализировала мои отношения с матерью и продемонстрировала, каким образом можно было избежать её пагубного влияния на меня.

Работая над этой книгой, я опиралась не только на свой личный опыт, но и на опыт большего числа женщин (их имена были изменены, а рассказанные истории совсем немного адаптированы, чтобы никто не смог случайно угадать настоящую личность героинь этой книги).

Мне, получившей много психологических травм от моей неординарной мамы, пришлось преодолевать огромное количество проблем после рождения собственного ребёнка. На протяжении всего пути становления матерью было очень непросто, но насколько мне трудно было преодолевать сложности в этих отношениях, настолько же я была счастлива благодаря им.

В конечном итоге проблема в том, что тесная связь между матерью и дочерью не ограничивается отношениями их двоих, она включает и многих других людей, входящих в семью. Более того, всё это сосуществует с постоянной системной и традиционной общественной турбулентностью. Однако в этой книге я не стала касаться этого огромного клубка взаимоотношений, а сконцентрировала внимание только на отношениях матери и дочери.

Я хочу, чтобы вы помнили одну вещь, даже если это не упоминается в каждой главе: предпосылки формирования психологии отношений матери и дочери сосуществуют в тесной взаимосвязи с различными факторами. Именно поэтому не стоит рассматривать эти отношения в рамках однозначного суждения, согласно которому мать во всем виновата, а дочь – жертва.

В мире много число дочерей, любящих своих матерей, но страдающих из-за них. Я внимательно слушала их истории и мысленно обнимала каждую из них. Мама и дочь – женщины, любящие друг друга, – пытаются удержаться на непрочном канате, протянутом между двух берегов – привязанностью и вмешательством в личную жизнь.

Позволив плохим взаимоотношениям проникнуть слишком глубоко в их жизнь, они замирают в состоянии эмоциональной зависимости друг от друга, даже не осознавая этого.

Основная цель, которую я хотела бы достичь написанием книги, – помочь этим двум женщинам стать психологически независимыми друг от друга, сохраняя баланс в отношениях и удерживая необходимую обеим дистанцию.

С надеждой на то, что во всем мире мамы и дочки смогут искренне улыбаться друг другу, иногда ссориться, но быстро мириться, прощать, словом, жить в полной мере, я приглашаю вас в мир матери и дочери – историю более долгую и глубокую, чем мир супругов.

От дочери и мамы в одном лице я посвящаю эту книгу всем женщинам, живущим на свете.

Ким Чиюн

Глава 1. От любви до ненависти один шаг. Боль по имени любовь

Чокнутая неблагодарная дура

– Серьезно?

– Почему?

– Как это возможно?

– Это вообще нормально?

Так мы думаем о тех сторонах нашей жизни, которыми нельзя вот так запросто поделиться с другими и которые становятся нашими личными секретами. Хотя бы один такой секрет есть у каждого из нас. У меня тоже есть такая сторона жизни, которую я хотела бы спрятать от всех, а именно – моя мать. За тринадцать лет, прошедших с её смерти, я ни разу не навестила её на кладбище. Впервые я пришла к ней в год, когда мне исполнилось сорок два года. Это и положило начало откровенной истории о нас с ней.

Зимой 2004 года после похоронной церемонии в крематории, ставшим местом нашего с ней тягостного расставания, я поставила урну с прахом матери в колумбарий. День, когда я кремировала маму, выдался очень холодным, а урна с её прахом оказалась до нелепости тёплой. Смерть и день странного прощания после встречи с тысячеградусной температурой. Этот ужасно тяжёлый день я положила в ящик Пандоры и плотно закрыла его.

После этого тринадцать лет я ни разу не приезжала навестить маму на кладбище. Более того, я ни разу не отметила годовщину её смерти за эти годы. Иногда я размышляла о том, что думают люди о такой дочери. Наверное, что-нибудь со словом «дура». Глупая дура, чокнутая дура, неблагодарная дура, дура без ума и совести!

Да я сама, узнав, что кто-то поступает таким образом, первая бы завопила: «Что?! Почему?! Как так можно?!». Одним словом – это ненормально. И действительно, мне было так больно в душе, что я практически сходила с ума. После похорон матери я не только вырезала из памяти сам факт её смерти, но и постаралась забыть, что у меня вообще когда-нибудь была мать. Во всех смыслах похоронив её, я жила, отрицая боль и грусть.

Без мамы я вышла замуж, родила и воспитываю ребенка, работаю. Нигде в моей жизни не осталось ни намёка на её присутствие. Мама. Мысли о ней для меня оставались под замком тринадцать лет. Но ничто не может быть заперто вечно. Я постаралась стереть все следы присутствия матери в моей жизни, но разве я сама не являюсь её следом?

Я думала, со смертью матери всё закончится (но… ё-моё…), оказалось, что всё только начинается. За тринадцать лет наши отношения сплелись в тугой клубок, который, я понимала, пора распутывать.

Пока я не встречусь с образом матери внутри себя, наши с ней противоречивые отношения – между любовью и ненавистью – никогда не закончатся. Возможно, потому, что когда-то мы были единым целым..

Карл Юнг говорил, что в середине жизни в душе человека происходит землетрясение. В середине моей жизни внутри меня тоже произошло землетрясение. У меня началась бессонница. Я не придавала этому значения, вполне довольная, что не отстаю от модных веяний: «Все вокруг страдают бессонницей, и я теперь влилась в их круги». Но всё чаще пыталась рационально осмыслить, что же не даёт мне спать:

– Хм… много стресса? Или я устала? Или это из-за того, что я не умею расслабляться?

Но внутри меня всё восставало против таких логических рассуждений, было тяжело, и постепенно это чувство усиливалось. Я поняла, что мне необходима помощь психотерапевта. Последние восемь лет я провела, тихо работая практически по сто часов в неделю, и теперь едва справлялась. Я подумала, что надо хоть раз привести свою психику в порядок, а ещё хотела найти причину, почему же не могу спать по ночам.

Первая сессия у психотерапевта закончилась для меня слезами. Это сейчас я понимаю, почему на первой же встрече я начала говорить про маму, но тогда мне это показалось нелепым. Причём здесь мама, если я пришла разобраться со своей бессонницей? Засов, прочно державшийся тринадцать лет, рассыпался в прах. Внезапно фигура матери обрушилась на меня.

– За тринадцать лет я ни разу не навестила маму на кладбище. Как такое возможно? Это вообще нормально? Но я не могу туда пойти. Просто не могу. Мне очень страшно. Мне кажется, меня просто разорвёт на куски и развеет по воздуху, если я пойду туда. Об этом не знает никто, кроме моего мужа. Никто не знает, даже родственники. Даже не представляют. Да и кому скажешь, что я тринадцать лет не чту память о маме? Ох…

Только спустя сорок минут я смогла взять себя в руки. Врач сказала, что это нормально, что чужое мнение не важно и это только моё дело, хожу ли я на на кладбище или вообще никогда туда не приду. Ничего страшного. Это мое личное дело, и я не должна себя судить. Мне необходимо принять ситуацию такой, какая она есть.

Ответ врача меня весьма прибодрил.

До конца сессии оставалось ещё десять минут, но я не могла вымолвить ни слова. Мне было неловко. В моём-то возрасте странно плакать в три ручья, зовя маму, – и всё это перед человеком, которого я впервые вижу. Мне хотелось исправить ситуацию. Собравшись с мыслями, я сказала:

– Ничего, что десять минут останутся. Мне очень стыдно и неловко из-за того, что я вот так разревелась перед вами. Больше всего сейчас мне хочется поскорее уйти отсюда. Увидимся на следующей неделе.

Выскочив из кабинета, я вышла на улицу и немного прогулялась. Голова шла кругом, но в то же время у меня было такое чувство, будто я получила индульгенцию. Я не плохая – просто наши отношения с матерью травмировали меня. И поняв на первой сессии с психотерапевтом, что мне больно, я начала открывать засовы, державшиеся все эти годы.

Повторюсь, отношения между родителями и детьми имеют очень серьёзное психологическое значение, они не заканчиваются со смертью родителей. Так же и отношения между супругами и после развода могут продолжать влиять на жизнь бывших партнеров. Однако если возникают новые отношения с более комфортной и безопасной психологической атмосферой, они перекрывают предыдущий травмирующий опыт. Обиды на партнера постепенно размываются в памяти, и душевное спокойствие восстанавливается.

К сожалению, о детско-родительских отношениях так сказать невозможно.

Меня захлестнул водоворот мыслей и чувств. Спустя примерно два месяца с начала психотерапии мне захотелось поехать на кладбище. Несмотря на то что врач меня не торопила, желание открыть наконец этот ящик Пандоры не давало мне покоя. Что спрятано там внутри? Может, это как раз то, что не дает мне спать по ночам?

Действительно ли меня разорвет на маленькие кусочки перед урной с прахом матери? Или я вплету цветы в волосы и начну танцевать? А может из недр души всплывёт ещё что-то неведомое и расщепит меня? И какие страхи заморозили всё внутри меня на тринадцать лет?

Интуиция подсказывала мне, что пришло время найти ответы хотя бы ради того, чтобы спокойно спать по ночам. Я твёрдо решила открыть ящик Пандоры.

Утром я вела за руку своего восьмилетнего сына в школу и сказала:

– Мы с папой сегодня съездим на кладбище навестить бабушку.

– Мама, избегай печали, которые можно избежать, – произнес мой сын.

– Эта печаль стала неизбежной, поэтому надо ехать…

Мой сын – забавный ребёнок: довольно эмоциональный и часто говорит, как взрослый. Вот и в то утро, приняв от сына совет, пропитанный столетней мудростью, я продолжила свой путь.

Недалеко от колумбария я зашла в лавку, чтобы купить цветы. Хризантемы… Естественно, в магазине были одни хризантемы. Это было понятно. Но маме совсем не подходят хризантемы. Ей бы понравились красные розы в золотой оберточной бумаге, украшенной огромным бантом размером больше, чем сам букет, – самое роскошное, что можно представить. Такого, к сожалению, там не было. Мы пошли в сторону колумбария. Поскольку я впервые после похорон приехала сюда, то толком не знала, куда идти. За тринадцать лет появилось много новых захоронений, и контуры кладбища несколько изменились. Высматривая номера камер в колумбарии, я нашла нужный. Номер указывал, что мама покоится именно в этом месте.

Я положила хризантемы. Муж остановился поблизости, я чувствовала его обеспокоенность, ведь он долгое время был свидетелем моих болезненных реакций на тему маминой смерти. В его сумке были наготове вода, полотенце, лекарства на случай, если я упаду в обморок.

Однако… ничего не произошло. Несколько слезинок скатилось у меня по щекам, но я быстро перестала плакать. А про себя я подумала: «Что?! И это всё?! Никакого потока слёз?!».

Ничего примечательного. Тревожный чемоданчик мужу открывать не пришлось. Я оказалась в самой обычной сцене на кладбище: немного поплакала перед прахом, как это делают другие люди, но не взорвалась и не разлетелась на мелкие кусочки от горя. К этой встрече я оказалась готова. Но не уверена, было ли готово моё подсознание встретиться лицом к лицу с бесчисленными травмами, которые я получила в наших с мамой отношениях.

«Мама, извини, я долго не приходила. Пришлось тебе подождать, да? Теперь я буду часто приходить, и в следующий раз привезу с собой внука. За это время у тебя родился внук. Ну а пока всего хорошего», – сказала я маме, добавив новую волну в нашу с ней старую классику, и поехала обратно домой.

Как странно: должно было пройти тринадцать лет со смерти матери, чтобы я впервые попыталась разобраться в наших с ней отношениях.

Почему совершенно неожиданно всплыла тема матери в кабинете психотерапевта, куда я пришла, чтобы решить проблему бессонницы? В чём причина того, что тринадцать лет я провела словно в анабиозе? Почему отношения с матерью не закончились с её смертью? Как повлияла мама на мои отношения с другими людьми? Что значит «мать» вообще? И что значит мать для меня? А для других людей?

Есть одно слово, которое я нашла вместо ответов на бесконечный вопросы и волнения, связанные с матерью. Это слово «безусловно». Если бы её существование не было бы для меня безусловным, то я не заперла бы её смерть на тринадцать лет. Только безусловность её существования может это объяснить. Мама – это безусловный абсолют. И это бросает тень на отношения мамы и дочери.

Итак, я начала встречаться лицом к лицу со своим Абсолютом. В процессе этого, вопреки моим ожиданиям, её абсолютизм становился для меня всё более очевидным. Один за другим стали проявляться бесчисленные способы влияния «мамы» на всех дочерей мира, включая меня. Впервые в жизни я столкнулась с правдивой историей о нас с мамой.

Мир матери и дочери более захватывающий, чем мир супругов

Если есть отношения еще более запутанные, чем отношения супругов, то это как раз отношения мамы с дочкой. Конфликты между свекровью и невесткой уже стали в определенном смысле достоянием широкой общественности, благодаря бесконечным сериалам, ежедневно показывающим сцены муштры невестки. Отношения же мамы с дочкой до сих пор остаются терра инкогнита и порождают больше конфликтов, чем любые другие.

Когда вы чувствуете, что вам сложно с мамой, – это не только ваша с ней проблема. Эта связь больше похожа на запутанный клубок, нити которого переплетались между собой в течение двадцати-тридцати лет. Более того, в отличие от конфликтов, происходящих между супругами или свекровью и невесткой, которые у всех на устах, на проблемы между мамой и дочкой только недавно начали обращать внимание. По-прежнему многие матери и дочери жалуются, что им трудно и что они страдают друг из-за друга, но никто не может точно сказать, в чём главный конфликт. Основополагающей причиной его как раз является то, что отношения мамы и дочери настолько естественные и близкие, что в них не предполагаются проблемы, тогда как в других межличностных отношениях они заведомо очевидны.

В отношениях дочери и матери всё считается правильным и допустимым. Они близки по одной лишь причине, что они – мама с дочкой, и поэтому они не могут увидеть проблемы, которые однозначно существуют в их отношениях. Когда им тяжело друг с другом, они могут только почувствовать, что называется, любовь и ненависть в одном флаконе.

– Мама, ну почему ты так, в самом деле?

– Ужас, и это такую дочь я вырастила, да?

Представьте, что ваша близкая подруга без предупреждения приходит к вам домой, варит целую кастрюлю супа из соевой пасты, хотя вы говорите, что не будете его есть, а потом стоит у вас над душой, пока вы всё не съедите по её приказанию. Вы говорите подруге:

– Сегодня совсем в рот не лезет этот суп.

А она вам отвечает:

– Я лучше знаю, что требуется твоему организму; ещё ни разу ничего плохого не было, когда ты делала, как я советовала, поэтому не говори ерунду и ешь.

И потом добавляет:

– В холодильнике ещё одна кастрюля стоит, завтра будешь есть то же самое.

И как вы себя будете чувствовать после этого? Ваш дом оккупировал запах соевой пасты, и он превратился в закусочную с пятидесятилетней историей.

А что, если бы действительно существовала подруга, которая проявляет свою любовь к вам таким образом? Вы бы боялись её и считали ненормальной. Однако, когда так ведут себя матери, это считается совершенно естественным. Потому что это мама. Потому что она вас любит. Потому что материнская любовь изначально должна быть сильной и самоотверженной, поэтому «нормально», что она приобретает такие причудливые формы.

Если случай с супом произошёл единожды, то это ещё можно принять как материнскую заботу. Но проблема в том, что у мамы около сотни подобных способов проявить свою любовь. Такое выражение любви остаётся с матерью по мере взросления дочери, поэтому как будто нет другого выхода. По мере взросления человеку становится труднее принимать изменения в отношениях или адаптировать их. Поэтому в более старшем возрасте у матерей, которые не смогли преодолеть проблемы в отношениях с дочерями-подростками, конфликт только усугубляется, а отношения становятся всё хуже. Подобно яркому солнцу, день за днём восходящему в небе, мама оказывается рядом с дочерью. А дочь, сказать по правде, хочет уже избавиться от этого сияния.

Еще одна причина, по которой часто не признаются или игнорируются проблемы в отношениях матери и дочери, заключается в том, что зачастую материнские методы не кажутся насильственными. Мамы добрые, ласковые и самоотверженные настолько, что их порой остается только пожалеть. Кто-то скажет, что мама просто волнуется и старается защитить дочь без какого-либо насилия. Более того, материнская любовь бывает настолько хитроумной, что матери сами искренне не догадываются, что что-то не так.

Матери считают дочерей своими самыми близкими подругами или своим альтер эго. Более того, они думают, что дочери обязаны принимать все их чувства, и вываливают на них всё без разбора. Поэтому дочки по мере взросления потихоньку начинают задумываться: «А не являюсь ли я урной для материнских эмоций?». Однако изменить отношения с матерью не так просто, как кажется.
Каяма Рика «Дочь – не урна для материнских эмоций».

Доктор Каяма Рика, специализирующаяся на семейной психотерапии, описывая отношения матери и дочери, называет стресс, который испытывает дочь, «дочерним стрессом».

Дочери могут испытывать чувство вины за то, что позорят материнскую любовь, но мама тоже является чьей-то дочерью, и её мама – тоже. И такой образ отношений передается из поколения в поколение. Поэтому нельзя считать маму единственным виновником. Кроме того, надо учитывать влияние, которое патриархальное общество оказывает на отношения матери и дочери. В итоге можно заметить, что соединение разных социальных факторов обуславливают ту форму, которую принимает эта родственная связь.

Pulsuz fraqment bitdi.