Kitabı oxu: «Алу: так шепчет лес», səhifə 6

– О, бабушка уже заждалась, несите в дом! – девочка придержала нам дверь. Полы под нашими ногами скрипели, я неуклюже принялась без рук сбрасывать сапоги, Дуа-Фрис лишь фыркнула и поставила корзину на пол, чтобы мы могли спокойно разуться.

Внутри пахло травами, старым деревом и чем-то сладким. Тиа-Лил сидела на кухне, видневшейся сквозь дверной проём, и занималась рукоделием.

– Вот спасибо, лисички, давайте за это я угощу вас чаем и пирогом, – разулыбалась пожилая фокса, поднимаясь нам навстречу. Верида-Фол уже копалась в корзине и фыркала, когда яркий запах трав попадал ей в нос.

Мы устроились за столом. Обстановка отличалась простотой и уютом. Моё внимание привлекла плетёная разноцветная скатерть. Пирог был без начинки, но сверху Тиа-Лил намазала его прошлогодним малиновым вареньем на меду. Яркий вкус заполнил мой рот, и я запила сладость терпким травяным чаем. Мои глаза сами по себе довольно зажмурились от прекрасного сочетания.

– Алу собирается написать сборник легенд и мифов фоксов, – произнесла вдруг Дуа-Фрис, и я закашлялась от её настойчивого тона. – Старейшина сказала, у вас есть какие-то семейные истории, – судя по энтузиазму, она и сама хотела это послушать.

– Есть, – улыбнулась Тиа-Лил. – Верида-Фол, не хочешь рассказать сказку о Рыжем Солнце?

– Я знаю много сказок, но эту помню плохо, – нахмурилась Верида-Фол, но тут же сделала очень бойкое лицо и сморщила свой курносый нос.

Бумаги у меня с собой не было, и я вся обратилась в слух, внимая её словам и готовясь запоминать детали.

– Так давно, что уже никто не помнит, когда… – заговорила девочка, а внутри меня всё замерло. Так же и Клара начинала свои истории. Тоска попыталась захватить мой разум, но я постаралась сосредоточить всё своё внимание на словах Вериды-Фол. – Жил-был фокс по имени Рыжее Солнце. В те времена мир освещала только Луна, да самая яркая дневная звезда по имени Полуденная Лилия, света которой хватало лишь на несколько часов. От этого урожай на земле был плохой, а дичи в лесах становилось всё меньше. Любил Рыжее Солнце общаться с Полуденной Лилией. Ведь из-за особенного света, исходящего от его кожи, никто не мог на него смотреть, кроме самой яркой звезды. Но с каждым днём Полуденная Лилия истощалась всё больше, её свет становился более тусклым. Рыжее Солнце не знал, сколько ещё у неё осталось времени, и вышел из своего укрытия тёмной ночью, чтобы обратиться к старейшине фоксов. Та помогла ему, но не удержавшись, заглянула в его глаза и ослепла. Велела она идти ему к Владычице Льдистых гор и раздобыть у той вечноцветущий цветок – если испить воды из него, то она вылечит все недуги и заставит Полуденную Лилию сиять очень ярко.

– Красиво, – улыбнулась Дуа-Фрис. Верида-Фол меж тем поморщилась, пытаясь вспомнить, что произошло дальше.

– Не сказал Рыжее Солнце… – подсказала Тиа-Лил, а глаза Вериды-Фол вспыхнули осознанием.

– Не сказал Рыжее Солнце Полуденной Лилии, что отправляется в опасное путешествие, лишь попросил дать обещание стать его женой, когда он вернётся. Полуденная Лилия согласилась, ведь уже очень давно любила его. Отправился Рыжее Солнце в путешествие, шёл долго, и с каждым разом тьма окутывала мир всё чаще, разбавляемая лишь светом Луны. Угасающий свет Полуденной Лилии уже не дотягивался до Льдистых Гор. Рыжее Солнце шёл и шёл, пока не обнаружил цветок в середине Льдистых Гор. Предупредил его местный страж, что случится беда, если он его сорвёт, но Рыжее Солнце, переживавший за свою невесту, не послушал. Срезал цветок, и ничего не случилось. Шёл он обратно день и ночь, пока наконец не вышел в земли, где уже должна была сиять на небе его невеста. Но её не оказалось на небосводе. Спросил Рыжее Солнце Луну, и та ответила, что в тот же момент, как сорвал он цветок, Королева Льдистых Гор заточила Полуденную Лилию в темницу. А дальше… – Верида-Фол нахмурилась и пожевала нижнюю губу.

– И пошёл Рыжее Солнце к Королеве Льдистых Гор, и спросил: где моя невеста? – улыбнулась Тиа-Лил, мягко направляя внучку.

– А королева ему ответила: нет больше твоей невесты. Не ценил ты то, что имел и хотел большего. Я забрала её, почти погасшую, взамен того цветка, что ты выкрал. И теперь мир будет вечно утопать во тьме без самой яркой звезды, а Полуденная Лилия будет цвести лишь раз в год, и в это время день будет равен ночи, – Верида-Фол снова нахмурилась.

– Как ни умолял Рыжее Солнце, – продолжила её бабушка.

– Как ни умолял Рыжее Солнце Королеву Льдистых Гор, не уступила она. Цветок был сорван, и в обмен на него выращен новый. Баланс соблюдён. Лишь попросил Рыжее Солнце последний раз встретиться с невестой. Королева согласилась. Полуденная Лилия умоляла своего жениха только об одном – кто-то должен освещать этот мир, иначе он погибнет. Заплакал Рыжее Солнце, попрощался с любимой и выпил воды из цветка, что сорвал дня неё. Занял он на небе её место, и с тех пор светит нам яркое солнце, а раз в год, как и обещано, просыпается Полуденная Лилия и помогает Рыжему Солнцу. Они вместе освещают этот мир, и считается этот световой день, когда они могут встретиться, самым длинным в году. Отсюда и название – солнцестояние. Конец.

Мы с Дуа-Фрис зааплодировали, Верида-Фол, довольная таким признанием, раскраснелась. Тиа-Лил звонко чмокнула девочку в макушку, отчего та расхохоталась.

– Какая грустная и красивая история, – вздохнула Дуа-Фрис. – Про меня и Ингар-Морана наверняка сложат легенду. Я умру от тоски, а он лишь после поймёт, как я была хороша, – мы все переглянулись. Дуа-Фрис рассмеялась первой, и мы тут же к ней присоединились. В комнате царило лёгкое веселье и уют.

Уже приближался закат, а значит время ужина и костра. Меня потянуло домой. Магнум наверняка ещё работает, не замечая времени. Мне не терпелось увидеть его лицо и записать всё то, что я сегодня узнала. В любом случае завтра я могу прийти сюда вновь и сверить свои записи, если понадобится.

В голове у меня вдруг промелькнула мысль, что мифология оборотней наполнена трагическими историями любви. Видимо, делалось это в назидание подбирать себе суженных из своего круга. Ведь любая сказка – это урок жизни. Удивительно, и эту мысль мне захотелось записать.

– Спасибо за историю и вкусный пирог, но нам пора, – улыбнулась я, а Тиа-Лил неожиданно протянула мне тарелку с ещё одним куском.

– Это для твоего галантного и темноглазого, – улыбнулась она, её лицо светилось добротой и лёгким поддразниванием.

– И красивого, – подмигнула Верида-Фол, громко хихикая.

– Устами младенца, – деловито покивала Дуа-Фрис, ухмыляясь.

Отрицать я не стала. В конце концов, Магнум действительно галантный, темноглазый и красивый.

Мы с Дуа-Фрис попрощались до костра, и я двинулась к своему дому. Едва я пересекла калитку, как дверь приветливо распахнулась, и меня встретил Магнум, опершийся на дверную раму.

Он выглядел уставшим, видимо, пользовался силами второй ипостаси. Он не мог этого не делать, это было непреодолимое желание. И от этого моё сердце сжалось.

Однако, несмотря на усталость, его глаза сияли. Магнум с тихой лаской осмотрел меня, убеждаясь, что всё в порядке, и протянул руку навстречу. Это стало таким естественным жестом. Не требовалось слов, стоило лишь сделать шаг вперёд и вступить в его тёплые объятия.

Я так и сделала и, поставив тарелку с пирогом на перила, сократила расстояние между нами, но не приняла его руку, а сразу зарылась лицом в его грудь, крепко обнимая за талию. Магнум фыркнул мне в волосы, немного покачнувшись от моего напора, но его руки тут же обняли меня за плечи, нежно отведя волосы в сторону, отчего моя спина вся покрылась мурашками. Лишённая объятий годами, теперь я не могла ими насытиться. Весь мир мог подождать, я не желала делать ни единого шага прочь от этого мужчины.

– Как прошёл твой день? – глухо спросила я, вдыхая запах его свежей рубашки и душистого можжевелового мыла. Он уже успел сходить в баню.

– Присмотрел второй свободный сарай для лаборатории. Ты не возражаешь, если я его займу? – проговорил Магнум, его ладонь гладила меня по макушке.

– На него могут претендовать разве что куры, – хмыкнула я, но для них мы уже выбрали другой сарай, более подходящий для этих целей.

– Тогда я вынужден попросить тебя отстаивать мою честь в этой битве. Они жуткие создания, а я городской житель, – усмехнулся он. Я немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо, но по-прежнему сжимала руками его талию. Магнум мягко улыбался мне, глядя на меня сверху. С такого маленького расстояния разница в росте ощущалась немного сильнее, но мне нравилось, что я хорошо могу рассмотреть его глаза.

– Так и быть, спасу тебя на этот раз, – хмыкнула я. – Хорошо, что это всего лишь куры. От индюков тебе пришлось бы отбиваться самому, это жуткие исчадия Ангаса.

– Я что-то такое слышал, – усмехнулся Магнум, откинув прядь моих волос за спину. Мы не придавали значения тому, что просто разговаривали как обычно и при этом обнимались. Кажется, никто из нас не был готов поднимать эту тему, но обмен теплом свежим весенним вечером меня полностью устраивал.

– Ты спросила у старейшины? – поинтересовался Магнум, голос его смягчился, а взгляд стал внимательнее.

– Да, она не против. Мы с Дуа-Фрис сходили по её поручению к Тиа-Лил и Вериде-Фол, они рассказали грустную сказку, напоили нас чаем и даже передали тебе пирог, – я кивнула себе за спину. Магнум повёл носом, глубоко вдыхая.

– Не яблочный, – он смешно надул губы, явно пытаясь отвлечь меня от того, что использовал силу канема.

– Магнум, – мягко пожурила я, хоть и знала – бесполезно. Это часть его сущности, но мне было невыносимо от того, что он продолжает причинять себе боль.

– Это ничто, Алу, поверь мне. Наоборот, даже помогает держаться, – вздохнул Магнум, снова притянув меня к себе, и я спрятала лицо у него на плече. – Почему у тебя такое лицо, словно больно тебе, а не мне? – мягко спросил он, его дыхание коснулось моего уха.

– Потому что я не выношу, когда тебе больно, – осторожно призналась я, и Магнум прижал меня теснее.

Мы простояли так какое-то время. Покой и умиротворение наполнили мою душу. Я почувствовала усталость дня, а мне ещё нужно собираться на костёр. С первого цветения и до дня солнцестояния собрания проводятся каждый вечер.

– Идём ужинать, – позвал Магнум. – Завтра я точно наловлю рыбы.

– Я могу сходить с тобой, – я отстранилась и потянулась за тарелкой с пирогом. Магнум взял меня за руку и повёл в дом. Внутри, может, не было так же уютно, как у Тиа-Лил и Вериды-Фол, но теперь, с приездом Магнума, стало намного лучше. Я повсюду видела следы его присутствия: сложенные на столе бумаги, сушащаяся на стуле рубашка и сапоги у входной двери. Он поселился не только в моём сердце, но и в моей жизни. И я не хотела, чтобы он уходил. Может быть, я смогу дать ему повод остаться?

А пока я села за стол, и передо мной оказалась тарелка вкусной каши из другой крупы.

– Спасибо, – прошептала я ему.

«Спасибо, что появился в моей жизни, и я узнала, какого это – любить» – подумала я.

***

Магнум нашёл неожиданное удовольствие в бытовых делах. Ему нравилось планировать, как разнообразить рацион, куда поместить кур или свою лабораторию. Каждый раз предлагая Алу какую-то идею, он смотрел на неё с долей опасения. Но она поддерживала все его задумки и не казалась стеснённой его активным участием в обустройстве пространства.

Магнум медленно, но верно, продолжал прощупывать границы. Возможно, ему следовало спросить прямо и самому рассказать о своих чувствах. Но была некоторая естественность в том, как постепенно они сближаются. Каким неумолимым и правильным это ощущается.

Прошло несколько дней с его приезда, а ему уже казалось, что они не расставались никогда. Вне стен академии дышать стало куда легче. Он не чувствует себя так, будто ступает по хрупкому стеклу. Алу не выглядит так, словно готова в любой момент сбежать от него прочь.

Магнум полюбил совместные приёмы пищи, прогулки и домашние дела. Он полюбил смотреть, как она поливает свои цветы, и с каким опасением она косится на кур.

И Магнум пребывал в восторге от того, что Алу нашла дело, которым хотела бы заняться. Глядя на то, с каким осторожным восторгом она делится с ним идеей записать легенды фоксов, он ощущал, как его сердцу становится всё теснее в груди от огромного количества невысказанной любви.

Он любил все те мелочи, которые делали Алу собой. Магнум с упоением смотрел, как она замазывала крышу смолой, как свисали её длинные ноги, и как ветер трепал волосы. Ему бы хотелось смотреть на это до конца своей жизни. Он очень надеялся, что Алу захочет того же.

И порой её задержавшийся взгляд, нежность её глаз и голоса давали ему надежду на то, что всё возможно. А её лёгкие прикосновения тут и там за домашними делами и вовсе заставляли его таять, а всё внутри искриться.

Магнум мог бы пожалеть, что все эти годы упускал что-то важное, не вступая в отношения, но он знал – дело в Алу. Дело в том, какая она, как именно она заставляет его себя чувствовать. Он не мог представить кого-то другого на её месте. Ни за что.

Магнум мечтал, чтобы грусть не проникала в её глаза. Но он знал, что жизнь – это не только спокойствие и радость. Где-то вне этого маленького мира существует даксарра Кларисса, заточённая в стенах собственного клана. И дакса Августа, которая, возможно, попытается найти Алу. Эти мысли спускали его с небес на землю, но Магнум не позволял им омрачить своё тихое счастье.

Вдохновлённый, он продолжал работу над зельем и чувствовал, что дело подходит к концу. Ему удалось продвинуться ещё немного, и он планировал заняться побочными эффектами. Магнум не знал, как поговорить на эту тему с Алу, но зелье в его изначальном составе обладало противозачаточным эффектом. Для канемов это неважно, но, вероятно, из-за долгих лет употребления Алу также бесплодна. Он не знал, уместен ли этот вопрос, должен ли он его поднимать. Хотела бы она вообще семью?

Магнум знал, что не сможет дать ей детей, если бы она этого хотела. И ей об этом известно. Но возможно, когда он откроет свои чувства, им следует поговорить об этом, даже если это немного преждевременно, его намерения предельно серьёзны.

Тем временем приближалась встреча с лекарем душ. Магнум не ждал многого, но ему всё же было любопытно, к чему это может привести.

Один из дней Магнум полностью провёл за работой, позабыв о намерении сходить на рыбалку. Его спина со щелчком разогнулась, только когда уже приближался закат. Он как раз сходил в баню и направился к двери, словно движимый особой магией своего собственного сердца: оказалось, что Алу уже подходит к порогу.

Прижавшись плечом к дверному проёму, Магнум позволил своему взгляду блуждать по её лицу. Он был счастлив вот так её встретить, рад видеть её сияющие глаза. Его рука сама потянулась к ней. С её первого костра они больше не обнимались, и его сердце сжалось от тоски. Алу без колебаний ответила на жест взаимностью, обхватывая своими пальцами его ладонь.

Она поставила тарелку, которую несла в руках, на перила и вступила в его объятия, тут же зарывшись лицом ему в грудь. Предательское сердце Магнума явно решило пробить себе путь наружу к своей владелице, так сильно оно врезалось в рёбра. Алу наверняка слышала каждый удар, но он отказывался смущаться.

Магнум качнулся от её напора и довольно фыркнул в её волосы. Её идеально подходящие руки сжали его талию. Её волосы богатым шёлком скользнули между его пальцами, когда он отвёл их в сторону, чтобы обнять за плечи.

– Как прошёл твой день? – глухо спросила Алу, её тёплое дыхание просачивалось сквозь тонкую ткань его рубашки, согревая кожу.

– Присмотрел второй свободный сарай для лаборатории. Ты не возражаешь, если я его займу? – осторожно проговорил Магнум, мягко погладив её по макушке. Алу не была крошечной, её тело напротив его собственного ощущалось достаточно мягким, но вместе с тем сильным. Он обожал это. То, как её руки могли окутать его, как уютно она прятала лицо у него на шее.

– На него могут претендовать разве что куры, – раздался в ответ смешок Алу, согревший всю его сущность.

– Тогда я вынужден попросить тебя отстаивать мою честь в этой битве. Они жуткие создания, а я городской житель, – Магнум улыбнулся и немного отстранился, чтобы лучше видеть её лицо. Алу продолжила обнимать его за талию, сжимая рубашку на спине. Она на полголовы ниже, и ему пришлось бы немного наклониться, чтобы поцеловать её. Эта мысль искристой молнией пронзила его позвоночник.

– Так и быть, спасу тебя на этот раз. Хорошо, что это всего лишь куры. От индюков тебе пришлось бы отбиваться самому, это жуткие исчадия Ангаса, – ответила Алу тем временем, явно не подозревая о его мыслях. Глаза её искрились от смеха.

– Я что-то такое слышал, – ответил Магнум, отбросив одну из выбившихся прядей за её спину. Он мог бы привыкнуть к этому: разговаривать с ней, при этом обнимаясь. Оказывается, он всю жизнь очень недооценивал объятия. Интересно, смог бы он работать и при этом обнимать её? Или есть и обнимать её? Это на мгновение показалось очень хорошей идей – обнимать её вот так всё время.

– Ты спросила у старейшины? – поинтересовался Магнум, вспоминая, как Алу волновалась перед уходом. Он предчувствовал, что Лилана-Дил согласится, но всегда существовал шанс, что фоксы всё-таки окажутся слишком закрытым сообществом.

– Да, она не против. Мы с Дуа-Фрис сходили по её поручению к Тиа-Лил и Вериде-Фол, они рассказали грустную сказку, напоили нас чаем и даже передали тебе пирог, – она кивнула себе за спину, где на перилах стояла тарелка. Магнум обратился к чувствам канема, принюхиваясь.

– Не яблочный, – против воли тон вышел немного капризным.

– Магнум, – в голос Алу прорезались строгие нотки. Ему пришлось побороть себя, чтобы не притянуть её ближе после того, как она позвала его по имени. Это казалось столь важным шагом, и в академии ему удалось лишь пару раз услышать его из её уст.

– Это ничто, Алу, поверь мне. Наоборот, даже помогает держаться, – Магнум всё же притянул её ближе, и она со щемящей душу естественностью растворилась в его объятиях. – Почему у тебя такое лицо, словно больно тебе, а не мне? – мягко спросил он.

– Потому что я не выношу, когда тебе больно, – голос Алу прозвучал осторожно. Магнум обнял её крепче, тронутый и одновременно страждущий. От силы любви, разлившейся в нём, казалось, что его кости вот-вот треснут. Но нет, он не развалился, а остался на месте, надёжно скреплённый её объятиями.

Они простояли так некоторое время. А потом Магнум вспомнил, что Алу, должно быть, устала.

– Идём ужинать. Завтра я точно наловлю рыбы, – пробормотал он, совершенно забыв о рыбалке за работой.

– Я могу сходить с тобой, – Алу отстранилась, и Магнума на мгновение сковал холод. Когда она забрала пирог, он взял её за свободную руку и не получил отказа. Она последовала за ним.

– Спасибо, – прошептала Алу за кашей, и в её словах словно крылось куда больше, чем простая благодарность за еду.

«Спасибо тебе, что позволяешь мне быть рядом. Спасибо, что делаешь меня таким счастливым» – подумал Магнум.

Глава пятая

Следующим утром я проводила Магнума на встречу с целителем. Мне ещё не довелось познакомиться с лекарем душ, но однажды я видела Вита-Сила во время визита к старейшине.

Магнум внешне казался абсолютно спокойным, но по слегка нахмуренным бровям и морщинкам в уголках глаз я видела, что он немного нервничает.

– Встреча в глубине леса, так загадочно, – пробормотала я, когда мы шли к поляне, которую ранее мне показывала Дуа-Фрис. Внутри меня расцветало волнение, но Магнум позже, если конечно захочет, расскажет мне, что же происходило во время встречи. Я очень на это надеялась.

– Фоксы и загадочность – это синонимы, – фыркнул Магнум позади меня, пока мы ступали по особенно узкой тропинке. Я, подавив улыбку, повернулась через плечо и приподняла бровь в наигранном порицании.

– Значит, меня ты тоже считаешь загадочной? – усмешка всё же изогнула мои губы.

– Конечно. Иногда глядя в твоё непроницаемое лицо, я думаю: она хочет меня прибить или думает, что съесть на ужин? – Магнум широко ухмыльнулся. Ветер растрепал его волосы, донеся до меня аромат можжевельника. Хотелось сделать шаг вперёд, окончательно сократить расстояние между нами, но с большими усилиями моё тело осталось на месте.

«Съесть тебя на ужин» – пронеслась в голове смущающая шутка, и, фыркнув, я поспешно отвернулась. Уши под волосами привычно загорелись.

Вокруг нас под натиском ветра шумели деревья, трава по бокам натоптанной тропинки уже доросла почти до голени, тут и там виднелись цветы земляники. Пели птицы, где-то с треском ломались сухие ветки. Лес обновлялся, расцветал. Я дышала полной грудью, согретая теплом солнечных лучей, пробивающихся сквозь густые кроны.

На поляне нас ждал пожилой фокс, облачённый в ярко-красную рубаху и коричневую жилетку и штаны. Он выглядел стройным и жилистым, несмотря на внушительное количество морщин на лице и седые добела короткие волосы.

– Вита-Сил, – прошептала я Магнуму и уважительно кивнула фоксу.

– С тобой я бы тоже с удовольствием поговорил, дитя, но в другой раз, – хмыкнул лекарь в седые усы, вызывая у меня удивление.

– Хорошо, – кивнула я и перед уходом сжала пальцы Магнума. – Не волнуйся, – прошептала я одними губами.

– Волнуешься здесь только ты, – тёплые искры в глазах Магнума не позволили мне ущипнуть его за эти слова, поэтому я просто с фырканьем отстранилась. В конце концов, он прав.

Я ушла в лес не оглядываясь. Покинула пределы любой слышимости и замерла, наслаждаясь тем, как ветер обдувает моё лицо и развевает волосы. Здесь мне дышалось свободно. Магнум наверняка будет занят до обеда, и я поспешила домой, чтобы заняться вчерашней историей Вериды-Фол. Нужно хотя бы сделать заметки, пока сказка свежа в моей памяти. Я решила, что также буду записывать свои мысли по поводу возможного толкования и происхождения историй. Мне понравилось размышлять о прошлом и о его влиянии на будущее. Пусть фоксы и не всегда любят оглядываться назад, по крайней мере, не во всех вопросах.

Меня согревала мысль, что в Лисьих землях я могу начать род с себя. Мне не обязательно знать, кто меня родил, это не отменяет моей принадлежности к фоксам. Для большинства из них кровь и род не имеют значения, главное, что ты дитя Мэндокса.

И всё же они так закрыты от остального мира. Я понимала их опасения. Большинство других оборотней настроены как минимум настороженно, а некоторые могут проявить агрессию. В крупных городах фоксы в первую очередь подвергаются гонениям из-за отсутствия магической лицензии. Родители Дуа-Фрис, например, выдают себя за фелинов. К тому же в Окулусе существуют целые улицы, полные нелегальных торговцев, поэтому там у скрытных оборотней больше возможностей устроиться в жизни. За хранение их секрета фоксы в ответ хранят секреты своих клиентов. Вдали от столицы многие могут позволить себе жить так, как хочется.

Вернувшись в хижину, я принялась за работу. Мой почерк от спешки стал совсем некрасивым, но я отмахнулась, стараясь записать как можно больше мыслей. Сначала текст и чувства, а потом можно будет поработать над ошибками.

Время до полудня пролетело быстро, и я нахмурилась, глядя на высокое солнце через окно. Магнум, вероятно, не вернётся к обеду, но я всё равно поставила на печь вчерашний суп. С разогреванием еды у меня проблем не было.

– Рыжее Солнце, – пробормотала я, делая неуклюжую зарисовку. Перо поставило кляксу вместо глаза, и фокс получился одноглазым и очень лохматым.

Отобедав супом, я продолжила работу, но вскоре меня прервал стук в дверь. Нахмурившись, я настороженно открыла, но тут же расслабилась, увидев улыбающуюся Вериду-Фол с большой тарелкой в руках.

– Ты как раз вовремя, я записываю твою вчерашнюю историю, – улыбнулась я, пропуская её внутрь.

– А бабушка прислала вам лепёшки из овса, – Верида-Фол с детским любопытством осмотрелась, впитывая в себя простую обстановку.

– Очень мило с её стороны, – отозвалась я, принимая подарок. – Садись, я налью тебе чая, ещё осталось яблочное варенье.

Верида-Фол отказываться не стала, и мы провели приятный час. Девочка добавила в историю несколько деталей, кажется, придумав их на ходу, но я всё записала. Она немного шепелявила из-за отсутствующих зубов, и похвалилась, что у неё недавно выпал последний молочный, и она вскоре станет совсем взрослой.

Её непосредственность осветила комнату. Она казалась мне счастливым ребёнком несмотря на то, что её воспитывала только бабушка. Наверное, не так важно, сколько членов в твоей семье, большая она или маленькая, главное, чтобы внутри царили любовь и уважение. Лунары – огромная семья, но большинство детей в итоге выросли озлобленными.

Слушая трель Вериды-Фол о местных жителях, я перевела взгляд на маленькое окно. Совсем скоро Кларе исполнится восемнадцать лет. Кто знает, какую участь ей уготовила дакса Августа. Да, она любит свою дочь, но порой любовь может быть жестокой и причинять только боль. Об этом рассказано много историй, и ещё больше не рассказано.

– А где твой темноглазый и красивый? – ухмыльнулась Верида-Фол после рассказа о том, как у её соседа убежали куры.

– Общается с целителем Вита-Силом, – усмехнулась я. – И его зовут Магнум.

– Канемы все такие? – прижав ладошки к щекам, она упёрлась локтями в стол и посмотрела на меня глазами, полными любопытства. – Я никогда их не встречала.

– Магнум единственный канем, которого я знаю, – пожала я плечами.

– Бабушка сказала, что они прокляты, – нахмурилась Верида-Фол, а я постаралась не поморщиться. – Что они очень много страдают.

– Так и есть, – согласилась я. Магнум по большей части всегда держит лицо. В конце концов, даже к боли можно привыкнуть, хотя я не представляла как. В груди у меня загорелось знакомое восхищение им, теперь приправленное любовью.

– Почему кто-то страдает, а кто-то нет? Почему кто-то умирает, как мой отец, а кто-то нет? Даже если он очень плохой, – насупилась девочка. Я задумалась, как лучше ответить на те вопросы, которыми порой задавалась сама.

– Потому что этот мир так устроен. Не всё в нём справедливо, но страдания – часть нашей жизни. Мы лишь можем научиться принимать это и по возможности оградить себя от них. Когда больно, плохо или одиноко, можно найти радость в мелочах. Чем тебе нравится заниматься больше всего?

– Плавать в озере и делать тряпичных кукол, – тут же улыбнулась Верида-Фол, отбрасывая прочь все тревоги. Я порадовалась её детской непосредственности и мысленно пожелала ей сохранить это как можно дольше.

– Бабушка уже отпускает тебя на озеро одну? – спросила я, откинувшись на стуле.

– С Нурой-Лэс, ей уже тринадцать, – насупилась девочка. – Хотя я могу ходить и одна. Я прекрасно плаваю.

– Вода бывает коварной, всегда лучше иметь кого-то рядом, твоя бабушка права, – отозвалась я, подтолкнув к ней лепёшку, намазанную вареньем.

Неожиданно открылась дверь, и мне пришлось подавить дрожь. На пороге появился Магнум со связкой рыбы. Лицо его ничего не выражало, хотя в плечах ощущалось напряжение. Вряд ли встреча с целителем душ прошла легко.

– Здравствуй, Верида-Фол, – поприветствовал он, уголки его губ немного приподнялись. Его взгляд смягчился, когда он посмотрел на меня.

– Здравствуйте, – девочка осмотрела Магнума огромными глазами, а потом заикаясь попрощалась и убежала прочь. Я подавила смешок и поднялась.

– Когда ты успел порыбачить? – слетел с моих губ вопрос. Рыболовные снасти, которые он купил у торговца, стояли в углу нетронутые.

– Часть исцеления, – поморщился Магнум. – Она уже чищеная, я зажарю её.

– Хочешь сначала поесть супа? – поинтересовалась я, глядя на его уставшее лицо. Порой тяжёлые мысли отнимают куда больше сил, чем физический труд. А размышления о собственной душе могут быть очень утомительными.

– Нет, спасибо. Не зря же я чуть не свалился в реку, хочу съесть эту рыбу, – усмехнулся Магнум, подходя к печи. Внизу он нашёл большую чугунную сковородку, оставшуюся от прошлых жильцов, а я зарылась в ящик с приправами в поисках соли и растительного масла.

Какое-то время Магнум задумчиво занимался рыбой, пока я размышляла, стоит ли завести разговор на тему прошедшей встречи. Но он выглядел очень задумчивым, и я решила не отвлекать его.

Наконец, мы сели за стол. Я недавно разделила трапезу с Веридой-Фол, поэтому попробовала лишь маленький кусочек. Лёгкий привкус тины осел на языке, морская рыба из Кастелло Марэ нравилась мне больше, но и эта послужила отличным разнообразием к рациону из каш.

– Всё прошло хорошо. В основном говорил Вита-Сил, пытался узнать что-то про моё детство, – на лице Магнума отразились смешанные эмоции. Мне пока немногое известно о его семье. Его мать была родом из клана Фортисов, и для неё всё явно закончилось плохо. Про отца он никогда не говорил. – На самом деле я удивительно мало помню, – его глаза стали задумчивыми, он ушёл куда-то далеко, заплутав в лабиринтах прошлого.

– Вита-Сил сказал, что, если захочу, он поможет мне вспомнить, – Магнум перевёл взгляд на меня. – И тебе тоже, – это заставило мои брови приподняться.

– Вы говорили обо мне? – осторожно спросила я, не зная, как себя чувствовать по этому поводу.

– Мы говорили о моей жизни и о том, что в итоге привело меня сюда, – его взгляд стал пронзительным, полностью сосредоточенным на мне. – Так что да, мы говорили о тебе, – моя ладонь лежала поверх стола, и неожиданно Магнум согнулся, прижимаясь к ней щекой и устало вздыхая. Открытость этого жеста заставила моё сердце дрогнуть. Его руки, перепачканные после трапезы, неподвижно застыли.

– Не люблю говорить о своих чувствах, не люблю о них думать, – продолжил Магнум, оставаясь в таком же положении и глядя на меня снизу вверх. Он казался особенно уязвимым и доверчивым.

– Я могу это понять, – честно ответила я, второй рукой аккуратно отводя в сторону чёрные пряди, упавшие на его впалую щёку. Мне хотелось поделиться с ним всей своей нежностью и поддержкой. Но у меня всё ещё плохо получалось справляться со словами.

– Но мне хочется, чтобы ты знала о том, что у меня на душе, – неожиданно продолжил он. – И мне хочется знать, что на душе у тебя, – взгляд Магнума стал особенно пронзительным.

Мне вспомнилась его первая ночь здесь, когда я проснулась от сна про Клару. Как приятно было просто сидеть рядом и знать, что я могу с ним поговорить. Как приятно быть услышанной. Я хотела, чтобы он тоже чувствовал себя комфортно.

– Может быть, в конце дня перед сном? – предложила я. Приглушённый свет, усталость тела – всё это могло позволить нам ослабить бдительность, смягчить шрамы, которые носят наши сердца.