Судмедэкспертиза. Увлекательная история самой скандальной науки

Глава третья
Родина судебной медицины, или Как правильно снимать несправедливые обвинения и смывать обиды

«С голубого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки»^[9]. А наука начинается с первого труда или, если выражаться возвышенным стилем, трактата. Пока не появится первый трактат, посвященный именно этой науке, а не просто затрагивающий ее темы среди многих прочих, науки как системы знаний определенного характера вроде бы и не существует.

По поводу того, где родилась судебная медицина, двух мнений быть не может. И в то же время ответ на этот вопрос двоякий. Да, вот такой парадокс. С одной стороны, можно сказать, что родиной судебной медицины является Китай, поскольку первый в истории человечества трактат по судебной медицине был создан там. С другой стороны, в первой половине XIII века, когда создавался этот трактат, Китая как такового не существовало. Трактат был создан в государстве, которое называлось империей Сун и находилось в восточной части современного Китая.

Историкам судебной медицины повезло – в их распоряжении есть не только трактат, знаменующий рождение этой науки, но также известны его предпосылки и биография его создателя. Спасибо китайцам, которые привыкли не только записывать все важное, но и умеют бережно хранить свои записи.

Давайте начнем с создателя трактата, которого с полным на то основанием можно называть отцом судебной медицины. Звали его Сун Цы^[10], родился он в 1188 году, а умер в 1251-м. По роду занятий Сун Цы был чиновником. Начав с самых низов, он стал судьей^[11] крупной провинции Хунань, и во время пребывания в этой должности опубликовал трактат под названием «Собрание отчетов о снятии несправедливых обвинений».

Переводить с китайского на европейские языки очень сложно, потому что у большинст-ва китайских слов много значений и переводчику, если он не китаец, бывает очень сложно правильно разобраться во всех этих явных и потаенных смыслах. Комбинацию четырех иероглифов: 洗 – «мыть», 冤 – «несправедливость», 集 – «собрание» и 錄 – «запись» можно перевести и как «Записки о смывании несправедливости», и как «Записки о смывании обиды», и как «Собрание отчетов о реабилитации», но наиболее верным все же будет «Собрание отчетов о снятии несправедливых обвинений», поскольку это название соответствует и букве, и содержанию.

«Собрание отчетов» появилось не на пустом месте. На момент создания этого трактата в империи Сун существовало два основных документа, устанавливающих правила судебно-следственной деятельности – «Собрание отчетов о помиловании» и «Записки по установлению невиновности». Имелись и другие инструкции подобного рода. Пользоваться разными источниками было не очень удобно, к тому же они не охватывали полностью все судебно-медицинские вопросы, что-то оставалось «за рамками», а еще встречались противоречия. Был нужен единый и полный документ, описывающий исследование судебно-медицинских доказательств от начала до конца, от альфы до омеги.

Кстати говоря, еще в период правления династии Тан (618–907) был принят закон, согласно которому ошибки и искажения при исследовании доказательств карались смертью вне зависимости от того, были они допущены намеренно или по незнанию. Судьям в Китае давалась очень большая власть, но и спрос с них был соответствующий, строже некуда.

В период с 1241 по 1248 год Сун Цы сводил воедино правила и сведения, относящиеся к применению медицинских знаний при расследовании преступлений, дополняя их личными материалами. В результате было создано двухтомное «Собрание отчетов о снятии несправедливых обвинений», которое на протяжении нескольких последующих веков дополнялось другими авторами и в конечном итоге выросло до шести томов.

Трактат Сун Цы представляет собой и руководство по судебной медицине, и сборник методических инструкций, и справочник. Давайте посмотрим, о чем там говорилось.

Начинается трактат с правил осмотра и исследования трупов, как незахороненных, так и эксгумированных. Китайские законы не запрещали эксгумацию, но на нее требовалось получить разрешение у высокого начальства, а разрешение давалось только при наличии веских оснований. Например, судья уезда мог написать судье провинции о том, что у него появились сведения о том, что некий Ван Тай (имя условное), умерший в прошлом году, был отравлен женой. Любое сообщение об убийстве требовало проведения расследования. В данном случае без эксгумации обойтись было невозможно, поэтому судья провинции давал разрешение на ее проведение.

В помощь исследователям, которые все же были юристами-администраторами, а не врачами, приводятся сведения о строении человеческого тела. В отдельной главе рассмотрено повторное исследование трупа, приводятся рекомендации по его проведению. Повторное исследование гораздо сложнее первичного, ведь оно проводится в тех случаях, когда первичное не смогло ничего выявить. Это своеобразная «работа над ошибками», которую приходится делать в более трудных условиях, ведь биологические доказательства разлагаются с течением времени.

Как сунские судьи осматривали труп?

Осмотр начинался с головы, точнее – с волос. В отчете нужно было отразить длину волос, характер прически, которая могла многое рассказать о социальном статусе жертвы, наличие седины и наличие ран под волосами^[12].

Закончив с волосами, осматривали глаза, уши и нос, а также височные области. Затем переходили к полости рта, уделяя большое внимание зубам.

За головой следовала шея, а за шеей – руки и пальцы. После осматривался корпус, а в заключение – ноги. Стопы неопознанных трупов полагалось описывать очень подробно, поскольку по ним можно было узнать многое. По тому, носил ли умерший обувь и какую именно, можно было судить о его статусе.

В обязательном порядке проводилось исследование влагалища и прямой кишки на наличие посторонних предметов.

По завершении осмотра измеряли рост трупа и ширину плеч. Также требовалось указать предполагаемый возраст.

Все обнаруженные повреждения описывались подробно – локализация, размер, форма, давность, следы кровотечения, признаки воспаления и т. д. Повреждения, которые плохо видны, например закрытые переломы костей, Сун Цы советует помечать на коже краской, приготовленной из перца, соли, лука и плодов сливы. Это делалось для того, чтобы облегчить работу при повторном исследовании тела, если такое понадобится. «Не всегда обстоятельства произошедшего раскрываются сразу, – писал Сун Цы, – поэтому не стоит торопиться с захоронением тела, пока идет расследование». Отличиям прижизненных ран от посмертных была посвящена отдельная глава.

Сун Цы отдельно описал особенности осмотра женского трупа, трупа беременной, трупа ребенка и разложившегося трупа, а также порядок исследования скелета. Исследование трупа должно проводиться до тех пор, пока не станет ясна причина смерти. Если неизвестно время смерти, то и его нужно постараться определить, для этого предназначена глава под названием «Характер трупных изменений по временам года», в которой приводится очень полезное сравнение «если весной и осенью погода прохладная, то 3 осенних или весенних дня равны одному летнему дню, а 8 или 9 дней равняются 3 или 4 дням лета. 5 дней в самый холод равняются 1 дню знойной жары, а 15 дней холода равны 3 или 4 дням жары. Помимо времени года описывается зависимость трупных изменений от возраста и степени упитанности, а также от типа почвы, в которой был захоронен труп, и разъясняется, как отличать прижизненные повреждения от посмертных и от последствий разложения (нужно посмотреть, есть ли под кожей свернувшаяся кровь, которая непременно должна быть на участках прижизненных повреждений). Отдельно сказано о том, как отличить трупные пятна от синяков – это очень важный момент в судебно-медицинской экспертизе. «На синие или красные пятна надо нажать пальцем, – пишет Сун Цы, – и если они останутся сине-красными, то, значит, они произошли от насильственных действий. Если капнуть каплю воды на такое пятно, то вода не расплывается, что тоже указывает на повреждение. Синее трупное пятно от надавливания побелеет и капля воды на нем расплывается. Синие пятна на ногах и спине чаще всего являются трупными пятнами».

Основным методом исследования трупов в то время был осмотр. Вскрытие производилось только в исключительных случаях, когда нужно было что-то уточнить, обязательным оно не было.

После осмотра трупа Сун Цы переходит к осмотру места происшествия. «Если найдешь труп в поле, то осмотри всю местность около него, – говорится в трактате, – а если найдешь в комнате, то осмотри кровать, весь дом и во-круг дома, осмотри весь двор, посмотри, что в дровах. Измерь расстояние до реки или до горы, напиши, чья это земля и как называется. Если труп закрыт, то укажи чем. Снимать одежду нужно полностью, начиная с головного убора и заканчивая обувью, и каждый предмет нужно описывать».

Возьмите любое из современных руководств по судебной медицине и сравните с тем, что изложено в «Собрании отчетов о снятии несправедливых обвинений». Да, разумеется, уровень знаний и возможности судебной медицины в наше время совершенно иные, но суть, методы, основополагающие принципы – те же самые. И давайте не будем забывать о том, что «Собрание отчетов» было не просто руководством, а документом, регламентирующим действия чиновников при проведении судебно-медицинских экспертиз. Иначе говоря, в XIII веке судебная медицина существовала в империи Сун как в теоретическом, так и в практически-государственном смысле.

Пойдем дальше. Сун Цы подробно рассматривает различные виды смерти и учит правильному определению ее причины по повреждениям на теле и прочим признакам. Вдаваться в подробности нет смысла, поскольку оценить их смогут только посвященные. Достаточно просто сказать, что 90 % от сказанного китайским судьей XIII века актуально и по сей день.

А сейчас – немного статистики и на этом мы закончим знакомство с «Собранием отчетов о снятии несправедливых обвинений».

В трактате рассматриваются 26 «особых» причин смерти, таких, например, как смерть от голода, опьянения, внезапного испуга, брюшного и сыпного тифа, поражения молнией, неправильно проведенной иглотерапии (!). Отдельная часть посвящена укусам различных тварей, начиная с тигра и заканчивая скорпионом. Обстоятельный Сун Цы пишет и о тех повреждениях, которые причиняются после смерти крысами и червями.

Сун Цы рассматривает 18 ядов минерального и растительного происхождения, которые чаще всего использовались в то время с целью отравления, а также 19 разновидностей случайных отравлений, в том числе и смерти от угара. Автор не ограничивается одним лишь описанием причин смерти, он приводит способы оказания экстренной помощи при различных состояниях и нейтрализации ядов, а также излагает основы действий при эпидемиях.

«При чем здесь эпидемии? – могут удивиться некоторые читатели. – Они же относятся не к судебной медицине, а к совершенно иной области медицинской науки». Но давайте вспомним, что экспертизу в китайских империях проводили судьи – руководящие чиновники, в обязанности которых помимо прочего входила и организация противоэпидемических мероприятий.

Китайские судебные отчеты Х – ХV веков читаются как увлекательные детективные рассказы. В них всегда присутствует интрига. Нет ничего удивительного в том, что каждый чиновник при составлении отчета, предназначавшегося для его начальства, пытался показать себя с наилучшей стороны. Для этого требовалось представить расследуемое дело как можно более сложным и загадочным. Но разве что-то может укрыться от взора бдительного императорского слуги? Чиновник проводит следствие и устанавливает истину.

Вот один пример, один из отчетов той поры. Ночью был убит один из стражников, обходивших улицы квартала. Китайские города делились прямыми улицами на прямоугольные кварталы, которые в старину были обнесены стенами. Квартальные ворота на ночь запирались. Для передвижения по ночам нужно было иметь специальное разрешение от властей. Ночные улицы обходились стражниками, которые задерживали всех, у кого не было разрешения.

Двое других стражников показали, что во время обхода, который каждый из стражников совершал поодиночке, они услышали крики и побежали на помощь, но, прибежав на место, увидели своего товарища мертвым. В груди его зияла рана, нанесенная мечом. Поиски злоумышленника ничего не дали.

Проводивший расследование судья в первую очередь заподозрил в убийстве самих стражников и решил произвести экспертизу принадлежавших им мечей. Дело было в ХIII веке, когда не было ни микроскопов, ни спектографов, ни прочих хитроумных приборов. Как мог судья провести экспертизу? Кто или что могло ему помочь?

Мухи! Да-да, простые, обычные мухи. Судья велел вынести во двор стол и выложил на него мечи обоих стражников. Рядом он положил два собственных меча и стал ждать. Спустя некоторое время меч одного из стражников облепили мухи. На три других меча мухи никакого внимания не обращали. «Вот этот меч был недавно испачкан в крови», – сказал судья, указывая на облепленный мухами меч. Хозяин меча признался в совершенном убийстве. Если вас интересуют дальнейшие подробности, то причиной убийства стала ссора из-за женщины, а убийца был приговорен к четвертованию (все эти сведения содержатся в отчете).

Вскоре после создания «Собрания отчетов о снятии несправедливых обвинений» империя Сун была завоевана монголами и вошла в состав монголо-китайской империи Юань. Монголы, подобно арабам, перенимали у покоренных народов все полезное и сохраняли его. Сохранили они и созданную китайцами модель судебно-медицинской экспертизы вместе с основополагающим трактатом. Чего не сохранилось, так это портрета Сун Цы. К сожалению, мы не знаем, как выглядел отец судебной медицины.

В империи Юань система проведения судебно-медицинских исследований была усовершенствована. У правительственных чиновников, проводящих следствие, появились специальные помощники для исследований медицинских доказательств, то есть, по сути дела, первые профессиональные судебно-медицинские эксперты в истории. Именно профессиональные, потому что они проходили специальную подготовку у более опытных наставников. В дополнение к «Собранию отчетов» Сун Цы был создан документ под названием «Посмертные исследования», в котором более подробно излагались основные принципы исследования трупов и приводились некоторые стандарты, например стандарт описания ран. В «Посмертные исследованиях» подчеркивалось, что истинная причина смерти должна быть установлена обязательно, во что бы то ни стало. Никто и ничто не может препятствовать этому и ничто не может служить оправданием чиновнику, который не смог этого сделать.

В современном Китае подготовка судебно-медицинских экспертов существенно отличается от аналогичного процесса в других странах. Согласно общемировой практике специальность судебного медика выбирается в качестве специализации студентами, изучающими лечебное дело. Но в Китае обучение судебных медиков осуществляется на отдель-ных факультетах. Эта специальность выбирается не студентами последних курсов, а выпускниками средней школы, которые поступают в высшие учебные заведения для того, чтобы стать именно судебными медиками.

Вот вам еще один интересный исторический факт напоследок. В трактате «Сравнительный разбор случаев под сливовым деревом», созданном в 1211 году, описан следственный эксперимент, который позволил разоблачить женщину, которая убила своего мужа и подожгла их дом для сокрытия следов преступления. Согласно ее версии событий, мужчина сгорел во время пожара, но судья заподозрил убий-ство и придумал, как можно подтвердить или опровергнуть это подозрение. Он приказал запереть в сарае двух свиней – живую и зарезанную, а затем сарай подожгли. При вскрытии трупов мертвых животных в дыхательных путях той свиньи, которая сгорела живьем, были обнаружены частицы сажи, а дыхательные пути предварительно зарезанной свиньи сажи не содержали. Точно такое же отсутствие сажи наблюдалось и в дыхательных путях погибшего мужчины, что послужило явным доказательством посмертного сожжения трупа. Такое неопровержимое доказательство вынудило жену покойного признаться в умышленном убийстве мужа.

Итог у этой главы один – Китай является родиной судебной медицины и добавить к этому нечего.

Глава четвертая
Повторное рождение на другом конце земного шара, или Constitutio Criminalis Carolina

1209 год…

Если вас удивило то, что из Раннего Средневековья, о котором шла речь во второй главе, мы перескочили сразу в 1209 год, то на самом деле удивляться тут нечему. При самом большом желании рассказывать о развитии судебной медицины в средневековой Европе до 1209 года нечего, поскольку тогдашние следователи и судьи в экспертизах особо не нуждались. Время было такое и право было под стать времени. Признание обвиняемого считалось бесспорным доказательством вины, не требующим никаких дополнительных подтверждений, а главным (и практически единственным) способом получения признания являлись пытки. Вот и получилось так, что следствие помогали вести не эксперты, а палачи.

Но в 1209-м папа римский Иннокентий Третий издал буллу (указ) о том, что в сомнительных случаях к определению причины смерти следует привлекать опытных врачей. В то время папы не только возглавляли католическую церковь, но были еще и правителями государства под названием Папская область, которое находилось в центральной части Апеннинского полуострова. Эта папская булла положила начало европейской судебной медицине – отныне медицинские заключения были закреплены в государственном праве. А в 1302 году в Болонье было произведено первое судебно-медицинское вскрытие тела в средневековой Европе. Не надо удивляться тому, что от выхода папского указа до первого вскрытия прошло целых 93 года. Вскрытие тела в то время было экстраординарным событием. К нему прибегали лишь в случае крайней необходимости. Для сведения – изучение анатомии на человеческих трупах было разрешено императорским указом в отдельных учебных заведениях Священной Римской империи лишь в первой половине ХIII века, причем количество трупов, которые разрешалось вскрыть за год, строго ограничивалось.

Первое судебно-медицинское вскрытие провел профессор Болонского университета Бартоломео де Вариньяно, которому помогали два хирурга. Был вскрыт труп знатного горожанина Аццолино дельи Онести, тело которого почернело вскоре после смерти, что дало повод заподозрить отравление. Также на вскрытии присутствовало еще двое врачей, коллеги де Вариньяно. Надо пояснить, что в средневековой Европе хирурги считались не врачами, а ремесленниками, наравне с цирюльниками, которые помимо стрижки и бритья производили некоторые хирургические манипуляции – вскрывали абсцессы, пускали кровь и т. п. «Презренную» хирургию не изучали в университетах, обычно хирургические знания передавались от мастера подмастерьям.

Пятью годами позже Бартоломео де Вариньяно вскрыл тело женщины по имени Гизета и установил, что она умерла от внутреннего кровотечения.

Итак, 1209 год можно считать годом рождения европейской судебной медицины. Но вплоть до XVI века судебно-медицинские экспертизы в Европе были редкостью. К ним прибегали в исключительных случаях, преимущественно для установления характера смерти, то есть для установления факта преступления. Для доказательства вины экспертов не привлекали, пытки были более удобным средством. Соответственно в средневековых документах практически не встречаются сведения судебно-медицинского характера. Исключения редки, их можно буквально пересчитать по пальцам. Так, например, некий Одо из Мена^[13] на рубеже XI–XII веков написал фармакологический трактат «О силах трав» («De viribus herbarum»), в котором указывались признаки отравления некоторыми ядами, например цикутой.

«У смертоносной цикуты природная холода сила,

И потому, если выпьешь, убьет, как холодные яды.

Пятнами кожа покрыта у тех, кто погиб от цикуты;

Смерть от нее подтвердить мы по признакам этим сумеем»^[14].

Не удивляйтесь форме, в которой излагаются сведения. Многие научные трактаты Средневековья написаны в стихах в подражание античным авторам.

Судебная медицина – один из инструментов юриспруденции. Для того чтобы судебная медицина развивалась, она должна активно использоваться, а для активного использования нужен соответствующий правовой уровень и установка на доказательство вины обвиняемого, а не на выбивание у него признания.

Впрочем, пытки широко использовались и в Китае с его рано возникшей судебно-медицинской системой. Согласно китайским традициям, обвиняемый не мог быть осужден, не мог быть подвергнут наказанию, если он не признавал своей вины. Какими бесспорными ни были бы доказательства, выносить приговор судья мог только после того, как обвиняемый говорил: «Да, я виновен, я сделал это». Если обвиняемый не желал признавать свою вину перед лицом очевидных доказательств или не вызывающих сомнения свидетельских показаний, то его подвергали пыткам и пытали до тех пор, пока он не признавался.

Оцените разницу – в Китае пытки служили для того, чтобы поставить точку в судебном процессе, а в Европе пытки заменяли поиск доказательств и их исследование.

К более простому способу решения поставленных задач, то есть к выбиванию признания под пытками вместо доказательства вины, средневековых следователей и судей подталкивала также запутанность законов. Путаница была настолько велика, что даже по мелким вопросам приходилось обращаться в высшие законодательные инстанции. Эти инстанции давали разъяснения и указывали на законы, которые следовало применять в данном конкретном случае. Европа остро нуждалась в простом и ясном законодательстве.

Такое законодательство появилось в 1533 году в Священной Римской империи германской нации (да, именно таково было полное название этого государства), которой в то время правил император Карл Пятый из династии Габсбургов. В его честь общеимперское уголовно-судебное уложение получило название «Constitutio Criminalis Carolina» – «Уголовный кодекс Карла».

В наше время принятие очередной редакции уголовного или какого-то иного кодекса является событием обыденным, рутинным и не интересует никого, кроме юристов, которым с этими кодексами приходится работать. Но в первой половине XVI века все было иначе. Кодекс Карла, который принято именовать «Каролиной», стал событием исторического масштаба. В Европе впервые после Древнего Рима появились общие правовые нормы, обязательные для всего государства, да еще и для такого крупного государства, как Священная Римская империя.

Помимо законов, в Кодекс Карла вошли положения о судопроизводстве, которые частично выделены в особый раздел, а частично приводятся «вразброс» в других разделах. В целом структура этого документа выглядела так:

• вступление, написанное от имени Карла Пятого;

• общие положения судопроизводства;

• перечень доказательств, относящихся к отдельным видам преступлений (в каждой статье указаны характерные доказательства преступлений, достаточные для допроса под пытками);

• перечень того, о чем должны быть допрошены те, кто под пытками сознался в преступлении;

• статьи о некоторых злостных убийствах и о наказаниях, которые положены тем, кто их совершил;

• статьи о кражах;

• разное, не вошедшее в предыдущие разделы.

Кодекс Карла по-средневековому суров. Основным видом наказания в нем служит смертная казнь, которая в зависимости от тяжести преступления и положения лица, его совершившего, могла применяться в разных формах, начиная с сожжения на костре и заканчивая повешением. Допускались Кодексом и пытки, но, во-первых, применение пыток строго регламентировалось – пытать подозреваемого можно было только при наличии достоверных (достоверных!) доказательств, а во-вторых, запрещалось учитывать показания, которые давались непосредственно под пытками, можно было принимать во внимание лишь то, что обвиняемые говорили на следующий день после пыток или еще позднее.

Пытать подозреваемого можно было только при наличии достоверных доказательств – обратите особое внимание на это обстоятель-ство! Оно очень важно с точки зрения судебной медицины. Из основного средства проведения следствия пытки превратились в дополнительный инструмент, а на первый план выдвинулся сбор доказательств! А для нахождения и правильной оценки многих доказательств требовалась помощь врачей. Таким образом, Кодекс Карла узаконил положение медицинской экспертизы в судебно-следственном процессе. Пусть и не прямо узаконил, а косвенно, не упоминая о непосредственном участии врачей, но все же узаконил, потому что доказательства биологического характера без помощи врачей невозможно было оценить.

Давайте посмотрим, что считалось доказательством в Кодексе Карла.

Доказательства делились на «общие подозрения и доказательства» и «доброкачественные», то есть веские доказательства, позволяющие арестовать человека и подвергнуть его пыткам.

К общим подозрениям и доказательствам относились:

• общественное мнение о человеке, различные слухи о нем;

• пребывание в каком-то подозрительном месте;

• подозрение (но не уверенность) в том, что этот человек находился на месте преступления в момент его совершения;

• связи с людьми, ранее совершавшими какие-либо преступления;

• наличие повода для совершения преступления;

• обвинение пострадавшего, подтвержденное присягой или данное на смертном одре (считалось, что люди, готовящиеся предстать перед Высшим судом, не осмелятся лгать);

• бегство, случившееся после совершения преступления;

• неприязненные отношения с жертвой преступления (по сути, это то же наличие повода).

Общие подозрения и доказательства по отдельности ничего не значили, то есть не могли считаться «доброкачественными доказательствами». Во внимание могло приниматься только несколько таких доказательств в совокупности.

К «доброкачественным» доказательствам, каждого из которых было достаточно для ареста и пытки, относились следующие:

• обнаружение на месте совершения преступления вещи, принадлежавшей подозреваемому;

• показания «одного единственного доброго и безупречного свидетеля», то есть свидетеля, полностью заслуживающего доверия, но при этом на основании показаний одного человека, насколько бы он ни заслуживал доверия, нельзя было выносить приговор, требовались дополнительные доказательства вины подозреваемого и принимались во внимание показания, основанные на «самоличном знании истины», а все сказанное с чужих слов не учитывалось;

• показания уже уличенного преступника, в которых он называет имя своего пособника или сообщника;

• рассказ самого подозреваемого о готовящемся преступлении либо его публичные угрозы совершить данное преступление;

• участие подозреваемого в драке с жертвой;

• окровавленная одежда подозреваемого, наличие у него оружия или предметов, принад-лежавших жертве;

• появление у подозреваемого неожиданного богатства после того, как было совершено преступление;

• подозрительное поведение подозреваемого.

Кодекс Карла предусматривал строгое наказание за лжесвидетельство, полностью соответствовавшее такому в китайской традиции – лжесвидетель получал то наказание, которое могло бы быть назначено обвиняемому в результате его показаний.

Суровый, но справедливый Кодекс Карла произвел настоящий переворот в европейской юриспруденции. Фемида (то есть следствие и суд) повернулась лицом к доказательствам и экспертизе, к которым раньше она была повернута спиной. В докодексовскую эпоху все определялось личностью субъекта, который вел следствие или вершил суд. Он мог обращать или не обращать внимания на доказательства, мог обвинять или оправдывать по своему желанию и усмотрению… Теперь же играть следовало по правилам и эти правила подразумевали участие врача-эксперта в судебно-следственном процессе. Судебная медицина, прежде обретавшаяся где-то на задворках, выдвинулась если не на первый, то хотя бы на второй план. И это было замечательно, восхитительно и просто чудесно, поскольку качество социальной сферы неразрывно связано с качеством законов, качеством юриспруденции, которое, в свою очередь, зависит от того, насколько тщательно собираются и оцениваются доказательства во время следствия и суда.