Kitabı oxu: «Извращенная преданность»

Кора Рейли

Şrift:

Серия «Хроники Каморры»

Cora Reilly

TWISTED LOYALTIES

Печатается с разрешения литературных агентств Trident Media Group, LLC и Andrew Nurnberg.

Перевод с английского Елены Теплоуховой

Пролог

НЬЮ-ЙОРК – территория Семьи

Вот уже больше десяти лет Лука был Доном, но ни разу еще на его голову не сваливалось столько проблем. Присев на край массивного стола красного дерева, Лука задумчиво рассматривал на видавшей виды карте границы своей территории. Под контролем нью-йоркской Семьи по-прежнему находилось все Восточное побережье, от Мэна до Джорджии. За эти десять лет ничего не изменилось. А вот Каморра – совсем недавно отбившая у русских Канзас-Сити – расширила свои владения на восток далеко за границы Лас-Вегаса. Поскольку Дон Каморры, Римо Фальконе, начинал наглеть, у Луки не оставалось никаких чертовых сомнений, что следующим его шагом станет нападение либо на Синдикат, либо на территорию Семьи. Хотелось бы, чтобы Фальконе выбрали своей целью города Данте Кавалларо. Лука должен беречь своих людей, достаточно их полегло в войне между Семьей Нью-Йорка и Синдикатом. Еще одна война – с Каморрой – уничтожит их.

– Я так понимаю, от этой идеи ты не в восторге, – обратился Лука к своему солдату.

Гроул кивнул.

– Так и есть, но кто я такой, чтобы говорить тебе, что делать? Ты Дон. Я могу только рассказать тебе все, что знаю о Каморре, и новости эти неутешительны.

– И что с того? – поигрывая ножом, подал голос Маттео, младший брат Луки и его правая рука. – Мы сможем за себя постоять.

Их прервал стук в дверь. В кабинет, расположенный в подвале клуба «Сфера», вошла Ария. Приподняв светлые брови, она вопросительно взглянула на позвавшего ее мужа. Как правило, в свои дела он ее не посвящал, однако сейчас Маттео с Гроулом были здесь. При появлении жены Лука оттолкнулся от стола и встал, выпрямившись во весь рост. Ария подошла к нему, нежно поцеловала в губы и спросила:

– Что-то случилось?

– Да так, ничего, – произнес он ровным голосом, однако по плотно сжатым губам и блеснувшей в глазах тревоге стало понятно, что что-то не так. – Мы вышли на переговоры с Каморрой.

Ария бросила быстрый взгляд на Гроула, который шесть лет назад убил Дона Каморры Бенедетто Фальконе, а затем сбежал из Лас-Вегаса. Если верить его рассказам, Каморра, в отличие от Синдиката и Семьи, не гнушались ничем. Кроме традиционного бизнеса – наркотиков, казино и проституции, Лас-Вегас промышлял секс-рабством и похищением людей. Даже в мире мафии их считали полными отморозками.

– Вот как?

– Противостояние с Синдикатом делает нас слабее. И мы должны быть осторожны с Братвой, которая уже пробивала брешь в нашей обороне. Нельзя допустить, чтобы Синдикат заключил сделку с Каморрой до того, как нам представится такая возможность. Если они договорятся напасть на нас, проблемы нам обеспечены.

Ария почувствовала себя виноватой. Она сама и ее сестры стали причиной, по которой закончилось перемирие между чикагским Синдикатом и нью-йоркской Семьей. Предполагалось, что их с Лукой брак укрепит связи между двумя кланами. Но Лилиана сбежала из Чикаго, чтобы выйти замуж за Ромеро, солдата Луки, и босс Синдиката Данте Кавалларо объявил им войну. Он не мог поступить иначе.

– Как считаешь, они хотя бы рассматривают возможность переговоров с нами? – Ария так и не поняла, зачем ее сюда позвали. Она толком ничего не знала о Каморре.

Лука кивнул.

– Они прислали своего человека. Скоро он будет здесь. – Что-то в его голосе, какое-то затаенное напряжение и тревога заставили волоски у нее на затылке встать дыбом. – Они сильно рискуют, посылая одного из своих, потому что не могут знать, вернется ли он живым.

– Для них одна жизнь и гроша ломаного не стоит, – пробормотал Гроул. – К тому же Дон не стал бы поручать это дельце одному из своих братьев. Он прислал нового Карателя.

Арии стало не по себе от того, как смотрели на нее Лука, Маттео и Гроул.

– Они уверены, что ему ничего не угрожает, – подал голос Лука и после долгой паузы добавил: – Потому что это твой брат.

Пол ушел из-под ног Арии. Схватившись за край стола, она прошептала:

– Фаби?

Она не виделась и не разговаривала с ним уже несколько лет. Ей запретили общаться с братом с тех самых пор, как была объявлена война. Об этом позаботился ее отец, Консильери Синдиката. Внезапно ей пришло в голову кое-что еще.

– Что Фаби связывает с Каморрой? Он же член Синдиката. Предполагалось, что он станет преемником моего отца, следующим Консильери.

– Да, таков был план. – Лука переглянулся с присутствующими в кабинете парнями. – Но теперь у твоего отца с молодой женой появились еще двое сыновей и, видимо, один из них станет Консильери. Мы не знаем, что произошло, по какой причине Фабиано переметнулся в Каморру и почему они его приняли. Достоверную информацию получить сложно.

– Поверить не могу! Я снова увижусь с братом! Когда? – Ария не могла скрыть нетерпения. Фабиано почти на девять лет младше Арии, она практически его вырастила, пока ей не пришлось выйти замуж за Луку и покинуть Чикаго.

Нахмурившись, Гроул покачал головой.

Лука тронул Арию за плечо.

– Ария, твой брат теперь новый Каратель Каморры.

До нее не сразу дошел смысл сказанного, осознание пришло лишь спустя несколько мгновений. Ария перевела взгляд на Гроула, чьи тату, шрамы, а больше всего клубящаяся в глазах тьма вызывали у нее мороз по коже. А ведь она замужем за Лукой, и напугать ее уже не так-то просто.

Когда Доном Каморры был Бенедетто Фальконе, Гроул был при нем Карателем. И сейчас, когда власть перешла к сыну Фальконе, Фаби занял это место. Ария судорожно сглотнула. Каратель. Тот, кто делает всю грязную работу. Кровавую работу. Они заставляли людей подчиняться, а с теми, кто сопротивлялся, расправлялись так, чтобы другим было неповадно.

– Нет, – полушепотом простонала она. – Только не Фаби. Он на такое не способен. – Она вспомнила, каким заботливым и любящим мальчишкой рос брат, как всегда старался защищать своих сестер.

Маттео с жалостью посмотрел на нее, и Ария поняла, насколько она наивна в его глазах. Ну и пусть, если это означало, что в ее памяти останется образ доброго и забавного младшего братишки. Про плохое думать не хотелось.

– Ты не увидишь того брата, которого знала прежде. Он изменился. Тот мальчик, что был раньше… он мертв. Ему пришлось умереть. Работа Карателя не для сердобольных. Это жестокое и грязное занятие. Каморра не щадила даже женщин, в отличие от Семей Нью-Йорка и Чикаго. Вряд ли сейчас что-то изменилось.

– Фальконе такой же извращенный мудак, как и его отец, – хрипло произнес Гроул.

Ария посмотрела на Луку, надеясь, что у того есть что возразить. Лука молчал, и в душе у нее что-то надломилось.

– Я не могу в это поверить. Я не хочу в это верить. Разве мог он измениться так сильно?

– Он здесь. – В кабинет заглянул один из людей Луки. – Но оружие сдать отказался.

Лука кивнул.

– Неважно. Нас все равно больше. Пропусти его. – И, повернувшись к Арии, добавил: – Возможно, сегодня мы все выясним.

Приближающиеся шаги заставили Арию напрячься. В дверях кабинета показался высокий мужчина. Ростом он был почти как Лука. Не такой широкоплечий, но тоже мускулистый. На руках под закатанными рукавами рубашки виднелись татуировки. Светло-русые волосы были коротко подстрижены по бокам и чуть длиннее на макушке, а светлые голубые глаза…

Холодные. Расчетливые. Настороженные.

Ария даже не была уверена, что, столкнувшись с ним на улице, узнала бы его. Уже не мальчик, но мужчина – и не только в силу возраста. Фабиано задержал на ней взгляд. Он не улыбнулся, хотя в его глазах мелькнуло узнавание. Господи, от того жизнерадостного мальчишки, которого она помнила, ничего не осталось. Но он не перестал быть ее братом. И всегда им будет. Это было глупо, но Ария бросилась к нему на шею, не обращая внимания на предостережение Луки.

Она обняла Фаби, ощутив, как он напрягся всем телом. Ария чувствовала ножи в ножнах на его спине и пистолеты в кобуре на груди. Она была уверена, что у него есть и другое оружие. Он не обнял ее в ответ, но положил ладонь ей на затылок. Ария посмотрела на него снизу вверх, поразившись возникшей в его глазах злости, когда брат вновь сосредоточил свое внимание на Луке и его людях.

– Незачем доставать оружие, – произнес Фабиано с холодной усмешкой. – Я тащился в такую даль не для того, чтобы причинить вред своей сестре.

То, как он прикоснулся к ее шее, больше походило на угрозу, чем на родственные объятия.

Лука сомкнул пальцы вокруг ее руки и потянул к себе. Не шелохнувшись, Фабиано с мрачным весельем во взгляде наблюдал за этой сценой.

– Бог мой, – со слезами на глазах прошептала Ария. – Что с тобой случилось, Фаби?

Хищный оскал исказил его губы.

«Это уже не Фаби», – подумала Ария.

Этот мужчина перед ней… его стоит бояться.

Фабиано Скудери.

Каратель Каморры

Глава 1

Фабиано Прошлое

Я свернулся калачиком и не сопротивлялся. Как всегда.

Избивая меня, отец кряхтел от натуги. Удар за ударом – по спине, голове, животу – оставляли свежие синяки и воскрешали уже побледневшие гематомы. Носок его ботинка впился мне в живот, я резко втянул в себя воздух, пытаясь сглотнуть подступившую желчь. Если меня вырвет, отец изобьет меня еще сильнее. Или достанет нож. Меня передернуло.

Внезапно удары прекратились, и, проморгавшись, чтобы прояснилось зрение, я осмелился посмотреть на него снизу вверх. По моему лицу струился пот вперемешку с кровью.

Отец тяжело дышал, прожигая меня взглядом, полным ненависти. Он вытер руки полотенцем, которое подал ему Альфонсо. Возможно ли, что это последнее испытание, финальная проверка на прочность? Может, я наконец стану членом Синдиката. Мафиози.

– Мне набьют татуировку? – прохрипел я.

Отец скривил губы.

– Какую татуировку? В Синдикат ты не вступишь.

– Но… – Он пнул меня еще раз, и я повалился на бок, но продолжил, не заботясь о том, что мне грозит за мою дерзость: – Но я стану Консильери, когда ты отойдешь от дел. – Когда ты сдохнешь.

Он схватил меня за воротник и поднял. От боли я едва держался на ногах.

– Ты – чертова пустая растрата моей крови. У тебя с твоими сестрами дефектные гены вашей матери. Сплошное разочарование. Все до одного. Твои сестры – шлюхи, а сам ты тряпка. Ты меня достал. Консильери станет твой брат.

– Но он еще ребенок. Я твой старший сын. – Женившись во второй раз, отец стал обращаться со мной как с ничтожеством. Я-то думал, все для того, чтобы закалить меня для будущей миссии, поэтому изо всех сил старался доказать ему свою состоятельность.

– Такое же ничтожество, как твои сестры. Я не позволю тебе опозорить меня еще больше. – Отец отпустил меня, и ноги мне окончательно отказали.

Еще больше боли.

– Но, отец, – прошептал я, – это традиция…

Его лицо исказилось от ярости.

– Значит, мы должны сделать так, чтобы твой брат стал моим старшим сыном.

Он кивнул Альфонсо, и тот начал закатывать рукава. Мужчина ударил меня в живот, следующий удар пришелся по ребрам. Я не сводил глаз с отца, пока удары один за другим сотрясали мое тело и пока сознание окончательно не померкло. Мой собственный отец хотел меня убить.

– Альфонсо, позаботься о том, чтобы его не нашли, – последнее, что я услышал.

* * *

Агония. Пронизывающая до мозга костей.

Я застонал. Вибрация отдалась острой болью в ребрах. Попытался открыть глаза и сесть, но веки залепило коркой запекшейся крови. Из меня вырвался еще один стон.

Я не умер.

Почему я до сих пор жив?

В душе загорелась искра надежды.

– Отец? – прохрипел я.

– Заткнись и поспи, мальчик. Скоро приедем. – Это был голос Альфонсо.

С большим трудом мне удалось разлепить веки и приподняться. Несмотря на затуманенное зрение, я понял, что сижу на заднем сиденье машины.

С переднего ко мне повернулся Альфонсо.

– А ты крепче, чем я думал. Тем лучше для тебя.

– Где? – Закашлявшись, я поморщился. – Где мы?

– В Канзас-Сити. – Альфонсо направил машину на пустынную парковку. – Конечная.

Он вышел, открыл заднюю дверцу и вытащил меня. Охнув от боли, я схватился за ребра и привалился к пассажирской двери. Альфонсо достал из кармана бумажник и протянул мне двадцатку. В растерянности я взял ее и повертел в руках.

– Возможно, ты выживешь. Или нет. Теперь все в руках судьбы. Но я не стану убивать четырнадцатилетнего пацана. – Он схватил меня за горло, вынудив посмотреть ему в глаза. – Малыш, твой отец думает, что ты мертв, так что не вздумай совать нос на нашу территорию.

Их территорию? Она моя. Синдикат был моей судьбой. У меня больше ничего не осталось.

– Пожалуйста, – еле слышно прошептал я.

Он покачал головой, обошел машину и уселся на место водителя. Я отступил назад, а когда автомобиль сорвался с места, рухнул на колени. Одежда на мне пропиталась кровью. Я скомкал двадцатку в руке. Это все, что у меня было. Медленно растянувшись на холодном асфальте, почувствовал что-то твердое в области икры – и вспомнил о пристегнутых к ноге ножнах с моим любимом ножом. Двадцать долларов и нож. Все тело болело. Вставать не хотелось. Какой смысл трепыхаться? Теперь я никто. Уж лучше бы Альфонсо выполнил приказ отца и просто убил меня.

Закашлявшись, я почувствовал, как рот наполнился кровью. Вероятнее всего, я так и так умру. Оглядевшись по сторонам, я заметил справа от себя стену какого-то строения, разрисованную граффити: волк с оскаленной пастью в окружении мечей.

Герб Братвы.

Альфонсо не стал меня убивать.

За него всю грязную работу сделает это место. Канзас-Сити – территория русских.

Страх подталкивал меня вставать. Я понятия не имел, куда мне идти и что вообще теперь делать. Я ощущал себя сплошным комком боли. Хорошо, что, по крайней мере, на улице не слишком холодно. Я поплелся прочь, в надежде найти место, где смогу перекантоваться до утра. В конце концов я уселся возле входа в какую-то кофейню. Я никогда не оставался один, мне не приходилось жить на улице. Притянув колени к груди, я судорожно всхлипнул. Ребра. Боль была адской. Обратно в Синдикат мне нельзя. Тогда отец уж точно собственноручно позаботится о том, чтобы я сдох. Возможно, стоило бы попытаться связаться с Данте Кавалларо. Но они с отцом долго работали вместе, и в его глазах я буду выглядеть чертовой крысой. Трусом и слабаком.

Ария могла бы помочь. При этой мысли внутри все сжалось. Именно из-за того, что в свое время она помогла Джианне и Лили, отец меня возненавидел. Я не мог поджав хвост приползти к Луке в Нью-Йорк и умолять его принять меня в Семью. Все знали бы, что меня взяли из жалости, а не благодаря моим собственным заслугам.

Ничтожество.

Вот кто я. И я совсем один.

* * *

Четыре дня спустя. Всего четыре дня. У меня не осталось ни денег, ни надежды. Каждый вечер я возвращался на ту парковку, надеясь – отчаянно желая – чтобы Альфонсо вернулся за мной, чтобы отец передумал, чтобы тот его последний, безжалостный и полный ненависти взгляд мне всего лишь привиделся. Я был чертовски глуп. И голоден.

Два дня ничего не ел. Двадцатку я потратил в первый же день на бургеры, картошку фри и газировку.

Я передвигался, держась за ребра. Боль стала только сильнее. Сегодня впервые в жизни я попытался украсть из чужого кармана бумажник, но ошибся с выбором жертвы, и парень меня избил. Навыков выживания на улице я не имел. Как и желания жить.

Зачем? Без Синдиката. Без будущего. Без чести.

Я уселся на асфальт на парковке, перед граффити Братвы. Лег на спину. Дверь открылась, и из здания вышли люди. Территория Братвы.

Я так чертовски устал.

Умирать я буду медленно. Они не станут спешить. Боль во всем теле и отчаяние не давали мне двинуться с места. Я уставился в ночное небо и начал зачитывать клятву, которую выучил несколько месяцев назад, когда готовился к своей инициации. Слова на итальянском языке слетали с моих губ, оставляя после себя пустоту и отчаяние. Снова и снова я твердил клятву. Я должен был стать мафиози, такова была моя судьба.

Справа от меня послышались голоса. Мужчины говорили на незнакомом мне языке.

Внезапно передо мной возник парень с черными волосами. На нем тоже красовались несколько синяков, хотя до меня ему в этом плане было еще далеко. Одет он был в боксерские шорты.

– Говорят, тут какой-то шизанутый итальянский мудак декламирует омерту. Значит, они про тебя болтали.

Я замолчал. Он сказал «омерта» так, как сказал бы это я, – будто это слово для него что-то значило. Парень весь был покрыт шрамами. Вероятно, ненамного старше меня. Лет восемнадцать, полагаю.

– Если ты произносишь эту хрень в таком районе, значит, ты хочешь умереть или просто больной на голову. А может, и то, и другое.

– Эта клятва – моя жизнь.

Он пожал плечами и оглянулся. Затем снова повернулся ко мне, и его губы изогнулись в зловещей ухмылке.

– Теперь это будет твоя смерть.

Я сел. Из двери рядом со зданием Братвы вышли трое парней в боксерских шортах, с татуировками на теле – волки и калаши – и с гладко выбритыми черепами.

Я подумывал, может, стоит лечь и позволить им закончить то, что не смог Альфонсо.

– Что за семья? – спросил парень.

– Синдикат, – ответил я, хотя слово пробило дыру в моем сердце.

Он кивнул.

– Похоже, они тебя вышвырнули. Не хватает духу на деле доказать, что готов стать мафиози?

Да кем он себя возомнил?

– У меня всего хватает, – прохрипел я. – Но мой отец хочет, чтобы я сдох.

– Тогда докажи это. Вставай и дерись. – Он прищурился, увидев, что я не пошевелился. – Живо. Поднимайся. Твою. Мать.

И я поднялся, несмотря на то, что пришлось схватиться за ребра, а мир перед глазами закружился. Черные глаза парня впились в мои раны.

– Я так понимаю, основную часть боя мне придется взять на себя. Есть хоть какое-нибудь оружие?

Из ножен на икре я вытащил свой керамбит.

– Надеюсь, обращаться с этой штукой ты умеешь.

В этот момент к нам подошли русские. Парень начал исполнять какую-то херню типа боевых искусств, что отвлекло двоих из нападавших. Третий бросился на меня. Я метнул в него нож, но промахнулся. Русский нанес мне несколько ударов в грудь, меня скрутило от адской боли, и я рухнул на колени. Против такого опытного бойца у меня, изломанного и избитого, не было ни единого чертового шанса. Его удары сыпались на меня один за другим, жестко, быстро, безжалостно. Больно.

Черноволосый бросился на моего противника, врезав ему коленом в пах. Русский упал вперед, прямо на подставленный мною нож, до которого я успел дотянуться. Пальцы залило кровью. Бездыханное тело завалилось на бок, а я выпустил рукоять ножа, как будто она меня обожгла.

Я уставился на торчащее из его живота оружие. Черноволосый вытащил мой керамбит, обтер о шорты мертвеца и протянул мне.

– Первое убийство?

Я кивнул и забрал у него нож дрожащими пальцами.

– Не последнее.

Двое других русских тоже были мертвы. У них были сломаны шеи. Парень протянул мне руку, я ухватился за его ладонь и поднялся на ноги.

– Пора валить отсюда. Скоро сюда набежит толпа русских мордоворотов. Шевелись. – Он повел меня к видавшему виды пикапу. – Я тут бываю на боях и заметил, как ты околачивался последние пару ночей на этой парковке.

– Почему ты мне помог?

Он снова криво ухмыльнулся.

– Потому что мне нравится драться… и убивать. Потому что я ненавижу гребаную Братву. Потому что моя семья тоже хочет моей смерти. Но самое главное – потому что мне нужны преданные мне люди, которые помогут вернуть то, что принадлежит мне.

– Кто ты такой?

– Римо Фальконе. И скоро я стану Доном Каморры. – Он открыл дверь своего пикапа, почти залез внутрь и только тогда добавил: – Ты можешь помочь мне или можешь подождать, пока до тебя доберется Братва.

Я сел к нему в машину. Не из-за Братвы.

Римо дал мне новую цель, новую судьбу.

Новую семью.

Глава 2

Леона

Окно в автобусе «Грейхаунд» казалось мне липким от жары, а может, липким было мое лицо. Младенец в заднем ряду перестал орать минут десять назад – наконец-то, спустя почти два часа. Я отлепила щеку от стекла, чувствуя себя вялой и измотанной. Проведя несколько часов в тесном кресле, я не могла дождаться, когда вырвусь из душного салона автобуса. Мимо проплывали фешенебельные особняки пригорода Лас-Вегаса, с ухоженными лужайками, щедро поливаемыми системами орошения. Окруженные пустыней, они должны были демонстрировать высшую степень богатства. Замысловатые рождественские гирлянды украшали свежевыкрашенные фасады и входные двери домов.

Здесь очень красиво, но остановка не моя.

Автобус двинулся дальше, под моими босыми ногами завибрировал пол. Конечная его остановка – в той части города, куда не отваживался ступить ни один турист. Шведский стол стоит здесь всего 9.99 баксов, а не 59, как везде. У меня не было денег ни на то, ни на другое. Я ничего не имела против этого места. Я в таких выросла. В Фениксе, Хьюстоне, Далласе, Остине и многих других, о которых даже вспоминать не хочется. Сунув ноги во вьетнамки и перекинув через плечо рюкзак, я приготовилась выйти из автобуса.

Машинально потянулась в карман за телефоном, которого там уже не было. Мать продала его, чтобы купить последнюю дозу. Как пить дать, ту двадцатку, которую она выручила за мой сотовый, ей дали из жалости.

Я пропустила вперед большинство пассажиров, прежде чем сама вышла из автобуса, а оказавшись на солнце, глубоко вдохнула. Воздух казался суше, чем в Остине, и на несколько градусов холоднее, но все же это не зимний холод. Почему-то вдали от матери я почувствовала себя гораздо свободнее. Это была ее последняя попытка пройти курс реабилитации. Она должна была постараться. А я глупо надеялась, что у нее получится.

– Леона? – откуда-то справа до меня донесся низкий голос.

Я удивленно обернулась. В нескольких шагах от меня стоял отец, немного располневший и полысевший. Я не ожидала, что он будет меня встречать. Да, обещать-то он обещал, но я знала цену обещаний родителей. И гроша ломаного не стоят. Возможно, он и правда изменился, как заверял меня.

Отец торопливо затушил сигарету о подошву потрепанных мокасин. Рубашка с короткими рукавами обтянула его живот. В целом вид у него был какой-то потрепанный, что заставило меня забеспокоиться о его состоянии.

Я улыбнулась.

– Единственная и неповторимая.

Последний раз мы виделись на мой четырнадцатый день рождения, больше пяти лет назад. Не сказать, что я по нему скучала. Мне просто не хватало того образа идеального отца, которым он никогда не станет. И все же, я рада была снова с ним встретиться. Может, мы сможем начать все заново.

Отец подошел и неловко меня обнял. Я обняла его в ответ, несмотря на въевшийся в его кожу запах дыма и пота. Давненько меня никто не обнимал. Отстранившись, он осмотрел меня с головы до ног.

– Как же ты выросла. – Он задержал взгляд на моем улыбающемся лице. – И прыщи исчезли.

Уже три года как.

– Слава богу, – ответила я.

Отец сунул руки в карманы, как будто понятия не имел, что со мной дальше делать.

– Не ожидал, что ты позвонишь.

Я неловко заправила прядь волос за ухо, не очень понимая, к чему он клонит.

– Сам-то ты так и не позвонил, – вырвалось у меня, и я тут же пожалела о сказанном. Не для того я приехала в Лас-Вегас, чтобы в чем-то его обвинять. Хорошим отцом его не назовешь, но все же иногда он пытался, пусть даже у него ничего не получалось. Они с мамой… оба облажались. Вместо того, чтобы заботиться обо мне, они выбрали жить в зависимости.

Отец окинул меня оценивающим взглядом.

– Ты уверена, что хочешь остаться у меня?

Улыбка сошла с моего лица. Так в этом причина неловкости? Он не хочет, чтобы я жила с ним? Жаль, что раньше об этом не сказал, до того, как я купила билет на автобус и проехала через половину штата. А ведь уверял, что завязал и что теперь у него есть приличная работа и нормальная жизнь. Мне так хотелось ему поверить.

– Не то чтобы я тебе не рад. Я по тебе скучал, – торопливо добавил он. Слишком быстро. Соврал.

– И что теперь? – спросила я, тщетно пытаясь не показать, как мне обидно.

– Здесь не лучшее место для такой милой девушки, как ты, Леона.

Я с горечью рассмеялась.

– Я никогда не жила в хорошем месте. Так что сумею за себя постоять.

– Нет. Здесь все по-другому. Просто поверь.

– Не волнуйся. Я умею держаться от неприятностей подальше. – Годы практики. С наркозависимой матерью, которая ради очередной дозы продавала все подряд, включая собственное тело, пришлось научиться быть тише воды, ниже травы и не лезть куда не просят.

– Иногда неприятности сами тебя находят. Здесь это случается чаще, чем ты можешь себе представить. – То, как он это сказал, навело меня на мысль, что неприятности – частый гость в его жизни.

Я вздохнула.

– Пап, по правде говоря, я жила с матерью, которая целыми днями была под кайфом. Ты не пытался меня забрать от нее. А сейчас, когда я стала взрослой, ты вдруг обеспокоился, что Город Греха меня испортит?

Он посмотрел на меня так, будто хотел что-то еще сказать, но потом все-таки передумал и молча забрал у меня рюкзак, пока я не успела закинуть лямку на плечо.

– Ты права.

– И я собираюсь остаться здесь только до тех пор, пока не заработаю себе на колледж. Здесь достаточно мест, где можно получать неплохие чаевые.

Кажется, он вздохнул с облегчением. Неужели он думал, что я сяду ему на шею?

– Таких мест здесь более чем достаточно, но мало какое из них подойдет для такой девушки, как ты.

Я покачала головой и улыбнулась.

– Не переживай. С пьяными я справиться сумею.

– А я беспокоюсь вовсе не о них, – ответил он как-то нервно.

Фабиано

– Ты правда рассматриваешь возможность сотрудничества с Семьей? – удалось выпалить мне, когда я старался увернуться от удара, летящего в голову. – Я уже рассказывал тебе, как они облажались с Синдикатом.

Забинтованным кулаком я ткнул Римо в бок, затем попытался ударить его по ногам, но он дотянулся и всадил кулак мне в живот. Я отпрыгнул назад, подальше, сделал ложный выпад влево и пнул правой ногой. Римо успел защитить голову, поставив блок рукой, на которую обрушилась вся сила моего удара. Ему удалось устоять на ногах.

– Я не хочу с ними работать. Ни с Лукой-гребаным-Витиелло, ни с Данте-мать-его-Кавалларо. Без них обойдемся.

– Тогда зачем посылать меня в Нью-Йорк?

Римо нанес два быстрых удара слева по моему корпусу. Я охнул и врезал ему локтем в плечо. Зашипев, он метнулся в сторону, но я его настиг. Рука его повисла плетью. Похоже, я вывихнул ему плечо. Мой любимый прием.

– Сдаешься? – полушутя спросил он, не показывая, что ему больно.

– Мечтай.

Римо нравилось все ломать. Вряд ли нашлось бы что-то столь же для него привлекательное. Иногда мне казалось, что он хочет, чтобы я взбунтовался, чтобы он попытался сломать и меня, поскольку считал меня самым большим вызовом себе. Но я не собирался давать ему такой шанс. Да и не факт, что у него получилось бы.

Свирепо сверкнув глазами, он снова бросился в атаку. Я чудом увернулся от первых двух ударов, но третий пришелся мне в грудь. Меня отбросило назад, едва не потеряв равновесие, я успел ухватиться за канат. Торопливо встав в стойку, я вновь поднял сжатые кулаки.

– Ну что за дерьмо, – проворчал Римо. Он попытался самостоятельно вправить себе вывихнутое плечо. – Я не могу драться этой бесполезной рукой.

Я опустил кулаки.

– Так что, сдаешься?

– Нет. Ничья.

– Ничья, – согласился я.

В наших с ним поединках кроме ничьей никогда ничего и не бывало, первый год не в счет – тогда я был тощим подростком и толком не умел драться. Теперь мы оба сильные соперники, привыкшие к боли и безразличные к тому, выживем или сдохнем. Если бы мы дрались не на жизнь, а насмерть, то оба оказались бы в мешках для трупов. Без сомнения.

Я подхватил с пола полотенце и вытер кровь и пот с груди и рук.

Что-то хрустнуло, и Римо наконец удалось вправить себе плечо. Если бы я ему помог, это было бы быстрее и не так болезненно, но он ни за что не позволил бы. На боль ему плевать.

Я швырнул в него чистым полотенцем. Римо поймал его вывихнутой рукой, просто чтобы доказать, что может. Пытаясь вытереть волосы, он лишь размазал по черным прядям кровь из рассеченной раны на голове, затем небрежно бросил полотенце на пол. После боя шрам, тянущийся от левого виска вниз по щеке, стал бордово-красным.

– И все-таки, зачем? – снова задал я вопрос, разматывая с пальцев и запястий окрашенные красным бинты.

– Хочу узнать, что там почем. Мне интересно. Только и всего. И я хочу знать о своих врагах все. Просто наблюдая за их общением, ты сможешь собрать больше информации, чем любой из нас. Но самое главное – я хочу отправить им предельно ясное сообщение. – Взгляд его темных глаз стал жестче. – Надеюсь, ты не собираешься играть в счастливую семью со своими сестрами и становиться шестеркой Витиелло?

Я выгнул бровь. Прошло больше пяти лет, и он еще спрашивает? Я перемахнул через канаты и почти беззвучно приземлился по другую сторону боксерского ринга.

– Я принадлежу Каморре. Когда все они меня бросили, ты взял меня к себе. Римо, только благодаря тебе я стал тем, кто есть сейчас. Тебе стоило сначала подумать, прежде чем обвинять меня в предательстве. Я отдам свою жизнь за вас, и если потребуется, заберу вместе с собой в ад и Синдикат, и Семью.

– Такая возможность у тебя еще будет.

Отдать за него жизнь или уничтожить другие кланы?

– У меня для тебя другое задание.

Я кивнул. Он задержал на мне взгляд.

– Ты единственный, кто может подобраться близко к Арии. Она – слабое место Витиелло.

На моем лице не дрогнул ни один мускул.

– Фабиано, доставь ее ко мне.

– Живой или мертвой?

Он улыбнулся.

– Конечно живой. Если ты ее убьешь, Витиелло слетит с катушек, но если у нас будет его жена, он станет нашей марионеткой.

Я даже не спрашивал, почему он так заинтересован в уничтожении Семьи. Ее территория нам не нужна – особой ценности она не представляла, пока центральные штаты принадлежали Данте. Мы получали приличный доход на западе. Просто Римо хотел отомстить. Лука совершил ошибку, когда принял к себе бывшего Карателя Каморры, и еще сильнее облажался, отправив его обратно для ликвидации ее высокопоставленных лиц, в то время как Лас-Вегас остался без сильного Дона, который мог бы встать во главе города. Остался без Римо, точнее сказать.

– Считай, что уже сделано.

Римо наклонил голову.

– Отец твой чертов дурак, раз не оценил тебя по достоинству. Но таковы уж отцы. Мой никогда бы не позволил мне стать Доном. Жаль, что мне не довелось убить его собственноручно.

Римо мне в этом завидовал. Своего отца я все еще имел возможность убить. И однажды я это сделаю.