Kitabı oxu: «Непокорная ведьма»
Kristen Ciccarelli
REBEL WITCH
Copyright © Rebel Witch: The Crimson Moth, 2025 by Kristen Ciccarelli.
© А. Иевлева, перевод на русский язык
В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com
© ООО «Издательство АСТ», 2025
Дизайн обложки Екатерины Климовой
* * *
Храбрецам, которые озаряют путь остальным
Часть первая
В начале была лишь темнота. А потом Семь Сестер рассмеялись, и от их смеха вспышкой зародился мир. Сестры прошлись по волнам и высекли берега морей. Вдохнули жизнь во все сущее и соткали мир воедино любовью, добротой и красотой.
Вот только остаться навечно они не могли. Прежде чем двигаться дальше, они назначили нескольких избранных присматривать за миром в их отсутствие. Чтобы помочь новоявленным стражам любить и защищать сотворенный мир, Семь Сестер наделили их даром.
Даром магии.
А затем, словно погасшее пламя, они исчезли.
– учение древних, миф о сотворении мира
Глава 1
Гидеон
Гидеон теребил ткань украденной формы. Травянисто-зеленая куртка стояла колом, как будто ее еще как следует не разносили.
Незадачливый стражник – прежний обладатель формы – в этот самый момент лежал связанный (и наверняка до сих пор без сознания) в чулане на третьем этаже дворца Ларкмонт. Остальным четверым повезло меньше – их тела уносили прочь ледяные воды фьорда.
У Гидеона не было выбора.
Он забрался в самую глубь вражеской территории и разоблачению однозначно предпочитал смерть.
Мрачные мысли резко контрастировали с ярко освещенным бальным залом вокруг. Музыканты настраивали инструменты, готовились к началу выступления. Люстры над головой мерцали огнями, между разодетыми и увешанными драгоценностями гостями принца Сорена сновали слуги, предлагая напитки и закуски, пока не заиграла музыка.
Гидеон стоял у стены, наблюдая за происходящим в зале, как и все остальные стражники, и взгляд его был прикован к одной-единственной цели – красивой девушке в золотистом платье.
К Руне Уинтерс.
Рядом, положив ладонь ей на поясницу, стоял принц Сорен, умбрийский вельможа. Костюм на нем сидел как влитой, на плаще, эффектно перекинутом через одно плечо, красовалась вышивка серебром – фамильный крест, а взгляд принца жадно скользил по платью Руны, будто давая разрешение всем остальным последовать его примеру.
Гидеон наблюдал за ними, и у него закипала кровь.
Платье было и правда красивое, не поспоришь. Его наверняка сшил какой-нибудь модный кутюрье, а стоило оно целое состояние. Вот только Руне оно совершенно не подходило. Ей вообще не шло золото, а V-образный вырез, доходивший почти до пупа спереди и до поясницы сзади, явно был слишком глубоким, зато содержал в себе предельно четкое послание для окружающих.
Посмотрите на нее. Она моя.
Принц хотел, чтобы гости восхищались красавицей-ведьмой, составившей ему компанию. Сорену Руна казалась экзотичным существом. Живым экспонатом, который он вознамерился добавить в свою коллекцию.
Если собранная Харроу информация была верна, неделю назад принц сделал Руне предложение, и она приняла его, но с одним условием: если Сорен хотел заполучить ее в жены, он должен был предоставить Крессиде армию.
Вот почему Гидеон вызвался выполнить это задание.
Как только Крессида обзаведется армией, так сразу развяжет войну против Новой республики, а если победит, то восстановит старый режим, к власти снова придут ведьмы и погибнет еще больше людей.
Допустить подобного Гидеон не мог. Руна была клеем, на котором держался нечестивый союз Крессиды и Сорена, а потому должна была умереть.
Гидеон получил приказ убить ее и намеревался его выполнить. Прямо здесь. Сегодня.
Он целый вечер ждал, когда же представится подходящая возможность. Стоял у стены бального зала, потел в украденной форме и наблюдал, как Руна флиртует со своим суженым. Наблюдал, как Сорен флиртует в ответ – наблюдал за каждым жадным прикосновением, за каждым спесивым взглядом.
Все это сводило с ума.
Не успели предать тело Алекса земле, а Руна уже обручилась с другим мужчиной. Да еще и с принцем, ни больше ни меньше.
Может, именно такого она всегда хотела видеть рядом? Именно принца?
Глупо было даже мечтать, что у него есть шанс.
Гидеон коснулся кончиком пальца пистолета на бедре. Он был готов. Во всеоружии. Надо было лишь выждать подходящий момент…
– Вы скучаете по дому?
Гидеон внимательно рассмотрел гостей, собравшихся вокруг Руны и Сорена, остановился на девушке, задавшей вопрос. У нее были золотистые, как пшеница, волосы, уложенные в причудливую корону из кос.
Руна рассмеялась.
– Разве можно скучать по месту, где все хотят твоей смерти?
Гидеон смотрел, как она подносит к алым губам бокал шампанского, как выпивает все до последней капли.
Это был уже третий бокал за вечер.
Хотя Гидеон, само собой, не считал.
– А каково там было до революции?
– Мы, ведьмы, жили так же, как вы, – произнесла Руна, обводя рукой огромный зал вокруг, сверкающие люстры, мраморные колонны, подпирающие расписные потолки. – В нашей жизни сполна было музыки, красоты, искусства…
«Точно, – подумал Гидеон. – И вся эта роскошь доставалась вам ценой наших страданий».
Жужжание фиделей1 нарастало, оркестр гудел все громче. Гидеон оглядел зал и заметил, что зрители начинают занимать свои места, усаживаясь лицом к музыкантам.
– А потом однажды ночью Гидеон Шарп провел революционеров во дворец, и у нас все это украли.
Едва услышав, как с губ Руны срывается его имя, Гидеон тут же устремил все внимание к ней.
– Он убил двух королев прямо в постели, а его товарищи вырезали остальных прямо на улицах. Он бы и меня дал убить, не спаси меня Крессида.
Гидеон тут же ощетинился. Да ты о многом не упомянула, милая.
– Должно быть, у тебя сердце разрывается, – заметил принц. Рука его медленно скользила вниз по спине Руны, костяшки пальцев касались обнаженной кожи. – Ты так далеко от дома и знаешь, что там творятся такие ужасы… Я рад, что отныне ты свободна.
Руки Сорена обвили ее талию. Вероятно, жест был знаком утешения, но казался скорее напоминанием, что Руна принадлежит ему.
Гидеон повел плечами, усилием воли заставляя себя расслабиться.
– И по сей день ведьм убивают ни за что ни про что, за сам факт существования, – продолжала Руна, изучая опустевший бокал. Казалось, ей было вполне спокойно в объятиях Сорена. – Я сумею освободиться лишь тогда, когда все мои сестры тоже будут свободны.
Гул инструментов стих, объявили о начале выступления.
Гости стали расходиться, двигаясь поближе к музыкантам.
Сорен сжал пальцы Руны и потянул ее к креслам – уже зазвучала первая песня. Однако, не успели они сделать и пары шагов, как девушка остановилась будто вкопанная.
Гидеон не сводил с нее глаз, даже повернулся к ней всем телом.
– Все в порядке?
Музыка нарастала, и Гидеон мельком глянул на музыкантов. Песня казалось знакомой, хоть он и не мог понять, откуда знает ее.
– Мне… мне надо носик припудрить. – Казалось, Руна с трудом сохраняет хладнокровие. – Скоро вернусь.
– Не говори ерунды, – тут же откликнулся Сорен, – концерт уже начался. – Он понизил голос. – Они выступают для тебя, Руна, в честь нашей помолвки. Тебе надо присутствовать.
Он с такой силой стиснул ее руку, что костяшки пальцев у него побелели.
Гидеон сощурился. Сжавшись, подобно пружине, он наблюдал, как Сорен тащит Руну вперед. Навстречу музыке – той самой музыке, от которой она явно стремилась сбежать.
– Мне надо… – Руна попыталась вырвать руку, но безуспешно. Сорен, казалось, лишь усилил хватку, отказываясь выпускать ее, и Гидеон, оттолкнувшись от стены, сделал шаг вперед. Охранники, стоявшие в десяти шагах от него, тут же подозрительно на это покосились, в очередной раз напомнив, что вокруг враги. Нельзя было привлекать внимание к себе.
Кроме того, в спасении Руна явно не нуждалась: она храбро шагнула навстречу Сорену, не давая ему двинуться к креслам.
– Обещаю, я почти ничего не пропущу. – Привстав на цыпочки, она обвила шею принца бледными руками, коснулась губами его щеки, прильнула к нему. Свободная рука Сорена опустилась Руне на бедро, он с восхищением огладил упругий изгиб. Руна меж тем продолжала: – Зато потом, когда выступление закончится, а гости разъедутся, я тебя кое-чем порадую. Я приготовила нечто особенное.
От ее слов у Гидеона упало сердце, а все тело будто обратилось в камень. Застыв, он наблюдал, как пальцы Сорена оглаживают щеку Руны.
– Нечто особенное, значит? – пробормотал принц и, склонившись, крепко поцеловал Руну.
Девушка зарылась рукой в русые волосы и ответила на поцелуй, будто давая распробовать, что ждет его впереди. Сорен притянул ее ближе, и Гидеон понял, что целуются они не впервые. Наверняка дело между ними успело зайти куда дальше поцелуев.
При мысли об этом что-то будто пробудилось в нем. Какое-то трепетное, болезненное чувство. Грудь сдавило узлом, и казалось, что под ногами вот-вот разверзнется бездна.
Достаточно.
Гидеон потянулся к пистолету.
Впрочем, довести задуманное до конца он не успел: Руна уже выскользнула из объятий Сорена.
– Думаю, мой сюрприз тебе понравится. – Щеки ее раскраснелись после поцелуя. Она, пятясь, направилась к выходу из зала. – А пока меня не будет, попробуй угадать, что я задумала.
Руна подмигнула, и глаза принца потемнели от похоти.
Гидеона замутило.
Руна развернулась на каблуках и двинулась прочь. Обнаженная спина, видневшаяся в вырезе платья, все больше удалялась, и ни Сорен, ни Гидеон не сводили с нее глаз.
Руна проскользнула мимо гостей, все еще занимавших свои места, мимо стражников, выстроившихся вдоль стен. Она так торопилась, что в дверях налетела на служанку – девушка едва успела притормозить. В одной руке у нее слегка подрагивал поднос с бокалами, в другой была бутылка виски.
Гидеон наблюдал, как Руна перекинулась со служанкой парой слов, забрала у нее бутылку и исчезла в холле.
Наконец-то.
Настал момент, которого Гидеон так ждал.
Глава 2
Руна
Не плачь, не плачь, не плачь.
Слезы жгли Руне глаза. Ей удалось сбежать из зала, проскользнуть мимо хладнокровных стражей в темно-зеленом облачении. Хорошо, что частью формы была шляпа с широкими полями, так что она не видела выражения их лиц и ей не приходилось гадать, что они о ней думают.
Плакать было непозволительно. Не здесь. Только не у всех на виду.
Впрочем, как бы она ни торопилась, опередить песню, все еще звучавшую в зале, не представлялось возможным. Каждая нота острием вонзалась в сердце. Это была песня Алекса.
Тоскливая мелодия на мгновение перенесла Руну обратно в Уинтерси. Она будто снова оказалась в дверях библиотеки, откуда так любила наблюдать за лучшим другом, смотреть, как он склоняется над роялем, как руки парят над клавишами, словно зачаровывая мир вокруг.
Александр Шарп.
Песня – та самая, от которой Руне пришлось сбежать, – стала последней из всех написанных им.
Руна коснулась кольца, которое так и не сняла после его смерти, и горе охватило ее с новой силой. Она отчаянно пыталась защититься от жуткой волны тоски, от ужасного ощущения потери, но так и не сумела.
Вот почему пришлось выбираться из зала. Или так, или разрыдаться посреди торжества в честь ее грядущего бракосочетания с принцем.
Мы бы уже поженились.
Она однозначно предпочитала Сорену Алекса. Алекс был ее лучшим другом и единственным в мире человеком, который ее по-настоящему любил, не считая бабушки. Может, сама Руна и не была влюблена в него, но со временем, возможно, полюбила бы.
Впрочем, скучала Руна не только по Алексу.
Говоря начистоту, она скучала по дому.
Дом.
Само слово обжигало.
В зале одна из приятельниц Сорена спросила, скучает ли Руна по Новой республике, и она рассмеялась в ответ.
Вот только правда была совсем иной.
Правда заключалась в том, что Руне не хватало бабушкиных садов, сверкающих от капель росы. Не хватало прогулок по самым диким уголкам Уинтерси верхом на Леди. Не хватало запаха моря, лесов и полей. Не хватало ветров и бурь.
Ей нравилась Умбрия и ее столица, Кэлис. Нравились архитектура и искусство, культура и мода, и кухня, и отсутствие антиведьминских настроений. В такое место приятно приехать погостить или отдохнуть, но Руна знала, что ей здесь не место.
Согласившись выйти замуж за Алекса и уехать из Новой республики, она и не подозревала, что будет так чувствовать себя вдали от родины. Не знала, что, расставшись с островом, оставит там свое сердце.
Разве можно скучать по месту, где все хотят твоей смерти?
Руна сжала горлышко бутылки. Видимо, можно.
Если бы не дюжина стражников, ставших свидетелями ее побега, Руна глотнула бы виски прямо из бутылки. После трех бокалов шампанского она немного захмелела, внутри все согрелось, а мир вокруг слегка размывался по краям. Теперь она проводила так почти каждый вечер – в алкогольном дурмане.
Впрочем, если она собиралась пережить этот вечер, трех бокалов будет недостаточно. Понадобится целая ванна алкоголя.
Песня Алекса звучала все полнее, все громче, и тоскливая мелодия пробирала до костей. Руна подобрала подол платья и побежала – лишь обернулась на мгновение, чтобы удостовериться, что Сорен не последовал за ней.
Сорен. Ее жених.
Руна вздрогнула. Кожа немела от его прикосновений.
«Потом, когда выступление окончится, а гости разъедутся, я тебя кое-чем порадую. Я приготовила нечто особенное».
На коже выступил холодный пот.
Зачем я это сказала? На самом деле Руна ничего не планировала. Попросту хотела сбежать.
При мысли о том, что потом ей придется пойти к Сорену, одной, все внутри скручивалось узлом. Она предпочла бы войти в морские воды, набив карманы камнями.
«Сделай так, чтобы он возжелал тебя».
Именно такой приказ отдала ей Крессида, когда они только прибыли в Умбрию: стать неотразимой в глазах Сорена Норда, умбрийского принца.
В конце концов, Руне всегда прекрасно удавалось очаровывать мужчин.
У Сорена была целая флотилия военных кораблей. В свое время он служил адмиралом, много путешествовал и питал слабость ко всему красивому и экзотичному. Он слыл коллекционером, а кроме того, что самое примечательное, симпатизировал ведьмам и, по слухам, подыскивал жену.
Так что однажды вечером после оперы Руна оставила Крессиду наблюдать со стороны кулис, а сама дождалась, когда принц будет выходить из ложи, и успела оказаться у него на пути. Сорен налетел на нее и пролил вино прямо на дорогое (очень дорогое!) платье Руны.
Принц был в ужасе от своей неловкости, а Руна повела себя так милостиво и снисходительно. Чтобы как-то загладить свою вину, Сорен пригласил ее на следующий вечер на балет. А через два дня после – в театр. Не успел он опомниться, как стал видеться с Руной каждый день. Приглашал ее прогуляться или прокатиться в карете. Или поужинать наедине.
Он был совершенно очарован, а Руна лишь подогревала его увлечение, идеально исполняя свою роль, пока не получила то, чего так хотела Крессида, – предложение руки и сердца.
«Я не могу выйти за тебя, – сказала она, придерживаясь заранее выбранного курса. – Не смогу, пока все ведьмы не окажутся в безопасности».
Говоря точнее, она и не собиралась выходить за Сорена – по крайней мере, пока он не предоставит Крессиде армию для войны против Новой республики.
Руна не имела ни малейшего желания становиться женой Сорена. Перспектива быть пешкой королевы-ведьмы в достижении цели ее тоже не радовала. При одной только мысли о том, что придется работать на Крессиду, Руну переполняла ненависть к себе, такая сильная, что кружилась голова.
И все же Крессида спасла ей жизнь – ей и Серафине. Крессида не хотела ее смерти, в отличие от Гидеона и всех остальных, кто остался в Новой республике. И, самое главное, Крессида хотела спасти ведьм, которых они бросили на родине. Девушек, которых прямо сейчас уничтожали по всей стране.
Каждую неделю до Руны доходили сведения об убитых ведьмах, и имен становилось все больше. Кровавая гвардия захватила в плен Аурелию Кантор, одаренную предсказательницу, ведьму, способную видеть прошлое, настоящее и будущее, а теперь использовала ее, чтобы узнать местоположение ведьм, скрывавшихся от преследования. Это позволяло с немилосердной точностью отслеживать, а затем убивать их, порой по три-четыре девушки в неделю.
Одним древним известно, что они проделывали с Аурелией, чтобы добыть эту информацию.
В былые времена пророчицу спас бы Багровый Мотылек, но теперь Мотылек обосновался во дворце Ларкмонт на другом берегу пролива Барроу и топил горе в шампанском.
«Посмотри на себя, – подумала Руна. – Веселишься на торжестве с принцем, а твоих сестер тем временем убивают».
Она бросила всех этих девочек. И если Гидеона Шарпа не остановить, в Новой республике совсем не останется ведьм.
Останься Руна на острове, она бы давно уже освободила Аурелию из заключения и тайком переправила на континент, в процессе защитив и других. Однако единственный путь пролегал по морю, а порты кишели охотниками на ведьм и их охотничьими псами, натренированными чуять магию. Они даже находились на борту кораблей, перевозивших людей с острова на остров.
Только один перевозчик – «Аркадия» – не пускал на борт своих судов Кровавую гвардию и их тварей. Охотники на ведьм, впрочем, не отступали: они садились на корабль инкогнито, а как только судно оказывалось в водах Новой республики, на борт спускали собак, и те вынюхивали ведьму до того, как она успевала сойти на сушу.
Даже если бы Руне удалось каким-то образом освободить предсказательницу, Кровавая гвардия все равно не перестала бы охотиться на таких, как они. Шпионы Новой республики рыскали по континенту в поисках Крессиды Роузблад и ее сторонников, которых с каждым днем становилось все больше, а теперь, когда в распоряжении республики оказалась пророчица, их всех непременно найдут, это лишь вопрос времени.
Они никогда не перестанут охотиться на нас.
Был лишь один способ добиться безопасности для ведьм – уничтожить Кровавую гвардию и свергнуть власть в Новой республике.
Провернуть такое можно было, только вернув Крессиду на трон.
Руна хотела видеть Крессиду на троне примерно так же, как дыру от пули у себя в груди. Девица была откровенной злодейкой. Хладнокровной убийцей. Однако по сравнению с альтернативой – обществом, где девушек вроде Руны подвязывали за лодыжки, перерезали им горло и наблюдали, как кровь вытекает из тела, – Крессида Роузблад представлялась меньшим из двух зол.
Дело в том, что с королевой-ведьмой тем, кто владеет магией, по крайней мере была гарантирована безопасность.
Заручившись поддержкой Сорена, Крессида сделает так, что на ведьм никогда больше не будут охотиться.
Сама Крессида находилась в столице, искала союзников, но со дня на день должна была вернуться. После ее возвращения им с Сореном предстояло подписать контракт, составленный его стряпчими, и тем самым скрепить союз.
И для этого Руне придется выйти за него замуж.
Впереди показалась уборная. Руна не сводила глаз с двери. Оказавшись внутри, в безопасности, она позволит себе слабину. Всего на минутку. А когда эта минутка пройдет…
Распахнув дверь, Руна переступила порог. Дверь захлопнулась за ней с тихим щелчком.
На стенах громоздились канделябры со свечами, освещающими темное помещение. Подсвечники стояли и возле раковины. Руна подошла ближе, откупорила виски и с наслаждением хлебнула прямо из горла. Алкоголь обжег язык и горло.
А я-то думала, что все осталось в прошлом.
Руна и не думала, что будет так сложно. В конце концов, она привыкла играть отведенную ей роль. Казалось, прикинуться влюбленной по уши невестой будет легче легкого.
Однако после смерти Алекса флирт, интриги и обман казались неподъемной ношей. Отсюда истерика практически на глазах друзей Сорена и бутылка виски, зажатая в кулаке.
Сбежав из Новой республики, Руна по глупости полагала, что, возможно, ей наконец-то удастся побыть собой. Не глупой и пустой светской дивой, а ведьмой, которой ни от кого не надо прятаться. Настоящей Руной Уинтерс.
«Вот только какая она? – подумалось вдруг. – Какая Руна Уинтерс на самом деле?»
Она поспешно затолкала вопрос куда подальше.
Неважно. Крессиде нужна была армия, а у Сорена такая как раз имелась. Руне оставалось лишь завладеть этой армией. Значение имело лишь то, кем ей надо быть – девушкой, которая положит конец Кровавой гвардии и наконец-то обеспечит всем ведьмам безопасность.
Ты справишься. Помни, что поставлено на карту.
Не отходя от раковины, она снова глотнула виски, вздрогнув от резкого вкуса, и взглянула в зеркало. Оттуда на нее взирала зареванная девица с покрасневшими глазами, на носу и на щеках – красноватые пятна.
Взгляд Руны скользнул ниже. Подаренное Сореном платье было совершенно не в ее вкусе. Золото надлежало использовать только для акцентов, иначе оно привлекало слишком много внимания. А уж с кроем и вовсе перебор: все тело выставлено на всеобщее обозрение.
Наряд не вызывал ничего, кроме ненависти.
На ум невольно пришло другое платье – то, которое подходило как нельзя лучше, потому что даритель знал, что нужно ее душе, а не только телу.
Руна прогнала эту мысль, пока она не успела вцепиться когтями в сердце.
Она ни за что не будет думать о Гидеоне Шарпе. Хватит уже думать о нем.
Впрочем, самовнушение действовало из рук вон плохо. Гидеон, как и Алекс, сделал Руне предложение. Может, и не совсем брака, но партнерства. Предложил совместное будущее.
Руки сами собой сжались в кулаки.
Гидеон на самом деле никогда не любил тебя. Он любил лишь созданный тобой образ. Так что неважно, что он там предлагал.
Гидеон никогда бы не сумел полюбить ведьму.
Она и сама не знала точно, что расстраивало ее больше: любовь Алекса или нелюбовь Гидеона.
Руна была абсолютно уверена, что капитан Кровавой стражи выследит ее, он ведь поклялся это сделать. Однако прошло уже два месяца, а он так и не явился.
Может, решил, что я не стою мести.
Может, двинулся дальше.
Руна снова сжала кулаки.
Какая разница, в чем причина? Он исчез из ее жизни. Навсегда.
Слезы обжигали глаза сильнее, чем виски – горло. Руна снова глотнула, надеясь, что алкоголь притупит боль и она сможет вернуться в зал. Песня Алекса явно уже закончилась.
Вот только, казалось, ноги отказывались нести ее обратно.
Руна взглянула на кольцо на пальце и опустила бутылку.
Его больше нет. Он уже никогда не вернется. У тебя было два месяца, чтобы справиться с горем. Пора двигаться дальше.
Алекс бы понял, зачем все это нужно. Зачем выходить замуж за Сорена. Ситуация ему бы, конечно, не понравилась, но он бы все понял. И простил бы ее.
Именно мысль о том, что Алекс – добрый, славный, безопасный Алекс – простил бы ее, стала последней каплей.
Она вовсе не помогла собраться с силами, скорее наоборот. Руне казалось, что внутри у нее поселилось усталое, изможденное существо, отчаянно продирающееся наружу. Она вцепилась в керамический бортик раковины, отчаянно пытаясь обрести равновесие.
Но ничего не выходило.
Горе поднялось могучей волной и накрыло с головой.
Сжимая край раковины, Руна разразилась беззвучными рыданиями. Тоска сковала ее подобно кандалам, тянула к земле неподъемным весом. Страдания казались настолько непомерными, что Руна потеряла счет времени и даже не услышала, как дверь позади отворилась.
Перед глазами все плыло из-за слез, и все же она заметила, как мелькнул в зеркале знакомый травянистый цвет.
Отлично. Сорен послал за мной кого-то из своих стражников.
Неужели нельзя было оставить ее в одиночестве на пять минут?
Неужели такой будет вся ее оставшаяся жизнь?
Смахнув слезы, она натянула улыбку, успевшую стать ее главным оружием – оружием, скрывавшим пустоту внутри. Она уже собиралась воспользоваться им на ни о чем не подозревающем стражнике, но тут еще раз взглянула в зеркало и застыла. Этот жестокий изгиб губ она ни с чьим не перепутает.
Гидеон сдвинул шляпу на затылок и направил пистолет прямо на Руну.
Их взгляды встретились. В сердце Руны грохотал ураган.
А я-то думала, ты забыл меня.