Kitabı oxu: «Костяная паучиха»
Глава 1 – Мастер инквизитор Павиус Рейно, выступает против
«Части тела свозили в Собор с самых разных уголков страны. Проклятые реликвии хранились как можно дальше друг от друга. Много лет их пытались уничтожить, а когда не вышло – решили спрятать. В самых далёких, скрытых от чужих глаз монастырях под святыми печатями…
До сего дня.
Зло пробудилось ото сна, и после долгих споров было решено пойти на крайние меры.
Злом победить ещё большее зло.
Её звали по-разному.
Мёртвая дева.
Могильная плясунья.
Костяная паучиха.
Прядущая смерть.
Голова этой мерзкой твари хранится здесь. В главном Соборе Пресвятой Церкви, в самых глубоких катакомбах, под надёжной защитой…»
Инквизитор Павиус отложил перо и потёр глаза. Близился рассвет. Едва солнце изгонит луну с небосвода, он и ещё несколько доверенных инквизиторов должны будут спуститься в катакомбы за её головой.
Павиус был против.
Он хорошо помнил, как дорого им далась эта победа.
Вздохнув, обмакнул перо в чернила и склонился над столом.
«…Беспощадная и жестокая, она погубила несколько десятков благородных мужей, пока в бой не вступил Великий Инквизитор Эскофье. Их битва унесла множество жизней: как мужчин из святого воинства, так и случайных людей, которым не посчастливилось оказаться поблизости.
Великий Инквизитор пал от руки Костяной Паучихи. В момент её величайшей победы молодой послушник поднял окровавленный меч Великого Инквизитора и снёс голову проклятой твари…»
Поморщившись, Павиус отбросил перо.
Епископ Арно требовал, чтобы записи велись как положено, но весь этот напыщенный слог претил Павиусу. От мысли, что это создание вот-вот ступит на землю, сами собой сжимались кулаки, а спина покрывалась холодным, липким потом.
Даже обезглавленная и сожжённая эта тварь не умерла. Пришлось расчленить её и спрятать, в надежде изгнать из этого мира. А теперь он должен помочь её оживить.
С момента их последней встречи минули десятилетия. Он прошёл долгий путь от послушника до мастера инквизитора. Выше только Великий Инквизитор. Но для Павиуса это недостижимая высота.
Волосы его тронула седина, тело высохло, став жилистым и сильным. Теперь у него не возникает проблем с тем, чтобы поднять тяжёлый инквизиторский меч и отсечь голову очередной мерзкой твари.
В дверь постучали.
Послушник с поклоном передал письмо.
Последний ящик доставлен. Тот хранился в Северных пустошах, и ждать его пришлось полтора года. Но он самый важный.
Поднявшись, Павиус поправил нагрудное кольцо, золотое, пронзённое семью лучами, – символ святого мученичества, что принял за людей посланник божий. Подхватив пояс с ножнами, инквизитор вышел из ярко освещённой кельи. Послушник бросил завистливый взгляд на убранство комнаты, что не остался не замеченным.
– Даст бог, и ты будешь сиять в свете алого и золотого, – похлопал его по плечу Павиус.
Тело собирали вдали от святых залов, не желая не осквернять их присутствием языческой жрицы. В той части катакомб, что осталась ещё со времён разрушения эльфийских городов.
Печати сломали и щипцами доставали части тела, раскладывая на столе. Вид нетленного тела вызвал в Павиусе отторжение. Она должна была разлагаться, смердеть и разрушаться. Как и положено мёртвой плоти.
Из очередного ящика достали белоснежную тонкую кисть. Заняв своё место на столе, рядом с кусочками предплечья, та осталась недвижима.
– Хм. Что-то не так, – заметил епископ Арно, хмуро осматривая расчленённое тело. – Вы, брат мой, утверждали, что куски срастались сами собой?
– Истинно так, – отозвался Павиус, сжимая рукоять меча, готовый пустить его в ход, едва тварь пошевелится.
– Отчего же сейчас она недвижима?
Епископ с брезгливым интересом рассматривал тело, и Павиус против воли напрягся.
– Может, потому что она собрана не полностью? – прошелестел безумный монах.
Рука сама собой выхватила меч. Остриё замерло у дряблой шеи безумца, но тот никак не отреагировал. Покрытые бельмами глаза смотрели безучастно. Он пошамкал беззубым ртом, издав мерзкий сосущий звук.
– Кто пустил тебя на тайный совет? – гневно спросил Павиус.
– Бог провёл, – поклонился бродяга, едва не насадив собственный глаз на меч.
Двадцать лет назад, когда церковь ещё верила, что сумеет подчинить Проклятые земли, туда была направлена миссия. Несколько отрядов хорошо подготовленных монахов, охотников и инквизиторов.
Все они полегли там, едва перейдя границу. Во всяком случае, так считалось, пока два года назад на пороге Светлейшего Храма, обители архиепископа Мирока, одного из влиятельнейших братьев, не появился обезображенный старостью бродяга.
Он рассказал о Костяном Вороне, вздумавшем открыть врата в мир мёртвых.
Долго спорили и не могли прийти к согласию патриархи Святой церкви. Верить ли безумцу, чьё тело и сознание извратили и изуродовали Проклятые земли. Он говорил, что испытаниям не удалось сломить его дух и веру, но Павиус бродяге не верил.
Старик не помнил своего имени и прошлого до Проклятых земель, и проверить, не самозванец ли он, было невозможно. А просил он ни много ни мало: заключить сделку с языческой жрицей, чтобы та помогла остановить своего брата.
Церковь отправила разведчиков в Проклятые земли, и те не вернулись. Следующие несколько отрядов также сгинули, успев передать лишь несколько сообщений: о том, что Проклятые земли расширяются, и твари оттуда всё чаще переходят границу, наведываясь в селения людей.
– Уберите меч, Павиус, пусть говорит, – приказал епископ Арно, властным жестом требуя приблизиться.
Старик, пусть глаза его и были залеплены желтоватыми бельмами, тут же подступил ближе.
– Говори.
– Нужна энергия, повелитель мой. Как лопастям водяной мельницы нужен первый толчок, так и здесь…
– Презренный, – прошипел Павиус, крепче сжимая эфес меча, – ты сам слышишь, о чём просишь?!
– Спокойнее, – мягко произнёс епископ.
– К тому же в теле нет сердца.
Сердце лежало отдельно, в соседней комнате, под присмотром доверенных инквизиторов, вооружённых освящённым оружием.
Епископ сделал жест, и монахи принесли кувшин с длинным, узким горлом. Тело полили кровью животных, залив большую часть в дыру на груди.
Ничего не произошло.
Епископ нахмурился.
– Мой господин, – вновь зашелестел беззубым ртом безумный монах. – Человечья нужна.
Подобное заявление возмутило всех присутствующих, но сколько бы они не говорили о недопустимости подобного, живее тело не становилось. Пока все спорили, безумец вытянул руку и рубанул по сморщенной, покрытой пятнами коже заточкой.
Павиус снёс его с ног одним ударом, откинув тщедушное тело старика к стене.
– Я приказывал обыскать его! – прогремел он гневно. – Откуда у него нож?!
Пока все смотрели на бродягу, женщина на столе разомкнула бледные губы и сделала вдох. Тёмная кровь без остатка впиталась в белую кожу. В местах разрезов заблестело серебро, и нити незримой паутины стянули разрубленные куски.
Она открыла глаза, попыталась пошевелиться, звон цепей вмиг вернул окружающих в чувства.
Епископ с монахами отступили, а инквизиторы, наоборот, сделали шаг к столу, обнажая оружие.
Взгляд женщины становился всё более осмысленным. Она моргнула и обвела присутствующих скорбным взглядом.
– Зачем вы вырвали меня из пустоты, после того как с таким трудом туда отправили? – чистым, ясным голосом проговорила она.
– Молчи, презренная, – коснувшись кончиком меча её кожи под рёбрами, произнёс Павиус.
Женщина поморщилась от боли и повернулась к нему. Для того, кто ещё минуту назад состоял из разрозненных кусков, у неё пугающе осмысленный взгляд.
– Не смотрите ей в глаза, – приказал инквизитор и обратился к пленнице: – С тобой желает говорить Епископ Арно. Отвечай честно. Открыто. Как на исповеди.
Бледные губы изогнулись в усмешке.
– Я ведь мерзкое богопротивное создание, – поговорила она, покачав головой, зазвенев цепью от ошейника. – Не пристало мне честно и искренне общаться с вашим братом.
Павиус надавил лезвием на кожу, без труда пронзив её. На белой коже выступила кровь. По комнате поплыл запах палёной плоти. Но бестия смотрела всё так же, с уверенной насмешкой.
В серых глазах, за маской надменности, таилась усталость… Павиус поспешно отвёл взор.
Ведьма.
– Довольно, – епископ властно поднял руку и, отстранив инквизиторов, подступил к столу. – Оставьте нас.
Павиус хотел возразить, но один лишь взгляд епископа вынудил подчиниться. Скрипя зубами, вогнал меч в ножны и вышел из зала.
Глава 2 – Ящик
Пробуждение вышло прескверным. Едва спасительная темнота покинула разум, Мия оказалась в сыром, продуваемом сквозняками подвале. Камень холодил кожу. Тяжёлые кандалы давили на горло и запястья. Вокруг столпились незнакомые люди в неуместно ярких одеждах.
Мужчина в чёрно-красном размахивал мечом, покрытым письменами и звенящем от магии. За его спиной всполошились коротко стриженные монахи, сотрясая кулаками.
По другую сторону возвышался старик в белом и алом, с расшитым золотом епитрахилем на шее. Его окружали такие же неуместно разряженные старики, испуганно отступившие в сторону.
Стоило Мии чуть пошевелиться, как спор и ругань немедленно прекратились. Разряженные старики шарахнулись в сторону, а коротко стриженные мужчины в чёрном и алом подступили ближе, обнажив оружие.
Моргнув, не понимая, что происходит, Мия обвела присутствующих взглядом и спросила:
– Зачем вы вырвали меня из пустоты, после того как с таким трудом туда запихали?
В воспоминаниях ещё жили образы пыточной, в которой инквизиторы пытались вызнать тайны Жрецов смерти. Бессмысленные вопросы и боль. Ответы, сколь искренними бы они не были, не могли удовлетворить любопытства мучителей.
– Молчи, презренная, – тут же всполошился один из мужчин в чёрно-красном и ткнул мечом её в бок.
Холодный огонь зачарованного оружия обжёг кожу. От боли перехватило дыхание.
– Не смотрите ей в глаза, – приказал он, глядя куда-то над её ухом. – С тобой желает говорить Епископ Арно. Отвечай честно. Открыто. Как на исповеди.
Какие-то странные церковники. В прошлый раз они выглядели победнее. У святой братии не было зачарованного оружия и таких откормленных лиц.
– Я ведь мерзкое, богопротивное создание, – проговорила Мия, покачав головой, звеня цепью от ошейника. – Не пристало мне честно и искренне общаться с вашим братом.
В ответ меч сильнее прижался к коже, вызывая новую вспышку боли. Стиснув зубы, она не позволила себе доставить радость мучителю. Лишь молча смотрела в ответ. Мия так надеялась, что жизнь её оборвётся в тот дождливый вечер, но нет, она всё ещё здесь. И церковникам опять от неё что-то нужно.
Давление меча ослабло, и мужчина отвёл взгляд.
– Довольно, – сухой старик, должно быть, епископ Арно, властно поднял руку и, отстранив вооружённых монахов, подступил к столу. – Оставьте нас.
Тому, что жёг её мечом, приказ пришёлся не по душе. Скрипнув зубами, он посмотрел в ответ волком, но подчинился. Остались лишь епископ и несколько монахов.
– Слушай меня, нечистое создание, – заговорил епископ Арно. – Твоё сердце будет храниться у нас. Если вздумаешь напасть или не подчиниться…
Он махнул рукой. Грудь пронзила боль в сто крат сильнее, чем от зачарованного меча. Зазвенели цепи, Мия попыталась сжаться, едва не теряя сознания. Боль исчезла так же резко, как и появилась. Едва дыша и ничего не видя из-за выступивших слёз, Мия упала на холодный камень, хватая ртом воздух.
– Если хочешь покоя, ты поможешь нам.
– Какого покоя? – с трудом выдавила она. – Опять в пыточную?
– Если докажешь, что умеешь быть полезна и послушна, получишь должность архивариуса в монастыре. Будешь переводить и переписывать книги.
Проморгавшись, она непонимающе посмотрела на старика. Тот выглядел серьёзным, но речи его звучали безумно.
– Если нет, то даже не надейся на забвение в ящиках, – сухо, сдерживая гримасу презрения, проговорил он. – Твоя жизнь превратится в мучения. Ты меня поняла или продемонстрировать?
Он вновь поднял руку.
– Поняла, поняла! – быстро отозвалась она. – Не нужно.
Времени отлежаться и прийти в себя не дали. За цепи затащили в ящик и тут же заколотили крышку. Даже тряпки не дали прикрыться. Сами церковники расхаживали в дорогих тканях, украшенных вышивкой. Неужели не нашлось лишней рубахи для пленницы?
Тело ныло, места, по которым когда-то прошёлся топор, ломило. Хотелось свернуться в комочек и, постанывая от боли, плакать, но, опасаясь привлечь излишнее внимание, Мия не позволила себе слёз.
Ящик куда-то потащили. Воздух изменился. Пахло навозом и лошадьми. Не слишком церемонясь, словно внутри дрова, а не живой человек, ящик затащили на что-то, оказавшееся телегой.
Засвистел хлыст. Заругался возница. Заскрипели колеса.
“А объяснить зачем и куда? – укладываясь на бок и подкладывая руки под голову, мысленно вопрошала Мия. – Сколько лет прошло? Сколько лет я провела в забытьи? Брат жив?”
Хотелось верить, что всё происходящее – часть его плана по освобождению сестры. Потому что если нет, то выбравшись отсюда, она в первую очередь намылит ему шею.
Первые дни путешествия ознаменовались скукой. Через окошко в крышке ей давали воду и один раз кусок засохшего хлеба.
– Какая щедрость, – фыркнула Мия, постучав по стенке ящика подгоревшей краюхой. – Как там говорится? Да не дрогнет рука твоя помочь нуждающемуся? Или вот: отнесись к ближнему, как хотел бы, чтобы относились к тебе?
– Молчи, ведьма.
По ящику стукнули, так что посыпалась труха.
– Технически, я не ведьма, – собралась она было прочитать лекцию, но по ящику стукнули ещё раз, и Мия сочла за благо замолчать.
Подтачивать самообладание противника следует постепенно.
Единственным развлечением оставались звуки и запахи: гомон толпы, когда им пришлось проехать недалеко от площади. Причудливый запах рынка, выпечки, тухлой рыбы и прокисших очисток. Крики скандальных баб, не поделивших что-то. Запах сточных вод. Лай собак на окраине принёс новый чистый воздух, вдыхая который, Мия приподнялась поближе к окошку. Мычание коров в полях. Запахи полевых трав.
Ночами церковники останавливались в полях, разводили костры, готовили что-то ароматное и под треск кузнечиков читали молитвы. Молитва читалась при каждом удобном случае. Перед остановкой, перед едой, после еды, перед сном…
– Уж лучше бы вы матерные песни у костра горланили, – проворчала Мия, утомлённая однообразием. – Хотите, подскажу парочку?
– Молчи, презренная, – вякнул кто-то, поставленный приглядывать за ящиком.
– Отчего же? Вы вытащили меня из небытия, чтобы слушать моё молчание?
По ту сторону ящика грозно засопели.
– Пыхти громче, того и гляди ночнёвок приманишь.
– С нами Мастер Инквизитор. Ни одна тварь не посмеет вылезти на свет.
– А зря. Ночные девы – народ затейливый, умеет веселиться. Это будет самое яркое воспоминание в вашей жизни, пусть и последнее.
Тот вновь засопел.
– Хватит, – неожиданно раздался знакомый голос любителя тыкать скованных женщин мечами. – Ступай к костру, брат, отогрейся. Я покараулю.
Тот забормотал благодарности и, похоже, принялся кланяться, Мия слышала постукивание деревянных бус о металл. Мастер Инквизитор, напротив, двигался бесшумно и, казалось, даже не дышал. Мия могла лишь догадываться, с какой стороны он находиться.
– Есть такое выражение: относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе, – произнесла она только для того, чтобы выяснить, где он.
– Верно, а ещё: каждому воздастся за грехи его, – отозвался знакомый голос уже с другой стороны ящика.
Напрягая слух, она силилась разобрать хоть что-то. Но за треском кузнечиков и за унылой молитвой ничего не услышала.
– Любопытно. За какие же именно грехи меня порубили на куски, а перед этим пытали?
Он хмыкнул, словно счел её вопрос забавным.
– Убийство нескольких десятков святых братьев, для тебя несущественный поступок.
– Я защищалась. Не напади они на нас, не пришлось бы их убивать.
Мужчина фыркнул, оказавшись уже в «ногах».
– И всё же, может, поделитесь, зачем вы собрали меня и куда-то тащите? Мне было хорошо в небытие, это почти похоже на смерть.
Он постучал пальцами по крышке ящика. Мия невольно втянула голову в плечи, звук раздался прямо над её лицом.
– Костяной ворон поселился в Проклятых землях. Насылает мор, создаёт чудовищ и похищает людей.
– В жизни не слышала большего бреда, – засмеялась она. – Дарий? Насылает мор? Крадёт людей? Зачем они этому нелюдимому ежу. Будь его воля, он всю жизнь просидел бы в закрытой библиотеке, не общаясь ни с кем, кроме мёртвых учёных, оставивших эхо своих мыслей в книгах.
– Возможно, досиделся.
Голос его прозвучал в стороне, неужели уходит?
– Эй, с чего вы взяли, что это Дарий? Мало ли дураков…
– Он последний некромант. Остальных мы давно отловили, – он остановился и усмехнулся. – Ах, прости. С тобой – предпоследний. Приятно будет прихлопнуть двух последних одним ударом.
Глава 3 – Начало неприятностей
Пока дорога пролегала по освящённым святым пламенем землям, всё было спокойно. Новые, блестящие свежими срезами, бревенчатые избы. Побелённые церквушки. Позолоченные символы веры, круг с семью пронзающими его лучами.
Кое-где ещё виднелись чёрные следы пожарищ, они медленно зарастали и забывались. Прав был Епископ. Память у людей короткая.
Всякий, завидев их, спешил снять шапку и поклониться. Перед Церковью все равны: и грязный крестьянин, и знатный господин.
Они могли бы остановиться в любом доме, где им предоставили бы стол и ночлег, но из-за своего груза останавливались в полях, как можно дальше от селений. Ночлег под открытым небом выматывал епископа, всё же он был уже не в том возрасте, чтобы спать на земле, без последствий для здоровья. Да и груз не желал смирно ожидать своей участи. Она постоянно пыталась завязать диалог с охранниками, а когда те не отвечали – угрожала, что начнёт петь матерные частушки во всё горло, мешая молиться.
Несколько раз епископу Арно пришлось достать шкатулку с сердцем и поучить проклятую тварь смирению. После первого раза она замолчала почти на сутки, но уже следующей ночью стала проситься в туалет. Пришлось вновь поучить её уму-разуму.
После нескольких дней пути, епископ Арно отправил вперёд гонца, чтобы тот подготовил для него ночлег. Хотелось бы остановиться в усадьбе какого-нибудь богатого аристократа, но и дом старосты подойдёт. Павиус планировал остаться с пленницей на случай, если, почуяв отсутствие Арно, гадина попытается затуманить разум одного из монахов.
Они уже ставили палатки на берегу живописной речки, что тихо журчала, неся холодные воды в столицу, когда в лагерь вернулся гонец. Обезумевшая от бешенной гонки лошадь в мыле едва не затоптала нескольких братьев, прежде чем Павиус усмирил её знаком.
Служка вывалился из седла и бросился к охотникам и инквизиторам.
– Деревня!… Там! Там. Такое!… – задыхаясь от страха, зачастил он и вдруг зарыдал.
Подошедший Павиус схватил паренька за воротник, поднял и отвесил пощёчину. Не сильную, но голова служки мотнулась в сторону на тонкой шее, словно вот-вот отвалится.
– Говори чётко, – приказал он. – Что случилось?
– Убили всех. Всю деревню вырезали! – завыл он, хватаясь за святой знак на груди.
– Кто вырезал? – встряхнул его мастер инквизитор, не давая впасть в истерику. – Ты видел кого-нибудь?
– Нет. Только кровь.
Павиус скомандовал немедленно седлать коней. Он взял с собой нескольких охотников и инквизиторов, опытных и проверенных в бою. Остальным приказал организовать оборону лагеря на случай, если неизвестное лихо придёт сюда за новой кровью.
До деревни добрались быстро. В свете угасающего солнца она выглядела почти обычно, но неестественно тихой. Не лаяли собаки, не мычали коровы, не бегали по улице дети, не топились печи.
Оставив лошадей за деревьями, отряд разбился на несколько групп и вошёл в деревню. На улицах пусто, дороги истоптаны, никаких подозрительных следов. Только мухи тучами слетелись к домам и противно жужжат.
– Лесные тяти? – спросил охотник Жан, держа наготове клинок.
Самый молодой в отряде, не достигший даже тридцати лет, он был опытнее и большинства седовласых коллег.
Привыкший иметь дело с тварями инквизитор даже не подумал, что дело, может быть, в лихих людях.
Но предположение охотника быстро развеялось. В первом же дворе они наткнулись на растерзанного пса, что до последнего пытался защитить своих хозяев. Бандиты так измываться над псом бы не стали.
Павиус осторожно подступил к двери и толкнул её мечом.
Тел не было. Только кровь. На полу, стенах, потолке. Словно кто-то тут взорвался.
Инквизитор Бор провёл пальцами по кровавому следу.
– Рассекли артерию, вот она и хлынула…
– Рассекли и на этом не успокоились, – проходя в дом, проговорил Павиус.
Он проверил печь, бочки и заглянул в подпол. Там порой прятали детей, если понимали, что спастись не удастся.
Никого
– Скверно, – выдохнул он.
Охотники обшарили деревню сверху донизу. Ни одной живой души и ни одного тела, если не считать животных. Следы когтей и зубов – разные. В избы лезло что-то крупное, оставляя широкие, глубокие борозды на стенах. Следы на окнах мельче и тоньше. Тела не тащили, а унесли, не оставляя следов. Много отпечатков босых ног.
Павиус достал намоленный свиток из специальной, запаянной воском трубки. Бумага быстро потемнела. Магия. Самая гадкая из всех – некромантия.
– Ещё раз проверьте дома, в каждую щель загляните, – приказал он. – А после – сожгите.
Пока пустые дома горели, инквизиторы, охотники и несколько монахов читали молитву об упокоении и очищении.
“Давненько не приходилось сжигать деревни, – думал Павиус, пока нараспев произносил молитву. – Засиделся ты в Соборе, Рейно, разжирел и обленился”.
В лагерь они вернулись ближе к утру, припылённые пеплом и пропахшие дымом. Епископ приказал немного поспать, прежде чем двигаться дальше.
Спи, когда есть возможность – гласили правила.
– Как прогулялись? – послышалось из ящика, когда Павиус проходил мимо.
Инквизиторы тут же остановились, насторожившись, но он махнул им рукой, чтобы шли дальше.
– Ваш брат передал привет.
– Дарий?
Даже не видя, он ощутил, как она напряглась, всем телом подавшись вверх.
– Не оставил никого. Ни женщин, ни детей. Только кровь на стенах и ни одной живой души.
– Тогда это точно не Дарий, – выдохнула она, не скрывая облегчения.
– Тогда кто же?
– Мне откуда знать? Я спокойно пребывала в пустоте всё это время. К слову, а как долго меня не было?
Помедлив, Павиус позволил себе продолжить, оставив ее вопрос без ответа:
– Твой брат создаёт чудовищ и натравляет их на людей.
– Вздор! – поспешно выкрикнула ведьма, едва он сделал несколько шагов в сторону. – Дарий никогда бы не поднял руку на женщину или ребенка! Даже ослеплённый яростью он бы…
– И тем не менее. Мы не нашли никого, кроме разбросанных животных. Спи, ведьма. Скоро ты нам понадобишься.
