Силуэты. Стихи

Лаэрт Добровольский

Силуэты

© Добровольский Л. О. Стихотворения, 2016.

© О. С. Дмитриева, обложка

Силуэты

Черная речка

Чёрная речка речит невинной овечкой,

Чёрной строкой обрывая историю солнца

России,

Здесь изнемогшего в думах о воле, о счастье,

о вечной

Доли поэта – певца и пророка, раба и мессии.

Чёрное горе – пороха чёрная осыпь

С полок сполохов на снежное ложе синеющей

тропки;

Медленно ключ подбирали к судьбе

прошлогодняя осень.

Горечь обиды и ревность – настойчиво

и не торопко.

Чёрная зависть – смерти искусная завязь

Острых шипов, напоённых отравой, вонзиться

готовых

В душу и сердце, подобно клещам, проникать

и, буравясь.

Жертву терзать, отпускать, изводить её

в приступах новых.

Чёрные мысли

бурного моря валами

Дикой стремнины с собой увлекают в слепую

кручину;

Чайка отчаянья кличет под пологом туч,

над волнами,

Будто бы в поисках выхода камнем срываясь

в пучину.

Чёрному слову черни из высшего света

Струйка дымка над холодным стволом

пистолета – уздечка.

Это по горькому праву последнего шага поэта

Русской словесности чёрная речка – Чёрная

речка.

Мойка, 12

Под Зимние мосты, под мостик Эрмитажный

За солнечным лучом, бегущим но волне.

Взлетают льдины, так убийственно отважны.

Как в рукопашный бой выходят на войне.

Как будто в их судьбе сейчас решится что-то.

Их не остановить и не вернуть назад.

Сомнения и страх крутого поворота

Остались позади, а здесь царит азарт.

О розовый гранит обламывая кромки.

Вставая на дыбы в критический момент.

Теснятся льдины, и шуршания негромкий

Гудит в прозрачной сини аккомпанемент.

А там, наискосок, левее поворота.

Где аркой скрыта дверь, не видная с реки,

К стеклу прижавшись лбом, ждет женщина

кого-то,

И чьи-то на столе молчат черновики.

Константин Батюшков

1.

Была душа томления полна…

Всё в этом мире свет неверный излучало.

Захватывала времени волна —

Отбрасывала прочь и вновь влекла в начало.

Когда же словно отблеск заревой

Сверкал кровавый Марс, готовя к новой сече,

Ввергал азарт в борьбу, и горевой

Маячил огонёк мечты о дальней встрече.

Но – умолкал насытившийся фронт

И в ножнах засыпал походный меч Ахилла,

К себе сзывал друзей Анакреонт

На празднество ума, к экспромту шутки милой.

Нет, не в холодном северном краю —

Поэту должно быть под пиний легкой сенью.

Где вольно пел Торквато жизнь свою.

Где каждый камень свят его великой тенью.

Где, как исход мятущейся души.

Сползает в лоно волн дымящаяся лава —

Так гения, забытого в глуши.

Настигнув вдруг, сожжёт нечаянная слава.

Душа – дальтоник в лаве чёрных дней.

Разбит рассудок в кровь на остриях безумий…

Герань в окне и лёгкий тюль над ней,

А мнится – в Вологде заговорил Везувий…

2.

Что за странная птица – строка легкокрылая эта? —

С апеннинских отрогов опять прилетает ко мне,

Чтоб с оливковой ветвью – с приветом поэту поэта

Трепет знойного юга моей передать стороне?

Зеркалами озёр и бескрайних заоблачных высей —

Отраженья и отзвуки канувших в Лету времён —

Всё вбирает зрачков этой птицы недремлющий

бисер,

Где непраздный о жизни и смерти вопрос затаён.

С приближеньем всеведущей, всё за меня

говорящей —

Только створку открыть, только лист на столе

положить

И, душой уловив тонкозвучие рифмы парящей.

Ритмы сердцебиенья строки самому пережить.

Не ревнующий, ведаю: стоит несчастью случиться, —

Впрочем, что за несчастье – предстать перед Высшим

Судом —

Эта птица в другое – в чужое – окно постучится.

Чтобы строчкой моей освятился неведомый дом.

3.

Башня в Пизе

Твоя усталость – в сетке трещин

Напоминанием морщин,

Что так губительны для женщин,

Парящих в обществе мужчин.

Что за судьба – стоять внаклонку

Перед создавшими тебя

И облак