Kitabı oxu: «Люцифер»

Пролог

Люцифер стоял на краю ада, его крылья, чёрные как ночь без звёзд, шелестели в горячем ветре. Дьявольские глаза, два угля, пылающих вечным огнем, смотрели в бесконечную тьму. Он был статуей, высеченной из мрака, воплощением власти, застывшим на границе своего царства. В его молчании звучал раскат грома, в каждом движении – обещание бури. Его аура, будто магнит, притягивала и отталкивала, пленяла и внушала ужас. Властитель, коронованный самой тьмой, архитектор собственной погибели и Владыка несметных легионов падших душ.

«Я – свет несущий», – казалось, шептал ад, играя его длинными густыми волосами, но в этом шёпоте слышалась лишь горечь предательства и ярость свергнутого ангела. Он был подобен звезде, упавшей с небес, сохранившей блеск, но обратившей его в испепеляющий огонь. Дьявольское сердце – ледяной осколок вечности, хранящий память о былом величии и жажду мести. «Ад – это не место, это состояние души», – гласили его глаза, и в этой бездне каждый видел отражение своих самых сокровенных страхов и желаний. Он стоял, как изваяние, готовое ожить и обрушить на мир всю мощь своего отчаяния.

Однако этот вечер был другим. Сегодня в его сердце, давно окаменевшем от вечности, зашевелилось нечто странное. Нечто, что он давно забыл – тоска.

«Ты правишь этим местом тысячелетиями, но ты всё еще одинок», – шептали ему тени прошлого. Дьявол хотел бы отмахнуться от них, как от назойливых мух, но их слова цеплялись за него, как колючки.

Вдруг воздух задрожал, и в его зеркалах мира появилась тонкая фигура. Она была не из ада и не из рая – она была из мира живых. Её волосы, цвета спелых каштанов, развевались на ветру, а глаза – два океана, в которых можно было утонуть навсегда. Таинственная дева смотрела на него без страха, с любопытством, граничащим с дерзостью.

– Кто ты? – спросил он, его голос звучал как гром, но в нём была нотка интереса.

– Я та, кто искала тебя, – ответила дева, её голос был мелодией, которую он давно не слышал. – Ты ведь не только Владыка ада, правда? Где – то в тебе есть ещё что – то. Что – то, что я хочу узнать.

Люцифер чувствовал, как его сердце, давно забытое, начинает биться. Он хотел отвернуться, уйти в свою вечность, но не смог. Её присутствие как свет во тьме, который дьявол не мог проигнорировать.

– Ты играешь с огнем, девочка, – прошептал, и в его глазах загорелся новый адский огонь.

Она шагнула ближе, её дыхание, вырвавшееся из зеркала, коснулось его кожи, как легкий ветерок.

– А ты ведь любишь огонь, не так ли?

Он не ответил, но рука сама потянулась к ней, как будто, наконец, нашёл то, что искал всю бесконечность. Его прикосновение к зеркальной глади было, как удар молнии, обжигающее, но притягательное. Тысячелетия ледяного одиночества отступили, будто весенний лёд под натиском солнца. В её глазах дьявол увидел отражение не только своего величия, но и той искры, что когда – то погасла, погребённая под пеплом предательства и отчаяния.

– Что ты хочешь? – прорычал, чувствуя, как старая броня, выкованная веками, трещит под напором её невинности. – Что ты можешь дать тому, кто правит адом?

Дева улыбнулась, и эта улыбка стала ярче звёзд, освещающих самые тёмные уголки его души, которых тут никогда и не было в недрах земли.

– Я могу дать тебе то, чего у тебя никогда не было, Люцифер. Я могу дать тебе выбор.

Его сердце, будто древний вулкан, начало извергать лаву давно забытых чувств. Дьявол смотрел на неё, как на мираж в пустыне, боясь поверить в реальность происходящего. Она была ключом к двери, которую он сам запер на вечность, боясь, боли, боясь снова быть уязвимым, боясь, что ад снова лишит его этих чувств. Но сейчас, в её присутствии, эта дверь казалась не такой уж и страшной. Или в не присутствии – она была там… за зеркальной гладью, в мире людей. И такое случилось впервые. Как эта бесстрашная девушка оказалась в его зеркалах, если он даже не представляет кто она, откуда, зачем?

Люцифер протянул изящную руку в золотых перстнях, и через зеркало коснулся её щеки. Его прикосновение было лёгким, осторожным, будто он боялся разбить хрупкую красоту.

– И что же, по – твоему, я должен выбрать? – прошептал, голос дрогнул от волнения. Странное чувство для дьявола, однако, оно случилось, здесь и сейчас. Выползло как червь из давно забытых глубин воспоминаний. – Вечность в одиночестве, или мгновение с тобой?

Огни из его глаз невольно вылетели и врезались в зеркальную гладь, но та осталась нетронутой.

Глава 1
Таинственная дева

Девушка исчезла, также внезапно, как и появилась.

– Что это было? – смоляные брови Люцифера изогнулись. – Откуда взялось это видение?

Он обращался к зеркалам. Однако те, как обычно, молчали. Дьявол знал, ответ хоть и незримый может дать ему только сам ад.

Ад, будто древний змей, обвился вокруг его сознания, шепча забытые истины и полузабытые проклятия. Внутри кипела ярость, смешанная с нетерпеливым любопытством. Что это за искра света пронзила кромешную тьму его владений? Кто эта дерзкая смертная, посмевшая явиться в его зеркала, как непрошеный гость на пир демонов?

Дьявол, привыкший к власти и подчинению, чувствовал себя сбитым с толку. Его разум, прежде ясный и острый, будто клинок, теперь был окутан туманом сомнений. Он метался по своему замку из чёрного стекла, как зверь в клетке, не находя себе места. Зеркала – верные слуги, лишь отражали его смятение, не давая ответов.

Люцифер вспомнил её улыбку – дерзкую, лучистую, будто вызов самой тьме. В ней не было страха, лишь нескрываемое сочувствие и обещание чего – то, чего он так давно жаждал, но боялся признаться даже самому себе. Выбор… Она предложила ему выбор, как сокровище, вынесенное из глубин затонувшего корабля. Но что он мог выбрать, когда вечность тяготила его, как свинцовая мантия?

«Мгновение с тобой…» – эхом отдавались в голове его собственные слова. Мгновение… всего лишь мимолётная искра, способная разжечь пожар, который поглотит его целиком. Но стоила ли эта искра вечной тьмы? Стоила ли она боли и разочарования, которые неизбежно последуют за мимолетной радостью? Ад молчал, как притаившийся хищник, ожидая решения Владыки. И Люцифер знал, что этот выбор определит не только его судьбу, но и судьбу всего сущего.

Тьма сгущалась, обволакивая, как саван. Он ощущал, что вечность, подобно ненасытной гидре, тянет к нему мерзкие щупальца, требуя беспрекословного повиновения. "Non serviam," – прошептал, будто заклинание, но слова эти звучали пусто и бессильно в пучине его терзаний. Образ смертной, будто маяк в штормовом океане, не давал ему утонуть в отчаянии. Её сочувствие – как капля росы на раскалённом камне, обещало утолить его вечную жажду.

– Выбор… какое коварное слово, – прорычал, обращаясь к своему отражению. Зеркала в ответ лишь множили его смятение, создавая иллюзию бесконечного лабиринта, в котором он навсегда обречён блуждать.

Он, князь тьмы, Владыка преисподней, вдруг осознал, что сам стал заложником своего могущества. Вечность, которую некогда воспринимал как дар, обернулась проклятием, сковывающим его дыру вместо души цепями отчаяния.

Искушение было нестерпимым. Мгновение с ней – будто глоток свежего воздуха после тысячелетий удушья. Возможность ощутить себя живым, способным на любовь и сострадание, пьянила, как запретный плод. Но цена… о, цена была непомерно высока! Он знал, что за мимолетную радость ему придётся заплатить вечными муками, что искра света неизбежно погаснет, оставив его в ещё большей тьме. Ад всегда забирал у него Любовь. Ему не дано было быть счастливым. Удел тёмного Бога, короля его бала, в роскоши и власти, но… в одиночестве.

Люцифер замер, как изваяние, в самом центре своего замка. Вокруг бушевала буря сомнений, однако в глубине бездны бывшего места души зарождалось слабое, но неугасимое пламя надежды. Он знал, что этот выбор – не просто вопрос личного спасения или проклятия. Это выбор между вечной стагнацией и возможностью преобразиться, между тьмой и светом, между рабством и свободой. И он, Люцифер, князь тьмы, Владыка ада впервые за вечность почувствовал, что готов рискнуть всем ради мгновения истинного счастья.

Беспредельная тьма, густая и осязаемая, будто саван, окутывала это место. Воздух, пропитанный зловонием серы и гнили, обжигал лёгкие, в ушах непрестанно звучал хор проклятий, переплетающийся со скрежетом разрываемой плоти.

Ад – это не просто место мучений, это сама квинтэссенция страданий, воплощённая в ландшафте и самой атмосфере.

В центре этой кошмарной реальности, возвышаясь над морем лавы и горами истерзанных душ, парило невероятное сооружение – Стеклянный Замок Люцифера. Вопреки ожиданию, это не мрачная цитадель из костей и черепов, а сияющее чудо архитектуры, сотканное из бесчисленных граней кристально чистого стекла.

Лучи адского пламени, проходя сквозь эти призмы, расщеплялись на мириады цветов, создавая жуткую, гипнотическую иллюзию. Кажется, что замок живёт своей собственной жизнью, пульсируя и меняя форму, будто отражая изменчивую природу самого Князя Тьмы.

Внутри, за кажущейся красотой, таилась холодная, расчётливая жестокость. Залы, выложенные отполированным до блеска чёрным обсидианом, служили сценой для бесконечных пыток и извращённых развлечений. Стеклянные стены, прозрачные как совесть падшего ангела, позволяли наблюдать за страданиями грешников, заключённых в вечные оковы.

Трон Люцифера, выкованный из чёрного льда и украшенный осколками душ, возвышался в самом сердце замка, напоминая о его абсолютной власти и бескомпромиссной воле. Здесь, в этом царстве обмана и боли, он плетёт интриги, планируя падение человечества и наслаждаясь вечной местью.

Дьявол внезапно вспомнил Лику. Те бурные ночи, проведённые с ней. Страсть, захлёстывающую обоих как цунами. Её бездонные глаза цвета ранней зелени, пухлые зовущие губы, смыкающиеся на его члене и восторг… восторг, что эта женщина, любимая всеми, кто вкушал сладкий плод её женского нектара и мечтал о гибели только от мысли о разлуке с ней, была когда – то его. Мгновение. Мираж. Но такой сладостный, что эти воспоминания будоражили всё его нутро, переворачивали все внутренности и заставляли шевелиться мужское достоинство.

Ему пришлось уступить. Отдать любимую женщину верному бывшему инкубу Илиасу. И закрыться в себе на долгих сто лет, утонуть в своих страданиях пустоты, одиночества и власти. Власти, которая брала слишком большую оплату. Любовь! Вернее, то чувство окрылённости, тот аромат эмоций, кружащих как летучие мыши во тьме.

– Лика… ты стала счастливой. Матерью, женой, как хотела. Ты… бесценная женщина. Идеальная демоница, заслужила это счастье.

Его, как всегда, безупречный костюм отразился в стеклянных стенах. Услужливые тени пытались поднять хозяину настроение, однако им это не удалось. Слуги – бесы попрятались, чувствуя, что буря нарастает. Когда хозяин начинал сердиться, стеклянные стены его готического замка тихо дребезжали. Бесы боялись, потерять рога, что являлось в адском мире смертью всего существования – унижением таким, какое приводило их к низине на самые чёрные работы.

Владыка поднял руку, и хрустальный бокал дрогнул, наполняясь кроваво – красным вином.

– Счастье… иллюзия, мираж в пустыне вечности, – прошептал, обжигая горло терпкой жидкостью. Вкус вина отзывался горечью утраты, тысячами осколков боли, впивающихся в его бессмертную душу или ту рану, которая осталась вместо неё. Он, повелитель тьмы, властитель легионов, оказался бессилен перед этим простым, человеческим желанием – любить и быть любимым.

Сейчас в памяти всплывали картины прошлого: Лика, смеющаяся под луной, её волосы, рассыпающиеся золотым дождем по его плечам. Раскосые глаза, зовущие лишь взглядом туда… откуда не хочется уходить. «Безумие – вот цена нашей любви» – говорила она, обвивая его шею тонкими руками. И он заплатил эту цену сполна, погружаясь в пучину отчаяния, где каждый вдох отзывался эхом её имени. Лика… Ликушка.

Илиас… Даже имя этого бывшего инкуба вызывало приступы ярости. Он, укравший его солнце, оставивший лишь бесконечную ночь.

Однако дьявол и его любил и уважал, поэтому сразу подавливал ярость и успокаивал себя тем, что и тот – верный бывший инкуб, ставший воинственным демоном, благодаря истинной любви к Лике, заслужил это золотое счастье. Золото её волос, золото безумной страсти с ней.

Люцифер вышел на балкон, и горячий ветер адских глубин обвил его тело, будто призрачные объятия. Внизу, в бездонной пропасти, клубились души грешников, их стоны доносились до его ушей, как заунывная мелодия проклятия. Именно по этой причине окна замка всегда были завешаны тёмными портьерами. Ещё одна мука ада, стоило их открыть и в окнах виднелись души мучеников, лица, искажённые болью, кричащие рты и вывалившиеся языки от жажды.

Пусть замок станет моей тюрьмой – прорычал он, обращаясь к тьме. – Пусть мои страдания станут вечным гимном утраченной любви.

В его тёмных глазах вспыхнул огонь, отблескивающий в стеклянных стенах. Владыка был готов к новому акту своей драмы, к новой битве с самим собой. Ведь даже в самом тёмном сердце ада всегда остаётся место для искры надежды, для слабого лучика веры в то, что однажды он снова сможет коснуться её руки, вдохнуть аромат волос, ощутить жар зовущих губ. И тогда, возможно, сможет простить себя за то, что отпустил. За то, что позволил ей стать счастливой.

– Нет! Я никогда более не позволю себе тронуть её! Лика – чужая женщина, верная жена. Чистая как слеза. Я… хочу вновь испытать это чувство с редкой «невинной птичкой». С этой девушкой, что показало моё зеркало. Невинная, прекрасная, темноволосая ангелица. Человечешка. Захочет ли она отдать свою душу мне и прийти в ад? Надо направить её на путь самоубийства, а тут вытяну душу из топки и… нас будет ждать страсть безумия, а может… даже и Любовь.

Разум лихорадило. Мысли, будто стая бешеных адских псов – дарингов, грызлись между собой, разрывая остатки здравого смысла в клочья.

Тут Люцифер узрел в одном из своих адских зеркал, как его даринги поднялись на дыбы, в ожидании «корма», который привезли слуги – бесы, едва успев отскочить от тележки.

Багровый закат сочился сквозь мрак адского простора, будто кровь из вспоротой глотки. Даринги дьявола, адские псы, выползали из загона, глаза зверей – два уголька преисподней, отражали агонию умирающего дня. Они чуяли смрад разложения, гнилостный дух отчаяния, которым были пропитаны души, погрязшие в грехах, тех, что им привезли на съедение.

Первый вой, низкий и утробный, прорезал тишину, будто лезвие мясника. За ним последовали другие, нарастая в какофонию звериной жажды. Даринги срывались с привязи тьмы, когти как кинжалы скреблись по скалистой поверхности, оставляя за собой искры серы. Они чувствовали души, прогнившие до основания, пропитанные ложью и предательством. Грешники, охваченные ужасом, выскочили из тележки и побежали, спотыкаясь и задыхаясь, но тщетно.

– Беги, крыса, беги! – шептал Владыка ада, – от своей тени не убежишь!

Даринги настигли грешников у замка дьявола, чьи стены хранили молчание веков. Один прыжок – и первый грешник повален на землю. Хрип, мольба, но адские псы не знают милосердия. Зубы, острые как обсидиановые клинки, вонзились в плоть.

– Всяк сверчок знай свой шесток! – Процедил дьявол и его слова потонули в хрусте костей, доносившихся из зеркала также четко, как и видения всего, что происходило в его мире. Даринги терзали души, вырывая из них последние крохи надежды. Кровь смешалась с грязью, а вой псов заглушил шёпот испуганных теней. Ещё одна душа отправилась в пустоту, став пищей для адских гончих. А через миг и вторая. Закат догорал, и тьма поглотила всё. Только дьявол шептал:

– Такова плата за грехи…

И снова его внимание переключилось на размышления о чудной деве из зеркала.

«Невинная птичка»… Какой же грязный, похотливый червь прогрыз к ней дорогу в моём сердце?

Лика – светлый «ангел», рядом с которым я чувствовал себя пропащим грешником. Но эта… эта тень, мелькнувшая в зеркале, звала в бездну, манила запретным плодом.

Искушение – вот моё проклятье. Оно ползло по венам, как ядовитый плющ, оплетая мою пропащую душу и лишая её последнего света. Хотя… какой свет у меня? Да, и какая душа? Нет давно уже ничего. Я – дьявол! Тёмный бог. Зло. Но… а вдруг?..

Эта девушка – ключ. Ключ к новому безумию, к новым вершинам наслаждения и падения. «Самоубийство»… Какое отвратительное, сладостное слово! Играть жизнями, как марионетками, дёргать за ниточки чужих судеб – разве не в этом истинная власть?

Я стану её тенью, шёпотом за спиной. Нашепчу ей о бренности бытия, о бессмысленности страданий. Покажу мир, где нет боли, где лишь тьма и покой. И когда она, сломленная и отчаявшаяся, ступит на край пропасти, протяну руку, свою изящную руку… – посмотрел на тонкую кисть и длинные пальцы с аккуратными ногтями идеальной овальной формы, унизанные золотыми перстнями с драгоценными камнями, и выдохнул: – и столкну в бездну.

Невинная душа, ещё не познавшая греха, станет моей. Я вырву её из горнила отчаяния, сожгу своим пламенем и превращу в пепел страсти. И тогда мы станем единым целым – два безумных сердца, бьющихся в унисон в самом сердце ада. Любовь ли это? Возможно. Но это любовь, опаленная пламенем безумия, закалённая в крови и слезах.

«Ибо сказано: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя».

Но кто сказал, что мой ближний не может стать моей жертвой? Моей вечной пленницей, моей тенью, моей страстью? Я стану её богом и её дьяволом, её палачом и её спасителем. И в этом безумном танце смерти и любви мы будем кружиться до скончания веков.

Так за размышлениями дьявол ворвался в главный зал и уселся в трон. Бесы бегом поднесли Владыке новый бокал с вином. Люцифер покрутил его в изящной руке, пригубил, отбросил и позвал Морина – правую руку заслуженного Верховного демона, отца Кавина.

В зале мгновенно появился верный демон: высокий, широкоплечий, красивый мужчина. Впрочем, все демоны обладали неземной красотой. Только инкубы имели порочную кричащую красоту, а воинственные демоны менее яркую внешность.

– Владыка?.. – поклонился.

– Приведи Михея.

Тот сделал лёгкий поклон головой и испарился, оставив облако искр.

Михей – сын Волбрана воинственного демона, единокровный брат Миры, жены Кавина, единственного сына Морина. Юный демон двадцати лет от роду должен был стать личным телохранителем Кавина, но тот не нуждался в охраннике и отправил демона на обучение разным адским премудростям в элитный пансион на сто лет. Михей не был рад таким событиям, однако пришлось подчиниться и прилежно грызть гранит науки. На сегодняшний момент ему стало сто двадцать лет. Всё ещё юный демон по меркам ада.

Вскоре в тронный зал Владыки вошёл Михей. Высокий, гибкий, с глазами цвета раскаленного угля, он излучал энергию молодости и силы. Его движения были плавными и уверенными, а взгляд – острым и проницательным. Он поклонился Люциферу, склонив голову с удлинёнными, цвета молодого дерева с огненными переливами, вьющимися волосами.

И хотя Люцифер никого не пускал в свой замок, эта троица Кавин, Мира и Михей была у него в чести. Редкие, так сказать гости, однако, по – своему, желанные.

– Владыка, я прибыл по вашему зову, – произнёс юный демон, голос прозвучал мягко, но твёрдо.

– Михей, – Люцифер окинул его заинтересованным взглядом, будто оценивая драгоценный камень. – Ты преуспел в учебе. Твои навыки отточены, а ум остр. Теперь ты послужишь мне.

Михей выпрямился, ожидая дальнейших указаний. Владыка усмехнулся, предвкушая предстоящую игру, а в дьявольских мыслях пролетело: «Красив, как и все мои демоны, кроме воинственных. Мальчишка не то, не сё, не инкуб, и не воинственный, нечто среднее по рангу. Но ад посчитал его достойным быть личным охранником сына Морина. Пути ада неисповедимы. Что ж, раз Кавину он не нужен, послужит мне».

– Я хочу, чтобы ты отправился в мир смертных. Там есть одна… особенная девушка. Желаю, чтобы ты направил её на путь… саморазрушения. Подтолкни к отчаянию, нашепчи мысли о бессмысленности жизни. Сделай так, чтобы она сама захотела уйти из этого мира.

Михей нахмурился. Его учили иному: бою, охране. А тут – толкнуть к смерти. И это прерогатива инкубов, а не демонов – охранников.

– Владыка… – присел на одно колено. – Простите, но… я же не инкуб и не имею дара искушения.

– Знаю, однако, ты вырос в мире людей, и хорошо знаешь их повадки. Думаю, человеческую деву тебе легко получится искусить. И когда она будет готова, когда будет стоять на краю пропасти, я заберу эту душу. А ты… ты будешь присматривать за ней. Будешь моим проводником в её мире. Понял?

– Понял, Владыка. Позвольте задать ещё один вопрос.

– Говори.

– Я должен привести девушку к плотскому греху?

– Нет. – Люцифер подался вперёд. – Девушка должна прейти в ад невинной. Самоубийца – прекрасный грех, чтобы попасть в адскую топку, а здесь я подхвачу её душу. Она мне нужна. – Сузил глаза, не желая посвящать того во все подробности.

Михей и не пытался их выведать, хотя зная, как ад славился развратностью, уже и сам догадался: Владыка желает окунуть член в эту новую пещерку. Единственное, что ещё не понимал, зачем ему какая – то новая девчонка, если здесь грешниц пруд пруди на все вкусы.

Люцифер обладал способностью читать мысли и прочёл у него.

– Ты прав. Грешниц тут множество, однако, мне нужна именно эта дева. Адская бездна переправит тебя в её город. А пока, пойди, оденься подобающе тому времени и месту. Морин поможет.

Юный демон кивнул, принимая задание. Он понимал, что ослушаться Владыку немыслимо, хотя внутреннее сопротивление не утихало. Ему претили подобные поручения, но долг превыше всего. Поднявшись с колена, демон вновь поклонился и вышел из тронного зала, направляясь к покоям Верховного демона.

Морин встретил с привычной ухмылкой. Он уже был в курсе задания и подготовил для Михея все необходимое: одежду, деньги смертных и поддельные документы. Верховный демон всегда умел добывать нужную информацию и организовывать даже самые сложные мероприятия. Переодевшись в простую, но современную одежду: джинсы, чёрную футболку, кожаные ботинки на шипованной подошве, Михей внимательно выслушал его инструкции. Ему предстояло стать незаметным наблюдателем, тенью, направляющей девушку к гибели.

От Морина узнал и имя девушки – Кассандра. Он должен был найти её в большом, людном городе Парелье и постепенно втереться в доверие. Задача казалась сложной, но юный демон был готов, так как обладал терпением и умением приспосабливаться к любой ситуации. Верховный демон напоследок одарил его хитрым взглядом, прошептав:

– Не забудь, Михей, ты служишь Люциферу. Но иногда, даже дьяволам можно сыграть не на руку.

С этими словами Михей покинул замок Люцифера. В голове роились мысли: «Зачем Морин мне это сказал? Я – демон! И моя судьба быть верным Владыке и аду, раз Кавину я не нужен как личный охранник. Он отправил меня подальше, в этот пансион, где я пробыл сто лет. Как же меня достали все эти наставники. То выучи, то сделай. Фух… наконец – то, я свободен. И выполню задание Владыки во, чтобы мне это ни стало».

Михей отравился к бездне переселения, где огненные языки, будто выпрыгивали. Посмотрел вниз, стоя на краю пропасти и шагнул в неё. Огонь поднял его, как мышь на лопате, наделяя ещё большей энергией, будто лаская, и начал переселение. В демоне бушевали противоречивые чувства. Он ощущал себя пешкой в чужой игре, но был готов выполнить свой долг. Ведь за непослушание Люцифер карал безжалостно. И кто знает, какие цели преследовал Владыка, затевая эту дьявольскую интригу. Оставалось лишь надеяться, что в этом безумном задании Михей сможет сохранить себя. Он и сам уже нуждался в постоянной сексуальной партнёрше, так как во время учёбы за прошедшие сто лет, было не до плотских утех. И хотя у него бывали редкие свидания с готовыми на всё демоницами, а также шлюхи из дьявольской топки, всё же пока сладострастие было для него редкостью.

Демоны не старели внешне, а только мудрели с каждым тысячелетием. То сто двадцатилетнему Михею секс нужен был как воздух. Сначала он летел спокойно в портале и всматривался в своё отражение, подмечая, что стал ещё ярче и привлекательнее за эти годы. Мускулистое стройное тело, высокий рост, нежность черт лица, граничащая с лукавостью, добавляла лоску. Михей осознавал свою власть над женщинами, и в головушке промелькнула интересная мысль: «Оторваться в Парелье по – полной».

Внезапно его швырнуло в пасть раскалённой утробы, где клокотала лава, а воздух был пропитан серным смрадом. Калейдоскоп искажённых видений проносился перед внутренним взором: багровые небеса, усеянные гниющими звёздами, поля, усыпанные костями, и чудовищные силуэты, выплясывающие дьявольский танец в отблесках адского пламени. Вихрь сжимал юного демона, будто железные объятия, похоже, показывая свою власть над ним, высасывая остатки надежды и вливая взамен лишь животный страх.

Он чувствовал, как его сущность расщепляется на мельчайшие осколки, каждый из которых пронзала острая боль. Портал, как голодный зверь, пожирал его, перемалывая кости и высасывая мысли. Михей отчаянно цеплялся за обрывки воспоминаний, за лица тех, кого любил, за светлые моменты, которые когда – то наполняли его жизнь. Но тьма была неумолима, она поглощала всё, не оставляя ни единого шанса на спасение.

И вот, в самый пик агонии, когда демон уже был готов сдаться, вихрь вдруг ослаб. Его выбросило в некое подобие пространства, где бурлила энергия, сплетаясь в хаотичные узоры. Демон парил в невесомости, ощущая себя песчинкой в безбрежном океане. Перед ним открылся ещё один портал, мерцающий всеми цветами радуги, будто насмешка над адской серостью, из которой он только что вырвался.

Михей собрал последние силы и устремился к этому лучу света, надеясь, что он приведёт его в мир, где ещё осталось место для добра и милосердия, туда, куда отправил его Владыка. Он нырнул в эту часть портала, будто в спасительную прохладу, и почувствовал, как его тело и разум наполняются новой энергией, новой надеждой, новым шансом на жизнь. Но что ждёт его по ту сторону? Какие испытания приготовила ему судьба? Это оставалось тайной, погребённой в глубинах грядущего.

Демон оказался в людном переулке Парелье. Ощущение смешанное: вонь, шум, суета. Ад казался более упорядоченным местом. А здесь – хаос. Он огляделся, стараясь не привлекать внимания. Нужно было найти Кассандру. Документы и деньги были при нём, легенда продумана до мелочей. Михей – приезжий студент, мечтающий о карьере в большом городе.

На поиски ушло несколько дней.

Парелье оказался огромным мегаполисом, где иголку в стоге сена найти проще, чем одну девушку. Но ад не зря отправил именно его. Упорство и демоническое терпение сделали своё дело. Он нашёл Кассандру.

Она оказалась совсем юной, хрупкой, хотя обладала идеальной фигурой, и… какой – то потерянной. Большие, печальные, глаза, синие как сапфиры, бледная кожа, длинные, густые волосы, цвета самого тёмного обсидиана.

Казалось, эта девушка соткана из лунного света и теней, ускользающая, как призрак, и столь же манящая. В её ауре витала недосказанность, будто она – незаконченное стихотворение, ждущее своего автора, или мелодия без финала, застывшая в ожидании последнего аккорда. Она напоминала редкий цветок, выросший в тени, сохранивший свою красоту, но лишённый солнечного тепла.

В ней чувствовалась хрупкость фарфоровой куклы, готовой разбиться от одного неверного прикосновения. Но в то же время в её взгляде мерцал огонёк несгибаемой воли, как искра надежды в кромешной тьме. Девушка была как тонкая льдинка на весеннем солнце, одновременно прекрасная и обречённая.

Её тихий голос звучал как шёпот ветра в осенней листве, полный грусти и воспоминаний. Каждое слово было как драгоценный камень, огранённый болью и опытом. Она говорила медленно, будто взвешивая каждое слово, боясь нарушить хрупкий покой, царивший вокруг неё.

И в этой тихой, ускользающей красоте, в её печальных глазах и тихом голосе, крылась какая – то тайна, манящая и пугающая одновременно. Тайна, которую хотелось разгадать, но к которой страшно было прикоснуться, боясь разрушить её хрупкий мир.

Михей начал действовать осторожно, постепенно вклиниваясь в жизнь загадочной девушки. Случайные встречи, общие интересы, поддержка в трудную минуту. Демон стал её другом, опорой, тенью.

Вскоре Михей понял, что задача оказалась сложнее, чем казалось на первый взгляд. Кассандра не была сломлена. В ней жила искра надежды, которую он должен был погасить. Искушение, отчаяние, безысходность – вот его оружие. Демон умело манипулировал её чувствами, подбрасывал сомнения, нашёптывал о бессмысленности существования. Но чем больше он погружал Кассандру в пучину отчаяния, тем сильнее его начинало мучить внутреннее противоречие. Он видел её боль, чувствовал отчаяние и понимал, что толкает девушку в бездну. А это не приносило удовлетворения. Совсем. Впервые за столетие Михей почувствовал нечто, что было чуждо демонической природе. Сострадание? Жалость? Он не знал, как это назвать, но это терзало его изнутри, заставляя сомневаться в правильности миссии. Кассандра стала для него не просто объектом, а живым человеком со своими мечтами и страхами. А ведь он прожил первые двадцать лет среди людей в Лоргидоне и тогда даже и представить не мог, что является демоном – сыном Волбрана.

Демон продолжал играть свою роль, но делал это все менее убедительно. Слова искушения звучали фальшиво, а попытки манипулировать вызывали лишь чувство вины. Он понимал, что его задача – сломить Кассандру, погрузить во тьму, но с каждым днем ему становилось всё труднее. Михей видел в ней отражение собственной потерянности, собственную борьбу с внутренними демонами.

Однажды, сидя в парке на скамейке рядом с Кассандрой, он почувствовал непреодолимое желание рассказать ей правду. Рассказать о своей демонической сущности, о миссии, данной Владыкой, о том, как манипулировал ею. Но страх быть отвергнутым, страх потерять её доверие остановил его. Вместо этого просто обнял, чувствуя, как хрупкое девичье тело дрожит от холода.

Михей осознал, что полюбил её как сестру. Всё – таки чувство, что у него есть сестра Мира, а теперь жена Кавина, сильно преобладало в его сознании над тьмой.

– Кассандра… – произнёс. – Я хочу тебе признаться, чтобы ты не питала иллюзий. Ты мне дорога, но не как женщина. Так я не мог и даже не имел никакого права тебя рассматривать. Ты предназначена другому. Более сильному и могущественному. Где роскошь и страсть бьют ключом и идут рука об руку. Где искушение затуманивает разум. Где ты не сможешь устоять и потеряешь свою невинность быстрее, чем моргнёшь своими махровыми ресницами. А я… вижу в тебе сестру, такую же умную, сильную и прекрасную, как у меня и есть Миру. Моё сердце молчит. А когда я смогу полюбить женщину по – настоящему, не знаю.