Kitabı oxu: «Компаньон для Люцифера», səhifə 2
3
– У тебя какие планы на вечер? – спрашивает Левка, провожая меня до остановки.
Оксана с Полуниным плетутся чуть поодаль, чтобы не мешать нам и «показать правильный пример этому слепому».
– Сейчас приду, попробую что-нибудь почитать. Пару билетов хочу выучить, а потом к шести поеду за Валлеей и Глосси. Лиля просила их выгулять, пока она с мужем будет вещи собирать.
– Ясно. А потом?
– Да не знаю, – жму плечами, – Особо ничего не планировала.
– Может тогда сгоняем кинчик посмотрим? Или, если хочешь, я могу с тобой собак выгулять. – Лева перекидывает лямку тубуса на другое плечо и «случайно» возвращает руку уже не на поясницу, где она лежала раньше, а заметно ниже.
– Лева. Давай я подумаю и перезвоню? – я возвращаю его ладонь обратно, не обращая внимание на еле заметное недовольство.
Форсировать события мне никак не хочется. Тем более сейчас, когда мое дальнейшее проживание в квартире – очень большой вопрос. Если сейчас разъедутся все постоянные клиенты, то даже успешно сданная сессия не спасет. Через месяц придется перебираться в общежитие, а это событие мне никак не хочется впускать в свою голову. Я слишком привыкла к нормальной квартире, где у меня есть своя комната, по размерам превышающая общажную, которую, к слову, придется делить непонятно с кем.
– До вечера? – Левка все же ограничивается простыми обнимашками и не лезет с поцелуями.
– Я позвоню, как освобожусь.
Он коротко кивает и быстрым шагом идёт к пешеходному переходу, чтобы успеть на подъехавший автобус – его остановка на другой стороне улицы, и живёт Левка в другом конце города.
Оксанка подставляет щеку для «дружеского» поцелуя Полунину, и я отворачиваюсь, чтобы его не смущать. Комедия одним словом. Пашка, в принципе, офигенный парень. Умный, высокий, в меру красивый и фигуристый, но либо реально не понимает, что Ксюха третий месяц отшивает всех ухажёров, чтобы быть свободной на момент «озарения». Либо у него все же кто-то есть, и он это тщательно от всех скрывает.
«Напою после сессии и выпытаю!»
Коварный план. В любом случае хоть что-то сдвинется с мертвой точки. Если есть, то Ксюхе, конечно, будет трешняково, но если нет… Я даже сама помогу дотащить пьяное тело в комнату своей подруги. А там уже она пусть сама решает, что с ним делать и как. Даже жалко его с одной стороны в этом плане, но зря что-ли Ксюха столько времени сидит на голодной диете?
Вообще не представляю, кто в здравом уме перед зачетом у Изольды будет ломиться гулять с собаками, вместо того, чтобы сидеть и зубрить до умопомрачения. Но. В моей «Семье» мохнатики-колли как самое сильное успокоительное. Черная Валлея и рыжая Глосси встречают меня на пороге, повизгивая от радости и размахивая хвостами.
– Привет, мои девчули, – я наклоняюсь к ним и долго глажу каждую.
Обе колляхи толкаются у моих ног, и каждая старается захватить побольше внимания только к себе любимой, отталкивая бочком другую и предупреждающе клацая зубами.
– Алиса, они меня так не встречают, – смеется Марк и зовет Лилю, – Ты посмотри на этих стонотин.
– Мои пусечки пушистые! Соскучились, мои красотульки. – я достаю из рюкзака пакетик с вкусняшками, которые любят эти две колляшки, и поднимаю ладонь. – Сидеть!
Валлея тут же опускается на задницу, а Глосси довольно тявкает – она думает, что победила в борьбе за почесушки.
– Глосси, сидеть! – повторяю строже, и рыжая садится чуть ближе ко мне.
Маленькая шпилька в сторону Валлеи. Как будто так ее будут любить больше. Я пристегиваю поводки и только потом даю обеим по маленькому кусочку.
– Алиса, может ты с ними погуляешь немного подольше? Хотя бы пару часиков, – Лиля выходит из комнаты и ставит небольшой чемодан к сумке, уже лежащей в коридоре. – Вообще ничего не успеваем.
– Конечно, – киваю я, – Мы тогда сходим в парк, а вы позвоните, когда будете готовы.
– Спасибо, – Лиля облегченно вздыхает и достает из кармана халата длиннющий список. – Марк, провожай и пойдем дальше.
– Гулять!
Если честно, то я безумно рада просьбе Лили. В плане оплаты, дополнительное время ничего не решит, но две колляшки – как заряд хорошего настроения и микроверсия кадров из фильма. Мы с ними идем в соседний парк, а меня понемногу начинает распирать от счастья. Две мордашки по очереди оборачиваются и проверяют, где я и не потерялась ли по пути. Пастушьи инстинкты для них – как охрана и защита у Града. Вроде бы ничего особенного и сверхъестественного, и описаны в книгах по собаководству миллион раз. Только мне кажется, что у мохнатиков свое мнение на этот счет. Они чувствуют, когда их любят, и просто отвечают тем же. Вообще, собаки лучше людей. Они честнее. Если они тебя не любят, то станут рычать, а не радостно вилять хвостом.
– Апорт! – я снова бросаю пуллер так далеко, как только могу.
И теперь за ним срывается Глосси – Валлея лишь немного дёргается за ней, но отбежав на метр, остаётся со мной. Колляшки как-то договорились между собой и играют по очереди – одна радостно летит за пуллером, а вторая сторожит овцу, то есть меня. Сравнение, конечно, то ещё, но мне смешно от того, как за мной постоянно следит внимательная пара глаз. И если я отойду чуть дальше положенного, Валлея тут же начнет нарезать круги, оттесняя меня обратно, а потом на ее недовольный лай прилетит Глосси. Овцу, решившую смыться из-под присмотра, всеми правдами и неправдами один фиг вернут на полянку. И если Валя-Валлея будет просто вставать у меня на пути, не давая сделать шаг, то Глашка-Глосси может и цапнуть. Сперва играючи, а потом уже вцепится в край одежды и будет тянуть обратно. Лиля говорила, что обе ее пастушки работают немного неправильно, и поэтому они с Марком взяли отпуск. Поедут на какой-то семинар-практику под Иваново к правильному дядьке. Там у него и поля есть, и овцы правильные. Не то что я.
– Апорт!
И Валлея, сдав пост наблюдателя, мчится стрелой за пуллером, А Глашка бессовестно тычет мордашкой в рюкзачок, вынюхивая куда я спрятала вкусняшки. Наглость – второе счастье.
– Фу!
Рыжая, застигнутая на месте преступления, тут же плюхается на задницу рядом с рюкзаком, а в глазах можно прочитать истинное удивление: «А я чего? Я вообще тут мимо проходила.» Только уши торчат локаторами и ресничками хлопает. Хитрюга.
– Я все вижу, – громко говорю я, немного повернувшись, чтобы взять кольцо пуллера у Валлеи. – Глосси, ко мне! Апорт!
И огненная стрела срывается с места. Вкусняшки вкусняшками, а поиграть все же интереснее.
Марк с Лилей сами приезжают к парку, чтобы сразу ехать и не терять время. Им нужно выезжать в ночь, а мне идти готовиться к зачету. Я еле сдерживаюсь, чтобы не разреветься, когда вижу припаркованный у входа автомобиль. И красотки идут медленнее, чем обычно, словно чувствуют, как внутри меня кошки точат когти о сердце.
– Алисочка, спасибо огромное! – Лиля тянет мне деньги и забирает поводки. – Валлея, Глосси, вперед.
Она подходит к машине, а колляшки упираются и оборачиваются. Поскуливают так жалобно, что у меня на глазах выступают слезы.
– Лиля, – Марк одними глазами показывает жене на меня и она оборачивается, наклоняется к собакам и отстегивает карабинчики.
Колляшки срываются обратно и тюкаются ко мне в коленки.
– Мои хорошие. Девочки мои любимые, – шепчу я, зарываясь в густую шерсть и целуя мордашки по очереди, – Я буду скучать по вам. А когда вы приедете, мы снова пойдем гулять. Хорошо? Все, бегите, мои лапочки.
Я размазываю слезы по щекам и иду с ними к машине, смотрю как они запрыгивают внутрь и закрываю дверь.
– Алиса, мы приедем через пять недель. Не расстраивайся так, хорошо?
Марк старается говорить успокаивающе, но у меня какая-то обратная реакция на его слова – я начинаю всхлипывать все чаще и видимо заражаю Лилю. Она подходит, обнимает меня, и мы уже вдвоем ревем так, будто прощаемся навсегда. За два месяца я гуляла с ними всего по два раза в неделю, но колляшки и их хозяева стали для меня такими родными, что их отъезд всего на несколько недель воспринимается личной трагедией. Лиля громко всхлипывает и, выпустив меня из объятий, достает из сумочки маленькую фигурку двух колли:
– Мы с Марком хотели ее тебе подарить, – говорит она, – Только не знали как и понравится-ли она тебе. Алиса, ты наших девчушек запиши на середину июля, хорошо? Мы потом позвоним, чтобы точно сказать число.
– Спасибо, – киваю я, сжимая в ладошке маленькую копию Валлеи и Глосси. – Вы извините, что я так… Они такие родные уже… Спасибо.
И мы еще несколько минут плачем, пока Марк не заводит машину.
Я долго машу рукой им вслед. И лишь когда автомобиль скрывается за поворотом, разворачиваюсь и медленно иду к остановке. В кармашке коротко вибрирует телефон.
«Ну что на счет кино?» – читаю я сообщение от Левки.
Все же он не дожидается моего звонка и пишет первым. Я смотрю на часы и набираю ответ: « Давай не сегодня. Я не успеваю подготовиться к зачету.» Рядом с отправленным сообщением сразу появляется галочка – Левка видимо держит телефон в руках и прочитал сразу.
«Хорошо. Созвонимся завтра?» – прилетает от него эсэмэска.
«После зачета позвоню.»
Если честно, то я не представляю, как успею хотя бы прочитать все, что будет в билетах, а тем более выучить. И пока еду в автобусе, открываю краткий конспект, который Пашка Полунин накопал где-то на просторах Интернета. Он даже умудрился его скомпоновать по билетам – при желании можно распечатать и приготовить шпоры. Вот только Изольда их чувствует за километр и просто сразу отправит на пересдачу. Я тихонько вздыхаю, пробуя сконцентрироваться на первом вопросе первого билета:
«Понятие истории, периодизации истории, этапы развития общества.»
Господи, ну вот зачем химикам все это? Зачем?
4
Я практически ненавижу Изольду всеми фибрами души. Эта садистка долго и нарочито медленно перелистывает страницы моей зачетки, словно ей есть дело до того какие оценки я получала раньше. Все это не больше чем мелочь, пунктик, попытка докопаться хоть до чего-нибудь. И если Старец быстро бы посмотрел предыдущие зачеты и экзамены, пару раз вздохнул, но поставил зачет, чтобы не портить картину и не лишать меня стипендии, то Изольда Мракобесовна издевается до последней секунды. И мне остается лишь сидеть перед ней и ждать.
Большую часть ночи я не спала, пытаясь хоть что-то впихнуть в голову. Выпила несколько литров крепкого кофе без сахара и вырубилась буквально на час прямо за столом. А когда вскочила из-за Ксюхи шарахающейся по кухне, то первая мысль после панического страха, что я все-таки проспала зачет, зазвучала в голове голосом Фура: « Крещение на Руси произошло в девятьсот восемьдесят восьмом году благодаря киевскому князю Владимиру Красному Солнышку». Единственное, что я более-менее внятно смогла бы выдать.
Вообще, после холодного душа на меня накатила какая-то апатия и полное самоуничижение – сдать историю Изольде с первого раза я уже не мечтала и практически попрощалась со стипендией. О чем и выдала Ксюхе, допивая вторую кружку с адской концентрацией растворимого кофе.
– Ксю, ты не помнишь к кому надо на счет общаги подходить? – спросила я, решительно закрывая тетрадь с конспектами.
В моей головушке Алиса после проваленного зачета уже собирала вещи в сумку и перлась на остановку.
– Э! Мать! Ты давай тут раньше времени панику не разводи! – Оксанка тоже толком ничего не выучила, но видимо еще надеялась на какое-то внезапное озарение или чудо. – Допивай свою муру и поехали. Зайдем первыми. Может хоть так плюсик себе в карму заработаем.
Она аккуратно приклеила скотчем в тетрадь вырванные вчера страницы, а потом даже натянула обложку и перекрестила. Положила сверху свою зачетку и тихонечко зашептала, глядя в потолок:
– Пожалуйста, дай мне вытянуть тринадцатый билет.
– Ксю, думаешь с Изольдой прокатит? – усмехнулась я и чуть не подавилась, делая последний глоток из кружки.
– Вот! Это тебя бог Халявы так покарал! – выдала она в ответ на мой кашель. – Нормально все будет.
– Да иди ты со своими карами! Все нормально будет, если только Старец придет.
Я кое-как откашлялась, налила себе в стакан воды и выпила, чтобы немного смыть привкус кофейной горечи во рту, а Ксюха все колдовала над зачеткой, требуя милости в виде единственного выученного билета. Даже подошла к форточке и проорала: « Халява, приди!»
И пока мы ехали на автобусе к университету, читала исключительно «свой счастливый» билет, а я наплевала на все – уж если мне и светила задница, то она случится в любом случае.
Пашка – единственный, кому вообще сегодня можно было не приходить – маячил в крохотном палисаднике перед дверями универа, нарезая круги около памятника кому-то там очень важному. Заметил нас и ломанулся прямо через забор.
– Привет, ну вы как? – спрашивает он, и тут же попадает в цепкие ручки Ксюхи:
– Полунин, ты вообще? Расчесываться принципиально не собираешься что-ли?
– Потом как-нибудь, – Пашка вяло отмахивается от расчески и замирает лишь после того, как Ксю на него рычит:
– Полунин! Замер! Быстро!
Я смотрю на все это и начинаю смеяться. Пашка ни в какую не поддается чарам моей подруги и полностью игнорирует неслучайные случайности, которые Ксю тщательно продумывает (пуговка на блузке расстегнута исключительно для него). И если сравнивать с кем-то из собачьего царства, то, определенно, Пашка – афганская борзая. Такой же упрямый и независимый. Вот только и Ксюхе палец в рот не клади – отцапает по самый локоть при желании, а уж в плане упертости смело переплюнет всех борзых вместе взятых. Если задалась целью, хрен отцепится. Как Град. И рано или поздно Пашке Полунину можно будет петь последнюю песню своей свободной жизни: одной конкурентке, покусившейся на нашего «афганца», Ксю очень недвусмысленно расписала все возможные травмы и даже погрозила маленьким кулачком, на всякий пожарный.
«Точно напою!» – решаю я, мысленно подписывая Пашке билет в один конец.
– Оксана!
Полунин взбрыкивает, когда его шевелюру все же приводят в порядок, и тут же получает в лоб за то, что одним движением руки разрушает идеальный пробор.
– Только попробуй! – Ксюха откровенно бесится и снова принимается за «афганца».
– На зачёт опоздаете. Ксюха, мне так не нравится! Алиса, ну скажи ты ей! – Пашкины попытки спастись от расчёски выводят мое веселье на уровень истерики.
Я хохочу, как сумасшедшая. «Афганец» до победного брыкается, отстаивая свой персональный хаос на голове, а «питбуль» с расчёской раз за разом лупит его по рукам, стоит Пашке внести хоть какие-то малейшие коррективы. И, в итоге, победа достается Ксюхе. Она достает телефон, щелкает немного погрустневшего Полунина и показывает ему фотографию:
– Вот сам посмотри! Ну ведь красотища же. Да? – и в этом вопросе вложено совсем другое.
По факту в двух буквах отчётливо слышно: « Только попробуй сказать, что не нравится!» Ксю – хитрая стерва. Буквально за десять минут превратила Пашку в стильного красавчика и заимела классную фотку (что мне кажется было главнее для нее лично). Она поправляет локон и довольно улыбается – вот точно все ради фотографии затеяла.
– Ну так чего ты приехал? – Ксю сама забота.
– Вас поддержать думал, – Пашка поднимает ладонь к волосам и тут же отдергивает. Строгий взгляд следит за малейшим намеком на попытку испортить прическу. – Знал бы – хрен поперся!
– Да ладно тебе. Нашел тоже из-за чего обижаться, – я беру его под руку и Ксюха тут же повторяет мой маневр.
Маленькая хитрость имени Алисы срабатывает на раз-два, а настроение просто взлетает в небеса. Полунину только и остаётся, что шагать красавчиком под конвоем. И прическа останется нетронутой, и Оксанка аж светится от счастья.
– А может после сессии отметим? Можно у нас собраться, – я кую железо не просто на горячую, даже не даю ему остыть ни на градус. – Всемя как загудим!
– О, кстати, да! Можно ещё чего-нибудь вкусненького приготовить! – Ксю моментально подхватывает мою идею и развивает, развивает. – Картошечки пожарим, салатиков накрошим, сало купим. Я, кстати, тут на рынке белорусское видела с чесночком…
Хрясь! Вот уж где истинная дрессура. Полунинская слабость к салу уже давно известна всем в нашей компании, но только Ксюхе приходит в голову, что так можно его не то что уговорить на посиделки – Пашка теперь сам будет яро уламывать остальных, ещё и сало купит. Хотя сложнее всего уговорить его самого: близнецы вообще всегда за любой кипишь, кроме голодовки, а Сашка и Ленка ещё месяц назад предлагали погулеванить. Правда только женской половиной, но тут же и повод совсем другой! Останется только незаметно напоить его в зюзю и разболтать. Вообще не представляю как именно, но тут уж у меня будет, как минимум, один заинтересованный помощник. Эх, Полунин, Полунин, знал бы, что ради тебя все так приходится изворачивать!
Гестаповские замашки Изольды начались с выворачивания карманов и выключения телефонов. Первая пятерка вошла в аудиторию (мы с Ксюхой выбили себе это право ещё на первом курсе) и по очереди подходит к главному фашисту. В руках только ручка и зачетка. И если бы не пара жалоб ректору, то Мракобесовна с удовольствием заставила продемонстрировать, что скрывается под юбкой. Вообще, не вариант пронести даже самую крохотную шпору.
– Зачётку на стол, тянем билет и садимся за первый стол! – командует она.
Я иду самой первой. Смысла оттягивать неизбежное нет никакого. Со стипендией сейчас попрощались практически все, кто стоит в коридоре. Наобум тяну узкую бумажку и показываю Изольде. Ну вот реально пофиг. Поэтому беру всего один чистый лист и ползу на указанное место. Ксюха подходит второй, тянет свой билет и по ее глазам вижу – вытянула таки свой тринадцатый. Она берет аж пять листов и довольная топает в самый конец аудитории, а я, наконец, решаюсь посмотреть, что же за дрянь мне подсунул ее боженька Халявы. Читаю один единственный вопрос и не верю.
«Да быть не может!»
Я мотаю головой и снова, почти по слогам, читаю: «Внешняя политика СССР во время холодной войны». Твою ж мать! Единственный билет среди всех с одним вопросом – бонус от Старца. И именно по этой теме писала реферат! Живём!!!
– Изольда Марковна, а можно мне ещё один листочек? – жалобно прошу я.
Ух, как же я всё-таки ее ненавижу! Я исписала оба листа с двух сторон почти каллиграфическим почерком, без помарок и даже, какой кошмар, подчеркнула все даты и перепроверила текст на правильность расставленных запятых, а она… Старая вредная стерва заставила заново вывернуть и без того пустые карманы, самолично раскрутила ручку в поисках шпоры, обползала парту, за которую сама же меня усадила, и теперь ищет до чего бы все же можно докопаться. Изольда Мракобесовна ибн Гестапо! Фашистка долбаная! Я этот реферат самолично писала и исправляла косяки, найденные Старцем, когда большая часть тупо скопипастила с интернета. Удавись ты! Там точно все точно!!!
– В принципе, тема почти раскрыта, Елизарова, – медленно тянет она, отлистывая страницы зачетки обратно. – Но все же не полностью.
«Алло! Ты там с какой колокольни башкой об асфальт ебнулась? В смысле не полностью?» – я удивлённо смотрю на ее довольную улыбочку конченной садистки.
– Год крещения на Руси?
– Девятьсот восемьдесят восьмой год. Князь Владимир Красное Солнышко, – не задумываясь ни на секунду выдаю я ответ и ручка Мракобесовны выводит: «зач.» в ведомости и потом в моей зачетке.
– Свободна. Позови следующего.
– Спасибо, Изольда Марковна. До свидания.
Я вылетаю из аудитории и первым делом прыгаю на Пашку:
– Сдала! Сдала, Полунин! Ох, набухаемся после вышки!
– Лиса, ты с ума не сходи! – хохочет он, аккуратно отцепляя от себя мои руки. – Что за билет был?
– Внешка СССР в холодную войну. И ещё год крещения спросила, – я все же от нахлынувших эмоций чмокаю его в щеку и только потом оборачиваюсь к одногруппникам. – Короче, я на билете уголки загнула, если что.
Ещё одна маленькая хитрость. Уже не в первый раз я загибаю на билетах самые кончики уголков, расположенных по диагонали, чтобы тот, кто учил именно его, смог вытащить свой «счастливый билетик». Как бы не переворачивала Изольда билет, один уголок все равно будет виден. Эту хитрость изначально придумала Машка. Правда она отрывала кончики, а я чуточку изменила.
Ксюха выскочила минут через двадцать, выжатая как лимон, но довольная. Показала зачетку и, подставив щеку Полунину, прикрывает глаза:
– Ну? Я жду.
– Ксюха, ну давай не тут хотя бы, – Пашка краснеет, а я вообще не понимаю, что тут происходит.
– Полунин! Мы с тобой спорили? Спорили! – Ксю сверлит его взглядом и пальчиком показывает на щеку, – Давай-давай! Продул – расплачивайся!
– А, вообще, откуда я знаю, что ты именно тринадцатый билет вытащила? – спрашивает он.
– Полунин! Ты охренел что-ли? – «питбуль» Ксюша сверкает глазами и подходит к двери в аудиторию, – Давай у Изольды спросим?
– Да ладно тебе. Верю, – сокрушенно выдыхает Пашка.
– Вот. Совсем другое дело! – Оксанка аж подпрыгивает и снова подставляет щеку.
Пашка едва касается ее губами, и мне с одной стороны его жалко. Ксюха, конечно, стерва та ещё, но спорить на поцелуй… Черт, да я сама его споить вроде как собираюсь… м-да… ситуевина… Вроде бы и хорошо, что она его в оборот взяла, но вдруг у него реально кто-то есть? Ну ведь может же быть такое? А потом кто-нибудь слушки начнет распускать и у парня на пустом месте проблемы начнутся… Ой дуры…
– Ксю, сходишь со мной до туалета? – дёргаю я ее за руку и чуть не силой тащу в обозначенном направлении. – Оксанка, вот только давай сейчас очень серьезно, хорошо?
– Ну. – она смотрит на меня счастливыми глазами, и дело явно не в зачёте.
– А если у Полунина девушка есть?
– И ты ради этого меня сюда притащила? – Ксюха смеётся и мотает головой. – Нет у него никого. Я узнавала у его соседа по комнате. Да даже если бы и был, то отобью! Он такой… Алиска…
– А если ты ему не нравишься даже? Вот только не обижайся. Ну ведь всякое может быть. – мне самой не нравится то, что я говорю, но хочется хотя бы какой-то определенности.
– Не знаю, – Ксюха опускается на подоконник и отворачивается. – Ну не знаю я! Но ничего с собой поделать не могу. Вот как-то так.
Ее плечи вздрагивают и я виновато опускаю глаза.
– Ксюнечка… Ксюня… Давай я его сама спрошу?
– Совсем что-ли? – она всхлипывает и отмахивается. – Так он тебе и сказал.
– Ну Ксюня… Я аккуратненько выпытаю. Хочешь?
– Угу. Иголки под ногти загонять будешь? – Ксю тихонько усмехается и снова отрицательно мотает головой. – Хрен он тебе чего расскажет.
– А мы его напоим, – выдаю я свой план. – Вот как планировали отметить, так и напоим. И я все узнаю. Хорошо?
– Не знаю, – она шмыгает носом и поворачивается. – А если он вообще не пьет?
– Ксю, да мы с тобой что-нибудь обязательно придумаем! – уверенно говорю ей и хитро подмигиваю. – Ну так как? Операция «Полунизация»?
– Лиса, ты вообще адекватная?
– С тебя пример беру! Давай приводи себя в порядок и пойдем обратно. Будем твоего «афганца» приручать.
– Точно неадекват! – Ксюха смеётся, но все же подходит к зеркалу и быстро поправляет макияж.
Мы простояли ещё час у аудитории. Дождались сперва близняшек, а потом Сашку с Ленкой. Последние сдались с пол пинка, что ни капли не удивительно, а вот близнецам Мракобесовна вытрахала и высушила мозг по полной. Сперва обоих заставила писать тест, а потом прогнала почти по всему курсу (это у нее называлось дополнительным вопросом). Ромке попался билет по реформам Петра Первого, а Маргаритка вытащила мой, с загнутыми уголками. Хорошо хоть после ответа Изольда просто поставила им зачеты, а не стала гестапить дальше. Видимо просто устала или решила, что родственникам досталось достаточно. Сучка, одним словом. Но нам уже было на нее начихать. В следующем году истории у нас не будет – странное нововведение именно по нашей специализации. А вот остальным химикам предстоял экзамен, и, если Старец Фура не выйдет после больничного на работу, я не завидую никому, кто пойдет его сдавать этой фашистке.
