Kitabı oxu: «Нечто. Странные истории»

Şrift:

* * *

Оно и есть, его и нет…
Что там скользит между мирами,
Как дым? И кто нам даст ответ:
Реально ль «Нечто» рядом с нами?
Майкл Стариков, благодарный читатель, блогер, поэт, философ

Овражное

Не все в этой жизни нам понятно, не все мы можем объяснить. Вот и эта история, рассказанная мужчиной преклонного возраста, вызывает много сомнений и вопросов, на которые нет ответа. Многие принимают ее за выдумку, а я – нет. Прислушалась к тому, что он рассказал, и делюсь с вами. А вы уж решайте, как к этой истории отнестись.

Валерьян Николаевич родился в самом начале войны. В 1965 году, двадцатичетырехлетним парнем, он отправился поездом в деревню навестить бабушку с дедом. Раньше он всегда ездил с родителями, а в этот раз они не выбрались: у отца аврал на работе, а мама за своей матерью присматривала, расхворалась та.

Все станции и остановки до областного центра Загорское он знал наперечет. Туда доберется, а там до деревни – автобусом минут двадцать. Едет Валерьян, газету читает, но тут слышит объявление через динамик: «Следующая станция – Овражное».

Не знал он такой станции! Мужчина всмотрелся в проплывающие мимо поля и перелески, поезд замедлил ход и остановился.

Смотрит он и ничего понять не может: это что, декорации к фильму, здесь кино снимают?! По пыльной улице со старыми, но крепкими домами разгуливает странный народ. Вернее, одеяние у них странное: женщины в юбках до полу, мужчины в сапогах и подпоясанных рубахах, детишки в длинных рубашках и босиком бегают.

Частоколы вокруг домов, на них опрокинутые глиняные горшки сушатся. Мужчина по дороге на телеге трескучей проехал, погоняя лошадь длинным кнутом.

Наваждение какое-то. Валерьян закрыл глаза, тряхнул головой и снова открыл. Поезд уже мчался дальше. Валерьян спросил женщину, сидящую напротив с вязанием на коленях:

– Это какую мы станцию только что проехали?

– Только что? – удивилась она. – Не знаю, до этого Мельники были, минут двадцать назад, а тебе какую надо-то?

– А Овражное мы разве не проезжали?

Но женщина посмотрела на него с удивлением и продолжила свое вязание. На следующей станции Валерьяна опять удивило хоть и маловажное событие, но все же непонятное. На привокзальном здании висели часы, он сверил время со своими, недавно приобретенными, и увидел, что они у него отстают почти на два часа.

«Не может быть! Сегодня утром заводил», – подумал он и подвел стрелки, но волнение не покидало его до самой деревни.

Первое, что он спросил у бабушки с дедом, как только приехал, – есть ли такая станция, Овражное, на их ветке, не слышали ли о ней.

Нет, ничего определенного они сказать не могли. Неужели приснилось? Это единственная мысль, которая хоть как-то объясняла увиденное. На обратном пути никакого Овражного не было.

Только вот сниться стала ему эта деревня почти каждую ночь. И не мог он успокоиться, пока снова не отправился по тому же маршруту.

«Если в этот раз она появится, то я сойду и расспрошу деревенских, что за метаморфозы», – решил Валерьян.

Сев в поезд, проверил часы, они шли исправно. Только показалось, что стрелки слегка подрагивают, но он на это не обратил внимания. Едет, в окно смотрит внимательно, все остановки наперечет знает. И вдруг то же объявление: «Следующая станция – Овражное». Что за чертовщина?!

Посмотрел на окружающих: кто читает, кто дремлет, кто в окно смотрит. Никакого удивления на лицах. Толкнул легонечко мужчину рядом, спросил, какая следующая остановка. Но тот лишь плечами пожал и отвернулся, буркнув: «А шут ее знает!»

И вот снова замелькали уже знакомые очертания, та же пыльная улица, те же люди в странных одеждах, мужик на телеге.

Валерьян бросился к выходу. Еле успел выпрыгнуть из вагона. Было такое впечатление, что поезд лишь на секунду притормозил и вскоре исчез за поворотом.

Удивленный до глубины души мужчина сбежал с насыпи и направился в это мистическое Овражное. И тут же его окружила ребятня. На девочках сарафаны почти до щиколоток, а мальчишки в холщовых рубахах, кто в штанах, кто без, только голые ноги, все в пыли, виднеются из-под подола.

– Дядька, ты откуда такой ряженый? – спросил самый смелый, трогая его парусиновые брюки двумя пальцами. Остальные рассматривали молча.

Тут он вспомнил про часы, глянул на них и удивился: они снова отставали. Где-то совсем близко пробил церковный колокол, и все бросились наутек. Валерьяну показалось, что одна из девочек проронила «ведьмак».

Да, об одежде он как-то не подумал. Да и нет у него холщовых штанов и рубашек. И тут он поймал на себе пристальный взгляд молодой женщины. Она стояла неподалеку у открытой калитки в обнимку с глиняным кувшином и смотрела на него во все глаза. Он направился к ней и заметил, что она отступила на шаг назад.

– Молоко продаете? – спросил он. – Почем кринка?

– Не продаю я. Так пей, если хочешь, – ответила она и протянула ему кувшин.

Валерьян сделал несколько глотков холодного молока и полез-таки в карман за деньгами. Протянул ей три рубля. Она покрутила бумажку в руке и вернула ему обратно.

– Ты из каких краев прибыл-то? – спросила она. – Чудной какой-то.

А он в это время рассматривал ее, так красива была эта девушка. Льняная коса вокруг головы, глаза синие. Одета в пеструю кофточку с мелкими пуговицами и ситцевую темно-синюю юбку с оборкой.

– Тебя как зовут? – спросил он.

– Настасья я. А ты кто таков?

– А я Валерьян, Николаев сын, – зачем-то добавил он, и девушка засмеялась, обнажив мелкие красивые зубки.

Затем ее окликнули, и она убежала в дом, даже не попрощавшись. Деревня казалась пустынной. Валерьян побрел по направлению к церквушке, стоящей в конце дороги. Но близко подойти не решился, остановился поодаль.

У входа в церковь собралось несколько женщин преклонного возраста, почти все в черном. Что-то обсуждали. Побоялся он встретиться с ними. Вопросы посыплются, что он им скажет?

Но обрывки фраз услышал:

– Война уж два года как закончилась. А Петруша мой так и не вернулся…

– Не горюй, Аграфена, в прошлом, девятнадцатом, годе вернулся же Тимофей рябой. Израненный весь. И твой, глядишь, вернется.

«Это что же, 1920 год на дворе?!» – в ужасе подумал Валерьян и снова помчался к насыпи. По идее, скоро пройдет встречный поезд, на который он должен во что бы то ни стало попасть, дабы не застрять здесь надолго.

Повезло ему, успел. А часы снова отставали на два часа… Кстати, купил их Валерьян у одного цыгана на базаре. Круглые, массивные, с откидной крышкой. Всегда в кармане носил, перед друзьями хвастался.

Валерьян не знал, кому рассказать о том, что с ним произошло. Родителям мог бы, но отец не поверит ни одному слову, а как впечатлительная мама все это воспримет? И все же он решил уговорить их в ближайший выходной съездить в деревню к старикам. Но, к его великому разочарованию, никакого Овражного по пути следования не было. Ни туда, ни обратно.

Он что, с ума сходит? Остался только один человек – его девушка Наташа. Она недавно медицинский окончила. Может, она поможет ему разобраться, что это за наваждение такое? Встретился с ней в этот же вечер, когда принял решение поговорить, а она пришла не одна – с их общим другом Толиком.

– Ты прости нас, Валерьян, так получилось. Любим мы друг друга, – сказал Толик, а Наташа стояла рядом, потупив взор.

Он развернулся и ушел. Обида на друга заглушала чувство ревности. Потом смирился и вновь погрузился с головой в поиск истины: что же это за Овражное такое и почему он попадает туда? Почему теряется во времени?

В городской библиотеке работала мамина двоюродная сестра, Элеонора Максимовна. К ней он и обратился: нет ли у них каких-то старых журналов или газет об их крае, деревнях, станциях?

– Ну какие станции, Валерушка? – сказала она ему. – Железную ветку тут уже после войны проложили. До этого сообщение сначала на лошадях, а потом автобусом было. Но в архиве есть старые газеты. Я постараюсь тебе достать.

Долго он просидел над кипой газет, но все же нашел информацию об этом Овражном. Это было село, и довольно зажиточное. Со своей церковью, добротными домами. Был и рисунок, небольшой совсем. Но Валерьян узнал эту улицу, и ему даже показалось, что и та калитка, где он встретил Настасью, просматривалась.

А потом пришла беда. Выгорело село дотла. Пожар унес и дома, и жизни сельчан. Случилось это в ночь на 13 августа 1920 года.

Валерьян ужаснулся! А как же люди, а Настя? Стоял конец июля, и решение он принял сразу. Если даты совпадают, но разнятся лишь года, то он сможет их всех спасти!

И вот в назначенную дату он снова прибыл в Овражное. Поезд, на его счастье, остановился. Валерьян выпрыгнул из вагона. Одет на сей раз он был в полотняные брюки и старую дедову рубашку, которую выпросил у него еще в последний визит.

Волосы специально не стриг, к маминому удивлению. Вихрастый, в странной одежде, на которую в городе все оборачивались, он шагал по селу в направлении Настиного дома! Народ проходил мимо, косился на него, чужака. Ребятишки обегали стороной.

Дождался он девушку у калитки. Вышла она, щеки румянцем покрылись. Подошла, спросила:

– Чего надо? Отколь опять явился – не запылился?

– Настасья, ты должна выслушать меня. Беда придет скоро, сгорит деревня ночью. Только где пожар начнется, неизвестно. Помоги, а? Подумай, что тут у вас может загореться?

Она смотрела на него во все глаза, было непонятно, верит ему или нет. И как ей объяснить? Но она вдруг схватила его за руку и сказала:

– Знаю! Церковь хотят спалить, сама слыхала, как Егор Коротыш подбивал Макарова Илью. А ты как узнал?

– Долго объяснять. Поможешь мне их остановить?

– А как? – спросила девушка с готовностью.

И в эту ночь они незаметно засели на церковном погосте, стали сторожить.

Два здоровенных мужика ближе к полуночи прокрались к церкви с другой стороны деревни с охапками сена и стали укладывать его у самых дверей. Запахло керосином.

– Сиди тут. Если что, тогда кричи во все горло, созывай людей, – шепнул Настасье Валерьян, а сам вышел из укрытия и направился к двум мужикам.

– А ну вон отсюда, ироды! – закричал он издалека страшным голосом.

И тут случилось чудо! Эти двое завопили как резаные, испугавшись фигуры, надвигающейся на них прямо от могил, и кинулись прочь! А Настасья, вся в слезах, бросилась ему на грудь. Так спасли они Овражное от пожара.

– Останься, миленький, – просила она его, когда он, как мог, объяснил, что должен уехать, и теперь навсегда.

Он долго помнил ее лицо в слезах, как обнимал ее, целовал в мягкой мураве у озера… А потом исчез, еле успев на поезд, о котором сама Настасья и не подозревала.

Она жила в другом измерении, в которое каким-то чудом проник Валерьян. А еще часы свои потерял. Не они ли были проводником в другой мир? А как иначе все объяснить?

Он стал размышлять: «Если мы спасли Овражное, куда же оно делось потом?» Снова пришел в библиотеку и запросил архивные газеты. Только той заметки о пожаре не нашел, будто и не было ни ее, ни той газеты.

Зато в военных сводках обнаружил информацию, что несколько сел в их области, в том числе, должно быть, и Овражное, немцы стерли с лица земли. А до их вторжения все население было эвакуировано.

* * *

– Вот такая история со мной приключилась в жизни. Хотите верьте, хотите – нет. А мои бабка с дедом подтвердили, что тоже были в эвакуации, потом вернулись. Их деревню не тронули.

Маленькая она, за болотами. Видать, немец не позарился. Или не дошел.

Валерьян Николаевич Полухин умер в 2021 году в возрасте восьмидесяти лет. А перед кончиной рассказал эту историю. Сочинил дедок? Возможно. А что, если нет?

Странный незнакомец

Ну вот почему все так?! Все неприятности разом, все одно к одному! Люба проснулась утром и поняла, что проспала. Это означало опоздание на последний, пропущенный из-за болезни, экзамен, что влекло за собой недовольство преподавателя Сергея Петровича, строгие взыскания и серьезные дополнительные вопросы ей как провинившейся.

Но это было еще не все. У нее и в личной жизни намечался крах. Буквально вчера они поссорились с Игорем. Вернее, даже не поссорились, а расстались навсегда. Так, по крайней мере, заявила она.

И кто ее за язык тянул?! Ну сделала бы вид, что серьезно обиделась, ушла бы, не попрощавшись. Все же осталась бы какая-то связующая ниточка между ними. А так…

Люба вскочила с кровати, вспомнив все свои личные неприятности, но мысль о том, что она опоздает на экзамен, перечеркнула все остальное. А как отец будет недоволен! Он вчера ушел в ночную смену и еще не вернулся. А так обязательно разбудил бы. Да, все одно к одному!

Люба быстро оделась, схватила сумку, завтракать не стала и быстро выскочила из дома. Хоть бы на автобус успеть, тогда опоздание будет незначительным, может, проскочит. Но, увы, автобус показал ей свою заднюю часть с рекламой каких-то электронных новинок, когда она только вырулила из-за поворота, сократив путь до остановки. Не повезло и тут.

Основная масса пассажиров уехала, скамейка была пуста. Люба села в ожидании какого-нибудь чуда. Вдруг кто-то из знакомых отца случайно проедет мимо и предложит подвезти? Или автобус придет раньше минут на десять хотя бы. Но последнее было и вовсе из области фантастики.

Девушка внимательно смотрела на дорогу, всматриваясь в проезжающие мимо машины. Наконец это занятие ей надоело, все равно бесполезно. Чудес не бывает. И тут она заметила на скамейке пожилого мужчину. Откуда он взялся, когда появился здесь?

Они оказались вдвоем, что тоже было странно: должны бы уже и другие пассажиры подойти.

– Вы чем-то огорчены, юная леди? – вдруг спросил ее мужчина.

И голос, и интонации его были очень необычные, как в старом фильме про аристократов.

– Более чем, – ответила Люба. – На экзамен опоздала уже, что чревато очень плохими последствиями.

– Вот как? А что же задержало, если не секрет? – продолжал он беседу.

– Проспала. Какой уж тут секрет?

– А разбудить было некому, я правильно понял?

Ей все эти вопросы показались странными, но еще необычнее показалось то, что она вдруг стала откровенничать с этим незнакомым человеком:

– Некому. Я с папой живу, он на работе в ночную смену. А мамы нет, она умерла у нас, когда я еще в школе училась…

Но тут Люба осеклась. Зачем она все это выкладывает постороннему незнакомцу? Совсем уже, что ли, свихнулась? Девушка замолчала и глянула на часы, причем совершенно машинально.

Их она носила как украшение. Миниатюрные часики на золотом браслете давно уже не ходили. Но Люба очень любила их и почти никогда с ними не расставалась.

– И который же час, юная леди? – снова услышала она голос пожилого мужчины, мягкий и ненавязчивый.

– Часы стоят, а телефон я дома забыла впопыхах, – ответила она. – Но около девяти, это точно. Автобус ждать еще, и ехать мне минут пятнадцать, так что ни одного шанса успеть…

– Красивые часы у вас, я успел заметить. А почему стоят?

Ну хоть о чем-то поговорить, чтобы не думать об этом опоздании.

– Да, мне тоже нравятся, – ответила она. – Это вообще-то подарок моего дедушки, которого я совсем не помню. Он купил их, когда я родилась, подарил моей маме, а потом просил отдать мне, когда вырасту. Вот и ношу как украшение в память о нем.

– Очень мило с вашей стороны. А дедушка?

– Его давно нет в живых, и похоронен он в другом городе. Стыдно признаться, я на его могиле была последний раз еще ребенком.

– Не казните себя, побываете еще. Главное – это память. А вот и ваш автобус.

Вдалеке действительно показался автобус, и Люба спросила:

– А вы тоже его ждете? – на что мужчина отрицательно покачал головой:

– Нет, не его. Рад был встрече, успеха тебе, юная леди.

Люба улыбнулась на прощание и встала со скамейки. Откуда ни возьмись, появились люди, будто до этого притаились где-то и ждали появления транспорта. Двери раскрылись, девушка пропустила вперед пару человек и оглянулась на мужчину, но лавочка была пуста. И его нигде не было видно.

«Странно, – подумала она, – только что был здесь. Как испарился…»

Девушка вошла в автобус, села на свободное место у окна и стала думать, как ей выходить из ситуации. Придется объясняться и с преподавателем, и с деканом. Свое назначенное время она пропустила, а Сергей Петрович очень строг.

Люба невольно глянула на свои часики и сильно удивилась. Она помнила, что стрелки всегда стояли на двенадцати, а сейчас они показывали почти половину девятого! Люба приложила часы к уху: ходят! Ее часики ходят!

Автобус остановился на площади, и на башне с часами было то же время: восемь тридцать. Нет, этого она никак не могла объяснить. Да что же это такое? Неужели ей приснилось, что она проспала?

А может, просто не посмотрела на время как следует? Да нет же, она точно помнила, что ее мобильный показывал 08:45. Наваждение какое-то!

Так или иначе, но Люба прибыла в институт вовремя. Бессонная ночь почти до рассвета оправдала себя. Сергей Петрович, как ни старался, не смог сбить ее с толку. Отвечала студентка как никогда уверенно.

Дополнительные вопросы тоже показались легкими. Поэтому, когда заслуженная оценка «отлично» появилась в зачетке, она распрощалась со строгим преподавателем и под завистливыми взглядами остальных удалилась.

Люба шла по коридору и не понимала, что с ней все же произошло. Снова взглянула на часики – они продолжали идти. Сессия закончена, впереди летние каникулы. И тут ее радость слегка омрачило воспоминание об Игоре. Как жаль, что они поссорились! В принципе, из-за ерунды. Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь.

А она сказала ему: «Расстаемся, дорогой. Навсегда!» И ушла, а он за ней не побежал, не догнал. Ну да, не мальчик уже. Мужчина, хотя и молодой.

Люба спустилась вниз, решила ехать домой, обрадовать отца и проверить, что с телефоном. Она раздумывала, рассказывать ему о сегодняшнем происшествии или нет? Он, скорее всего, скажет, что она перезанималась, пора отдохнуть и не забивать голову ерундой.

А вот Игорю она бы рассказала, он бы выслушал, дал дельный совет, сделал правильные выводы из случившегося. Эх! «Может, позвонить ему?» – мелькнула было мысль. И тут у самого входа Люба увидела его. Игорь стоял с цветами и ждал ее. Увидев, пошел навстречу.

– Ну как? – спросил он. – Сдала на отлично?

– А ты сомневался? – ответила счастливая, улыбающаяся Люба.

Они вышли на улицу, Игорь вручил ей цветы. Светило солнце, пели птицы, спешили куда-то студенты, а они смотрели друг на друга, и счастливее их, казалось, не было никого вокруг.

– Прости меня, ладно? – тихо сказала Люба. – Мне нужно рассказать тебе кое-что.

Они сели на лавочку в тенечке, и она поведала ему утреннюю историю.

– Ты ничего странного не заметил утром со временем? Не было никаких сбоев?

– Да нет, – ответил Игорь. – Но случай действительно интересный. Думаю, ты просто спросонья не поняла, который час.

– А часы? Почему они вдруг пошли ни с того ни с сего? Я даже не помню, когда последний раз они ходили. И еще этот мужчина мне показался смутно знакомым. Мой дедушка по папиной линии жив-здоров, а по маминой… Мне мало что известно о нем. Он умер вскоре после моего рождения.

– А где похоронен? – спросил Игорь.

– Под Москвой, в Зеленограде. Мы там раньше жили, пока сюда не переехали.

– А знаешь что, давай съездим туда? По Москве погуляем, заодно и деда навестим. У меня отпуск скоро. Отец отпустит?

– С тобой – отпустит, – сказала Люба и прижалась к его плечу.

Так хорошо было у нее на душе. И она спросила:

– Скажи, а почему ты пришел? Не обиделся на меня разве? Я была неправа, сама это поняла уже, расстроилась очень…

– Вот потому и пришел, знал, что ты расстроилась. Вернее, чувствовал. Как будто кто-то подсказал, что ты жалеешь об этой дурацкой ссоре.

В Зеленоград Люба с Игорем приехали в середине июня. Отец по памяти объяснил, как найти могилу деда, но пришлось поплутать. Спас самый главный ориентир – часовенка. От нее налево по дорожке, пятый или шестой памятник.

Но дорожки все заросли, поэтому было сложно отыскать могилку дедушки. И все же им повезло. Они нашли его памятник, который немного осел, зарос кустарником.

И вот тут Любу ждал еще один сюрприз. С поблекшей и немного треснувшей фарфоровой фотографии на нее смотрел ее дед, а точнее, тот самый мужчина с остановки. Только моложе, но обознаться она не могла.

Если это был и не он, то точная его копия. Люба растерялась от увиденного и сказала:

– Неужели это был мой дед, Игорь? Разве такое возможно?

– Я уже давно ничему не удивляюсь, Любочка. Я тоже тебе не все сказал. Мне тогда, в ту ночь, приснился какой-то незнакомый дедок и сказал: «Иди и помирись. Негоже мужчине оставлять женщину вот так…» Я проснулся и отправился к тебе.

– Это был он? – очень тихо спросила Люба, показывая на деда.

– Если честно, не помню его лица. Запомнился только голос, спокойный, но настойчивый. Как будто в самую душу проник.

Так эта история и осталась не разгаданной до конца. Люба порой бродила вокруг той самой остановки в надежде встретить деда, но не довелось. Часики свои она регулярно заводила, отцу сказала, что отдавала на починку в мастерскую. Но потом все же рассказала ему ту загадочную историю.

– Он был хороший человек, твой дед. Любил тебя, маленькую. Всегда говорил: «Юная леди подрастает».

– Значит, это все же был он, папа. Хочешь верь, хочешь – нет.

Вскоре они втроем – Люба, отец и Игорь – отправились в Зеленоград, чтобы подправить памятник. Отдали фото на реставрацию, выпололи заросли, подновили оградку, посадили цветы.

Когда фото установили на место, Люба подошла и тихо сказала:

– Спасибо тебе за то, что ты был в моей жизни. Покойся с миром. У меня все хорошо.

И ей почему-то припомнились строки Омара Хайяма: