Kitabı oxu: «Свет в конце пути», səhifə 3
Мы все утро разговаривали об этом с Пашей. Возникли кое-какие предположения, но это казалось полным бредом. Сколько бы нам не осталось, нужно было продолжать путь.
Перед выходом в коридоре висела репродукция из журнала. Меня снова зацепило.
–– Паш, какая картина, посмотри! – обрадовалась я.
–– Ну, люди. Танцуют. Праздник у них. Почему бы не потанцевать? – отозвался Паша, стоя за моей спиной.
–– Дело не в самом танце, а в том, как это преподносит художник. Посмотри, эти двое олицетворяют любовь. А те женщины, что стоят рядом… – я не успела закончить.
–– Лина, ты всегда видишь то, чего не вижу я, – перебил меня Паша.
–– Паш, внимательнее всмотрись и ты увидишь, что Эдвард Мунке хотел сказать своей картиной. Она ведь не просто так называется "Танец жизни". Девушки в белых платьях олицетворяют собой саму жизнь. Они танцуют, они живут. Вокруг пары стоят. Девушка в красном платье символизирует любовь, а в черной одежде – смерть. Лицом они похожи, как близнецы. Между ними идет тайная и вечная борьба. И все это происходит на фоне реки, словно в эпицентре жизни, – я говорила с вдохновением.
–– А ведь и, правда, все так и выглядит после твоих слов. Откуда ты это знаешь? – Паша с легкой улыбкой обнял меня за плечи и заглянул в глаза.
–– Я так чувствую, – тихо сказала я, глядя на репродукцию на стене и чувствуя смущение.
–– А я чувствую только любовь и жизнь. И никакую черную женщину не хочу замечать, – сказал Паша.
–– Хорошо бы, если бы это было возможно, – ответила я со вздохом.
***
Мы шли по пустынной дороге, убегающей вдаль, и я вспоминала. Тогда я сидела на уроке биологии и думала: "Как хорошо живется муравьям. У них и врагов-то нет особо".
Однако подумав, я изменила свое мнение. Муравьев и медведь может съесть, и птицы склевать, правда не знаю, какая птица захочет сесть на муравейник. А вдруг ей попадется одинокий муравей. Люди опять же. Зачем-то выкапывают и утаскивают к себе муравейники, снадобья какие-то делают. Вернее раньше делали. "Нет, муравьем быть не так уж и хорошо,"– решила я.
В нынешнем мире муравьев наверно и не осталось совсем. Все изменилось. Тощие длинноклювые голые птицы, словно снятые с вертела, наверно, давно поели их всех. А, может, муравьи погибли при взрывах?
Вот жизнь наступила. Хоть бы нас самих не съели эти милые птички. Без трещетки в последнее время мы уже опасаемся ходить. Мало ли кому вздумается напасть. После того, как сорокаградусные морозы без снега, зато с радиоактивным пеплом сменились теплом, появились разные странные существа, так и норовящие сделать нас своей едой.
А вот у нас с едой проблема. Ее сложно найти. Выискиваем то, что осталось в подземных погребах в населенных пунктах. Эти странные птички на проводах точно не годятся для того, чтобы ими подкрепиться.
Паша и я брели по пустынной дороге, пока нам не встретился очередной поселок. На чудом уцелевших крышах, снова сидели такие же птицы. Преследуют они нас что ли? Или расплодились уже повсюду.
Мы увидели полуразрушенное здание с надписью "Клуб". Вошли в заброшенное здание, через вестибюль прошли в раскрытые двери зала. Все осталось стоять так, словно концерт вот-вот начнется. Видимо, участники так внезапно покинули зал и сцену, что ни о чем, кроме бегства и спасения не успели подумать.
Наверно, намечалось какое-то торжество. Остались стоять столики с ведерками давно растаявшего и высохшего мороженного и иссохшие торты в коробках, какие-то подарки, которые так и не успели вручить победителям неизвестных нам конкурсов. Портреты разных известных личностей, остались висеть над местом предполагаемого торжества. Еще одно из многочисленных мест, что мы посетили за время нашего путешествия. Мы лицезрели темный зал.
–– Паш, уйдем отсюда, – прошептала я и потянула легонько за руку.
–– Лина, вот ода тому, что люди просто оставили это место на время. Они обязательно вернутся, – произнес он с надеждой в голосе.
У выхода мы заглянули в комнату неизвестного нам скульптора.
–– Давай представим, что я художник. Творец! – пафосно произнес мой друг, – а ты моя Галатея, – засмеялся он.
–– Пигмалион и Галатея? – улыбнулась я.
–– Ну да. Так вот… я буду любить тебя вечно. Хоть ты и статуя, но ведь ожившая.
–– Посмотрим, как ты будешь себя вести. Возможно, Галатея тебя полюбит, – кивнула я.
–– Наши чувства друг к другу будут жить вечно, – Паша уже не шутил, а смотрел на меня, чуть склонив голову.
–– Хорошо. Я согласна, – ответила я ему, подыгрывая, и спустилась с табурета, выполнявшего роль пьедестала.
Мы вышли из заброшенной мастерской и направились к дороге, вившейся невдалеке.
Какое-то время мы шли молча. Спустя минуты, казавшиеся часами, Паша заговорил:
–– Знаешь, я не шутил. Ведь, правда, наши чувства будут жить вечно?
–– Да, наверно, – ответила я, кивая.
–– Когда мы придем в город мечты, ведь мы не расстанемся, правда? – воодушевленно спросил Паша.
–– Ну конечно нет. Мы же друзья, – я удивленно взглянула на него.
–– Это ты так думаешь, – задумчиво произнес он.
–– А ты, разве нет? – я заворожено смотрела в его глаза.
–– А я думаю, что мы, как Пигмалион и Галатея, будем вместе не потому, что мы друзья, – смотря куда-то в сторону, заверил он меня.
***
Однажды мы с Пашей не смогли найти убежище на ночь. Ни поселений, ни городов нам не встретилось по пути нашего следования. Зато путь нам преградила довольно широкая река. Время было уже позднее, солнце давно опустилось за горизонт, тьма надвигалась. В отдалении мы даже разглядели старое судно с серым дырявым парусом.
–– Паш, что-то мне не нравится местность. Красиво, конечно, но попахивает Средневековым забвением.
–– Зато смотри, Лина, здесь есть даже трава. Какая красота! Мы ведь давно такой не видели, – сказал он, указывая рукой вокруг.
–– Да, не спорю, но я бы предпочла отсюда поскорее убраться, – произнесла я, с опаской осматривая все, что окружало нас.
–– Впереди река, и как ты понимаешь, нам придется ее переплыть, – "ободрил" меня Паша.
