Kitabı oxu: «Мой огненный Дед Мороз»

Глава 1. Судьба в дыму и огне

Я раскладываю карты на складном столике, украшенном бархатной скатертью, и понимаю, что этот корпоратив – худшее решение в моей жизни. Вокруг воют караоке, пьяные менеджеры средней руки пытаются флиртовать, а главный босс с серебристыми висками уже третий раз проходит мимо, окидывая меня взглядом, от которого хочется завернуться в эту скатерть и исчезнуть.

Неделю назад я нагадала себе, что предновогодняя неделя – мой последний шанс встретить судьбу в ближайшие пять лет. Пять лет! Я решила действовать рационально: нашла самый дорогой корпоратив в городе, соврала, что у меня опыт работы на светских мероприятиях, и вот я здесь. Искала принца, а попала в детский сад для взрослых с неограниченным алкоголем.

Руки дрожат, когда я тасую колоду для очередного гостя. Нужно успокоиться. Я делаю себе быстрый расклад под столом, пока толстяк в корпоративной футболке объясняет коллеге, почему я «точно ведьма, видишь, какие глаза».

Карты ложатся одна за другой. Десятка Мечей. Дьявол. И… Башня.

Моя судьба явится в дыму и огне.

Я поднимаю глаза – и чувствую запах гари.

Сначала это легкий шлейф, потом отчетливый треск. Свет мигает. Кто-то кричит про проводку. Искры сыплются из розетки у стены, и зал взрывается паникой. Женщины визжат, мужчины орут что-то про огнетушители, музыка обрывается на полуслове.

Я сижу, вцепившись в Башню, и сердце колотится так, что больно.

Не проходит и пяти минут, как двери с грохотом распахиваются. В зал вваливаются они.

Трое. Нет, четверо. Мужчины в красных костюмах Дедов Морозов, но вместо мешков с подарками – профессиональные огнетушители. Накачанные плечи натягивают ткань костюмов, белые бороды сбились набок, обнажая точеные челюсти. Они двигаются быстро, слаженно, как спецназ.

– Пожарные! – рявкает тот, что впереди. – Отойдите от стен!

Голос низкий, командный. Я не могу оторвать взгляда.

Они тушат возгорание за считанные секунды, проверяют проводку, и один из них – смуглый, с хищным профилем – оборачивается к толпе:

– У нас корпоратив этажом ниже. Решили не терять время на переодевание.

Кто-то нервно хихикает. Я не смеюсь. Я смотрю на них, на этих Дедов Морозов-спасателей, и думаю только одно: кто? Кто из них?

Дым и огонь. Вот они, передо мной.

Мой взгляд скользит по лицам. Смуглый красавец – слишком самоуверенный. Блондин справа – улыбается девушке из бухгалтерии. Рыжий у двери – кажется, уже женат, судя по обручальному кольцу.

А потом я вижу его.

Он стоит чуть поодаль, снимает перчатки. Темные волосы, квадратная челюсть, широкие плечи. Когда он поднимает голову, наши взгляды встречаются – и что-то переворачивается внутри. Он смотрит с любопытством, но без пошлости, которой меня одаривали весь вечер.

Сердце пропускает удар.

Но я не могу просто поверить первому впечатлению. Пять лет одиночества против… чего? Красивого лица? Мне нужна уверенность.

Мне нужно ему погадать.

Ситуацию быстро замяли. Администратор что-то бормочет про неисправность, пожарные собираются уходить. Босс хватает меня за локоть:

– Вы же говорили, что случится нечто экстраординарное! Вы предсказали пожар!

Я в оцепенении киваю, машинально произношу что-то про Башню, про стихийные силы. Гости оживились, окружают меня, но я вижу только спины Дедов Морозов, уходящих к выходу.

Нет. Нет!

Я прерываю поздравительную речь на полуслове.

– Извините, мне нужно… – бросаю я и несусь к двери.

Он уже в коридоре, с остальными. Я хватаю его за рукав костюма.

– Подождите! Можно вам погадать?

Он оборачивается, удивленно приподнимает бровь. Его команда замирает, потом кто-то фыркает.

– Серьезно, Макс? Гадалка? – Смуглый не сдерживает смешка. – Наш рациональный начальник и магия?

Значит, Макс. Значит, начальник.

– Это быстро, – говорю я, доставая колоду. Руки предательски трясутся. – Пожалуйста. Это важно.

Он смотрит на меня долгим взглядом, потом пожимает плечами:

– Хорошо. Почему бы нет.

Его парни откровенно ржут. Я игнорирую их, раскладываю карты прямо на подоконнике в коридоре. Тасую, закрываю глаза. «Покажите мне правду. Он ли это?»

Переворачиваю карту.

Башня.

Кровь отливает от лица. Та же карта. Разрушение, катастрофа, переворот всей жизни.

– Ого, – говорит он, и в голосе звучит насмешка. – Настолько плохо? Вы успели в меня влюбиться или призрака увидели?

Я поднимаю на него глаза. Его лицо смеется, но взгляд внимательный.

– Мне надо… – шепчу я. – Мне надо пойти с вами.

Улыбка медленно сползает с его лица. Он распрямляется, становится серьезнее.

– Мне кажется, вы не закончили с работой, – говорит он тихо, кивая в сторону зала.

Я оборачиваюсь. Босс в дверях, за ним толпа гостей. У него горят глаза.

– Вы невероятны! – восклицает он. – Вы предсказали пожар! Я должен узнать свое будущее. Погадайте мне. Прошу. Назовите любую цену.

Его свита кивает, поддакивает. Девушка из PR-отдела достает телефон для фото.

Я оборачиваюсь к Максу. Он смотрит на меня, и в его глазах что-то меняется. Понимание? Сочувствие?

– Похоже, вы нужны здесь, – говорит он. – Удачи с предсказаниями.

Он разворачивается, и его команда следует за ним.

А я стою в коридоре, сжимая Башню в руке, между уходящей судьбой и корпоративом, который внезапно захотел верить в магию.

Эта карта значит, что его ждет катастрофа. А меня пять лет одиночества, потому что я не смогла убедить Макса в том, что кажется могу его спасти.

Карты говорят мы оба должны найти свою судьбу. Иначе огромные проблемы.

Он уходит.

Глава 2. Ночное гадание

Я захлопываю дверь квартиры и бросаю сумку на тумбочку так, что внутри что-то укоризненно звякает. Устала. Нет, я выжата как лимон, который потом еще раз отжали для пущей уверенности.

Мимоходом бросаю взгляд в зеркало – и замираю. Шрам. Проклятый шрам на шее, который я старательно прячу, снова выглядывает из-под сбившегося платка. Я быстро поправляю ткань, затягиваю узел потуже.

Не думать. Не вспоминать.

Иду на кухню, где одиноко тикают часы над холодильником. Половина первого ночи. Нужен чай. Нет, даже не чай – ведро крепкого чая с сахаром, чтобы хоть как-то прийти в себя после этого кошмарного вечера, остаток которого я вынуждена была всем гадать, потому что глава компании, за которого я так хотела замуж никак не хотел отстать! И напоминал, что за все заплачено…

Нажимаю кнопку чайника.

Он издает странный щелчок. Потом начинает гудеть – слишком громко, слишком угрожающе. Я смотрю на него с недоумением, когда из-под крышки вырывается сноп искр.

– Что за…

Взрыв.

Не сильный, но достаточный, чтобы я с криком отпрыгнула к стене. Чайник шипит, дымится, вода хлещет на столешницу, смешиваясь с черной гарью. Запах горелого пластика бьет в нос.

Я сползаю по стене вниз, обхватываю колени руками. Не могу дышать. Перед глазами вспыхивают картинки: дым, густой, едкий. Огонь, лижущий стены. Крики. Чьи-то руки, тянущие меня к выходу. Боль, острая, когда что-то горячее касается шеи.

– Это судьба, – шепчу я, судорожно хватая ртом воздух. – Судьба!

Башня. Проклятая Башня не просто предупреждала – она уже началась. И будет преследовать меня, пока я не найду его. Пока не найду Макса и не… что? Не влюблю его в себя? Звучит как бредовый план отчаявшейся женщины.

Но карты не врут. Никогда.

Я осторожно, по стеночке, поднимаюсь. Обхожу шипящий чайник широкой дугой, хватаю сумку в прихожей. На всякий случай выдергиваю рубильник в щитке – пусть вся квартира побудет без электричества, зато не сгорит вместе со мной.

Кухня тонет в темноте. Только свечи – три толстых ритуальных, которые я зареклась жечь после того случая. Слишком много воспоминаний. Но сейчас выбора нет.

Я сижу за столом, злясь на дрожь в руках, и прихлебываю кофе из кружки с надписью "Верь в магию". Сварила его на газовой плите – слава богу, хоть газ не взбунтовался. Пока.

Напротив, на столешнице, покоится труп чайника. Весь черный, оплавленный, обильно политый водой. Как напоминание о том, что Башня не шутит.

Телефон заряжается от пауэрбанка – хорошо, что подумала об этом утром и заряд батареи был полный. Я смотрю на экран, где мигает уведомление от Алисы, подруги: "Как корпоратив? Встретила принца?"

Встретила. И отпустила.

Перед глазами вспыхивает его образ: Макс в нелепом костюме Деда Мороза, с огнетушителем в руках. Серьезный взгляд, квадратная челюсть, этот момент, когда он посмотрел на меня с любопытством, без пошлости.

Он бы сейчас действительно не помешал.

Я фыркаю в кружку. Звать пожарных из-за взорвавшегося чайника – это уже слишком. И так соседи смеются надо мной. "Вера-колдунья", так меня зовут в подъезде. Постоянно заговариваю квартиру от несчастий, рисую защитные знаки на косяках, раскладываю по углам травы. Никто из жильцов не верит в магию.

Да и я сейчас, если честно, сама не до конца верю. Почему Макс ушел, раз он моя судьба?

Руки сами тянутся к картам. Я достаю колоду, тасую медленно, сосредоточенно. Может, ошиблась? Может, прочитала знаки неправильно?

Расклад ложится четко, безжалостно: Башня в прошлом. Влюбленные в настоящем. Солнце в будущем.

Макс. Снова Макс. Все сходится идеально.

– Ну и как я найду его? – шепчу я себе под нос, глядя на карты в мерцающем свете свечей.

Влюбленные смотрят на меня с насмешкой. Как будто говорят: "Ну же, Вера. Ты же гадалка. Придумай что-нибудь."

Кофе остывает в кружке. Свечи плавятся. Часы тикают.

Телефон вибрирует. Я машинально смотрю на экран – уведомление из паблика городских новостей.

"ЭКСТРЕННО: Пожар на складе лакокрасочных материалов. Эвакуировано 15 человек. Среди пострадавших – майор Максим Громов, известный спасатель, трижды награжденный медалью 'За отвагу на пожаре'".

Кровь стынет в жилах.

Трясущимися руками я набираю в поисковике: "Максим Громов спасатель".

Статьи сыплются одна за другой. Фотографии – он без костюма Деда Мороза, в форме, серьезный. "Герой спас семью из горящей пятиэтажки". "Майор Громов вынес из огня троих детей". "Награжден знаком отличия за спасение 12 человек при обрушении здания".

И еще: "Громов ведет школу выживания для подростков. Учит не бояться огня, действовать в экстремальных ситуациях".

Учит не бояться огня.

– Это судьба, – шепчу я, откладывая телефон.

Зажмуриваюсь. Сердце колет так, что больно дышать.

Он в госпитале. Прямо сейчас. Пострадал. И все потому, что мы оба проигнорировали предупреждение. Он – потому что не знал. А я – потому что не смогла его убедить.

Башня началась. Для нас обоих.

Я вскакиваю так резко, что стул падает на пол.

Перед глазами вспыхивают картинки.

Школа. Перемена. Я раскладываю карты подружкам – Лене и Кате. Мы смеемся, гадаем на мальчиков. Башня выпадает мне. "Ой, Верка, ты чего? Это же просто игра!" – хихикает Лена.

Физкультура. Спортивный зал. Мы играем в волейбол, когда кто-то кричит: "Пожар!"

Дым. Густой, черный, ползущий по потолку. Двери не открываются – балка упала, заклинило замок. Мы все вместе толкаем, бьем, кричим. Воздуха не хватает. Дым режет легкие как ножами.

Я падаю. Что-то горячее касается шеи – упавший светильник. Боль. Темнота.

Реанимация. Белые стены. Мама плачет. Врач говорит: "Вам повезло".

А потом: "Лена Соколова не выжила. Прости, Вера".

Я сглатываю, возвращаясь в настоящее. Свечи оплыли почти до основания. Карты лежат на столе – Влюбленные смотрят на меня укоризненно.

С тех пор я ужасно боюсь огня. И с тех пор я никогда, никогда не игнорирую карты.

Я сажусь и смотрю перед собой. Минута. Две. Руки трясутся так, что приходится сжать их в кулаки. Взгляд мечется по кухне.

Почему? Почему судьба выбрала для меня пожарного?

Это же издевательство. Злая ирония высших сил. Я, которая панически боюсь огня, должна связать свою жизнь с человеком, который каждый день бросается в пламя. Которого окружает дым и жар.

Наверное, это расплата. За то, что я хотела обмануть судьбу. Пыталась схитрить – пошла на корпоратив богачей, искала принца с толстым кошельком, а не того, кто мне действительно предназначен.

Вот и получай, Вера. Получай своего героя в красном костюме.

Взгляд падает на ритуальные свечи. Они догорают, оплывшие, уродливые. Запах воска смешивается с запахом гари от чайника, и меня начинает мутить.

Я резко встаю, сгребаю свечи – все три – и швыряю в мусорку.

Телефон снова пиликает. Я даже не читаю – просто переворачиваю экран вниз.

Сейчас не до нее.

Сейчас мне нужно найти Максима Громова, известного городского героя, и сделать так, чтобы он держался подальше от огня. Хотя бы две недели. Всего четырнадцать дней до Нового года. Потом, может, Башня успокоится.

Потому что меня тошнит от запаха дыма. Оборачиваюсь – окно открыто. Морозный воздух врывается в кухню, колышет занавеску. Холодно. Я дрожу, натягиваю плед на плечи, кутаюсь в него.

Беру телефон.

Мне предстоит обзвонить все больницы города.

И найти его, прежде чем Башня заберет его окончательно.

Глава 3. Между надеждой и страхом

Я убиваю полночи на телефонные звонки.

– Максим Громов? Нет, у нас нет такого. – Громов? Не поступал. – Пострадавшие с пожара? Минуточку… Нет, извините.

Четвертая больница. Пятая. Шестая. Я уже теряю надежду, когда в трубке раздается усталый голос дежурной медсестры:

– Громов Максим Андреевич, тридцать два года? Да, у нас. Второй этаж, палата двести семь. Но посещения только с десяти утра.

Я роняю телефон на стол и кладу голову на руки.

Нашла.

Все тело гудит от усталости. Глаза слипаются сами собой. Я засыпаю прямо так, укрывшись пледом, положив щеку на холодную столешницу.

И мне снится Макс.

Он лежит на больничной койке, закутанный в бинты с головы до ног. Только глаза видны – они смотрят на меня с укором.

– Это твоя вина, – говорит он голосом, который звучит глухо. – Ты знала. И ничего не сделала.

Вскакиваю, сбрасывая плед на пол.

Сердце колотится. В кухне все еще стоит запах гари. Серый зимний свет пробивается сквозь форточку – за окном явно давно рассвело.

Хватаю телефон. Экран показывает 10:14.

Черт!

Я должна быть на работе. В своей маленькой кофейне в центре, где по утрам варю капучино, а по вечерам гадаю посетителям на картах. Но сегодня явно не тот день.

Набираю Свету, свою бариста.

– Алло? – сонный голос. Она тоже опаздывает, судя по всему.

– Света, привет! Если я и выйду сегодня, то только к вечеру. Сможешь открыться сама?

– Вера Васильевна, – в голосе появляются деловые нотки, – у вас на сегодня запись. На одиннадцать тридцать. Женщина хотела расклад на новый бизнес.

– Сдвинь ее! – прыгая на одной ноге, я пытаюсь натянуть джинсы. Вчерашнее платье новогодней гадалки валяется комком на полу – не до него сейчас.

– Вера Васильевна, если вам опять выпал не тот расклад…

Света знает о моих привычках делать себе утренние гадания. И о том, что иногда я после них отказываюсь выходить из дома.

– Ш-ш-ш! – шиплю я, застегивая джинсы. – Выпало кое-что похуже расклада.

– Неужели… – в голосе явный скептицизм.

Я натягиваю свитер, хватаю сумку.

– Света, ты, кстати, знаешь, что можно принести человеку в больницу?

Пауза.

– Апельсины, – наконец говорит она. – Как в "Ну, погоди!". Или… Вера Васильевна, у вас кто-то серьезно пострадал?

Я сбрасываю звонок.

Потому что понимаю: если скажу правду, надо мной будут смеяться еще больше. Даже моя собственная подчиненная не верит в мои предсказания! А если я еще добавлю: "Это мужчина, которого я себе нагадала, мы виделись один раз, он меня отшил, но теперь я иду к нему в больницу" – будет совсем некрасиво.

Выхожу на улицу. Мороз ударяет в лицо, отрезвляя. Снег скрипит под ботинками.

Иду мимо магазинов, и мысли теснятся в голове.

Что можно принести мужчине, который тебя вчера практически отшил, а сегодня лежит в больнице с ожогом?

Цветы? Смешно. Мы даже не знакомы толком.

Фрукты? Банально.

Книгу? Я не знаю, что он читает.

Прохожу мимо витрины с шоколадом. Мимо аптеки. Мимо киоска с прессой.

Ноги несут меня к больнице, но я специально иду медленно, петляя по улицам. Тяну время.

Потому что боюсь.

Боюсь увидеть его в больничной палате. Боюсь, что он действительно серьезно пострадал – из-за меня. Боюсь, что он посмотрит на меня и спросит: "А вы кто?"

Боюсь, что карты ошиблись.

Или, еще хуже, что не ошиблись.

Останавливаюсь возле цветочного магазина. В витрине – рождественские композиции, еловые ветки с красными лентами, белые розы.

Захожу внутрь. Тепло. Пахнет хвоей и цветами.

– Что-то конкретное? – спрашивает продавщица.

Я смотрю на нее и понимаю, что понятия не имею.

– Мужчине, – говорю наконец. – В больницу.

Она кивает понимающе.

– Тогда что-то сдержанное. Может, хризантемы? Или гвоздики?

Я выхожу из магазина с букетом белых хризантем, завернутых в крафтовую бумагу.

Больница в трех кварталах отсюда.

Мои ноги предательски замедляются с каждым шагом.

Я замираю на пороге больницы.

Современное здание из стекла и бетона, автоматические двери, светодиодное табло с расписанием приема. И этот запах – специфический, едкий, смесь дезинфекции, антисептиков и чего-то болезненного. Он ударяет в нос, даже когда я еще стою снаружи.

Желудок сжимается. После того случая в школе я ненавижу больницы. Неделя в реанимации, потом еще три в ожоговом. Этот запах въелся в память так же глубоко, как шрам – в кожу.

Но я стою у входа и вдруг понимаю: все эти годы я просто пряталась. От воспоминаний, от огня, от жизни. Законсервировала прошлое внутри себя и боялась, что если тронуть – снова развалится все.

А теперь – я крепче сжимаю букет – судьба дает мне шанс пойти дальше.

Делаю шаг вперед.

И в этот момент из дверей вылетает парень. Молодой, в пуховике нараспашку, с телефоном у уха. Он не смотрит по сторонам, врезается в меня плечом.

– Эй! – я качаюсь, пытаясь удержать равновесие.

Букет вылетает из рук, падает в снег. Белые хризантемы рассыпаются по ступеням.

Парень даже не останавливается. Проходит прямо по цветам – хруст стеблей, лепестки втаптываются в грязный снег – и продолжает свой путь, не оглядываясь.

– Так нельзя! – кричу я ему вслед. – Вы хоть извинитесь!

Он не слышит. Или не хочет слышать. Исчезает за углом здания.

Я смотрю себе под ноги. Цветы раздавлены, испорчены. Белизна лепестков смешалась с грязью.

Что это? Какой знак посылает мне судьба?

Лихорадочно обшариваю карманы. Нет карт. Я забыла их дома, в сумке. Идиотка.

Вздыхаю, пытаюсь унять дрожь в руках. Плохое предчувствие ползет по спине, как холодные пальцы.

Но я уже здесь. Я дошла. Надо идти дальше.

Поднимаюсь по ступеням, автоматические двери с шипением распахиваются.

Главный холл просторный, светлый. Белые стены. Кафе справа, электронная очередь слева. Проходная с турникетами – три охранника в форме частной компании и администратор за стойкой регистрации.

– Добрый день, – говорю я, подходя к стойке. – Мне к Громову. Максиму Громову, второй этаж, палата двести семь.

Администратор – девушка лет двадцати пяти в белой блузке – смотрит в компьютер.

– Громов Максим Андреевич? – уточняет она. – Вы в списке посетителей?

– В списке? Я… нет, но…

– Тогда не могу вас пропустить. Только родственники и те, кто указан пациентом в списке допущенных лиц.