Kitabı oxu: «Искушение Амиля. Чужая жена», səhifə 2

ГЛАВА 2

Застываю перед подъездом, не в силах сдвинуться и на сантиметр. Только адреналин после произошедшего ушел, как я вновь трясусь от ожидания того, что может произойти, стоит мне подняться в квартиру.

«Как же ты меня подставила, Арина», – мысленно злюсь на подругу и все-таки шагаю внутрь.

Лифт отсчитывает уровни высотки и, остановившись на пятнадцатом этаже, звонко бьет по натянутым нервам.

Выхожу из металлической коробки и иду в квартиру. Тихо открываю дверь, надеясь, что если муж и дома, то хотя бы спит. Но нет! Не повезло!

Тишину разрывает ненавистный голос:

– Ксения? Это ты?

Сковывающий страх оттого, что я слышу голос мужа, не дает продвинуться дальше прихожей. Я застываю на месте в ожидании бури.

Как же я его ненавижу, не передать словами, но я тут… который год рядом с ним, вынужденная терпеть все его издевательства и молчать. Снова и снова.

– Я… – легкие сжимает так, что я не могу дышать, когда он надвигается на меня. – Привет, ты дома?

Иногда я думаю, что он видит меня насквозь. И сейчас попытка придумать себе достойное оправдание не ускользает от него.

Глаза Толика сверкают яростью и чем-то похожим на возбуждение.

Я дала ему повод, и он этому рад.

Снимаю обувь, затем кладу сумочку на комод. Стараюсь унять дрожь в руках.

Разворачиваюсь и смотрю на него. Прислонившись к дверному проему и скрестив руки на груди, муж прожигает меня гневным взглядом.

Не знаю, что мне делать. Я хочу пойти в душ, как и планировала, но он сразу догадается. Дьявол раздери! На мне даже трусов нет!

Тем более сейчас Толя явно ждет от меня оправданий!

– Не хочешь чая? – какой глупый вопрос, но в голову больше ничего не приходит.

– Не строй из себя дуру, Ксюша. Ты можешь начать говорить или хочешь, чтобы я задавал вопросы? – повышает голос.

– Ну так задавай, – прохожу мимо него, чтобы выторговать себе немного пространства. – Откуда я знаю, что ты там хочешь услышать?

Как только муж приходит домой, первым делом он просит чай. Чуть ли не бегом иду на кухню и включаю чайник. Звук его шагов набатом стучит в ушах. Дышу часто, стараюсь взять себя в руки.

– Где ты шлялась, твою мать? – схватив за локоть, дергает на себя.

– У Арины! Где еще я могла быть?!

Выдерживаю его взгляд, полный гнева и ярости. Отхожу на шаг. Ставлю наши чашки на стол и насыпаю в них сахар. Наливаю заварку.

«Только бы не подошел вплотную», – мысленно молю Бога. Как там сказал незнакомец? «От тебя не воняет сексом?» Как раз именно им от меня воняет! Впервые! От меня пахнет тем мужчиной!

– Блядь, я тебе сколько раз говорил, чтобы ты с ней не общалась?

– Она моя подруга, и я не перестану с ней общаться! Ты и так сделал меня нелюдимой!

Лучшая защита – нападение, как говорится.

– Можно подумать, ты в своей деревне была центром внимания, – рычит он, сжимая мой локоть.

– Свободной! Я. Была. Свободной! – цежу сквозь стиснутые зубы – Этого мне было достаточно!

– Ты меня что, специально провоцируешь? – снова дергает, и я намеренно опрокидываю чайник с заваркой на себя.

– Вот же! Что ты творишь? А если бы это был кипяток? – кричу, молнией вылетая из кухни прямиком в ванную и, пока муж не забежал за мной, закрываю дверь на защелку.

Почти вслух облегченно выдыхаю. Но не нужно расслабляться. Ведь вышибить дверь для него то же самое, что щелкнуть пальцами.

Скидываю с себя одежду и встаю под струи воды. Муж орет, угрожает, но мне сейчас нужно ускориться. Выдавив немного шампуня на ладонь, намыливаю тело. Хорошо, что здесь есть постиранная одежда. Надеваю ее и выхожу наружу.

– Я сказал тебе открыть дверь, – рычит Толя, схватив меня за плечо. Сжимает до боли.

– А я хотела помыться! Спокойно! По твоей милости я испортила рубашку! А еще… Я могла обжечься!

– Я смотрю, ты стала забываться, Ксения, – ухмыляется недобро. Я знаю этот взгляд. Знаю эти глаза. Если я не заткнусь, рот мне закроет он. Закроет так, что будет больно. – Хочешь, чтобы я напомнил тебе, кто ты такая? – пячусь от него подальше, но он наступает. – Напомнить, чья жалкая жизнь зависит от меня? Хоть представляешь, что сделают с твоим братцем, если я покажу те самые видео людям, отчаянно желающим добраться до убийцы погибшего?

– Ты не посмеешь! – шиплю змеей. – Не посмеешь!

– И напомни мне, какую цену ты заплатила за его свободу? А чем отплатили твои дорогие родственники? Ты для них конченая шлюшка, укатившая в новую жизнь и позабывшая об их существовании! Может, я ошибаюсь?

Иногда слова хлеще пощечины. Слова, которые являются правдой.

Когда я уехала якобы по доброй воле, спасая тем самым своего брата, который убил человека, единственным условием было замужество. Именно тогда я стала изгоем для своей семьи. А Егор, мой брат, в итоге больше всех смотрел на меня с отвращением, не подозревая о том, что я в ту секунду уже себе не принадлежала. Я ради него пошла на это!

– Кто больше всех сокрушался с криками о том, какая падшая сестренка у него?

Мой муж знает мои слабые места. Знает, куда нужно бить. Знает, как меня может сломать.

– Потому что ты, чертов ублюдок, в этом виноват. Ты, а не они, – кричу, задыхаясь от слез. – Ненавижу тебя, сукин сын. Будь ты проклят, – срывается с губ, и в воздух взмывает мужская ладонь, жалящая мое лицо хлесткой пощечиной.

Отшатываюсь назад и тут же оказываюсь прижата мужем к стене.

– Зачем ты это делаешь? – задает вопрос таким голосом, будто ему больно. Но ни хрена! – Зачем, Ксюша? Я же не хочу этого делать! Не хочу тебе причинять боль, – цедит сквозь зубы, сжимая в кулаке мои волосы, а я застываю, как и всегда. – Но ты постоянно делаешь все наоборот!

Тянет волосы так, что голова запрокидывается назад, а шеи касаются противные губы. Оставляют мерзкий влажный след.

Вторая рука мужа медленно опускается вниз, проникает под штаны, и я делаю глубокий вдох. Чувствую себя безвольной куклой! В нос ударяет запах женского парфюма, от чего становится тошно и радостно одновременно.

– Боже… да ты… ты отвратителен! – стучу по его груди, желая оттолкнуть от себя. – От тебя воняет женскими духами. Не смей меня касаться!

– Ты моя жена, Ксения, – резко разворачивает меня лицом к стене, даже не отрицая, что был с другой. – Моя жена!

– Ты сам знаешь, почему я ею стала!

Прижимается сзади и скользит одной рукой по моему телу, а второй – держит поперек живота.

– Плевать. Удовлетвори своего мужа, а не стой как чертово бревно. Хоть раз.

– Иди к своим шлюхам, – впиваюсь ногтями в его руку, дабы он отвалил, но тщетно. Толя прижимается плотнее.

– Давай так, – шепчет в ухо. – Я посылаю всех сучек, но ты в ответ станешь моей покорной женой, – кусает кожу шеи. – Послушной женой. Женой, твою мать! Не будешь морщиться от отвращения при виде меня! Ты меня уже достала! Плюну и на тебя, и на твоего брата. Посмотрю, кто вас спасет. В принципе, если бы был такой герой, спас бы тебя за все это время, ведь верно?

Закрываю глаза, роняя слезы, потому что он прав. Пять лет я тону в этом болоте, и никто не спасает. Я один на один с этим монстром. Каждый день! Начинает приставать. Лапает мое тело, чем вызывает почти рвотные позывы. Не говорю уже о том, как он избивает меня.

Вырываюсь как могу, но он прижимает меня к стене снова.

– Ну так что? Мы договорились? Просто скажи два слова – «я согласна».

Я умом понимаю: надо идти против него. Да, я слабая и никогда не стану сильной. Он постоянно будет унижать и вытирать об меня ноги, но я хотя бы словами обязана противостоять. Да, за это он сделает мне больно, как делает сейчас, но брата точно не тронет. Есть что-то, что останавливает его, не дает пойти на этот шаг. Плюнуть и на меня, и на брата, как он выразился.

– Я никогда не стану покорной, Толик. А ты никогда не сломаешь меня. Никогда! Слышишь?

Он тут же реагирует, напрягаясь всем телом, хватает меня за волосы и толкает так, что я ударяюсь лбом о стену. Муж отступает.

Упираюсь спиной в стену и ползу по ней вниз, ощущая боль в голове. Медленно открываю глаза, перед которыми прыгают черные точки.

– Тупая сука, – вдруг кричит он, и я вздрагиваю. – Что тебе еще нужно?

– От тебя мне никогда и ничего не было нужно! Я хочу, чтобы ты ушел из моей жизни. Раз и навсегда, – пытаюсь сказать как можно тверже, но получается так себе.

Муж делает шаг ко мне, снова наматывает мои волосы на кулак и тянет вверх, заставляя встать на колени.

– Никогда, Ксения, – сжимает подбородок до невыносимой боли. – Этого не будет никогда, – врезает пощечину так, что в ушах начинает звенеть. Отталкивает снова и, развернувшись, уходит.

Утыкаюсь носом в колени и тихо плачу. Ненавижу его… ненавижу эту квартиру, которая стала для меня золотой клеткой, откуда нет выхода. Ненавижу, что я расплачиваюсь за грехи остальных, хоть меня об этом никто и не просил… Я просто ненавижу эту жизнь.

Кое-как поднимаюсь, ощущая ломоту в теле, будто муж меня всю избил. Иду в нашу спальню, беру из аптечки обезболивающую таблетку. Вернувшись в кухню, запиваю ее водой.

Оказавшись в ванной, смотрю на себя в зеркало, и становится страшно от мыслей, как долго все это будет продолжаться. Толя, словно одержимый, держит меня возле себя. А я жертва, загнанная в угол.

– Долго будешь тут слезы лить? – в который раз за этот день вздрагиваю от неожиданности, когда слышу голос мужа, внезапно появившегося в пространстве ванной комнаты. А ведь должна была привыкнуть!

– Я готовлюсь ко сну!

– Нет, ты сейчас будешь кормить меня. Я устал с дороги и проголодался.

– Ну так поехал бы в свой дом, где прислуга тебя с нетерпением ждет.

Поднимаю глаза и смотрю на него в отражении, замечаю, как уголки его губ приподнимаются, изображая ухмылку.

– Своей строптивостью ты заставляешь желать тебя еще больше. Я жду на кухне, Ксюша. У тебя ровно минута.

Ненадолго я остаюсь стоять на месте и таращусь на себя в зеркало. Иду за мужем, потому что он все равно не позволит ослушаться.

Стоит переступить порог, как тут же летит недовольное, что мое время истекло и я опоздала. Проглатываю язвительный ответ и ставлю в микроволновку разогреваться лазанью, которую приготовила днем.

– Пора нам закончить разговор.

– Какой? – боюсь, что он вновь начнет спрашивать, где я была.

Перед глазами всплывает происходившее в том доме, и я моментально покрываюсь испариной. Мне страшно, словно муж знает, что я лгу. Словно знает, что впервые в жизни к моему телу, кроме него, кто-то прикоснулся.

– Почему-то мне кажется, что ты слегка расслабилась, Ксения, и стала позволять себе слишком много.

– Бред какой. Что я себе позволила? Встретилась с подругой?! Это ты называешь слишком многим?

Достаю разогретую еду и ставлю на стол перед ним. Затем столовые приборы.

– Виски еще налей.

Сжав челюсти от его приказного тона, достаю из шкафа бокал и наполняю его коричневой жидкостью.

– Сядь, – рявкает на меня, когда я пытаюсь уйти. – По поводу этой идиотки я тебя предупреждал уже не раз, Ксюша. Хочешь, чтобы тебя вообще дома запер? Этого добиваешься?

Скрестив руки на груди, я упираюсь спиной в стену. Голова раскалывается, хочется спать. Но хоть волком вой, муж меня не отпустит, пока не выскажется и не устанет унижать и обзывать. Решаю не отвечать. Может, таким образом эта пытка скорее закончится?

– Еще один косяк, дорогая, – со стуком ставит бокал на стол. – Еще раз ты пойдешь против меня, считай, твой брат уже за решеткой. Клянусь, я не только его туда отправлю, но еще сделаю так, чтобы через недельку там произошла какая-нибудь драка. Случайная, так скажем! – специально ставит ударение на последнее слово. – А ты прикинь, БАЦ – и твоего братца уже нет в живых.

ГЛАВА 3

После нашего разговора с Толиком я иду в комнату и не выхожу из нее до последнего.

Муж собирался лечь спать, но ему позвонили, и, скорее всего, это был кто-то по работе, потому что крик я слышала даже за закрытой дверью. Направляюсь на кухню, чтобы налить стакан воды, но сразу же жалею, потому что муж сидит за компьютером и нервно набирает текст, громко стуча по клавиатуре.

– Ложись без меня, – вдруг говорит он, когда я хочу уже уйти. – Буду работать допоздна.

– Ладно, – отзываюсь я.

Будто мне есть дело до его работы. Не горю желанием спать вместе с ним.

Получив немного свободы, я глубоко выдыхаю. Ложусь на огромную кровать, включаю телевизор и смотрю не очень-то интересный мне сериал.

Я даже не замечаю, когда проваливаюсь в сон. А просыпаюсь от какого-то грохота, доносящегося, кажется, из кухни.

Оглядываюсь и понимаю, что вторая половина постели еще пустует. Нахожу пульт и выключаю телевизор. Укрывшись, отворачиваюсь к стене.

Слышу, как муж входит в комнату и, сжавшись внутренне в комок, умоляю вселенную, чтобы он не прикоснулся ко мне.

Ладони потеют, когда муж вновь и вновь бродит по комнате.

Кровать прогибается под его весом, я же напрягаюсь всем телом. Щелкает светильник, и комната погружается в полумрак, нарушаемый лишь светом полной луны.

«Спи. Спи, умоляю», – мысленно повторяю раз за разом.

Через минуту на мою талию ложится мужская рука, а к спине прижимается до омерзения ненавистный человек. Но на этом все.

Минута, вторая, третья… Тишина и тихое сопение.

Я готова плакать от счастья, что он засыпает так быстро. Не лапает меня, не целует, и я не чувствую его несвежее дыхание. Благодарю ту женщину, которая сегодня ублажала его.

Долго не могу сомкнуть глаз, то и дело выстраивая разговор с подругой. Меня пробирает жуткая злость и в то же время…

Нет. Все, что было, лишь наваждение, усталость.

А устала я очень сильно.

Закрываю наконец глаза и проваливаюсь в крепкий сон.

– Ты долго еще будешь валяться? – слышу противный голос, не понимая до конца, что происходит.

Потираю глаза и пытаюсь встать, но тело ломит.

Перекатываюсь на бок. Вскрикиваю от неожиданности, когда муж резко хватает меня за ногу и тянет с кровати.

– С ума сошел? – шиплю, отпрыгивая в сторону.

– Ты должна была встать за полчаса до меня и приготовить завтрак. Забыла, что от тебя требуется? Ты хоть на что-то годишься? – орет и, развернувшись, выходит из спальни.

Сжимаю челюсть и выдыхаю, проклиная мерзкого ублюдка.

Иду за ним, не умываясь. Сукин сын! Он мне настолько противен, что я в этой жаре сплю в одежде, лишь бы не чувствовать его ладони на своей коже.

Позавтракав, муж переодевается. И делает это мучительно долго, странно пялится на меня.

– Что? – слегка качаю головой, всматриваясь в его лицо.

Скотина! Если бы я его не знала… Если бы мы с ним познакомились при других обстоятельствах и если бы он вел себя по-человечески, я бы, наверное, даже влюбилась бы в него. Он внешне не урод. Высокий, спортивного телосложения. Плечи широкие. Со стороны выглядит впечатляюще, поэтому ни одна женщина не отказывает ему. Но, опять же, его истинное лицо знаю лишь я.

– Чем будешь заниматься? – рассматривает меня с ног до головы, и я снова напрягаюсь.

Что он задумал?

– Строить скворечники, – язвлю в ответ. – Что за глупый вопрос, Толь?

Он усмехается уголками губ.

– Надеюсь, наш вчерашний разговор ты все еще помнишь? – жестко произносит он, сделав шаг в мою сторону.

Кончиками пальцев убирает челку с моего лица и касается лба, от чего мне становится больно.

– Черт! – шиплю, отстраняясь.

– Замажь, – цедит приказным тоном. Видимо, вчера я хорошенько ударилась головой. – Приведи себя в порядок к вечеру и жди меня уже готовая, – понижает голос, от которого меня воротит.

Кривлюсь, сжимая руки в кулаки и впиваясь ногтями в ладони. Может, и сегодня повезет, и он уедет к своей любовнице?

– И еще, Ксения, – останавливается, уже почти выйдя из квартиры. – Чтобы сидела дома. А про ту дегенератку Арину вообще забудь.

Быстро разворачивается и уходит, не дав ответить. Закрываю за ним дверь и проклинаю за то, что он появился в моей жизнь. За то, что эти пять лет не дает мне дышать полной грудью.

Сукин сын! Однажды ты за все заплатишь!

– Боже, – зажмуриваюсь, увидев свое отражение в зеркале.

На лбу огромный синяк, который все цвета радуги собрал в себе. Скотина, будь ты проклят!

Принимаю душ и не спеша завтракаю, задумываясь над словами мужа.

Сколько раз бывало, что, казалось, я усмотрела все недочеты, все сделала идеально, но он находил то, что, по его мнению, требовало наказаний?

Я же знаю, он будет утверждать, что суп недосолен или хлеб стал черствым, рубашка не поглажена или на полке слишком много пыли.

Повод оставить новые отметины на моем теле найдется всегда. И неважно, выйду я сегодня из дома или нет. Вечером меня будет ждать боль.

А так хотя бы с Ариной поговорю и все ей выскажу.

Все происходящее похоже на игру. Он кукловод, а я марионетка, но одно я знаю точно: сколько бы он ни сокрушался, я обязана остаться рядом с ним. Ради брата. Ради его свободы.

– Все равно изобьет, – говорю своему отражению. – Смысл сидеть дома?

Нет, я его не провоцирую, я просто слишком хорошо знаю его, черт раздери! Не уйду – будет больно. Уйду – снова будет больно. Так пусть знает, что я не стану такой, какой хочет он.

Постанываю. Даже мои косметические средства не помогают скрыть это «зрелище». Боже, дай мне сил расправиться с этим чудовищем…

Выхожу из дома и закрываю за собой дверь. Соседняя тоже захлопывается, и я встречаюсь взглядом со своей соседкой.

– Так нельзя, – говорит она, даже не поздоровавшись. – Пора бы тебе заявление в ментовку написать. Приедут и увезут его. За решетку посадят. Тебе не жалко саму себя?

Нет. Мне жалко всех, кроме себя.

Эта женщина не знает, каким чудовищем является мой муж. И не знает, что он с ней сделает, услышав ее слова, сказанные мне. Мой муж ее жизнь тоже в ад превратит и ни разу не пожалеет.

– Все хорошо. Я просто упала, – бессовестно вру, на что она снова качает головой. Решает не отвечать мне.

Не спеша направляюсь в сторону аптеки. Нужно купить мазь, чтобы этот синяк скорее исчез. Поправляю челку, когда проходящая мимо женщина с жалостью смотрит на меня.

Черт возьми!

Словно статуя, замираю на месте прямо у входа в аптеку. Смотрю на безумно знакомого мужчину, который стоит рядом с огромной машиной и громко говорит по телефону. В голове гул, поэтому расслышать его слова не удается, но я отчетливо вижу его лицо, покрытое легкой щетиной. Снова несколько пуговиц его белоснежной рубашки расстегнуты. Руки покрыты татуировками. Нет, я не могу ошибиться! Это он!

Незнакомец поворачивается в мою сторону, и мы цепляемся с ним взглядами. Я шумно сглатываю и облизываю пересохшие от волнения губы, а он замолкает и неотрывно смотрит на меня.

Узнал. Он точно меня узнал. Но… зачем ему одноразовая шлюха?