Kitabı oxu: «Идеальные», səhifə 8
Кристина решила, что пора снова включать бунтарку, которую совершенно не волнует, что ей говорит семья:
– Разве дети не имеют право на медицинскую помощь?
– Ты никаких прав не имеешь. Пока тебе не исполнилось 18 – ты не личность, ты никто. Почти как раб, – отозвалась тетя Света.
– Да? А с Дашей вы себя тоже так вели, пока ей 18 не стукнуло?
– Даже не смей сравнивать Дашу и себя. Ты за один вечер и так сильно много всякого бреда сказала. Ты и Даша – это небо и земля, – тетя Света увеличила звук в телевизоре.
Перед тем, как уйти в свою комнату, Кристина услышала, как Светлана сказала Арине:
– Про восемнадцать лет и тебя касается. Ты не имеешь права до этого времени тут что-то говорить. А то нашлась умная – я все знаю про жизнь и про Кристину. Если про Кристину что-то хорошее сказать – это уже считается за вранье. А за обман наказывают. Поняла?
Арина кивнула в ответ, ссутулив плечи.
На собрании в церкви Кристина поведала всем о своей последней ссоре с семьей.
– Хуже всего то, что теперь мне кажется, что они правы, что я действительно отвратительный, лживый и лицемерный человек. Хотя я вроде знаю, что это не так, но боюсь поверить. Такое чувство, что я скоро сойду с ума.
Все посоветовали ей молиться за свое благополучие, читать Главы в трудные минуты, приходить в церковь еще чаще. Потом лидер Рома сообщил ей о сумме на новую конференцию.
– Ром, послушай, я не понимаю, на что идут эти деньги. Я уже много сдала, но мне так и не объяснили, для чего. Ведь все остальное здесь бесплатно. Ну, почти все. У меня уже подозрения всякие нехорошие закрадываются на счет вас. Почему, например, лидера ничего не сдают? – Кристина говорила мягко, боясь обидеть лидера и больше не попасть в церковь.
Рома взял девушку за плечи и посмотрел ей в глаза.
– Кристина, ты понимаешь, что лидера – это духовно приближенные к пастору, основателю нашей церкви, люди? Ты тоже можешь стать лидером, но для этого нужно быть не только умной и чистой, но и ходить на конференции, – парень погладил ее по волосам. – Ты не такая как все, ты член нашей группы. Это твоя семья, здесь ты можешь много добиться. Неужели ради такого тебе жаль тысячи? Ведь деньги ничто, они не выше духовности и доброты.
Рома не сказал ничего нового, Кристине говорили это каждый раз, каждый день. Но сейчас ее захлестнули странные чувства. Она всегда безропотно соглашалась, но сегодня ей понадобились усилия, чтобы сделать – впервые за время пребывания в церкви – покорный и впечатленный вид.
– Хорошо.
Выйдя из церкви, девушка шла по улице домой, испытывая другое неизвестное ей чувство. Она знала, что что-то не так. Уже в автобусе до нее дошло: не было привычной от посещения собрания эйфории.
Прошлое, настоящее, будущее
Необычайно веселая Татьяна вбежала в гостиную.
– Что это мытье посуды тебя так развеселило? – спросил Виктор.
– Просто мне хорошо, – мама бросилась к Арине и принялась обнимать и целовать ее, неся при этом какую-то белиберду, издавая странные звуки.
Арина от таких ласк явно была не в восторге. Кристина одним глазом уткнулась в электронную книгу, а другим – на эту сцену.
– Фу, мама, перестань. От тебя воняет, – Арина оттолкнула женщину.
– Чем это от меня воняет? – мама встала.
– Водкой, – коротко сказала Кристина.
– Я не пила. И запаха от меня никакого нет, поняли, сволочи? – женщина скорчила гримасу и проговорила это таким мерзким голосом, каким она всегда говорила, когда выпивала довольно много. Арина испугано на нее глянула, Кристину передернуло.
– Ага, поэтому дядя Витя форточку открыл.
Мама глянула на Виктора как на предателя.
– Прости, просто я не перевариваю запах алкоголя.
– Как же ты в этой семье-то выжил со своим неперевариванием? – заметила Кристина.
– Знаешь что, а ну заткнулась быстро! – из веселой мама тут же превратилась в себя обычную, отличал ее только тот же мерзкий голос. Я тебе сейчас дам по лицу так, что нос впечатаю, – она замахнулась, Кристина автоматически съежилась. Женщина зло засмеялась и пошла в ванную.
– От нее же правда пахнет, – Арина наклонилась к сестре.
Кристина встала и пошла на кухню. Немного пошарив во всех тайниках, она додумалась залезть на дно мусорного ведра. Там лежала пол-литровая бутылка водки, пустая, выпитая, судя по всему, когда мама мыла посуду.
– Пошла вон отсюда! Сука неблагодарная! – мама так внезапно вошла, что Кристина подскочила, чуть не опрокинув мусорник. – Нарываешься, тварь. Дам сейчас, – женщина ударила дочь по спине одной рукой, потом еще раз по голове.
Кристина быстро выбежала из кухни, но успела заметить, что в руке за спиной мама держит еще одну бутылку спиртного.
Кристина в ярости принялась избивать боксерскую грушу. Ей хотелось кричать на маму, но это было чревато и бессмысленно. Кулаки, не защищенные перчатками, покраснели.
Твою мать, черт, черт. Она меня задолбала. Я ненавижу, когда она выпившая. А она через день выпившая, с завязкой на неделю. Я же в один день потеряю над собой контроль. Если случиться то же, что и тогда, после Ирины? Как ребенок я беспомощна, как взрослая – должна взять на себя ответственность, иначе семья опять меня во всем обвинит и затравит. Господи, как же страшно.
Мимо прошла покачивающаяся мама, дико смеясь над какой-то шуткой в телефоне и тем же голосом что-то нашептывая самой себе. Поймав взгляд Кристины, она весело ей подмигнула, словно этой сцены на кухне не было.
Несмотря на решительность в расставании с Андреем, Даша не могла не встречать его в университете. Они не общались уже неделю, и она была уверенна, что ад наконец-то закончился. Он даже не смотрел на нее в коридорах.
Даша зашла в нужную аудиторию. Где-то тут она потеряла свою сережку, и преподавательница разрешила ей поискать в кабинете.
Девушка ползала между столами, когда над ней нависла тень.
– Привет! – Андрей оперся о парту.
Даша резко выпрямилась.
– Что ты хочешь?
– Так, увидел, что ты здесь одна и решил спросить, не передумала ли ты бросать меня?
– Твое эго никак не может отойти от того, что ты не покорил полностью меня и не привязал к себе? Нет, не передумала и не передумаю. Не разговаривай вообще со мной, ладно? Держись подальше.
Андрей отошел от парты.
– Конечно. Хорошо. Мне не сложно, потому что, такой как я никогда не будет один. Уже через неделю у меня будет новая, лучше тебя. А вот то, что у тебя кто-то будет – это вряд ли. Ты никому не нужна, даже семье. Только я мог дать тебе все. Но ты же гордая, упрямая. Вот и живи теперь так. Твои успехи в учебе, знаешь ли, нахрен никому не сдались.
– Твой комплекс неполноценности, я смотрю, набирает обороты? Думаю, это ты с ним останешься наедине. Уходи.
Андрей посмотрел так, что Даше стало страшно. Она поняла, что опять беззащитна.
– У тебя же у самой комплексов выше крыши, – парень двинулся на нее.
– Пошел вон, – Даша протянула руку, чтобы показать, где выход, но Андрей схватил ее и вывернул изо всех сил.
– Больно. Перестань, – Даша попыталась вырваться, но он дернул ее за волосы, вырвав клок, еще сильнее выкрутил руку и проделал то же со второй.
Минуту они так и стояли: лицами друг к другу, Андрей стрелял глазами и дышал так, словно сейчас убьет, а Даша старалась не закричать от боли и сделать достойное бесстрашное выражение лица.
– Прощай, Дашенька. Но, надеюсь, нет, даже уверен, мои слова ты запомнишь навсегда, – злобно прошептал он.
Андрей отшвырнул Дашу и ушел. Когда дверь аудитории хлопнула, Даша села на лавку и прижала запястье к переносице, с силой закусив губу.
Кристина заплатила за проезд на трамвае, села у окна и сделала вид, что не замечает стоящих взрослых и пожилых людей.
Она не могла заставить себя перестать думать о деньгах, которые сдавались в церковь каждую неделю непонятно на что. Об увеличивающихся суммах. Она не могла поверить в это, в то, что прекрасно знала – церковь, где берут много денег, называется сектой. Девушка нашла в интернете признаки секты, и отметила у церкви все, а у себя, как у сектантки – больше половины. Даже эйфория после собраний входила в перечисление. Кристина очень надеялась, что просто накрутила себя. Она же психичка. Но сомнения терзали, так что она искала все, что связано с ее церковью. И в одной из групп в фейсбуке нашла рассказ девушки, бывшей прихожанки именно этой общины. Кристина списалась с ней, но о встрече пришлось чуть ли не умолять. И вот она едет в другой район, чтобы узнать, что же все-таки это такое – воображение психички или реальность.
Успешно доехав, даже не уступив место назойливой бабушке или дедушке (Кристина никогда этого не делала, потому что считала, что образ бунтарки должен быть всегда с ней), девушка соскочила с подножки.
Она нашла торговый центр, а в нем кафе, где подавали блюда из курицы. Среди всех столиков выделялся один, прямоугольный, а не круглый. За ним сидела девушка с волнистыми волосами.
– Привет! Ты Лена?
– Да. А ты Кристина?
– Ага, – Кристина села. – Ты кого-то боишься?
– Не то, чтобы я боялась, просто не хочу видеть этих людей. Я чуть ли не единственная, кто от них ушла, вдруг не простят.
– Я правда хочу понять, что не так. Я не шпион какой-то, клянусь всем.
– Хорошо. Я должна рассказать тебе свою историю? Ты же мне свою рассказала.
– Да, желательно, – Кристина заказала себе и девушке кофе с молоком.
– У меня все начиналось почти как у тебя. Проблемы были, неудачные отношения, с родителями не разговаривала пару лет, тут узнала случайно, что они от меня скрыли смерть моей крестной. У меня немного крышу снесло. А в моем окружении был парень оттуда, стал зазывать в церковь. Я думала, мне там помогут, да и так тоскливо было. Пошла, ну и все как у тебя: все меня любили, славили, обнимали, печеньки. Я потом не могла своей жизни без них представить.
– А такое странное чувство, как эйфория от наркоты?
– Да, я безумно счастлива была. В итоге, я прекратила отношения с парой своих друзей, потому что мне внушили, что все, кроме прихожан их церкви – грешники и потянут меня на дно. Из универа чуть не вылетела, вместо пар на служения ходила.
– И что заставило тебя уйти? Поняла, что деньги тянут? – Кристина крутила кольцо на пальце.
– Ну, не только. Просто в один день те, кто реально за меня волновались, глаза немного открыли. Им было нелегко – я их ненавидела за то, что они мне говорят. А деньги… Они только сначала на конференции берут. Потом будет и другое. Я все отдала, питалась в самой церкви, даже кипяток на лапшу заварить не могла, ибо чайник продала. Меня вытащили друзья и пара родственников. Я ходила к психологу в центр, где по зависимостям. С сектантами тоже там работают.
– А мне нужен психолог? – Кристина округлила глаза.
– Нет. Ты сама все поняла. Это хорошо. Главное, окончательно пойми то, что это правда. Ты с церковью в одном районе?
– Нет, далековато друг от друга.
– Прекрасно. С кем-то из них ты вынуждена контактировать?
– Да, Аня и Альбина со мной в одном классе.
– Это хуже. Кристина, послушай меня внимательно, – Лена наклонилась к девушке. – Они так просто тебя в покое не оставят. Твоя семья сможет тебе помочь?
– Нет.
– А друзья?
– Только из церкви.
– Ясно. Тебе нужно будет перейти в другую школу. Эти девочки не дадут тебе спокойно жить.
– Но меня не возьмут, я слишком плохо учусь.
– Тогда хотя бы в другой класс. Для этого нужна помощь мамы. Скажи ей, что тебя травят, она пойдет к директору и тебя переведут в параллельный.
– Да маме все равно, она не станет этим заниматься. Ей было плевать на то, что Арину обижают, а на меня тем более. Это моя сестра, – сказала Кристина, заметив вопрос во взгляде Лены.
– Тогда я не знаю. Придется терпеть и бороться с ними. До конца года еще есть время, подтяни оценки и после этого пойди в другую школу. А до этого – просто не поддавайся. Уйди и не вернись.
– Хорошо. Спасибо, Лен.
– Не за что, – Лена встала, посмотрела секунду на Кристину. Погладила ее по плечу и ушла.
Войдя в квартиру, Кристина сразу отправилась в свою комнату, чтобы обдумать, как ей уйти из церкви-секты. По дороге она встретила маму, собирающуюся выйти в магазин за сигаретами.
– Кристина, ты почему не предупредила меня, что так поздно домой придешь?
Кристина промолчала.
– Чего молчишь? – спросила мама уже громче.
– Я с тобой не хочу разговаривать после вчерашнего.
– И что же я сделала?
– Опять ударила меня. Ни за что. И не говори, что я вру, и такого не было, мне надоело чувствовать себя ненормальной.
– Я не помню вчерашний вечер. И не помню, делала ли ты что-то или нет. Вообще не помню какой-то ссоры. Так что не заводи эту тему, я тебе не помогу, – мама вышла из квартиры.
Кристина поняла, что на этот раз мама не пытается ввести ее в заблуждение. Она действительно не помнила. После выпивки с ней такое было всегда. Мама могла накричать и обидеться, а через пять минут забыть, стать ласковой и смеяться, хотя в нормальном состоянии дулась бы еще сутки.
Девушка прошла в детскую. Она не могла найти свой планшет, а потом вспомнила, что мама оставила его в спальне дяди и тети.
В спальне было темно и прохладно. Кристина потянулась к тумбочке за айпадом, но тут ее со всей силы толкнули. Девушка ударилась об угол мебели, но устояла на ногах и обернулась к стоящей сзади Даше.
– Что уже не так? – сквозь зубы спросила Кристина.
Даша схватила сестру за бровь, образовав складку кожи, и зажала ее ногтями.
– Значит так, тварь ты маленькая. Какого черта ты про меня несла, когда тебя за эгоизм гнобили?
– Да это же дня три назад было. Я смотрю, тебя задело? – Кристина извивалась, но Даша крепко ее держала. – Я говорила только то, что я видела.
Даша еще сильнее стиснула ногтями кожу. Кристина скривилась и застонала.
– Да ну? Считаешь, что видела все? Я умею любить, поняла? Умею, черт возьми.
– Ты сама себе это сейчас доказываешь?
– Да, я меркантильная. Да, я потребительски к родителям отношусь, – Даша вдруг приняла другую тактику. – Но я имею право так поступать. Я заслужила. Ты не знаешь, что я делала, чтобы они меня любили, относились так, как относятся сейчас. Я многим пожертвовала, чего ты никогда не делала и не сделаешь. Ты видела только последние полтора года, но ты не видела, что здесь происходило раньше. Что они делали со мной, – эти слова Даша прошептала.
– Так ты, может, тоже психичка, раз не так свою любовь показываешь, как надо? Психичка, как и я. Ты их вообще любишь?
– Я-то как раз показываю так, как им надо. И да, люблю. Родители для меня все.
– Правда? Чего же ты им не расскажешь тогда про это? – Кристина ловко вывернулась и закатила рукав на той Дашиной руке, которая держала ее бровь. На запястье чернели синяки от последней встречи с Андреем.
Даша закатила рукав назад. А Кристина продолжала:
– Они же для тебя все, так чего же ты как другие дети не делишься с ними своими проблемами? Тем более, когда над тобой совершают насилие? Тут надо бежать стремглав к маме, просить папу пойти разобраться. Так что же ты молчишь, хотя понимаешь, что нужна помощь? Разве семья не для этого?
– Я не ребенок. Я не хочу их тревожить, – Даша говорила спокойно, но рука на брови Кристины подрагивала.
– Я тебя умоляю, тебе всего 18. Ты еще не зарабатываешь, живешь с родителями. Да и неважно, сколько тебе лет, ведь ты всегда знаешь, что пока они не стары и беспомощны, они помогут лучше любых друзей, не так ли? – Кристина сама не понимала, что за жестокие слова срывались с ее губ. Ее просто охватила ярость, что снова, опять, ей придется выбираться из этого дерьма, на этот раз секты, самой и никто не поддержит и не поможет. Мама просто накричит и побьет, сказав, что она сама виновата и должна сама решить, не принося и без того уставшей матери проблем.
– Я тебя ненавижу, – Даша отпустила Кристину и ушла на кухню.
Кристина прижала пальцы к брови.
Блин. Опять кровоподтек на лице будет.
Оборотень в семье
Кристина переступила порог церкви дрожащими ногами. Сегодня она решила, что придет сюда в последний раз.
Точнее, все должно было быть не так. Кристина решила просто не ходить в церковь каждый день, а там про нее и все забудут. Но этого, конечно, не случилось. В школе ее донимали Аня и Альбина. И если от них еще можно было отделаться, сказав про необходимость помогать сестре, то как реагировать на звонки лидеров и даже пастора, Кристина понятия не имела. В итоге она поддалась и решила прийти еще раз.
Кристина вошла в зал, где обычно проходили собрания. Она просто хотела сказать старшему лидеру Роме, что не может больше сюда ходить, но все опять пошло не так. Не успела девушка открыть рот, как ее окружили все находящиеся в зале.
– Кристина, что случилось? Почему ты забросила нашу духовную жизнь? – спросила Сима.
– Я решила уйти из вашей церкви. Это окончательное решение и прошу меня больше не беспокоить, – Кристина развернулась, но ее не выпустили. – Пропустите меня.
– Мы не можем дать тебе уйти. Твоя душа должна быть спасена. Объяснись.
– Спасена сектантами? Я знаю, что вы не церковь, а секта. Я не хочу здесь быть. И было бы неплохо, если бы вы вернули мне деньги, которые я сдавала, – Кристина сразу поняла, что не стоило раскрывать все карты. Но ее бунтарский образ, как всегда, лез вперед батьки в пекло.
– Во-первых, не смей оскорблять нашу веру. Мы не секта, а то, что тебе такое говорят, означает только одно: у нас много врагов, которые не хотят сами обретать спасение и другим спастись. Но ты же умная девушка, – Рома взял ее лицо в свои руки и посмотрел в глаза. – Ты умная, ты не такая как все. Ты могла бы многого добиться. Если ты уйдешь, твоя жизнь рухнет. Подумай, что ты теряешь. Ты же умная, талантливая, красивая. Мы любим тебя.
Кристина смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она приоткрыла рот, потом опустила взгляд.
– Прими правильное решение, Кристина, – шептали вокруг. – Мы все тебя любим.
Кристина положила ладони на руки Ромы и резко дернула.
– Убери руки, это во-первых, – сказала она. – А во-вторых, я вам больше не верю. Секта точно так же опасна, как и те наркоманы, с которыми я связалась. Я не хочу быть сектанткой. Я и так мамины деньги чуть не украла для вас. А потом что, все из дома выносить? Вообще уйти сюда жить? Я не хочу так. И верните мои деньги.
– Значит вот как? – Рома отпустил ее лицо. – Стоило какой-то грешнице что-то сказать – и ты уже на ее стороне? Я был уверен, что у тебя стойкий характер, но, видимо, ошибался. Ты бы могла доказать мне, что я неправ, но ты уходишь. Хорошо, уходи. Но я не уверен, что ты сможешь без нас.
– Это почему же? Деньги не вернете?
– Разумеется, не вернем. Они давно отданы нашему пастору на нужды. Дело не в этом. Ты доверяла только нам. Только мы знаем тайны, которые ты никому другому бы не рассказала. Потому что никто другой тебя бы не понял.
– Что ты несешь? Ты меня шантажируешь, что ли? – Кристина отступила на шаг назад. Такого она не ожидала.
– Конечно, нет. Мы же не грешники. Просто имей это в виду. Ведь мы повсюду. И скоро ты сама поймешь, что тебе именно с нами и место.
Твою мать! Лена была права, они меня не отпустят просто так. Она ничего про шантаж не рассказывала, но на сайтах, посвященных сектам, я читала истории других людей. Многие писали, что долго не могли уйти, потому что их не отпускала мысль, что только сектанты знают их личные и тайные вещи. Некоторым так в лицо и говорили про шантаж этим.
– Ну, попробуй. Но я не другие. Меня здесь силой не удержать. Мое место не в секте, – Кристина выпрямила плечи, несмотря на внутренний страх и ушла.
Даша откинулась на кресле. Курсовая не шла. Девушка пыталась не думать о том разговоре с Кристиной, но у нее не получалось. В голову упорно лезли воспоминания.
Ей 10 и она ударила обижавшего ее мальчика-соседа. Дома мама побила ее за то, что та позорит семью перед людьми и сказала терпеть все, но больше себя так ужасно не вести.
Ей 11 и мама с папой бьют ее уже вдвоем. Все потому, что в младших классах учиться на отлично было легко, а в пятом стало сложно. И вот у нее первая двойка. Папа держит, а мама бьет.
Ей 11 и у нее сломана рука. Мама ударила ручкой от швабры. Просто в гости пришла тетя Таня, а Даша случайно при ней сказала, что у нее проблемы с учебой, нужно исправить тройки. Тетя Таня улыбалась странной, будто злорадной, улыбкой маме, а побили ее. Она ненавидит тетю. Врачу сказали, что упала. Опять качает головой и говорит, что нужно быть не такой буйной, она же девочка. Родители мило улыбаются и кивают.
Родители сказали, что пока не будет отличницей, не будут ее любить. Врач все еще считает хулиганкой, потому что она все время в синяках и царапинах. Родители слушают его и мило улыбаются. Они не боятся. Их семья слишком идеальная, чтобы кто-то даже просто подумал о чем-то таком. Маме ничего не нравится. Даша сидит над книжками ночами, пытается выиграть олимпиады, но ее все равно ненавидят за промах. Врача волнуют ее синяки под глазами. Она все еще неидеальна. Она хочет играть в волейбол, но нужно все время учиться, чтобы ее не били, а любили.
14 лет. Врач говорит, что она выросла, перестала быть сорвиголовой, на человека похожа без своих ссадин. Но синяки под глазами все равно слишком большие. Родители любят ее. Они так счастливы. Теперь мама смеется над тетиной Таниной Кристиной, а не наоборот. Главное – никакой передышки. Айпад, новый смартфон, поцелуи, много похвалы. Она на пьедестале, а рядом никого нет. Она одна. Сломанная рука до сих пор иногда побаливает, но это уже неважно. Или нет? Да, неважно.
Я никогда их больше не огорчу. Нужно быть только лучше всех. Абсолютно всех. И я буду.
– Нельзя расслабиться, иначе упаду, – прошептала Даша и яростно ударила по клавиатуре. Давно зажившая рука заболела. Документ закрылся, на экране засветилась вкладка браузера с рекламой какого-то шоу. Даша автоматически прочитала ее и сделала закладку.
В гостиной Светлана играла с Ариной в скраббл. Арина поставила слово.
– Твоя очередь, тетя Света.
– А что это за слово? Я такого не знаю.
– Это такой вид медицинского обследования. Я прочитала в Кристининой книге, и она мне объяснила.
– Я такого слова не знаю. Давай убирай. Убирай, – настояла Светлана. Погрустневшая Арина убрала буквы с доски.
Через несколько ходов Светлана выставила свое слово. Оно было непонятным, но дало много очков.
– Все, я выиграла.
– Но это же несуществующее слово. Такое нельзя ставить.
– Я лучше знаю, что можно, а что нет. Я выиграла, – Светлана заулыбалась. Арина повела бровями и поджала губы. – Не делай лицо, как у твоей сестры, дорогая. Просто научись принимать то, что есть люди умнее тебя и тебе нужно им покоряться.
Зазвонил телефон. Светлана взяла трубку. Ее лицо быстро перестало быть радостным. Женщина вышла с телефоном в руках на кухню и заперлась там.
Светлана решительно ворвалась в детскую и закричала прекрасно слышащим девочкам:
– У нас семейный совет. Быстро в гостиную.
В общей комнате все семейство расселось на диване. Светлана встала перед ними как ведущая на сцене и начала:
– Вчера вечером на моем телефоне высветился неизвестный номер. Звонила женщина из какого-то шоу, которое помогает проблемным семьям. О, вспомнила название: «Родители, вы убиваете детей». Так вот, эта редакторка рассказала мне, что кто-то из вас от имени Вити подал заявку на участие. Где расписал, что наша семья такая проблемная, детям тут плохо. Вот как это называется? Я, конечно же, объяснила, что это ошибка, ребята просто с компьютером развлекались и решили подурачиться. Но я в шоке.
– И я тоже, – сказал Виктор. – Это же додуматься, будто бы я. Да мне в жизни в голову бы не пришло сор из избы выносить.
– Да еще и сор, которого нет, – добавила Даша.
– Но кто же это? – спросила Татьяна.
– Тань, я понимаю, что ты, как мать, хочешь верить в лучшее, но мы все прекрасно знаем, кто это, – сказала Светлана, с обычным наигранным сочувствием глядя на Татьяну.
Щербак – Люберецкие повернули головы к Кристине.
– Что? – Кристина уже давно перестала слушать этот бред, но до нее сразу дошло, что, как всегда, именно она во всем виновата. – Это не я, что за фигня.
– Кристина, пожалуйста, не надо. Кто это мог быть кроме тебя? Расскажи, умоляю.
– Это не я! – Кристина подорвалась и повторила свои слова громче.
– Нет, это ты. Никто кроме тебя не посмел бы. Ты всегда чем-то недовольна, ненавидишь всю семью, хотя кроме нас у тебя никого нет, даже мать. Для тебя нет ничего святого. Ты отвратительна. Еще и твои психические отклонения играют. Половина проблем в твоем воспаленном мозгу находятся. Ты просто хочешь, чтобы вокруг тебя все бегали, потому что ты эгоистка. Но такого не будет. Лгунья!
– Конечно, куда мне до Даши, – Кристина глянула на сестру. Даша дернулась и опустила глаза, вместо того, чтобы как обычно, свысока и насмешливо посмотреть на кузину.
– Твоя любимая фраза. Я тебе уже говорила, чтобы ты не смела даже сравнивать себя и Дашеньку. Она заслужила такое расположение к ней. У тебя такого в этой семье не будет, запомни это.
– Незачем. Я и так это знаю, – Кристина даже не искала лица мамы. Ей не нужно было видеть то, что было всегда: мама не смотрела на дочь, только молчаливо кивала словам Светланы и презрительно отвернулась бы, если бы поймала взгляд Кристины.
– Хорошо, что знаешь. Но за то, что ты сделала, тебя нужно наказать. Мы запрещаем тебе кушать за одним столом с нами. Отныне ты завтракаешь, и обедаешь, и ужинаешь, если мы делаем это всей семьей, не на кухне, а где-то подальше. Раз ты предала нашу семью, нанесла нам глубокую обиду, то тебе и нужно с нами сидеть рядом.
– Боже, страшнейшее наказание, – прошептала девушка.
Светлана оставила эту фразу без ответа. Она собралась отпускать семью, но вдруг заметила Арину, которая хлопала ртом, пытаясь что-то сказать. Женщина остановилась возле нее.
– Я надеюсь, Арина, ты не собираешься заступаться за свою сестру? Ты понимаешь, что она сделала? Если бы, не дай бог, у нее все получилось бы, люди из такого шоу превратили бы нашу семью в ад на земле. Соседи или другие наши недоброжелатели, или учителя донесли бы куда надо и тебя бы первой забрали в детский дом. Кристина совершенно сознательно хотела сделать ужасную вещь. Тебе не нужна такая сестра. Ты не имеешь право за нее заступаться. Поняла?
Арина не отвечала. Мама, сидящая рядом, не заметно для Светланы ударила дочь локтем в ребра. Арина судорожно вздохнула.
– Да, – пискнула она.
– Прекрасно. Спасибо всем за внимание.
Даша пила чай и смотрела телевизор на кухне. Родители собрались на фильм в гостиной. К Даше вошла Кристина и закрыла за собой дверь.
– Что ты делаешь? – Даша подняла голову.
– Это ты, да? Ты подала заявку? – Кристина уперлась кулаками в стол.
– Что ты несешь? Естественно, это не я.
– Не прикидывайся, – сказала Кристина громче. Даша увеличила звук на телевизоре. – Я знаю, что твои мамочка с папочкой обращались с тобой ужасно, иначе как бы они тебя так выдрессировали. И я не понимаю, почему спустя года так четыре, как ты выбилась в гордость семьи и перед тобой все начали преклоняться, ты вдруг что-то затеяла. На что ты надеялась? Ты же сама понимала, что это бы не прокатило. Им не нужны деньги, которые дают за участие в шоу. А зачем это нужно тебе? Ты же ни в чем не нуждаешься.
– Ну, в чем я там нуждаюсь, а в чем нет, этого ты не знаешь. Но все, что ты сказала, никак не аргументировано, так что до свиданья, – Даша взяла еще одну вафлю.
– Да? А как тебе такой аргумент: в истории браузера видно время, когда была отправлена заявка. Только ты пользовалась ноутбуком в это время.
– Это была не я. И ты ничего не докажешь, – Даша встала и пошла к выходу.
– Конечно, тут только мою вину можно без доказательства принять. Ты же меня подставила, – сказала Кристина.
– Мне плевать.
Дома никого не было, и Кристина с ужасом ждала этого момента. Еще чуть-чуть и он наступит.
Мама ворвалась в комнату. Кристина вскочила и отошла к окну.
– Мам, не надо.
– Не надо, маленькая сука? Как же я тебя ненавижу. Как ты могла такое сделать? Хотя почему я удивляюсь, это же ты.
– Это была не я! – сказала девушка в ответ на крик матери.
– Не ори на меня!
– Я не ору.
– Я знаю, что это была ты. Только ты могла в очередной раз меня опозорить. Как мне это уже осточертело. Эти жалостливые взгляды, насмешки. У всех нормальные дети, только у меня такой подарок. Ты – моя самая большая ошибка и ты ничего не делаешь, чтобы это исправить.
– Я не просила рождаться. Я не виновата, что все устраивают цирк и так себя ведут из-за дурацкой заявки и не только. Я никогда лично им ничего плохого не делала, это их проблемы, что так ко мне относятся. Почему ты не можешь себя вести по-другому?
– Хватит строить из себя оскорбленную невинность! – мама кричала как резанная. – Как я могу к тебе хорошо относиться, если ты такая? Тебя же невозможно любить, ты мерзкий ребенок.
– Но я твоя дочь! И я люблю тебя несмотря ни на что, потому что ты моя мама, – глаза Кристины наполнились слезами.
– Такая твоя любовь мне не нужна.
– Серьезно? Я не правильно люблю тебя? Да, может я действительно ненормальная, и не показываю тебе всех своих чувств, и не так себя веду, как надо, но я правда стараюсь. Что тебе нужно, если не объятия, забота и волнение о твоих делах от дочери?
– Хватит уже оправдывать за свои тупые чувства. Мне на это плевать. Мне нужно другое. Лучше бы хоть раз оправдалась за то, что позоришь меня, что не оправдала не одной моей надежды, что вся семья надо мной смеется, что у меня такая дочь.
– Ну, значит, я неправильно понимаю, что значит любить маму.
– Да что ты вообще правильно понимаешь, Кристина? Ничего. Мне просто нужно…
– Чтобы я была как Даша, а ты могла выпендриваться перед всей семьей этим. Для тебя это важнее всего. Важнее меня самой. Тупой выпендреж важнее всего для тебя! – выкрикнула Кристина. – Потому что у тебя какие-то долбанные комплексы, за которые должны все отвечать. И с Ариной ты будешь себя также вести.
– Заткнись, сволочь. Ты не имеешь права что-то там говорить. Ты ничего не знаешь, чтобы что-то вякать о комплексах. Любит она меня. Я не понимаю всех этих твоих забот обо мне, переживаний, утешений, слюнявых поцелуев. Мне это не нужно, я ничего не чувствую от такого. А ты не делаешь то, что нужно. И не смей меня осуждать, скотина.
Мама схватила Кристину за волосы и повалила на пол. Она увидела лежащую под столом еще с лета мухобойку, схватила ее и принялась бить распластавшуюся дочь. Задрала на ней футболку и лупила по голому телу. Потом перешла на ноги и ягодицы, тонкие лосины не спасали от ударов. А под конец просто била ручкой мухобойки куда попало.
Вернувшаяся из университета раньше Даша слушала у двери детской крики сестры.
