Жёлтая дорога

7

В полутёмной комнате бормочет радио, передают погоду в жарких странах. Транзистор стоит на узком подоконнике, а рядом, освещенный косыми лучами закатного солнца, на табуретке сидит Владимир. В тёмном углу громко ворочается невидимая Мая.

– Май, ты спишь, – спрашивает её отец.

– А?!. Я в этом поезде не выспалась ни фига, – отвечает сонная дочь.

Вл. И Виталька завалился. Свет, а ты не спишь?

С. Нет, я читаю.

Вл. В такой темноте? Давай, свет включу.

С. Да нет, я тоже наверно щас буду спать. Где мы разложимся?

Из темноты появляется помятая Мая:

– Где тут… удобства?

Вл. Во дворе. (указывает)Там – сзади.

Коротко кивнув, Мая уходит как сомнамбула. Из транзистора хрипловато вытекает весёлая музыка.

– Слушай! – вдруг оживлённо обращается к жене Владимир. – Да не музыку! Молоком бы надо разжиться. А то Майка ещё не ела, да и я не прочь… ещё разок подзаправиться.

С. Где ты его возьмёшь.

Вл. Да видел тут одну бабку с козой.

С. Может, она умерла?

Вл. Пойду посмотрю. Миня, пойдем!

Миня порывисто вылезает из-под лежанки, на которой спит Виталик. Владимир и он уходят. Светлана водружает обратно на глаза, приподнятые для разговора, плюсовые очки, чертыхается и, пошарив рукой впотьмах, включает свет. Подойдя к сыну, спящему на спине с открытым ртом, она пытается осторожно вынуть из-под него байковое одеяло, но в конце концов удовлетворяется тем, что лишь прикрывает ему углом одеяла ноги. Разгибаясь от своих трудов, Светлана замечает на стене у кровати весьма поблёкшую и потемневшую от времени фотографическую карточку. Смахнув пыль рукавом, Светлана разглядывает портрет какой-то довоенной, а то и дореволюционной, дамы в шляпке с вуалью. После этого подходит к пристроенному за печкой и уже очищенному ею осколку зеркала и, сняв очки, задумчиво прихорашивается. Виталик несколько раз всхлипывает во сне.

8

Солнце уже наполовину скрылось за безоблачным горизонтом. Владимир в сопровождении послушно трусящего за ним Мини приближается к соседскому забору, пытаясь определить, где калитка. Приподнявшись на цыпочки, он заглядывает за ограждение, перевитое колючей малиной вперемежку с высокой крапивой. Миня тоже привстает на задние лапы, передними упёршись в гниловатые жердины. Под натиском героев забор издаёт треск. Откуда-то из-за дома вслед за грохотом, вытягиваемой из конуры цепи, раздаётся басовитый надсадный лай. Миня впадает в лёгкую панику и обжигает нос, отчего паника усугубляется, а Владимир что есть силы кричит:

– Эй! Есть кто-нибудь?!

Сквозь шум, производимый встревоженной собакой, едва проступает приближающееся слабое шарканье. Наконец, в просвете между кустами Владимир видит не менее чем семидесятипятилетнюю согбенную бабку, в платье самого затрапезного вида, надвинутом на брови платке и с сосновой палкой в корявой неотмываемой руке. Привычным движением другой руки она разгоняет снующих вокруг вечерних насекомых и неторопливо пробирается к ограде, в не заросшем, а потому доступном, месте поближе к Владимиру. Владимир с Миней подходят со своей стороны туда же.

– Здравствуйте! – гаркает Владимир, на всякий случай погромче. Цепная собака лает тише и реже, и Миня почти успокаивается.

– Здравствуйте, – с далёким опозданием кланяется старуха.

Вл. Мы – ваши новые соседи.

Бабка, как будто не слыша, молчит, отбиваясь от комаров. Владимир прихлопывает одного, уже напившимся его кровушкой, у себя посредине лба.

– Извините, пожалуйста! – говорит он ещё громче прежнего. -Я, кажется, вас тут видел с козой! У вас случайно не найдется молока, хотя бы поллитра?!

На этот раз старушка морщится, как будто оглоушенная.

– Молока? – переспрашивает она.

Вл. Да, молока. У меня двое детей. Если у вас есть, я куплю. Сколько вы хотите?

Б. Милай, нету молока.

Вл. А что так?

Б. Вот так. Совсем плохо Зорька доится. Нынче вовсе три капли.

Вл. А у вас одна коза?

Б. Одна, милай.

Вл. Всё та же? Я вас видел два года назад.

Б. Вы, что ж, надолго приехали?

Вл. Недели на' две. Я здесь дом купил (Владимир говорит уже почти на нормальной громкости).

Б. А, д-да, Матрёнин. Вы, может, хотите яички?

Вл. А яички есть?

Б. Яички принесу.

Вл. Ну, принесите пожалуйста.

Б. Сколько вам?

Вл. Сколько дадите.

Бабка удаляется. Владимир ожесточённо размахивает руками, отгоняя насекомых. Миня тщетно клацает зубами, пытаясь схватить эту мелкую добычу. Старухина собака замолкла. Солнце село в лес на западе, там по розовому фону проплывает маленькая одинокая тучка.

Вл. В следующий раз надо брать реппелент, правда, Миня?

Миня в ответ делает несколько кругов, гоняясь за собственным, особенно уязвимым подхвостьем. Бабка возвращается, уже без палки, она прижимает обеими руками к груди штук семь-восемь перепачканных в помёте яиц.

– Этого хватит? – спрашивает Владимир, протягивая ей между кольев купюру.

– Спасибо, милай, – говорит бабка и одно за другим начинает передавать ему яйца. Ничего лучше не придумав, Владимир напихивает их в карманы штормовки.

– Спасибо, милай, – говорит еще раз бабка, уже сжимая в ладони заработанные деньги.

Вл. А может, молочко потом всё-таки будет?

Б.Приходи завтра.

Вл. Спасибо.

Старуха повернулась и медленно заковыляла к своему, ещё более старому и запущенному, чем купленный Владимиром, дому. Владимир с Миней тоже сделали несколько шагов от забора.

– До свидания! – кричит Владимир, вспомнив, что не простился.

– А, до свиданья, до свиданья, милай, – отзывается бабка.

Вл. Послушайте, а правда, что здесь есть медведи?!

Б. Медведи? Говорят, ходит тут. Я в лес не хожу. Говорят, ходит. А вы что, никак охотиться?

Вл. Да нет, что вы! Видите, какой у меня зверь?!

Е. А, ну вы поосторожне'й. Я тут всю жизнь живу – никогда далёко не ходила. Спаси Бог! – крестит Владимира.

Вл. Спасибо, мы постараемся. Ну, всего хорошего!

Всё более вечереет. На траву по краям тропинки, по котором Владимир с Миней возвращаются домой, уже пала поблёскивающая роса. От комаров просто нет спасу. Забывшись, Владимир хлопает себя по карману и разбивает несколько яиц. Он чертыхается, сплёвывает и, оттопырив карман большим пальцем, прибавляет шагу. Миня спешит за ним.

Видимо, в ответ на Владимирову ругань, цепная собака опять взлаивает. Бабка, проходя мимо, замахивается на неё. Собака, заскулив, прячется в будку, а старуха убивает занесённой рукой комара у себя на плече, затем она скрывается за углом дома. Слышно, как прогибаются ступени крыльца под неуклюжими бабкиными валенками. Скрипит открывающаяся дверь и навстречу входящей совершают стремительную перебежку босые детские ноги.

Б. Чаво соскочила?

Детский голос (далее – Д.Г.) Бабуль, кто это?

Б. Дачник. Яйца продала. Ложись. Молочка-то попила?

Д.Г. Бабуль, а он злой?

Б. Да какой злой? – дурак дураком. Тьфу ты, Господи, Пресвятая Матерь Богородица!

Д.Г. Бабуль, ты молишься?

Б. Ложись, не гоноши, – она наконец затворяет за собой входную дверь.

Е, Вот карга старая – комаров напустила!

Д.Г. А чего Трезорка-то так лаял?

Б. Ложись, говорю, Машка!

Д.Г. Да я лежу уж, – и опять слышен перестук детских пяток.

Бабка возится в углу перед небольшой, донельзя закопчённой иконой, зажигает красноватую лампадку.

Б.Ох, грехи наши тяжкие! – она утирает слезу в углу глаза кончиком подвязанного под подбородком платка, почти неслышно проборматывает «Отче наш» и несколько раз повторяет «Спаси и сохрани!»

Почти совсем стемнело. На небе зажигается полная луна, на неё наползает лубочное полупрозрачное облачко. Из-за бабкиного сарая, жужжа, появляется толстый бражник и, собирая нектар, хлопочет над сиреневым кустом.

9

Позднее безветренное солнечное утро. Мая в лилово-зелёном бикини загорает, расположившись на усыпанной жёлтыми цветами лужайке впереди палисадника. Блаженная насекомая тишина прерывается лишь далёкими криками петуха и ещё более далёким, по временам возобновляющим работу, мотором трактора. Из калитки, погромыхивая пустым ведром, выходит Владимир,

– Уже загораешь? – спрашивает он дочь, одновременно мельком осматривая сорванную петлю.

М. Не хочу терять время.

Вл. Молодец, – он уходит за водой.

Из калитки появляется заспанный Виталик. На заднем плане, не без труда спустившаяся с поломанного крыльца, Светлана выливает из кастрюли грязную воду под забор. Вслед за ней с крыльца сваливается и бежит через калитку к Виталику запоздавший Миня. Он только что поел и все ещё облизывается.

М. Виталик, будешь загорать?

– У-у, – мотает Виталик головой.

М. А что будешь делать?

Виталик задумывается. Тут в его поле зрения оказывается та самая вчерашняя девочка. Мая переворачивается на живот, следя за взглядом брата,

М. Подругу нашёл?

Виталик, ничего не ответив, делает несколько нерешительных шагов в сторону незнакомки. Девочка, до сих пор передвигавшаяся почти бегом, потупившись, переходит на подчеркнуто широкие, редкие шаги. Вот они совсем рядом, но оба делают вид, что идут как бы мимо друг друга, каждый по своему делу.

– Эй! – окликает Виталик девочку, когда та уже прошла, девочка оборачивается и диковато вскидывает голову.

В. Как тебя зовут?

Маша (далее – Мш.). Маша. А тебя?

В. Виталик.

Мш, Ты дачник?

В. Что?

Мш. Что-что! Ты – дачник, говорю!

В. А ты здесь живешь?

Мш. Дачник, дачник… А это твоя собака? – она с некоторой опаской гладит Миню.

В. Чего дразнишься? Моя.

Мш, (вдруг) Будем играть.

В. А во что?

Мш. Пойдём.

В. Пойдем.

М. (кричит) Смотрите, далеко не уходите! Слышишь, Виталичек?!

Виталик, глядя на сестру просящими глазами, утвердительно кивает головой. Они с Машей скрываются за растущими посреди улицы купами сиреневых кустов. Из-за калитки выглядывает Светлана .

С. Куда это они?

Мая в наигранном недоумении разводит руками.

С. Не перегреешься?

М. Я ещё просто согреться не успела. А ты чего там делаешь, мам? Иди тоже загорать.

С. Да как-то, посреди деревни…

М. Да ладно, тут нет никого. Ну?

С. Щас, посуду помою и подумаю.

Мая опять переворачивается на спину. Возвращается Владимир, с полным ведром и с небольшой доской под мышкой.

– Далеко тут колодец, – сетует он, приостановившись рядом с дочерью. – Плеснуть на тебя холодненькой?

М. Вот ещё!

Вл. Хорошо припекает! – он по пояс гол, рубашку обмотал вокруг бедер. Волосы и брови мокро блестят – следы умывания у колодца. Боком протискивается в калитку.

– Идёшь? – встречает его с порога Светлана. – А Виталька невесту себе нашёл.

– Да ну? – Владимир взбирается на крыльцо. Они со Светланой скрываются в доме.

Мае надоедает лежать просто так и она начинает плести венок из одуванчиков. Сперва она использует лишь доступные ей из лежачего положения цветы, но за каждым новым цветком приходится тянуться дальше и дальше. Мимо галопом пробегает уже знакомая или очень похожая на неё курица. В безоблачном полдневном небе гудит еле видимый самолёт. Мая садится, стряхивает вползшего к ней на запястье рыжего муравья и, слегка привставая за каждым очередным одуванчиком, продолжает свое дело. Со спины видно, как в такт плетению вздрагивают её, слегка покрасневшие лопатки.

10

Виталик и Маша в зарослях у ручья. На дне оврага темновато, но, проникая сюда через кроны деревьев, на воде и на илистом прибрежном грунте пляшут многочисленные солнечные зайчики,

– Вот, – говорит Маша и указывает на огромное разлапистое дерево, часть корней которого уходит прямо в воду. Под деревом ручей разливается, замедляя течение. Это, залитое солнцем, круглое пространство – здесь наиболее светлое место. Миня, чвакая лапами по мелководью, приближается к могучему стволу и, недолго попринюхивавшись, оставляет на нём свою метку.

– Бесстыдник, – констатирует Маша, но сама вдруг отходит в сторону и тоже присаживается. Виталику ничего не остается как поддержать компанию.

– Видал? – подтягивая трусики, спрашивает Маша.

В. Чего?

Мш. Дупло.

В. А-а! – он только сейчас замечает метрах в трёх с половиной от основания ствола внушительную чёрную дыру.

Мш. В нём ведьма живёт.

В. Да ну?

Мш. (пугает) У-у-у!

В. (невольно вздрогнув) Давай туда залезем.

Мш. Она тебя съест,

В. Нет там никого! – он приближается к дереву, перепрыгивая с корня на корень, чтобы не замочить ноги в сандалиях.

Миня с удовольствием лакает прохладную ручьевую влагу. Ручей приятно шумит и поблёскивает камешками, над солнечным песчаным дном заводи снуют неспокойные водомерки. На припёке досаждают мухи, а в тени покусывают комары. Виталик вплотную подходит к стволу и ищет удобный подъем к дуплу.

– Ты куда?! – остановившись от дерева метрах в двенадцати и уже не сходя с места кричит Маша.

В. Боишься? Щас туда залезу.

Мш. Не надо. Она тебя съест!

В. иди сюда. Смотри, – он начинает подниматься, цепляясь за трещины ствола.

– У меня есть спички – вот! – вдруг не к месту вспоминает о коробке, припрятанном в кармане шортов, Виталик. Он использует одну руку, чтобы достать и показать своё сокровище, от чего не удерживается и соскальзывает, обдирая коленку. Сидя на сырой земле, он корчится и постанывает от боли. Маша, забыв свои страхи, прямо по воде бежит Виталику на помощь.

В. Всё уже. Чёрт, спички в воду уронил!

Маша подхватывает качающийся на водяной пленке коробок, ещё не успевший окончательно промокнуть. Виталик встаёт и опять примеривается лезть на дерево.

Мш. (страшным шёпотом) Пойдем отсюдова!

В. А дупло?

М. (отступив на несколько шагов) Смотри, у тебя чего, – указывает на кровь.

В. Надо было не шорты, а длинные штаны одевать. Ладно, мы потом сюда придём. Миня! – переминаясь на месте, Виталик слегка прихрамывает.

Миня весело выпрыгивает из кустов,

– Пошли! – Виталик дёргает головой, указывая собаке направление. Маша, задрав подбородок, с ужасом, но и с любопытством, смотрит на дупло, к которому никогда ещё так близко не подходила. Она пятится задом, боясь подставить шею его зияющей мрачной пустоте.

– Пошли скорее, – просит она Виталика, не сводя глаз с дупла и продолжая отступать.

Виталик обмывает в ручье грязь с раны, суетящийся рядом Миня пытается её ещё и полизать. Вдруг Маша спотыкается о камень и с громким плеском садится в воду,

Мш. Ой! Мама!

Виталик подбегает к ней, уже вовсе не заботясь о сухости обуви, и подаёт руку.Миня, поднимая фонтаны переливчатых брызг, носится вокруг. Маша встаёт на ноги и отжимает мокрый подол.

– Сними трусы, а то простудишься, – советует ей Виталик. Маша послушно снимает старенькие трусики и дальше несёт их в руке. Они поднимаются из оврага по извилистой скользкой тропинке: впереди Маша, за ней Виталик, а за ними, то и дело, впрочем, забегая сбоку и обгоняя их, на редкость весёлый сегодня, Миня. Процессия скрывается за смыкающимися кустами. На фоне победительного шума текучей воды слышны бестолковые потрескивания ломающегося под детскими ступнями валежника и собачье пыхтенье. А на мели у корней дерева-великана всплывают и лопаются пузыри, проплывают слизистые обрывки водорослей, щепочки, дохлая рыбка. В листве перепархивают и перекликаются маленькие птицы. Одна, вроде поползня, было подлетает к дуплу и зацепляется лапками за его нижнюю кромку (верхней почти не видно в кромешной тени), но, спустя мгновение, будто спохватившись, срывается и, задевая крылышками за листья, улепётывает поглубже в заросли. Недобро и пристально уставилась огромная древесная пустая глазница на светлую журчащую прогалину перед собой.

11

Владимир заменяет полусгнившую ступеньку крыльца, найденной им доской, делает замеры, постукивает топором. На крыльце появляется Светлана.

С. Не работает твоя розетка.

Вл. Работала же,

С. Иди сам смотри,

Владимир с досадой оставляет начатое занятие и, вскарабкавшись через пока отсутствующую ступень, углубляется в дом. В калитку заходит уже до одури назагоравшаяся Мая. На её голове умело сплетённый, пышный, ярко-жёлтый венок.

– Мам, я есть хочу! – кричит Мая, ещё не дойдя до крыльца. В доме слышится хозяйственная возня. Мая с недовольством глядит на не законченную отцом работу, затем – на свои ладони, они все в буроватых разводах от одуванчикового сока. Она разворачивается и идёт к допотопному умывальнику, подвешенному на столбе забора, тут же, на полочке, красуется новый ядовито-зелёный кусок мыла. Мая тщательно моет руки и лицо, при этом венок время от времени съезжает ей на лоб, и она грациозно водружает его на место.

– Май! – кричит выглянувшая Светлана.

М. (встряхнув головой) А?

С. Ты кричала? Папа починил розетку, щас супчик пакетный сварю. Потерпи полчасика.

М. Так долго?

С. Ну, двадцать минут. Пока вскипит… Виталик! – зовет она, заметив проходящих за забором Виталика с Машей.

B. Да, мам!

C. Далеко не уходи – скоро обед!

B. Хорошо, мам! Я к Маше в гости пойду!

C. Ладно, иди. (Маше) Тебя Маша зовут?

Маша коротко кивает.

С.Очень приятно! Заходи к нам. Тоже в гости.

Маша, потупившись, кивает ещё раз и спешит уйти, Виталик – следом.

С. (Мае) Надо же, какой ушлый! Уже подругу себе нашел. Ты-то жениха себе не приглядела?

– Что ты, мам! – отвечает Мая, без энтузиазма рассматривая свои почти не отмывшиеся руки. – Здесь – разве что медведи. Но боюсь, ни один из них не превратится в прекрасного принца.

С. Ну ты даешь! Ладно! Руки моешь – правильно… (скрывается в доме)

М. (несколько раздосадованно) Уже помыла… – так и не найдя ничего похожего на полотенце, она, закрыв глаза, подставляет лицо и ладони уже опускающемуся солнцу. С крыльца тем временем сходит отец и готовится продолжить работу.

Вл. Май, нос будет шелушиться!

М. Ой, правда! – немедленно срывает листок растущей рядом малины и прилепляет его слюной к носу.

Вл. А очки свои черные чего не надела?

М. Да ну их! Они мне не идут.

– Виталька-то где? – спрашивает Владимир, прилаживая доску.

– В гости пошёл, – досыхая, отвечает Мая.

Вл. А! Говорят, здесь какая-то девочка? Интересно, из какого дома? Заметила, здесь как-то пустынно? Кроме этой бабки не видел никого. Вон в том доме (он указывает топором) вообще по-моему никого нет… (прерывается, чтобы забить гвоздь)

Опять выглядывает Светлана: И знаешь, что ещё. Натяни где-нибудь веревку. Бельё сушить,

Вл. А!? Хорошо, будет сделано! (Светлана скрывается).Так вот. Лето вроде… Если даже тут повымерли все, на лето-то должны какие-нибудь родственники приезжать? Места-то классные… (прерывается, чтобы забить второй гвоздь).

М. Что ты хочешь этим сказать, папа?

Вл. (не сразу) Ничего. Рассуждаю… Во! вроде запахло! Жрать охота – кошмар.

М. Благотворное влияние свежего воздуха.

Владимир, сидя на корточках, в упор рассматривает аппетитно порозовевшую на солнышке дочь: Тебя комары не едят?

М.На свету их нет.

Вл. Ты бы оделась.

М. Я тоже думаю… Пропусти. Пожалуйста.

Вл. Полезай. Пока не наступай…(сторонится)

Мая, лицом к отцу, грациозно перескакивает ещё не закреплённую новую ступеньку. Владимир опять принимается стучать, вгоняя обухом гвозди. Этот стук гулко раздается в пустой деревне. Уже слегка начинает вечереть, и воздух становится сыроватым. С запада набегают тёмно-синие неприветливые тучки.

12

Удары Владимирова топора резонируют в поленнице на дворе у бабки. Она уже успела отчитать внучку за неряшество и выдать ей сухие трусы и платье, на этот раз довольно приличное, голубенькое с коротким рукавчиком.

Б. Как твоего кавалера-то звать?

Мш. Виталик.

Б. А. Ну, гуляйте-гуляйте!

Мш. Ба, а Зорька где?

Б. Там (указывает на луг за домом). А тебе чего?

Мш. Хочу Виталику показать.

Б. Смотри не ба'луй! – она с кряхтением удаляется в дом и начинает там греметь посудой.

В самом дальнем углу цветистого луга пасётся серо-белая коза Зорька. Дальше за лугом – ложбинка, а за ложбинкой – синеватая стена леса. Виталик и Маша, то и дело отвлекаясь на вылетающих из-под ног бабочек, подходят к козе,

В. Она не кусается?

Мш. Нет, она добрая. А где твоя собака?

В. К папе наверно убежала.

Мш. А как твоего папу зовут?

В. Володя. Давай на ней покатаемся.

Мш. Бабушка заругается.

В. Чуть-чуть, – ходит вокруг козы, опасливо поглаживает её промеж рожек, успокаивает всячески и, наконец, решается влезть верхом.

В. Смотри! – Коза делает под ним несколько неуверенных шагов. Наездник, до сих пор прижимавшийся к её спине, напоказ распрямляется, догадавшись ухватиться за отставленные назад рога.

– Но-о! – пришпоривает Виталик свою жертву.

Маша смотрит на него с восхищением, но тут же шепчет:

– Бабка заругается!..

Коза, с оседлавшим её Виталиком, тяжело проходит в сторону дома столько, сколько ей позволяет привязь, и поневоле поворачивает обратно.

Бабка, подглядев безобразие в заднее подслеповатое оконце, спешит кормилице на помощь, слышатся приближающиеся шаркающие шаги валенок по траве. Маша, склонившись, закрывает руками глаза. Увлечённый Виталик всё ещё продолжает объезжать животное.

Б. Ах, хулиган! Ну и хулиган!.. (немного отдышавшись) Слезай! Слеза-ай!! – она на ходу рвёт крапиву, видимо, заскорузлые руки почти не чувствуют жжения.

В. (отчаянно кричит) Не надо! Я только чуть-чуть! Хотел покататься! – Он скатывается с козьей спины в траву и старается спастись, сколь возможно быстро уползая по-пластунски в ближайший бурьян. Освободившаяся коза галопом отбегает в сторону, но затем, следуя радиусу привязи, снова оказывается рядом с Виталиком и предательски мекает, словно указывая на него копытом. Виталик, чуть не плача, выскакивает из засады и пускается наутёк, куда глаза глядят.

– Вот я щас тебе! – нагоняет бабка, – вот погоди!

Мш, Бабушка, не надо!

Б, И тебе достанется! Не води хулиганов на двор. Родители непутёвые, и сама непутёвая! Ишь какого кавалера нашла!

Маша убегает вслед за Виталиком. Неспособная состязаться с ними в скорости, старуха доходит до козы и, переводя дыхание скармливает ей заготовленный крапивный веник.

Б. Ешь, Зорька, ешь… Ишь, ироды!

Коза морщится, но ест.