О происхождении россов и славян

Византийский историк 5-го века н. э., о котором упоминалось выше, Прокопий из Кесарии, сообщает о близости склавенов (славян) и антов, у которых, по его словам, прежде было одно общее имя. Прокопий указывает, что в древности оба этих племени называли спорами (т. е. "рассеянными"), т. к. они жили не скученно, а "рассеянно", отдельными посёлками, расположенными далеко друг от друга. Основное скопление славян, по Прокопию, локализовалось в нижнем течении Дуная (Истра), вдоль левого берега реки. Не означает ли "рассеянность" славян, что они проживали среди других народов, на территориях, занятых другими племенами, а потому не воспринимались античными авторами как отдельное племя? Не означает ли это, что ранние славяне – это «речные люди», занимавшиеся рыбной ловлей, сплавом и перевозкой по рекам людей и грузов вдоль главных речных артерий от Балтики до Черноморья? "Стратегикон" лже-Маврикия тоже упоминает о славянах левобережного Дуная, останавливаясь на их традициях, военной смекалке и общественном строе.

У многих народов, во многих районах мира, "новоприбывшие" этносы продолжали называться именем прежних соседей. Точно так же, как германцы продолжали называть славян, расселившихся на до них занятых венетами землях, "венетен", они называли романские народы, расселившиеся на бывших кельтских землях, по-прежнему "вальхен" (кельты). Так римляне по-прежнему называли селившихся на скифских землях "скифами", хотя это были германцы, кельты и другие народы.

По Д. А. Мачинскому (1976), венеты Тацита (а не какие-нибудь другие, коих было немало: созвучные названия, автономное образование идентичного этнонима в других местах, неверная локализация, и ряд других вариантов) были соседями бастарнов, и он помещает их у подножья Карпатских гор. Кстати, название этих гор Karpáton (греческая форма) по-видимому происходит от бастарнской формы HarЂaþa, а, по Tabula peutingeriana, Alpes Bastarnicae (Карпаты), недалеко от которых, на Восток, бастарны и живут (Ф. Браун, 1899). Плиний, который германцев определяет очень точно, и "в полном соответствии" с современной наукой, пишет о том, что хребты и ущелья Карпат занимают даки, согнанные со своих привычных мест обитания, а смежные области занимают бастернеи, а дальше другие германцы. Этими германцами Мачинский считает венедов Тацита. Как известно, Плиний и Тацит жили в одну эпоху, и свои капитальные сочинения закончили к концу I века нашей эры. Для одного и для другого ориентиром обитания описываемых ими племён является область, занимаемая бастернами. Правда, Тацит называет не только юго-западный ориентир, как и Плиний, но и юго-восточный (племена пецини, или peucini и фенни (fenni).

Языкознание (и этнолингвистика), сравнивая балтские и славянские диалекты, приходит к выводу, что, возможно, славянские древней. Обращают внимание на очевидную связь пра-прусского (одного из балтийских) диалекта с германским и славянским. Многие считают, что прусский, латышский и литовский диалекты не имеют единого происхождения, подкрепляя свои выводу вполне разумными доводами. У прусского есть как минимум около 20-ти точно установленных однокоренных слов с германским, и более 10-ти с древними славянскими корнями, которых нет больше ни в каком другом балтском наречии. Большинство этих прусско-славянских и прусско-германских лексических связей пересекаются (то есть, это одни и те же корни). К тому же, эти корни очень (возможно: САМЫЕ) древние. Они встречаются в таких древних языках, как старо-фригийский, хеттийский и др. Славянские языки, как указывают некоторые: это тот же древний албанский язык (с его фракийским, иллирийским субстратом), только подвергшийся сильному влиянию балтских диалектов.

Известно, что – до той степени, до какой это можно проследить, – родина пра-албанцев – Карпаты, откуда они в первых веках нашей эры мигрировали на Балканы. Вторым центром формирования славянской, германской и балтской общности было Балтийское море. Это значит, что пра-славяне, до того, как появиться в северной части Европы, именно из регионов Карпат и Балтики пришли в украинское и белорусское Полесье. (Martin E. Huld, Basic Albanian Etymologies, Slavica, Columbus, Ohio 1984; Christian S. Stang, Vergleichende Grammatik der Baltischen Sprachen, Universitetsforlaget, Oslo-Bergen-Tromso 1966; Manfred Mayrhofer, Sanskrit-Grammatik; Walter de Gryter & Co., Berlin 1965; George Y. Shevelov, A Prehistory of Slavic, Columbia University Press, New York-Morningside Heights 1965, pp. 139–149; Henrik Birnbaum, "Four Approaches to Balto-Slavic" in Donum Balticum (to Prof. Christian S. Stang), Almquist & Wiksell, Stockholm 1970, p. 70)

Эти сведения надо сопоставить с уже приводимыми тут сведениями Прокопия (см. выше) о том, что в сопоставимую со знаменитой экспансией славян эпоху (примерно за 100–150 лет до неё) севернее Карпат образовалось "никем не занятое", вплоть до Балтики, пространство.

Повесть временных лет (знаменитый документ древнерусской истории), приписываемая Нестору, указывает на Дунай как на родину пра-славян (достаточно посмотреть на карту, чтобы увидеть, что речь идёт о юго-западной оконечности тех же Карпат). Прокопий, Иордан, "Стратегикон", Повесть временных лет: все помещают пра-славян к подножию Карпат, у Дуная. Но туда же Тацит помещает и венетов.

Нетрудно заметить, что славяне и германцы повсюду "претендуют" на одни и те же названия, на одни и те же территории, и на одни и те же археологические культуры. С балтами историки и археологи более ни менее определились, с кельтами тоже. С италиками и с иллириками: тоже – более ни менее. И только германцев и славян никак не могут "оторвать", "отделить" друг от друга. Так, может быть, и не стоит "отрывать"? Может быть, это "сублимационные" этносы, которые

1) произошли, выделились друг из друга (славяне из германцев, или наоборот); или

2) смешались в очень давнюю эпоху, чтобы позже (как это произошло с балтами и литвинскими россами (белорусами) снова "разойтись"; или

3) славяне (ведь именно о них, а не о германцах, почему-то ничего не знают античные источники вплоть до IV или V века н. э.) были "почти" ассимилированы германцами, но в начале 1-го тысячелетия восстановили свою идентичность; или

4) неизменно занимали одну и ту же территорию, живя бок о бок; пример греков и римлян: не последний пример, являющий нечто похожее; или

5) находились друг по отношению к другу в вассальной, социальной, "экологической", или прочей зависимости; или

6) мигрировали параллельно вдоль рек, являя собой, наряду с кочевниками пустынь, степей и кочевников моря, нечто вроде "речных кочевников".

Один знакомый лингвист, к сожалению, слишком рано ушедший из жизни, как-то поделился со мной мыслью о том, что некие "принципы" отличия славянских языков друг от друга ясно указывают на единый праязык балтов, германцев и славян.

Многие загадки далёкого прошлого связаны с тем, что мы бы назвали "законом центра культурного ареала". Каждая обширно распространённая культура имеет свой воображаемый центр, где – в большинстве случаев – сосредоточен единый (однородный) "формообразующий" этнос. В государствах некоторые называют такой этнос "государственно-образующая нация". По краям "культурного ареала" часто живут подвергшиеся "окультуриванию" в прошлом иноязычные группы, ранее относившиеся к другому "культурному ареалу", и даже (реже, но отнюдь не в порядке исключения) представители других этносов. Вглядевшись в панораму сегодняшнего славянского мира, мы видим, что именно на периферии его находятся отдельные группы славянизированных представителей в прошлом других этносов (иранского или тюркского, например), говорящие на своих особых славянских диалектах (т. е. на Юге или на Юго-востоке). Ничего подобного нет на границе между германскими и славянскими, или между славянскими и балтскими диалектами. И это вполне естественно. Потому что граница настоящего "культурного ареала" проходит отнюдь не между славянами и немцами, или славянами и балтами, или славянами и скандинавами. Граница "культурного ареала", как и 2 тысячи лет назад, проходит не между Польшей и Германией, а между Германией и Францией (с её германо-романским диалектом), между Россией и Финляндией-Эстонией (и тут, на подлинной границе "культурного ареала", мы встречаем карелов, большинство из которых говорит по-русски), или между славянами и Венгрией с Румынией (где мы встречаем группу славянизированных румын (молдаван), и т. д.

Иными словами, германские, славянские и балтские народы до сих пор имеют общую границу "культурного ареала". И все похожие явления в общественно-политической жизни: отнюдь не случайность. Если бы литовцы не имели общую со славянами границу "культурного ареала", то руководимое литовскими князьями Великое княжество Литовское нашло бы себе иные цели, нежели миссия объединения славян (в первую очередь – русских) в единое государство (которую у них перехватила Польша, затем Московская Русь). Если бы немцы не имели общую со славянами границу "культурного ареала", они бы не "заболели", вместе с русскими, тяжёлой болезнью агрессивного социализма. И т. д.

Сосуществовавшие в одну эпоху разные материальные культуры не обязательно должны принадлежать разным этническим или языковым общностям. Так, Пшеворская культура могла остаться от поселений родовой знати, жившей отдельно от своих менее богатых сородичей, и подвергнуться римскому влиянию (кстати, не обязательно прямому). Тогда археологам стоит поискать селения-сателиты в непосредственной близи от Пшеворских городищ. Симбиоз германской или балтской знати с управляемым ею славянским большинством (литовцы-белорусы в рамках Великого княжества Литовского, варяги-славяне в рамках Киевской Руси, и т. д.) наводит на мысль об устойчивом историческом паттерне, который, как историческая традиция, должен был иметь уже к началу I тысячелетия н. э. тысячелетнюю или двухтысячелетнюю традицию.

На краю "культурного ареала" нередко возникает и другое явление. "Крайняя" группа, входящая в него (в нашем случае: славяно-германо-балтский ареал), формирует другую культуру, подвергающуюся влиянию враждебных, конкурирующих цивилизаций, и перерастает в "злокачественную опухоль" своего "культурного ареала", ведя его к гибели. Та же тенденция проявляется в более широких масштабах, масштабах цивилизации. Так на Британских Островах возникла смесь наследия исчезнувшей цивилизации кельтов и других автохтонов, латинов и некоторого влияния Юго-Восточной Азии (Индии), разбавленных племенными традициями саксов и сильным еврейским влиянием, и реликтовыми, языческими пластами "британского сознания". Англиканская церковь, сформировавшаяся в пику православию и католицизму, и потому имеющая многие их черты, подчеркнула эту обособленность от сородичей: континентальных германцев. Более того, Англия противопоставила себя европейской цивилизации в целом, совсем как "избранный народ" – всему остальному человечеству. Волна революций в Европе в XIX и на рубеже XIX и XX веков, во многом подогретых и спровоцированных англо-иллюминатской кликой, уничтожила (особенно в России и во Франции) правящие местные аристократические элиты, и, во многих случаях, интеллигенцию, тогда как в самой Англии монархия и вся пирамида феодальных сословий и монархической – аристократической – власти осталась нетронутой.

Ничего удивительного в том, что именно британская (английская) историческая наука яростней, чем любая другая, противится любым теориям и гипотезам по поводу славяно-германского лингвистического, культурного и этнического единства. Детище Британской империи, Соединённые Штаты ещё дальше отделились от балто-германо-славянского "культурного ареала", и, более того, от европейской цивилизации в целом. Скрытно управляемые сохранившейся, несмотря на американскую "демократию", аристократической элитой европейского происхождения (как и Великобритания), они находятся в постоянной культурно-политической конфронтации с Европой, которую фактически оккупируют с 1945 года…

Особенностью археологических культур последнего тысячелетия до нашей эры и первого тысячелетия нашей эры является то, что они "мигрирующие" культуры. Очередное "Великое переселение" (его "основная" волна) началось в Европе примерно за 300 лет до н. э., и продолжалось до 600 года н. э. Поэтому дополнительная сложность: различение между материальными культурами мигрантов и материальными культурами автохтонного населения. Основная ошибка большинства исследователей, на наш взгляд, заключается в том, что они видят в славянах (и в значительной мере в германцах) исключительно пришельцев, двигавшихся с Вислы, от Карпат и (или) Балкан в сторону Балтийского моря (либо в обратном направлении), и выдавливавших – на своём пути – кельтское, иранское, угро-финское, балтское, и другое население. Однако, эта миграционная эпопея вовсе не исключает присутствия в Восточной и Северной части Европы автохтонного "славянского" населения, которое в труднодоступных областях (таких, как заболоченное Полесье (Беларусь-Украина) "пересидело" все волны распространения других культур. В этом случае родственные между собой племена "автохтонцев" и мигрантов имели, тем не менее, разную материальную культуру.

Наконец, ещё один аргумент в пользу близкого родства германцев и славян: это язык йидиш (идиш), который совмещает в себе немецкое и славянское начало. Более подробно остановимся на этом вопросе в главе, где речь пойдёт об истории и о подлинных (а не придуманных) корнях европейских евреев. Здесь же попробуем вкратце изложить суть дела.

В XIII веке нашей эры у европейских евреев появляются первые тексты на языке идиш, т. е. первые письменные источники. Не случайно ли они появляются после оформления развитой письменности у славян? Эти первые тексты гораздо ближе традиционным немецким диалектам, чем идиш, каким мы его знаем по концу XIX и началу XX века. Значит ли это, что этот язык образовался после XIII века? Или известные нам самые ранние тексты просто подгонялись под немецкие нормативы, в силу социальных, культурных и прочих причин? Ведь у нас нет образцов разговорной речи носителей идиша, и мы не знаем, насколько соответствуют ранние письменные образцы разговорной практике. В дальнейшем коснёмся этого вопроса более подробно.

Очень заманчиво поразмышлять о вероятности происхождения идиша в той давней исторической эпохе, когда славянские и германские диалекты стояли гораздо ближе друг к другу, чем сегодня.

Но даже сегодня (не говоря уже о письменных образцах XIII века) в идише больше реликтовых, древних исконно-германских корней, чем в современном немецком языке, "загрязнённом" романскими и прочими влияниями. И даже более того: идиш можно рассматривать и как некий "общегерманский" диалект, давший начало другим, более поздним, диалектам, и как реликт отдельных диалектов древних германских племён, бытовавших до возникновения "нормативного" "общегерманского" языка. Не потому ли в идише целые россыпи элементов баварского, франкского, алеманского, и прочих немецких диалектов?

Очевидно, что идиш не "мешанина" из славянских и германских слов, и не "испорченный немецкий", но отдельный, самостоятельный язык, со своей собственной логикой, лексикой, грамматикой, пунктуацией, и, главное – синтаксисом, близким к славянским диалектам. А если предположить, что это древний, реликтовый германский пласт, исчезнувший ещё до известных нам германских письменных памятников? Так, для современных немцев древнейшие германские баллады (анонимные, или, к примеру, Готфрида фон Страсбурга – 1210 год) – это почти как для современных россиян церковнославянская "клинопись", требующая перевода на русский. Но любому человеку, знающему идиш, не составит труда понять в них такие тонкости и детали, каких современному немцу не понять. Разве это не ещё одно подтверждение огромной древности идиша, того, что это самостоятельный германо-славянский диалект, а не искусственная смесь немецких и балто-славянских слов?

Макс Вайнрайх, нью-йоркский профессор, в своей "Истории еврейского языка" (1973 г.) практически исключает романские языки и "иврит" из формирования идиша, который считает не синтетическим, а совершенно оригинальным германским диалектом с несколько славянизированной грамматикой. Так, может быть, формирование языка идиш восходит даже не к X–XIII столетиям (что вытекает из наиболее смелых предположений), но уходит корнями в такую глубь тысячелетий, когда германцы, славяне и балты были группой родственных племён, диалекты которых походили друг на друга?

Если идиш – язык сохранивших преемственность "семитов", то почему слов семитского ближневосточного происхождения в идише (впрочем, как и в других локальных еврейских языках) – мизерное количество, но даже среди них доминирует не так называемый древнееврейский (торговый либо крипо-диалект арамейского, а гораздо позже параллельный арамейскому диалект), но "чистый" арамейский: язык финикийцев – смешанного средиземноморского, семито-европейского народа?

Многое указывает на то, что общие предки пра-балтов, пра-германцев и пра-славян за тысячи лет до н. э. жили на Севере Европы, вокруг Балтики, на Поморье, в низовьях Немана, на берегах Двины, Припяти, Днестра. Позже большая часть из них, в связи с какими-то геологическими, экологическими, демографическими или прочими катастрофами, мигрировала на юг, расселившись от Монголии и Китая до Южной Индии, и от Средиземноморья до Северной Африки, частично "задержавшись" где-то близ района Карпатских гор. Какие-то мелкие "осколки" этих племён могли остаться и на Севере Европы, и их немногочисленные потомки пережили катастрофу. "Легче" всего оказалось выявить связь оставленной ими материальной культуры с предками современных балтов. Однако, это вовсе не означает, что они не являются одновременно и предками пра-славян. Не случайно они мирно смешивались с мигрировавшими с Вислы славянами.

После того, как волны пра-славян с Дуная двинулись в сторону Балтики, а с Балтики – к Балканам, именно в Полесье, вероятно, образовалась первая общность, наиболее близкая к славянству такому, каким мы его знаем.

Данные палеоботаники, совмещенные с изучением этимологии названия растений, топонимов и гидронимов, показывают, что прародиной славян следует считать лесную равнинную территорию от верховьев Западного Буга до верховий Днепра на северо-востоке и Гданьского залива Балтийского моря на северо-западе. В эту территорию входили участки Березины и Припять с её притоками.

На западе со славянами соседствовали германцы и кельты, на севере балты, а на юге скифы, сарматы (иранцы и находившиеся под их влиянием другие племена; по Геродоту – от Чёрного моря и нижнего Дуная, вплоть до низовий Припяти; Геродот первый отделяет собственно скифов от ощутивших их культурное влияние других племён, среди которых могли быть и праславяне; он упоминает самоназвание племён среднего течения Днепра (Борисфена) – "сколоты", которые многими отождествляются со славянами) и даки. И повсюду, где жили славяне, с ними по соседству жили племена финно-угров. По моей теории, первыми отправились на юг за 15–12 тысяч лет до н. э. на Индийский полуостров уральские народы. Разумеется, это "не научная" гипотеза: предположение, что уже за 20 тысяч лет до н. э. у них существовала достаточно развитая цивилизация, имевшая свою письменность, города, и технологию изготовления орудий из железа. На их плечах (в союзе с ними) на юг позже мигрировали северные европеоидные народы, временно заселившие в Азии почти все пригодные земли с тёплым климатом, за исключением самых отдалённых оконечностей юго-восточной Азии. Параллельно, в южные районы Евразии и в Африку мигрировали монголоидные и другие народы, которые в настоящее время считаются "азиатами", но которые до каких-то климатических или геологических катастроф жили в степной и лесостепной зоне Европы.